скачать книгу бесплатно
– Он творит зло. Он несет смерть твоему народу. Ты… боишься?..
– Ждите, – сказал як. – Оставайтесь здесь. И смотрите.
– Ты… сразишься с другим богом?
– Ждите, – повторил Кру, – и смотрите.
Он взглянул на генераторы, которые пульсировали словно живые. Их рев напоминал монотонную погребальную песнь. Вокруг них суетились желтые люди, служа и поклоняясь им. Поклоняясь новому богу, который проклял Мьяпур.
– Я боюсь, – сказал сам себе Кру. – Ай-и, боюсь!
Внезапно он возненавидел нового бога.
До его ноздрей донесся запах благовоний. Дентон курил последнюю сигару Деборы, хоть и отсыревшую. И Дентон молился.
– Отомсти за свой народ, Кру. Изгони узурпатора. Вызови его на бой. Кру велик.
Всего лишь один верующий – против многих там, внизу. Всего лишь один – нет, двое, ибо Дебора тоже молилась.
Оскалив желтые клыки, Кру посмотрел с высоты на электростанцию – и начал посылать проклятия. Сначала тихо. Для человеческого уха они звучали как ветер, глухой гул надвигающейся бури. Кру проклинал нового бога, бросая ему вызов.
– Кру велик. Кру более велик, чем любой узурпатор. Ты похитил мои алтари. Станешь ли ты сражаться за них? Станешь? Выйдешь на бой с Кру? Я-а! Ибо я великий бог, и я сокрушу тебя.
С затянутого тучами неба налетел резкий порыв ветра. Якуни озадаченно посмотрел вверх. Буря?
Он бросил взгляд на генераторы. Послышалось ли ему, или звук действительно изменился? В самом ли деле они гудели в унисон с ревущим ветром – словно отвечая ему? Словно ветер бросал им вызов? И турбины ответили!
Буря усиливалась. Казалось, в ее реве слышится членораздельная речь. И генераторы…
Глаза Якуни расширились. Он метнулся к рубильникам, но не успел.
С небес спустился Кру. Невидимый, могучий, ужасный. Кру наклонил лохматую голову и бросился в бой с богом генераторов.
Оглушительный взрыв потряс джунгли.
На другом берегу, над водопадом, Дентон с трудом поднялся на ноги, чувствуя, как кровь течет из носа и ушей, и помог подняться Деборе. Позади них с громким мычанием пытался встать як. Внезапно он упал, громадная волосатая туша застыла неподвижно.
Дебора заплакала:
– Он погиб, Ден. В смысле, Кру. Мы… мы…
– А мне, по-твоему, сейчас каково? – хрипло спросил Дентон. – Послать этого… этого чудовищного дикаря на верное самоубийство… Но это был единственный выход.
– Наверное.
– Конечно да! – сказал Дентон, потирая лоб. – Я… я, собственно, такого даже не ожидал. Я думал, либо Кру уничтожит генераторы, либо его самого уничтожат. Все получилось даже лучше. Якуни и его люди мертвы, а генераторы превратились в металлолом.
– Як тоже мертв.
– Он умер, когда умер Кру. Дебби, ты уверена насчет Кру? Что он… что его больше нет?
Она медленно кивнула:
– Уверена, Ден. Я чувствую, что его не стало. А ты?
– Да, я тоже. В душе он был сущим неандертальцем, но я ненавижу себя за то, что сыграл с ним такую злую шутку.
Он совсем сник и поежился.
Девушка посмотрела на тучи над головой и вдруг спросила:
– Что это? Самолет?
На западном небосклоне появилась точка.
– Да, – несколько секунд спустя ответил Дентон, – причем из наших. Вероятно, они видели взрыв. Неудивительно.
Он сорвал с себя рубашку и принялся неистово ею размахивать.
Самолет покачал в ответ крыльями и начал описывать круги в поисках места для посадки.
Дентон поднял брошенную сигару и снова зажег ее, посмотрев на небо. Дебора слабо улыбнулась, поняв его жест.
– Самолет приземлился, – сказал Дентон. – Идем, Дебби.
Он бросил сигару в реку, и пламя над алтарем Кру погасло навсегда.
