Полисдрак Дрангинс и его друзья

Завершающим аккордом стало:

– Как же вы мне все надоели!!!

Дракону надоела музыка, он распахнул крылья, глянул на Геру, сердито предупредил:

– Сейчас вернусь, сиди здесь!

Схватил ещё блестящее, но уже изрядно покоцанное и помятое недоразумение, и, поднявшись в воздух, куда-то его понес.

– Куда ж я денусь, – проворчал Гера.

Поправляя покрывало, и трогая свой лоб, он уже почти совсем решил, что тут несколько вариантов. Или он уже того, на том свете, а это всё видит его душа. Или,…а то самое растение знает! Может в палате с мягкими стенами.

Хотя он осознанно был готов к появлению дракона, но, всё же увидев эту громадину рядом с собой нервно вздрогнул.

Дракон мягко приземлился или…приземлилась?! Уф! Нашел время грамматику вспоминать!

Драконица окуталась мягкой дымкой, и Гера снова увидел ту же красавицу.

– Ты кто? – вырвалось у него.

– Я? – лукаво склонила она голову, – наверное, та, что тебя спасла.

– А куда ты дела эту в самоваре?

– В самоваре? – расхохоталась девушка, – да, так отнесла подальше, на один взмах крыла.

– Ты и, правда, дракон?

– А что, ещё есть сомнения? – почему-то нахохлилась она.

– Нет, нет! – заторопился он, – то есть, я жив, меня спас дракон…уууууу- …вдруг накрыло его воспоминание, – город…люди…

– Я не могу спасти всех, – виновато ответила девушка.

– А как ты меня вообще спасла? – вдруг заинтересовался Гера.

– Да, так, мимо пролетала. Увидела.

– Мимо пролетала?

– Ну, да под пологом невидимости…– она пожала плечами, как будто это было в порядке вещей.

– А вас тут много?

– Нет, – она резко погрустнела, – я одна, случайно попала в разлом пространства. Теперь ждать надо, пока он снова откроется.

– Понятно, – ответил Гера, – хотя ничего ему не было понятно.

Но потом беспокойство таки нагнало его.

– Может, попробуем ещё кого-нибудь помочь?

Красавица посмотрела на огорченного парня, как-то странно кивнула, и…

– С одним условием! Ты останешься со мной!

– Но у меня…диплом…сходишь к своему диплому, и вернёшься!

Гера согласился, а что делать? Дракон мотнул головой, приглашая его подняться к нему на спину.

Двое суток они помогали всем, кому ещё можно было помочь. Перехватывали тем, что удавалось выхватить из не до конца затопленных магазинов.

Люди не видели дракона, она сразу накинула невидимость. Люди видели, как сверху свешивается парень и вытаскивает их.

Говорить о чём-то им просто было некогда. А через двое суток вода спала.

И они вернулись в пещеру.

– А как же эти рыцарки, или рыцарши? Они же тебя видят?

– Да, подставилась как-то! Увлеклась охотой, забыла про полог. Но они никому не рассказывают. Я одной шепнула, что если она спасет принца, которого я к себе в пещеру притащу, то он будет её. И сокровища в придачу.

– Что, у тебя и сокровища есть? – хохотнул Гера.

– Какой же дракон и без сокровищ?! – горделиво подбоченилась она.

Гера больше не работал разносчиком пиццы. Да, собственно, и пиццерии больше не было. Как и много в том городе.

И диплом ему пришлось защищать в другом институте. В его городе здание альма матер было разрушено.

По городу долго ходили слухи о чудесном явлении какого-то бога, спасшегося очень, очень много людей. Даже тех, кто уже почти утонул. Некоторых он смог вернуть почти с того света.

Гере было неловко всё это слышать. Но разве мог он кому-то сказать, что это не он, точнее не один он, а вместе с драконом! И она же сумела во многих вдохнуть свои искры бессмертия.

Да на неё бы сразу же охоту объявили!

После занятий Гера выезжал за город. А так его подхватывала его подруга и уносила в пещеру.

Да, его пытались спасти ещё несколько раз. Но всё улетали, в драконьих лапах, куда-то. На один взмах крыла.

Когда диплом был защищен, Герасим уговорил свою личную драконицу слетать к его родителям.

Конечно же, перед городком она обернулась человеком. Знакомство прошло очень, очень успешно.

Новость о том, что Геру распределили куда-то на край света, родители приняли с огорчением, но …приняли.

А через месяц открылся портал.

