скачать книгу бесплатно
– Мы ещё никогда не были настолько не готовы к этому. – Старик скривил губы. – У нас до сих пор нет претендента.
– Ну а… – Собеседник старика слегка кивнул в сторону, сидящей на центральной трибуне, принцессы.
– Что! Опять! – Старик поднял брови и чуть не вскочил со своего места. – Третья правящая королева подряд! Вы в своём уме? – Спохватившись, старик перешёл на шёпот. – Нет, ну нынешняя королева ещё более или менее… Но прошлая… – Старик покачал головой. – Я, конечно, не спорю, королева Сондок сделала огромный вклад в развитие нашей страны. Но чего это стоило нам, дворянству! Сколько нашей крови! И в прямом и в переносном смысле… Нет! Хватит нам королев!
– Ладно, ладно! Успокойтесь, сандэдын! Я не имел в виду ничего конкретного. На глаза попалась принцесса, ну вот я и… Есть же ещё этот… Племянник прошлой королевы.
Старик скептически посмотрел на собеседника.
– Кого? Этого умалишённого щенка! Он же психически ненормальный! Вы видели его глаза? Они, как будто смотрят в разные стороны. А его ненормальная улыбка? Он же застрял в развитии где-то, наверное, в пятилетнем возрасте. – Губы старика презрительно скривились. – Помните, мы принимали решение о закрытии «Цветочного дворца» его матери? Мы должны были формально заручиться его словом. Мать всё-таки. Так он сказал, что ему это не интересно, и что он торопится на ловлю сусликов со своим учителем, этим пьяницей-монахом. Нет, ну нам-то тогда это было на руку. Но всё же! Иметь вот такое существо на троне Силла… – Старик покачал головой.
– И что же тогда делать?
– Не знаю. Может, ещё всё обойдётся? Может быть, королева не умрёт. А мы пока что-нибудь придумаем.
Глава 3
Сколько нужно времени, чтобы привести в ветхое состояние какое-либо строение? Если этим строением не пользоваться, то оказывается, что это происходит довольно быстро. Прошло всего четыре года с того времени, как Совет дворянства принял решение о закрытии «Цветочного дворца» – резиденции, жившей в нём когда-то принцессы Чхонмён, первой в истории Силла Хранительницы хваранов. И за четыре года, некогда утопавший в цветах, маленький, но очень значимый дворец превратился в заросшие травой и вьющейся зеленью руины.
Правивший некогда король Чинпхён, будучи внуком Великого Чинхына, страстно желал восстановить величие королевской семьи, созданное его дедом, и умерить необузданные амбиции дворянства. Однако, связанный по рукам всевозможными хитроумными положениями и правилами, он был не в состоянии осуществить задуманное.
Его дочь, принцесса Чхонмён, заняв пост Хранительницы хваранов, решила посвятить свою жизнь делу отца и королевской семьи. Отважная и благородная, умная и сильная духом, она сплотила вокруг себя небольшую часть верных хваранов и начала борьбу с неоправданными привилегиями дворянства. Политические ресурсы дворян на тот момент значительно превышали возможности королевского двора. И в этой неравной борьбе принцесса Чхонмён погибла.
Её гибель позволила дворянству обрести утраченный душевный покой. Но, правда, ненадолго. Родная сестра Чхонмён, принцесса Токман, заняла её место как в структуре хваранов, так и на политической арене Силла. Вокруг новой Хранительницы сплотились бывшие соратники погибшей принцессы. К ним добавились хвараны, до сих пор остававшиеся в стороне, но для кого смерть принцессы Чхонмён отнюдь не казалась таинственным несчастным случаем, как было объявлено официально. Обе стороны уже открыто обозначили свои позиции, и борьба началась.