* * *
Кру ехал верхом на яке в густом удушливом влажном тумане, заполнявшем все вокруг. Наконец мгла начала рассеиваться, распадаться на белесые космы и клочья. Сквозь разорванные облачка показались очертания четырех высоких фигур, охранявших мост. Позади них уходил в бесконечность дугообразный пролет. Великаны молча ждали.
Мускулистые и грозные, они приветствовали Кру странными жестами.
Они назвали свои имена.
Мардук и Ормазд Огненный, Осирис и Аллат вавилонская.
Ормазд покачал рыжей головой и широко улыбнулся:
– Приветствуем тебя, Кру-Воин.
Кру на мгновение лишился дара речи.
– Но это не может быть блаженная обитель Годсхайм, – с трудом выговорил он. – Я всего лишь мелкий бог…
– Это мост в Годсхайм, – заверил его Мардук. – Погибшие боги уходят туда, если смогли доказать свою силу. Там твое место.
Кру недоверчиво выставил перед собой волосатые руки.
– Ормазд! Великий Осирис… Мардук и Аллат? Но я не великий – я мог им стать – лет через тысячу. Но умер, увы, слишком рано.
– Ты пал в бою, – напомнил Осирис. – Ты бросил вызов самой могущественной сущности во вселенной. Никто из нас не осмелился бы сразиться с противником, которого уничтожил ты. Хай! Ты один из нас, брат. Идем!
Мардук и Ормазд встали по обе стороны от умиленного Кру. Аллат вышла вперед. Осирис стоял позади.
И Кру-Воин ступил на мост, ведущий в извечный Годсхайм.
Исцеление
Считается, что отпуск благотворно влияет на здоровье, но Доусон, вернувшись из Флориды, чувствовал себя не лучше прежнего. Он не рассчитывал на чудесное исцеление. Он вообще ни на что не рассчитывал. Сейчас он сидел у себя в кабинете, облокотившись о стол, и угрюмо рассматривал Эмпайр-стейт-билдинг, в глубине души надеясь, что здание рухнет у него на глазах.
Каррутерс, его партнер по юридической фирме, заскочил стрельнуть сигарету и мимоходом сообщил:
– Паршиво выглядишь, Фред. Сходи выпей, что ли.
– Не буду я пить среди бела дня, – отказался Доусон. – Тем более во Флориде только и делал, что пил.
– Не перестарался?
– Нет. Честно говоря, замучило меня все это.
– Как говорится, всякий дуб был когда-то желудем, а из нервных расстройств вырастают полноценные психозы, – заявил Каррутерс с простодушной (даже чересчур простодушной) миной на пухлом бескровном лице.
– Выходит, теперь я псих?
– Вполне может быть. Со временем узнаешь. Одного в толк не возьму: откуда у тебя эта иррациональная боязнь мозгоправов? Я, к примеру, побывал у психоаналитика.
– Ну и что узнал?
– Что женюсь на высокой брюнетке, – ответил Каррутерс. – Психиатрия – это тебе не астрология. Может, в детстве ты укусил бабушку. Дай волю этим воспоминаниям, пусть выйдут на свет, иначе будешь крутить в голове фразу «У тебя такие большие зубы» и завязнешь в болоте психоэмоциональных терзаний.
– Не вязну я ни в каком болоте, – возразил Доусон. – Просто…
– Ну да, конечно. Погоди: в колледже ты учился с парнем по фамилии Хендрикс, так?
– Было дело.
– Недавно я встретил его в лифте. Хендрикс переехал в Нью-Йорк из Чикаго. Открыл практику в этом же здании, но повыше, на двадцать пятом этаже. Говорят, он один из лучших психиатров в стране. Может, сходишь к нему?
– И что скажу? – осведомился Доусон. – Меня же не донимают зеленые человечки.
– Везунчик, – заметил Каррутерс. – А меня донимают. Днем и ночью. И выпивку мою воруют. Просто признайся Хендриксу, что тебе чудится запах дохлых мух. Может, в детстве ты отрывал крылышки малярийным комарам. Видишь, как все просто? – Он встал со стула, похлопал Доусона по плечу и шепотом добавил: – Сходи к нему, Фред. Сделай мне такое одолжение.