У себя дома Антисия первым делом пошла к артефакторам и заказала многозарядный амулет переноса.

Чтоб родителей мужа навещать, вы ж понимаете.

Так что, если вдруг вы услышите над головой хлопанье громадных крыльев, вглядитесь внимательней.

Это вполне могут быть они.

Гера, его драконица и пара драконят.

Пока пара.

А рыцарки и рыцарши организовали клуб, и теперь просто отлавливают принцев сами.

И говорят, что, так как кормят пленников исключительно продуктами собственного производства, в том числе свежайшим творожком и сливочками, то в сторону того городка уже начали продавать билеты на туристические автобусы.

Исключительно для молодых людей!

От восемнадцати до восьмидесяти.

Всё дело ещё в том, что драконица, благодарная за развлечения, оставила им рецепт зелья вечной молодости и здоровья.

Так что, возраст там вообще…дело весьма относительное!

Точно в цель

Новость о том, что младшему сыну, МЛАДШЕМУ сыну царя удалось метким, или наоборот, выстрелом заполучить себе великую волшебницу, причём, заметьте, жабой или там лягушкой, в данном разрезе не суть, она была ДО, после став красоткой, а не наоборот, облетела все сопредельные и даже тридесятые царства государства моментально!

Намного быстрее, чем летит та же стрела. Намного!

Лавки, торгующие оружием и луковыми стрелами, опустели моментально. Несчастные опоздавшие отцы, подгоняемые любящими, увесистыми кулаками женушек, рыдали у пустых прилавков, и соглашались на арбалеты. Из-под полы. Втридорога.

Спрос на услуги тренеров по лукострельному спорту возрос до небывалых высот, и любой лучник, прослуживший в луковом отряде царя- короля хоть один денечек, получил хорошие такие шансы заработать.

Все поля были заняты кружащимися вокруг себя парнями с луком, стрелами, за неимением арбалетами и болтами, что-то там бормочущих себе под нос.

Метили не только царевичи, королевичи, но все мужчины холостого состояния, доросшие до осознания, что волшебница в жены, это…да, супер это как хорошо!

Дракон, спокойно махая крыльями, летел по своим, дипломатическим, прошу заметить! Не гастрономическим, а именно, что дипломатическим делам!

Размышляя о трансцендентальной диалектике, так отрицаемой Кантом, и о его категорическом императиве, дракон выискивал аргументы, которые помогут ему решить все вопросы.

Придя, в конце концов, к выводу, что зубы, пламя и когти, коль что, будут последними аргументами.

Взвыв от неожиданности, дракон вывернул голову под опасным углом, и злобно усмехнулся, увидев впившуюся под самый, простите, хвост, ну, да, в то самое место, к которому хвост крепится стрелу.

Особой боли он не испытал. Что ему та стрела?! Меньше, чем для вас, уважаемый читатель, комар, к примеру.

Но было обидно! Да, да! Личная целость, границы дозволенного и всякое такое, явно было нарушены!

Дракон ещё раз взвыл, теперь уже угрожающе, и резко спикировал на отвесившего челюсть, и стоящего с застывшими вверх руками с зажатыми в них луком и стрелами, человечка.

Человечек трясся и мычал. Думаю, вряд ли бы кто-то, увидев дракона, да ещё со своей стрелой, в …там…ну, вы понимаете! Сумел бы произносить тосты или травить анекдоты.

Дракон легким движением лапы вырвал из оттуда стрелу, и предъявил её трясуну.

Отпереться от принадлежности к оружию, пронзившего то самое место, у трясущегося лучника не вышло бы даже с адвокатом!

Стрела, во избежание всякого всего, была гравирована его фамилиём и всем остальным паспортным посылом весьма откровенно.

Та же гравировка змеилась по луку в его руках.

Отбросив оружие, стрелок зарыдал так, как будто начистил и настрогал минимум три кило родственника этого самого лука.

Дракон брезгливо подхватил стрелка за шкрябник изящным, на полметра коготком, и взмыл в воздух.

– Не жди меня, мама, хорошего сына…

Неслось над лесами, полями, горами и так далее. Остальные стрелки, сделав сочувствующие мины, про себя тихо ухмылялись, провожая взглядами конкурента. Бывшего.

– Ну, и…– дракон, поставив человечка на землю возле входа в пещеру, уставился на него грозным взглядом учителя, взирающего на двоечника.