К несчастью для дворян, новая Хранительница хваранов оказалась неожиданно более сильным противником, чем её предшественница. Дело в том, что волею судьбы принцесса Токман воспитывалась в более жёстких условиях, вдали от королевского двора. Поэтому, обладая необходимыми качествами, такими же, что и её погибшая сестра, Токман могла рассчитывать не только на свой твёрдый характер, но и на практический опыт ведения реальной борьбы.
Прошло некоторое время, и дворянство потеряло часть своих привилегий, лишившись при этом и многих своих лидеров. Принцесса Токман, напротив, весьма преуспела в своей борьбе и, развив свой успех, создала прецедент – заняв трон, стала первой правящей королевой Силла.
Годы правления королевы Сондок, как теперь называли принцессу Токман, стали временем процветания и прогресса государства. Она реформировала систему земледелия, внедрив новые методы обработки земли и ведения хозяйства; изменила налоги в пользу бедных слоёв населения, искоренила дискриминацию народа Кая, влившегося в состав Силла со всеми своими территориями. Молодая королева просто публично сожгла все списки каясцев, в результате чего все они стали равноправными гражданами страны. А ещё по её инициативе была построена первая на Корейском полуострове научная обсерватория. Её целью была популяризация среди населения более реалистичного понимания природных явлений в противовес религиозным заблуждениям.
Вскоре королева Сондок умерла. Умерла от болезни, в результате подорванного в детстве здоровья и высокой нагрузки на организм в процессе борьбы за власть и процветание своей страны.
Правление третьей, уже двоюродной сестры, названной королевой Чиндок, протекало более стабильно и ровно. Она успешно поддерживала созданный предшественницей порядок, в то же время, не обостряя отношений с дворянством.
Постепенно дворянство стало поднимать голову и шаг за шагом отвоёвывать утраченное. В воздухе вновь заискрилось общественное напряжение. И в разговорах всё чаще стало появляться упоминание «Цветочного дворца» принцессы Чхонмён, как символа борьбы с несправедливостью. Тогда-то Совет дворян, руководствуясь «экономическими соображениями во благо государства», и принял решение о прекращении выделения средств на содержание «Цветочного дворца» и полном его закрытии.
Маленький, заросший травой, полуразвалившийся дворец располагался в дальнем углу дворцового комплекса. Он стоял на небольшой возвышенности, что не позволяло общей стене скрыть его целиком от глаз, проходящих за ней, людей. Иногда какой-нибудь прохожий останавливался, смотрел на развалины и, неодобрительно покачав головой, шёл дальше.
Напротив развалин, через дорогу от дворцовой стены, раскинулся небольшой торговый рынок. Два ближних к краю, прилавка немного отличались от остальных, привлекая покупателей яркими цветами своих товаров. На одном из них были разложены всевозможные украшения: нефритовые браслеты, кольца; золотые, искусно инкрустированные драгоценными камнями: броши, шпильки, подвески… Второй прилавок не уступал первому в разнообразии и красоте товара. Только это были сладости. Яркие и разноцветные, в форме всевозможных цветов и деталей изысканного орнамента.
Роскошь и соответственно немалая цена всех этих товаров обуславливалась близостью этого рынка к дворцу. И, учитывая данное обстоятельство, можно было бы предположить, что дела у этих торговцев шли довольно успешно. Однако, взглянув на лица двоих мужчин, сидевших за прилавками, вряд ли можно было назвать их счастливчиками, поймавшими свою удачу.
– Как вы полагаете, уважаемый? Который сейчас час? – Торговец сладостями, как более молодой, слегка наклонил голову.
– Полагаю… – Старший торговец, прищурив один глаз, посмотрел на солнце. – Заканчивается час Обезьяны[6 - Час Обезьяны – приблизительно с 15.00 до 17.00.].
– Ну да. Ну да… – Младший, как-то обречённо, покивал головой. – Вероятно, вы правы. – Он медленно опустился на маленький стульчик и, смиренно положив руки на колени, грустно опустил голову.
Некоторое время они сидели молча. Затем, младший торговец поднял голову, устремив затуманенный взгляд куда-то вдаль.
