Лучший фэнтезийный детектив

Мне ещё предстояло отправиться в клуб, о существовании которого до сегодняшнего вечера даже слышать не приходилось и устроить допрос человеку, который мог бы вырубить меня одной левой. Позвонив в службу такси, я пошёл собираться, ограничившись лишь умыванием холодной водой.

Было бы неправильно сказать, что мне ещё не приходилось никого допрашивать. Каждому приходилось. Но лично я понимал, что у меня нет тех знаний психологии или той харизмы, которые заставляют людей добровольно выкладывать всю поднаготную. И у меня нет той грубой физической силы, с помощью которой при желании можно выбить правду.

Зато на моей стороне было кое-что покруче – магия. Нет ничего проще, чем разговорить с её помощью простого смертного. Надо было просто напугать его до полусмерти. Собственно говоря, сама магия для этого тоже не обязательна. Достаточно пары простых, но эффектно смотрящихся приёмов, ловкости рук и твердой уверенности в том, что все вокруг идиоты.

Порывшись в ящиках стола на веранде, я взял два кольца: одно с рубином, другое, давным-давно позабытое, – с янтарём. И тот и другой камни содержат в себе частичку стихии огня, но только в янтаре огонь мягкий, похожий на солнечные лучи, а в рубине это шар бушующего пламени. Чтобы приводить его в движение, я поставил с двух сторон от рубина по прозрачному топазу – камню с частицей стихии воздуха. Оба кольца с внутренней стороны были покрыты вязью рунных заклинаний и черпали энергию из тепла моего тела, преобразовывая её в нечто гораздо большее. Секрет был в том, что янтарное, согревая меня, могло хоть и ненадолго, но значительно усилить второе – рубиновое. В критической ситуации это может дать очень, очень большое преимущество.

Проковыляв в прихожую, я взял там посох и рассмотрел его со всех сторон. Красное дерево – хороший, легко обрабатываемый материал. И чаще всего используемый для изготовления таких вещей. Лучше красного дерева только чёрное, однако оно, наоборот, используется крайне редко. Во-первых, его трудно достать, и для большинства практикующих магов, ведущих спокойный, тихий образ жизни, результат никогда не оправдает ни труда, ни расходов. Во-вторых, чаще бывает достаточно и обычного дуба.

Я повертел посох под светом. Он только казался гладким. Под определённым углом становилось видно, что тонкий верхний слой дерева был вытравлен, и по всей длине посоха, а особенно по его навершию, тянулись длинные слова на непонятных мне языках. Из знакомых символов я нашёл несколько знаков стихий. Скорее всего, передо мной был обычный элементаристский посох – артефакт для обращения к окружающим его стихиям. На нём не нашлось ни одного знака Дара, то есть посох создавался не для мага, а для кого-то попроще. Для волшебника, например. Нет, я, конечно, не стал бы пользоваться магической вещью, сделанной для другого – слишком уж это непредсказуемо, но мне же надо было на что-то опираться?

С улицы посигналили. Надев ботинки и плащ, я заглянул в зал и сказал:

– Идём.

Ева, всё это время молча наблюдавшая за моими действиями, удивлённо уставилась на меня.

– Куда?

– Ты – домой, я – работать. Если хочешь, можем поменяться.

– Работать? – переспросила она. – В таком состоянии?

Я подался вперёд и с воодушевлением фанатика проговорил:

– За это мне платят сверхурочные.

– Нет… – Снеговская собралась и повторила: – Нет.

– Ох! Если тебе стыдно идти рядом со мной, то на улице уже темно… – я отвернулся. – Но раз хочешь остаться – оставайся. Только ничего не трогай. Кроме посуды на кухне. Её можешь вымыть.

– Нет, – ещё твёрже заявила Ева. – И вот что: я с места не сдвинусь, пока не узнаю всей правды. Во что ты меня втягиваешь?

– Ни во что, – солгал я.