Стрелок забормотал что-то о сбитом прицеле, погрешностях координат, погодных помехах, а потом вдруг выпалил:

– А не лучше ли обсудить всё за накрытым столом?

Дракон грозно рыкнул на такое нахальство, а потом почему-то смутился.

– Я, – слегка запинаясь, пояснил он, – не умею готовить, как раз на дипломатический приём летел, с ужином, когда вы…

Он выразительно указал на то самое место, откуда уже выдернул стрелу.

– А продукты есть? – суетливо спросил мазила.

– Там! – махнул лапой дракон.

– Счас я, счас! – засуетился стрелок, и побежал в указанном направлении.

Два часа, или чуть больше, два часа дракон ходил кругами вокруг пещеры, нервно стуча хвостом по земле, и сглатывая слюнки. Запахи, доносящиеся со стороны кухонной пещерки…нет, я со своим слабым талантом не берусь их описать!

Когда дракон увидел шикарно накрытый шашлыками, машлыками, салатами и прочим великолепием стол, он счастливо взревел, пошел дымкой, и к богатому столу со всех ног ринулась не менее богато одетая девица.

Со вкусом одетая, уточняю. Без этого, дорохо бохато. Со вкусом!

– А ты кем работаешь? – наплевав на правила приличия, с набитым ртом спросила она умильно глядящего на неё стрелка.

– Пока нигде…кулинарный техникум закончил, а вот без опыта работы никуда не берут…

Сконфузился он в ответ. Дева – дракон внимательно на него посмотрела, и впилась жемчужными зубками в сочный кусок шашлыка.

К родителям жениха прилетели знакомиться на драконе. Жених на драконе. Дракон на себе.

На свадьбу дракон не пожалела немалого количества сокровищ. Гуляли…ох, никто даже не помнит, как гуляли!

А готовили на свадьбу однокурсники жениха. И уверяю вас, после этого многие них нашли не только место работы, но и счастье в личной жизни!

А спрос на луки в той части нашей вселенной с тех пор так и держится.

Ещё бы! Всякому хочется найти своё счастье.

Тем более, что оно в великих волшебницах и драконах выдается.

И везет некоторым, везет.

Говорят, больше всех повезло тому, кто сумел сбить стрелой самолет с ансамблем женского танца и пляски.

Хотя,…повезло ли,…мдяааа…смотря, с какой стороны…

Тещ то тоже…ОООООЙ!!!! Ансамбль!

За ВДВ!

Король спал. Король спал мирным королевским снов правильного, мудрого, доброго и щедрого правителя, с утра повысившего пенсию, в обед заменившего ипотеку беспроцентной рассрочкой, после ужина отменившего коммунальные платежи.

Он даже улыбался во сне. Сон его был так крепок, что скрип открывающейся двери его не потревожил.

Две фигуры, стоящие прислонивших друг к другу головами и широкими плечами, под углом примерно шестьдесят градусов, дабы не шататься вошли в дверной проём, на секунду притормозили, и устроили короткий брифинг:

– Мошша…разбубубудидим? – сумела произнести фигура слева.

– Не!!! На кккролевавава, шито оббебещалла?!

Шепотом, от которого слегка посыпалась штукатурка, ответила вторая.

По-прежнему поддерживая, друг дружку висками и плечами, сохраняя всё тот же угол, пара двинулась к заветному шкафчику в углу спальни.

На пути стояла кровать, на кровати лежал король.

Выдав:

– Выше скорость, меньше кочек, – парочка проскакала через кровать.

По королю, конечно же. Его величеству приснилось, что на него напал слон, слегка не трезвый, и лег спать сверху.

Двое, стараясь сохранять всё тот же угол, добрались до противоположной стенки.

– О! Здесь! – ткнула пальцем куда-то в стенку одна из фигур.

Какая именно разобрать было невозможно из-за темноты.

– Ззззакрыл…хххад… – пожаловалась одна из фигур. Опять-таки непонятно какая из.

– А мы её вот така! – вторая, молчавшая до этого, вцепилась когтями, зубами, и всем чем смогла в ручку, и выдрала её вместе с дверцей. И куском стены.

Сигнализация взвыла дурным голосом недокормленного крокодила.

Парочка вздрогнула, но не дрогнула. Со скоростью, которую было сложно ожидать от такого тандема, который и ходить-то мог только под углом, и в упоре, они очистили минибар короля, и развернулись к дверям.

В дверях застряла охрана, создавая звякающую металлом, и скрежещущую аварией, пробку.