– А помните, уважаемый! Раньше, приблизительно в это время, открывалась вон та маленькая дверь в стене, и оттуда выбегали служанки «Цветочного дворца». Такие молоденькие и весёлые! Они всегда так щебетали и смеялись, что у меня сразу поднималось настроение. А с какими глазами они набрасывались на мои сладости и печенье! Кстати, некоторые из них были такие пухленькие, что я бы не рекомендовал им так увлекаться сладостями, но разве ж я мог им отказать! Эх, какое было время! – От избытка чувств торговец взял со своего прилавка маленькое печенье в виде цветка и, засунув в рот, стал блаженно его жевать.
– Вы что-то путаете! – Старший прокашлялся и принял более значимую позу. – Вовсе они не к вам приходили. Они приходили за моими украшениями. А ваши сладости они покупали просто… ну, так… заодно. Если оставались деньги.
– Ну, это вы зря, уважаемый! – Младший торговец встал. – Мои сладости здесь все знают! Один раз даже Главная придворная «Цветочного дворца» приходила. Она покупала у меня печенье для самой принцессы Чхонмён! А ваши украшения… Они, конечно, хорошего качества. Но такие дорогие, что я даже не зна…
– Да вы хоть представляете, откуда их привозят! Их поставляют мне напрямую из Тан! А это знаете, какие… – Разволновавшись, старший торговец слегка покачнулся и схватился за сердце.
– Что с вами! – Младший торговец вскочил с места и, подхватив старика под руки, аккуратно усадил на стул.
Старик, благодарно кивая, отхлебнул воды из протянутой ему чашки и вздохнул.
– Послушайте! О чём мы с вами спорим! Всё это в прошлом.
– Согласен с вами, уважаемый! – Младший торговец примирительно кивнул и посмотрел в сторону развалин. – Эх, какой был дворец! Если бы этот молодой… А, кстати, уважаемый! Вы когда-нибудь видели этого… ну, молодого принца?
– Сына принцессы Чхонмён? Да он же постоянно пьянствует в таверне, за рынком, с этим горе-монахом. – Старик сплюнул.
– Да-а! Его мать была такой уважаемой женщиной!
– Это всё заграничное воспитание. Принцесса беспокоилась о его безопасности и отправила в Тан. Думала, так будет лучше. А чего же хорошего может быть там, где у всех на уме только роскошь, вино, азартные игры… – Старик опять сплюнул. – Да-а… Испортили они нам принца! А ведь многие его так ждали! Думали, вернётся сын, отомстит за мать… Эх…
Глава 4
Создавая человека, природа помимо какого-то логичного понимания окружающего мира наделила его неким странным, на первый взгляд, свойством. Когда одни и те же явления воспринимаются им с прямо-противоположной оценкой. И дело в том, что этот самый окружающий мир вовсе не меняется, как не меняются и явления, вдруг преобразившие своё значение с минуса на плюс и наоборот. Это преображение не имеет ничего общего с физической реальностью, а происходит только в сознании самого человека.
Таким образом, он способен изменять мир в самых невообразимых направлениях. Но, только… в своём собственном представлении. И, как правило, сам он даже не подозревает, что эти колоссальные метаморфозы вселенной зависят от таких ничтожных физических проявлений, как… настроение. Или же от, казалось бы, не менее ничтожного факта – выспался человек сегодня или нет.
Минсок сегодня выспался. Вчера тоже. И вообще, быть избитым на соревнованиях, как оказалось, вовсе не так уж и плохо. Три дня, пока он поправлялся, его никто не беспокоил. Только приносили еду. Три дня отдыха и полноценного сна! Но даже не это изменило: Минсока, его настроение, восприятие и оценку окружающего мира.