Она ждала. Правды, полагаю. Но больше мне нечего было ответить. И я не хотел отпускать Еву одну на ночь глядя. В конце концов, у неё действительно могли быть проблемы из-за меня.

– Ну? – Снеговская изогнула бровь. – Начнём с простого. Как ты там меня называл? Эмпат?

– Хорошо, – отступил я. – Завтра.

– Что «завтра»? – строго спросила она.

– Завтра ты узнаешь, что к чему. Обещаю. А сейчас пошли, я опаздываю.

В конце концов, завтра я могу точно так же навешать ей лапшу на уши.

Демонстративно фыркнув, Ева прошла мимо меня с оскорблённым видом, надела пальто и вышла на улицу.

* * *

Всю дорогу Ева молчала, напряжённо о чём-то думая. Только когда я вызвался проводить её до подъезда, она решительно остановила меня и напомнила, что завтра я должен буду рассказать ей всё.

– Поссорились? – спросил таксист. – Бывает. Мы с женой по молодости так ругались…

– Она мне не жена.

Он рассмеялся.

– Это оно всегда так бывает: сначала говоришь себе, что никогда не женишься, а однажды просыпаешься с кольцом на пальце и думаешь: «Как так вышло?!» Вот что я тебе скажу, парень, бежать надо от двух типов женщин: от тех, которые всё время о чём-то просят, и от тех, которые никогда ни о чём не просят. Первые сядут на шею, вторые будут всю жизнь пилить. Если твоя не такая – не упусти её.

Фыркнув, я велел таксисту ехать в «Пек-low». Он встрепенулся и оценивающе посмотрел на меня. В свою очередь я покосился на него:

– Что?

– Нет, ничего, – он пожал плечами. – Просто… как бы сказать? Не очень-то ты похож на…

– Бездельника, шатающегося по ночным клубам? – предположил я.

Таксист снисходительно улыбнулся.

– По таким ночным клубам.

Его улыбка мне не понравилась.

– Каким это «таким»?

– Ты не знаешь? Говорят, его владелец сказочно богат, и плевать хотел на все законы. В этом клубе творится чёрт-те что, все развлечения… – таксист понизил голос. – Вплоть до тяжёлых наркотиков. Развлечения недешёвые, так что там ошивается «золотая молодёжь». Жизнь прожигают.

– Дотла, – пробормотал я. – Ну так чем же он отличается от остальных клубов?

Таксист хрюкнул. Ему, возможно, ему хватало сказанного ранее, чтобы обходить подобное заведение стороной. Я кивнул на дорогу и ухмыльнулся.

– Поехали. Соскребём с молодёжи позолоту.

Действие обезболивающего постепенно достигало максимума, и я уже мог двигаться не морщась. Отвернувшись, я принялся считать оранжевые фонари, проносящиеся мимо под чередование музыки и невнятного бормотания диктора на радио. Думать не хотелось, да я и не думал.

Не думал, пока одна назойливая мысль не закралась ко мне в голову: что в моменты, требующие от нас активных действий, мы всеми силами стараемся бездействовать. Я всё проворачивал её в себе, и понял наконец, что веду себя как тот хоббит, которому хотелось остаться в уютной норе, когда вокруг уже вовсю рыскали чёрные всадники. Нельзя больше просто ждать следующего удара. Если мне будет известно, кто и когда его нанесёт, я буду готов ответить. Для этого надо двигаться, а не топтаться на месте.

– Пора идти, – тихо сказал я себе.

– Что? – переспросил таксист.

Я мотнул головой.

– Ничего.

Он выключил радио, сбавил скорость и попытался продолжить прежний разговор:

– А местечко бедовое. Ни единой ночи без драки. И не убьют кого, так покалечат. Поговаривают ещё, там, мол, проводят бои без правил. Проигравших потом выносят в мешках. Чтоб по частям не растерять…

Я поморщился. Люди обожают приукрашивать, однако слухи не на пустом месте появляются. Возможно, и вправду что-то в клубе нечисто. Но это уже дела милиции.