Парочка, всё так же, под углом и с упором, резко развернулась, и побежала к окну. С тем же воплем:

– Выше скорость, нету кочек!

Король, по которому пробежались вторично, проснулся, и сразу поняв, откуда тянет ароматом его любимого того самого коня с яком, схватил одну из фигур за штанину.

Первая фигура, понимая, что их взяли в клещи, и вот, вот отберут натыренное, да ещё и налупят, возможно, по попе, заметались по кровати, полоща уцепившегося клещом короля.

Внезапно одна из фигур таки смогла рассмотреть оконный проём, и с трагичным воплем:

– За ВДВ, – нырнула в него ласточкой.

Король, который уже не мог разжать сведенные судорогой пальцы, развеваясь победным знаменем, воспарил на штанине второй фигуры.

Первая, помня о дружбе, крепко держала вторую за руку. Или за лапу. В темноте было не разобраться.

Перед беглецами возник фонтан. Напевая:

– В лесу родилась ёлочка, – партнеры, с развевающимся королем, оббежали вокруг три раза.

Стража бежала следом, решив, что начались святки, и пора водить хороводы.

– Уф! Оторвались! – выдохнул дракон, добежав до родной пещеры.

– Ага! – подтвердил рыцарь.

– Друзья!!! Как я рад, что про меня не забыли! – прослезился слегка оббитый обо все встреченные камушки король.

– А мы, что? Зря что ли кросс сдавали? – оскорбилась охрана.

Того, что подельники прихватили из бара короля, явно было недостаточно. Но трактирщик согласился открыть им ночью своё заведение. А что? За пару кило алмазов, чего бы и нет?

Наутро всех нашли жены. Но это уже совсем другая сказка. И, боюсь, очень, очень страшная!

История потерянной обуви. Не Золушка!

Рыцарь не успел докричать вызов дракону, между прочим, написанный ему лучшими поэтами трактира! Как из пещеры на высочайшей скорости вынесся дракон, ускоряя себя хвостом.

Выхватил меч рыцаря из ножен, засунул его куда-то себе под мышку, и со стоном:

– Я убит!

Завалился на спину, подергав для убедительности левой, задней лапкой в небо.

Рыцарь остолбенев на несколько секунд, отодубел, пожал плечами, мол, кто я такой, чтобы оспаривать, и с криком, так же выверенным лучшими поэтами трактира, в духе:

– О, прекрасная дева, я иду тебя спасать!

Ринулся в пещеру. На полном ходу.

Увидев принцессу, ожидающего его, рыцарь резко затормозил, с прошкрябавшим пол пещеры тормозным путём, и ещё резче развернулся, и понесся обратно.

Не рассчитав с перепугу угол разворота, со всего разбега врезался в стену пещеры. Шлем жалобно звякнул. Рыцаря срикошетило на то место, откуда был разворот. Напротив принцессы.

В голове рыцаря от столкновения со стеной прояснилось, он, вспомнив законы геометрии и чего-то там ещё, сумел сделать правильный разворот. И со скоростью всех, опаздывающих в тот самый кабинет задумчивости, вылетел из пещеры.

Перед входом пещеры споткнулся о камушек, высказал всё, что он о нём думает. Краем глаза успел увидеть скорбную морду лица дракона, с чуть, чуть приоткрытым глазом, из которого уже побежали горючие слезы, и потеряв сапог, на повышенных скоростях скатился с горы, теряясь в туманной дымке, окружившей жилище дракона.

Принцесса, потерпев поражение в первом бою, сделала ещё более чем обычно свирепое выражение себя.

Но увидев сапог, нежно улыбающийся ей оторвавшейся подошвой, издала победный клич. Дракон подумал, стоит ли ему оживляться.

Схватив сапог, с повелительным криком:

– Нюхай!

Сунула обувину в нос дракону. Дракон, растерявшись, втянул амбре портянки всеми ноздрями, и ушёл в настоящий обморок.

Принцесса не привыкла сдаваться!

В лежащее вокруг драконьей горы селение она вошла, таща дракона за хвост, как ценного свидетеля, что рыцарь был. И даже убил. И даже спасал.

Второй рукой она размахивала сапогом, как стягом над головой.

В диаметре пятисот, а может, и более, метров все цветы печально опускали головки, и думали, не стать ли снова тем самым семечком, которое сидит под прочным слоем земельки.