Последняя тяжёлая схватка на ристалище, вытянувшая весь физический и моральный потенциал подростка. Стресс, травма, боль, лихорадка выздоровления… Всё это встряхнуло его организм, прорвав застоявшийся затор в душе и в сознании. И теперь, отдохнувший и очищенный, Минсок чувствовал, что что-то произошло. Более того, он был уверен, что там, в лихорадочном бреду, он опять слышал свою музыку.
Она несколько отличалась от той, что владела его душой прежде. Это было что-то новое и незнакомое и, в то же время, такое близкое и понятное.
Все эти ощущения и догадки толкали подростка к действиям. Ему не терпелось проверить, попробовать, убедиться…
Он легко поднялся с постели и быстрым шагом вышел из казармы. На площадке перед казармой отряд «Летучих магов» отрабатывал индивидуальные упражнения. Стоял грохот ударов деревянных мечей о тренировочные столбы.
Словно в предчувствии чуда, Минсок твёрдым шагом подошёл к стойке с деревянными мечами. Осторожно, двумя руками, будто боясь вспугнуть, он снял со стойки свободный меч. Затем, развернувшись, поднял его над головой и…
Да! Это было так – она проснулась. Эта новая музыка внутри Минсока. С волнующим ритмом барабанов. С искрящейся партией флейты. Мгновенно заставившая подростка подтянуть живот и сконцентрировать взгляд, она сделала его движения резкими, точными и, придав всему действию особый смысл, наполнила душу поэзией. Поэзией… боя.
Минсок уверенно двигался, разрубая воздух деревянным мечом: сверху, сбоку, по кругу, в прыжке… При этом он ни разу не пошатнулся и не оступился. Это новое звучание, прорывавшееся изнутри, управляло теперь всем его телом, делая движения быстрыми и точными. Глаза подростка горели. Он улыбался. Ему снова нравилась жизнь…
И жизнь эта перестала быть тягостной. Как перестали быть тягостными тренировки и марш-броски по горам.
Теперь во время бега Минсок заметил, как мелодия в его голове меняется с изменением ландшафта по пути следования. Он уже знал, что если проложить маршрут по тем большим валунам, где придётся прыгать верх и вниз, то в этом месте всё вокруг начинает искриться каскадом эмоциональных звуковых комбинаций. Минсоку это нравилось, и теперь он осознано выбирал этот путь по более гористой местности, чтобы снова испытать эти будоражащие фантазию ощущения.
Конечно, тот кризис в душе юноши, что теперь был уже позади, мог привести и к совершенно другим последствиям. Он мог придавить его, уничтожив волю. И это могло стать непоправимым. А ещё Минсок мог бы преодолеть эту напасть физически-волевым способом, заплатив при этом, частью своей души. Но и это было бы не самым печальным исходом.
Можно представить человека, стоящего изначально на условно правильном пути. В процессе движения по нему, человек подвергается противостоящему давлению. В основном это – лень и страх. Чтобы уменьшить это давление, он начинает слегка изменять направление движения. С течением времени, это происходит всё чаще. И вот однажды он вдруг замечает, что солнце, висевшее всё время где-то над левым ухом, теперь находится справа. Это значит, что он идёт уже в обратную сторону. И чтобы снова встать на выбранный изначально путь, ему придётся развернуться.
Сделать это не просто, и человек решает эту проблему другим способом. Он начинает переклеивать указатели и ярлычки с правой стороны на левую. И, возможно, у него это неплохо получается. Однако тут появляется некая неприятность, с которой он ничего не может поделать – солнце никак не хочет перетаскиваться на нужную сторону.
Казалось, такого человека можно было бы пожалеть, определив его, просто, заблудившимся. Но дело в том, что подобные люди, как правило, собрав накопленные годами отговорки, создают из них целую теоретическую базу, перерастающую в идеологию. И чтобы оправдать её, им приходится «делать» неправыми тех, кто, осознав ошибку, всё же вернулся на свой путь, и тех, кто вовсе с него не сходил.