– Хм… Ну ладно.
– Вот и молодец, – просветлел Каррутерс и взглянул на часы. – Кстати, вчера я записал тебя к Хендриксу. Прием через пять минут. – И он сбежал, не обращая внимания на ругательства, летевшие ему в спину, а прежде чем захлопнуть дверь, крикнул: – Кабинет двадцать пять сорок!
Доусон нахмурился, нахлобучил шляпу, сказал секретарше, куда идет, и поднялся на двадцать пятый этаж, где на пороге кабинета 2540 столкнулся с херувимоподобным толстяком-коротышкой в твидовом костюме. Смерив Доусона взглядом светло-голубых глаз сквозь блестящие контактные линзы, херувим сказал:
– Здравствуй, Фред. Что, не узнаешь?
– Рауль? – не поверил Доусон.
– Вот именно, Рауль Хендрикс собственной персоной. Как видишь, за последнюю четверть века я прибавил в весе, зато ты совсем не изменился. Кстати, я хотел сам за тобой зайти. Не успел позавтракать. Может, спустимся на первый этаж и перекусим в кафе?
– Разве Каррутерс не говорил?..
– Обсудим все за едой. – Хендрикс затащил Доусона обратно в лифт. – Столько вопросов накопилось! Ведь мы, считай, друзья детства. Прости, что не выходил на связь. Почти весь этот срок я прожил в Европе.
– Ну а я наших из вида не теряю, – сказал Доусон. – Помнишь Уилларда? Недавно его обвинили в каких-то махинациях с нефтью…
Разговор продолжился за луковым супом и вторым блюдом. Хендрикс по большей части слушал. Иногда посматривал на Доусона, но без особого значения. Они сидели за уединенным столиком, а когда принесли кофе, Хендрикс закурил и выпустил кольцо сигаретного дыма.
– Хочешь диагноз навскидку?
– Было бы неплохо.
– Тебя что-то волнует? Можешь сказать, что именно?
– Конечно, – ответил Доусон. – Что-то вроде галлюцинации. Разве Каррутерс не ввел тебя в курс дела?
– По его словам, тебе мерещится запах дохлых мух.
– И пыльное окно, – усмехнулся Доусон. – Может, это и не окно вовсе. Я его не вижу, а скорее чувствую. Чем-то вроде шестого чувства.
– Как насчет снов? Тебе не снится это окно?
– Если и снится, я не помню этих снов. Ощущение всегда мимолетное. Что хуже всего, в такие моменты я догадываюсь и даже знаю: на самом деле реален не наш мир, а это окно. Обычно такое бывает, когда я занимаюсь повседневными делами. Щелк, и становится ясно, что мое занятие – это сон, а на самом деле я нахожусь перед пыльным оконцем, от которого пахнет дохлыми мухами.
– Хочешь сказать, ты кому-то снишься? Как Червонный Король из «Алисы в Зазеркалье»?
– Нет. Наоборот, мне снится все это. – Доусон обвел глазами обеденный зал. – Вся моя жизнь.
– Что ж, нельзя исключать, что так оно и есть. – Хендрикс потушил сигарету. – Но тут начинается метафизика, а в ней я не сведущ. Не важно, что кому снится. Главное – верить в сон, пока ты его видишь. Если это не кошмар.
– Не кошмар, – помотал головой Доусон. – Пока что я вполне доволен своей жизнью.
– Итак, на чем мы остановились? Ты не знаешь, что тебя беспокоит. Видение – всего лишь символ. Стоит понять, что за ним кроется, и вся конструкция рухнет. Другими словами, невроз перестанет существовать. По крайней мере, обычно бывает именно так.
– Исчезнет, как привидение при свете дня?
– Вот именно. Но не пойми меня превратно. Невроз способен перерасти в полноценное психическое расстройство. У тебя что-то вроде обонятельной галлюцинации, но без сопутствующей делюзии. Ты знаешь, что никакого окна не существует.
– Ну да, – подтвердил Доусон, – но чувствую, что моя ладонь лежит на каком-то предмете.
– То есть галлюцинация еще и тактильная? Что это за предмет?
– Не знаю. Холодный и твердый. Если сдвинуть его с места, что-то произойдет.