Местные жители, настигнутые ароматом, делали то же самое, что дракон. Их верные псы, как охранные, так и охотничьи, искали самые дальние пятые углы. Некоторые на дубах.

Наконец, один из крестьян, страдающий гайморитом, услышав о награде, приволок своего песика.

Песик, учуяв то, что ему следовало обонять, вспомнил про свою маму, и, уточнив, что он тот самый её сын, сделал тоже самое, что дракон. Ушел в глухую бессознанку.

Дракон, кстати, из неё не выходил. Или делал вид.

Потерпев очередное фиаско, принцесса задумалась. Она не привыкла сдаваться!

Окинув опытным взглядом окрестности, легко вычислила крышу трактира, и твердым шагов прошествовала в том направлении, таща дракона за всё тот же хвост. Сапог она по- прежнему не выпускала из другой руки.

Рыцарь сидел, забившись под стол в самом, самом темном углу, и пытался заглушить страх тем, что подал ему прямо туда сердобольный трактирщик. Трактирщик проверил на зуб золотую монету, и решил, что ради без сдачи, может подавать что угодно, куда угодно.

Распахнув дверь пинком, принцесса прищурилась со свету, и по родственному запаху нашла брата того, которого таскала в своей руке, стоящим под столом.

Заглянув туда, рядом с сапогом, увидала сжавшегося в комочек рыцаря, ругающегося нецензурно, но жестами. На себя. На то, что решил дать ноге отдохнуть!

Одним метким броском принцесса забросила туда же, под стол, дракона. Тот, придя в себя, бросился к рыцарю. И они, крепко обняв друг друга горько, безутешно зарыдали дуэтом.

Принцесса несколько секунд смотрела на их горе. Зафитилила второй сапог к брату. Потом плюнула. Мужчины не плачут! Читалось из её презрительной мины. И вышла из трактира, громко хлобыстнув дверью.

Именно так появилась первая феминистка. Или суфражистка. Точное название история не сохранила!

А рыцарь повесил сапог в рамочке в гостиной своего замка, и всем рассказывал что, если бы не он…

Дракон, каждый раз, даже спустя годы, слушая эту былину, нервно икал, и косил во все стороны глазища. Ища тот самый пятый угол.

Готовый платить за него любую арендную плату! И пусть даже на дубе!

Перебор даже для Кота!

Грозно сведенные на переносице брови, придавали Бабе Яге неизъяснимый шарм. Такой шарманский, что пятый угол казался раем из раёв, и сразу хотелось найти двадцать пятый. Для уверенности. Хоть в чём-то!

Нос её раздулся, бицепсы напряглись. И она стала похожа на ту самую Ягу, которой нас так пугали в детстве.

Баюн, только увидев всё это великолепие, сразу всё понял.

Он висел в позе морской звезды на двух тоненьких веточках. И лихорадочно пытался вспомнить хоть одну молитву к кошачьим Ангелам. Молитва не вспоминалась. Веточки гнулись и угрожающе потрескивали. Баюн попытался воскресить в памяти, на кого он написал последнюю версию завещания. И написал ли вообще.

– Ты, нечисть валерьянковая, – грозно размахивая верной метелкой, вычитывала стоя под деревом, в ожидании, Яга, – когда ты свалился в крынку свежих сливок, и там орал, что ты пирожное в сливках, я тебя простила.

– Мммяяааа … – согласился покорно Баюн.

– Когда ты из подвешенных кружочков колбасы изобразил качели, и вопил, раскачиваясь: «Взлетая выше ели, не ведая преград, крылатые качели…», я стерпела.

– Мммяяааа… – вспоминая, обреченно согласился Баюн.

– Когда ты ободрал все мои комнатные цветы, типа на букет прекрасной дамы, я пережила.

– Мммяяааа… – покаянно ответил Баюн.

– Но, знаешь ли, вылакать полторашку валерьянки, а потом бегать по Лесу, и всем врать, что Окомир носит дедовы портянки, а я хожу в наследственной от прабабушки челюсти, это уже перебор! А?! Морда неприятная, что скажешь?!

Сказали веточки. Они с громким треском обломились под увесистой тушкой кота, и он с громким, отчаянным, полным понимания о скорой расправе воплем, полетел вниз.

На макушку Ягуси. Растопыренные в полете когти, намертво вцепились в головной убор.

Страх и ужас помог Баюн совершить прыжок без разбега…хотя зачем ему разбег?! У него и разлёт нехило приключился!

И он, путаясь в женском головном платке всеми четырьмя лапами, понесся прочь.