Вот такой способ выхода из душевного кризиса, пожалуй, был бы самым губительным. Неизвестно, что уберегло Минсока от такой незавидной перспективы. То ли это была удача, то ли – интуиция… Но вышло так, что причина, а именно – музыка, породившая кризис в душе подростка, сама же и стала лекарством, избавившим его от недуга.
Глава 5
Жизнерадостное пение птиц, и успокаивающее журчание воды. Что может быть прекраснее! И что может быть лучше для достижения ощущения гармонии! А ещё, цветы и деревья среди скальных фрагментов, установленных с тонким вкусом любителя созерцательных наслаждений. Маленький ручеёк, стекавший по камням, падал в небольшой пруд, привлекая пузырьками двух больших карпов.
Всё это сейчас называется китайским садом. И уже тогда, во времена своего зарождения, подобный способ ландшафтного оформления был так же востребован в богатых домах Сораболя – столицы царства Силла.
У самого края пруда, в роскошном кресле, модного в те дни, танского происхождения сидел пожилой мужчина с выражением мудрой усталости на лице. Время от времени он брал из серебряной чаши горсть ячменных зёрен и бросал в пруд. Задумавшись, он не заметил, как сбоку к нему подошёл человек форме высокопоставленного военного.
– Сандэдын, вы хотели меня видеть? – Военный поклонился.
– А, военный министр! – Старик поднял голову. – Присаживайтесь, прошу вас!
– Благодарю вас! – Военный министр сел в соседнее кресло.
Некоторое время старик продолжал молча смотреть на рыб в пруду.
– Сандэдын, вас что-то беспокоит?
– Хотелось бы ответить отрицательно. – Старик вздохнул. – Но вынужден признать… Есть один вопрос, над которым я сейчас ломаю голову.
– В чём же этот вопрос? – Военный министр внимательно посмотрел на старика.
– Да, вот. – Старик застывшим взглядом продолжал смотреть на воду. – Пытаюсь решить, какую из этих двух рыб съесть сегодня на обед, а какую оставить для размножения.
Военный министр с интересом перевёл взгляд на воду и через пару мгновений приподнял одну бровь.
– Ну… Если вы хотите услышать моё мнение?.. Золотая кажется несколько бестолковой. Посмотрите, как она хаотично рыскает в поисках еды. А серая… Серая не делает лишних движений. По-моему, она уже достаточно изучила Вас и знает, в какое место Вы в следующий раз бросите корм. Вот! Видите? Она опять оказалась там, где надо. Так что… я бы съел золотую, а серую оставил. Серая рыба – умная.
На лице старика появилась лёгкая усмешка.
– А зачем нам умная… рыба? – Старик проницательно посмотрел в глаза собеседника. – Ума у нас и у самих достаточно.
Взгляд военного министра сначала застыл в недоумении. Но, спустя мгновение, его губы сложились в лукавую улыбку, и он понимающе кивнул головой.
– Да, уважаемый сандэдын! Вы совершенно правы. К тому же серая рыба гораздо сильнее золотой. И с ней у нас могут возникнуть проблемы.
– Я рад, что вы всё поняли. – Старик удовлетворённо кивнул.
– Да, я всё понял. И я, как всегда, преклоняюсь перед вашей мудростью, сандэдын! Только вот, мне кажется, у золотой рыбы слабое здоровье. Ведь потреблять столько спир… эээ… жидкости… Боюсь, как бы эта рыба не отошла к предкам в скором времени.
– Ничего! Мы успеем вырастить новую рыбу. – Старик с улыбкой обернулся к стоявшей за его спиной служанке. – Выловите вон того серого карпа и отнесите повару.
Выполнив приказ господина, молодая служанка вышла за ворота усадьбы и быстро направилась в сторону рынка. Она нашла нужную лавку и вошла в неё. Рассматривая товар, девушка незаметно дотронулась до руки торговца и чуть слышно прошептала:
– Передайте во дворец – принцесса в опасности!