Куда угодно! Лишь бы подальше! С Ягусей он может быть ещё и договорился бы.

Но помеченная им ночью метла, такого оскорбления точно бы не простила!

Яга тяжело вздохнула, махнула рукой, плюнула и пошла в дом. Сейчас на её пути никто бы не хотел оказаться. И у её верной метелки тоже.

Весь день об Ягу можно было жарить пирожки и кипятить чай. Метла на гневе обмела всю паутину, даже такую, куда в спокойном состоянии и дотянуться бы не сумела.

Избушка хихикала от щекотки, но терпела. Ибо разгневанная метла…это…ой, лучше перетерпеть!

Поздно вечером, когда Ягуся таки смогла вернуться в себя, дверь тихо скрипнула.

Баюн, на полусогнутых лапках, и с прижатыми к голове ушками, подметая брюшком ослепительно чистый пол, пробрался к хозяйке, и во имя мира, дружбы и так далее, положил ей к ногам здоровенную крысу. Живую. Мало ли, в хозяйстве сгодится!

Ягуся взвизгнула, схватила непрошеный подарочек за хвост, и выкинула выдохнувшую крысу во двор. У той только лапки замелькали. Потому что, чем она может пригодиться в хозяйстве, крыса откровенно не понимала. И потому опасалась.

Баба Яга взглянула на хулигана и сплетника. И…простила,…а куда деваться…карма у нас такая…терпеть, вешать на место занавески, прятать тапки…и прощать, прощать, прощать…

А вот метлу Баюну ещё долго пришлось обходить по десятому колену! Пока не распустились новые березовые веточки. Только тогда его букет из них смягчил её оскорбленное самолюбие!

Три девицы за столом

Не, не, не! Не Пушкин! Ни разу! И не под окном! Зачем им под окном-то светиться?! Это раньше туда тулились, потом что света не было, окромя лучины. А сейчас-то зачем?

И не пряли они вовсе. Тоже не зачем. Зашел на озон, валдберись, али экспресс какой, и набирай себе хучь меланжевой, хучь мохеру. Даже без мо можно.

И ваще, хоть они и сказочные девы, принцессы с царевнами, да королевнами, а ничто цивилизованное им не чуждо!

Так что восседали они за столом. Уютненько. И повод был серьезнейший. Это ж только за бугром как чуть что, так к психологам скачут. У нас своё!

А раз сказка наша, то и девы, принцессы, царевны, королевны, наши!

А у нас как положено травмы психологические лечить? Вот, вот! В жилетку. Да под звон бокалов. Это для дам. Для мужчин можно чего и покрепче. Но о том, вы и сами знаете.

А причина да, была у всех троих.

Одну принц кинул. Ну, как кинул, сказал, что на вахту поедет, деньжат срубить. Да и… вот…бывает…

Вторая сама кинула. Ибо носки разбрасывал, и мусор забывал выносить.

А третья за компанию. Ибо мы русские, особенно в таких случаях за своих горой. И шампанским тоже!

Так вот, когда они поняли, что заунывные песни и эпитеты в сторону бывших ни капелечки не снимают никакой тоски. То решили твердо и бесповоротно, пойти и спрыгнуть с башни.

Зачем? Хороший, знаете ли, вопрос. После такого-то психотерапевтического лечения, ещё и не туда полезешь.

Короче, причины не понятны. Да никто особо и не желал понимать. Благо башня рядом стояла.

Две, те которые брошенная и бросившая, рванули аки сайгаки в тую сторону. А третья с ними. За компанию. Ибо мы русские… А! Ну, да, говорилось уже.

Забравшись на башню, вдруг вспомнили старинное гадание. Прихваченные с собой бокалы с тем, что в них наливают, вообще таким воспоминаниям способствуют.

Мол, надо башмачок кинуть. А коли лицо мужского пола подобьёшь, то и жениха скоро найдешь.

Вспомнить о том, что до Святок ещё огого, им не удалось.

Снятые башмачки, на каблучках, двенадцать см вроде, были раскручены на головой, и с посылом:

– Ну, попадись ты мне только!

Швырнуты куда-то.

После чего радуясь красивому виду, девы забряцали бокалами.

Горыныч, летевший по своим горынским делам, не подозревал никакой засады.

И потому, когда ему в один глаз прилетел башмачок с каблучком, слегка удивился. Когда схлопотал по второму, синхронно и ровно параллельно, удивился ещё больше.