Часть 3
Пэкче
Глава 1
Плавная тонкая линия бежала за кисточкой, превращаясь в замысловатый узор орнамента. Она уходила то вверх, то вниз. Затем возвращалась, переплетаясь и оставляя маленькие завитушки. Казалось, она могла бежать бесконечно, увлечённая своей фантазией. Но вот, она замедлила свой бег и плавно остановилась. Соён оторвала кисточку от керамической поверхности и положила на плоский камень рядом с собой.
Орнамент наносился на ещё влажную поверхность сосуда. Нужно было успеть это сделать, пока не высохла глина, и руки девочки работали быстро и точно.
Она уже не помнила, когда научилась этому. Раньше девочка просто рисовала что-то угольками на глиняных черепках. Благо и того, и другого всегда хватало. Она работала служанкой в гончарной мастерской. Её обязанностью было выгребать золу с углём из печи и собирать осколки разбитых горшков. Осколков всегда было много. Мастер очень строго подходил к своей работе. После обжига он тщательно осматривал каждый сосуд и, если ему что-то не нравилось, безжалостно разбивал его о стену печи.
Некоторые из забракованных сосудов были очень красивыми и с виду вполне нормальными. Соён всегда было их жалко. И однажды она припрятала один из них. Взяв уголёк, девочка разукрасила его витиеватым орнаментом. Увидев это, мастер очень рассердился. Он сказал, что ни одно испорченное изделие не должно выйти из его мастерской. Отобрав у Соён злосчастный горшок, он уже размахнулся, собираясь разбить, но вдруг остановился.
– Это ты его так разрисовала?
Девочка неуверенно кивнула.
Мастер внимательно осмотрел сосуд со всех сторон и как-то аккуратно поставил его к стене. Немного подумав, он повернулся к девочке.
– А ну-ка, пойдём со мной!
Он привёл её в мастерскую и, порывшись где-то на верхних полках, достал небольшую коробку. Смахнув рукой пыль, он протянул коробку девочке.
– Это когда-то принадлежало моей жене. Попробуешь?
Соён открыла коробку. В ней лежали кисточки и уже засохшие, краски.
– Краски мы купим новые. – Мастер посмотрел ей в глаза. – Попробуй!
Девочка с улыбкой кивнула и поклонилась.
С тех пор к её прежним обязанностям добавилась ещё одна – она стала художницей этой гончарной мастерской. А также, Соён должна была ходить за глиной и за хворостом для печи. К этим материалам предъявлялись непростые требования, и в их поисках она исходила все окрестные леса и горы.
Со стороны могло показаться, что все эти обязанности были слишком тяжёлыми для тринадцатилетней девочки. Но они ей нравились. Когда она вычищала печь от золы и глиняных осколков, то, как будто наводила порядок в своей душе, аккуратно расставляя по местам всё, что там находится. А во время рисования своих узоров её реальная сущность словно засыпала, выпуская наружу другую. Ту, что пряталась где-то очень глубоко и, выйдя на свет, вела руку с кисточкой по независимой от девочки воле.
Ну и наконец, лес и горы. Там она чувствовала себя свободной. Такой же свободной, как в своих снах. Где не было людских взглядов и слов, а сама она была: то сосной с качающимися на ветру ветвями; то ручейком, бегущим по камням; то птицей, кружащей в небе…
А ещё там, в горах, Соён всегда казалось, что за ней кто-то наблюдает. Это был не взгляд человека, а что-то другое… Она вспомнила рассказы мастера о тигре, который прежде чем напасть, долго ходит за человеком и смотрит, чтобы понять – хороший этот человек или плохой. Но девочка ходила по этим лесам уже много раз, и никакого нападения не было. Как не было и ощущения опасности и страха. Хотя… Она ведь была здесь своей. Частью этого мира без людей.
Придя к такому выводу, Соён успокоилась.
Глава 2