Меня больше интересовало другое: в «Пек-low» работает некто, попытавшийся прижать бомжа с амулетом вечной жизни незадолго до его убийства (согласен, звучит странно). Возможно, именно эта ниточка по имени Артур, болтающаяся в клубе, способна привести меня к ответам.

Таксист остановил машину неподалёку от входа.

– А кем вы работаете? – спросил он напоследок.

– Экстрасенсом, – коротко ответил я.

– Да?! – его брови подпрыгнули вверх, а взгляд начал шарить по салону, пока не зацепился за подвешенную к зеркалу ароматическую апельсиновую дольку. – И о ком же я сейчас думаю?

Я расплатился с ним, вылез из такси, закрыл дверь и заглянул в салон.

– О семье – жене и детях. А ещё, что вы слишком много курите в салоне.

– Ух… – выдохнул он.

Я кивнул и направился в сторону клуба, чувствуя на себе взгляд. Первое – проплавленные следы от сигарет на руле и рычаге коробки передач. Таксист так часто курит за рулём, что перестал обращать на это внимание и часто роняет повсюду пепел. По той же причине ему пришлось повесить эту ароматическую безделушку. Второе – кольцо на пальце и его разговоры о женитьбе. Здесь и объяснять ничего не надо. Третье – в зеркале отражались коробки с игрушками, сложенные на заднем сиденье. Посмотрев на апельсиновую дольку, таксист наверняка зацепился взглядом за отражение и подумал о семье.

Даже если я в чём-то и ошибся, он сам найдёт у себя эти мысли. Почему? Да потому что так сказал экстрасенс.

Клуб ударялся о вечер глухим уханьем басов, восторженными криками и вульгарным смехом, разносившимися во все стороны. Огромные голубые языки неонового пламени, пульсировали над входом в такт музыке. Прожектора перед фасадом резво раскачивались из стороны в сторону, пуская в тёмное небо столбы яркого света. Веселье лилось через край.

Я остановился и пригляделся к пёстрой толпе, бравшей на приступ двери клуба, надёжно охраняемые парой амбалов. Мужская половина штурмующих была вдрызг пьяна. Девицы тоже едва стояли на ногах, успев уже, не замечая холодного ветра, сбросить где-то большую часть одежды. Время от времени качки хватали за шкирку халявщиков, нашедших брешь в обороне, и выбрасывали их наружу. Выброшенные, впрочем, ничуть не ослабив пыла, тут же ныряли обратно в толпу.

– Дикари, – пробормотал я, стараясь не вспоминать, как сам в их возрасте вёл себя ничуть не лучше.

У главного входа было слишком людно, светло и шумно. Для допроса нужно было место поукромнее, вроде чёрного входа. Найти его было проще простого: стоило обогнуть здание, как я увидел железную дверь, выкрашенную зелёной краской, но местами уже проржавевшую. Справа от неё стояло несколько переполненных мусорных баков; при моём появлении что-то живое метнулось и спряталось за ними. Эта дверь, одинокая лампочка над ней и горы мусора составляли невыразимый контраст с фасадом. Сжав покрепче посох, я подошёл поближе и постучал, то и дело посматривая на баки.

Никто не открывал. Тогда я постучал сильнее. Медленно, будто бы нехотя, щёлкнул замок, и передо мной возник детина в черном спортивном костюме. Он угрюмо посмотрел на меня и проворчал:

– Отсюда нельзя.

Я сделал вид, что не слышал его слов.

– Артур сегодня работает?

Охранник, по-видимому, не ожидал подобного вопроса – слишком уж долго он думал. Я повторил.

– Да, – наконец выдавил он.

– Не могли бы вы его позвать? Мы с ним старые знакомые, он говорил: «Обращайся, если что».

Детина продолжал молча стоять и ждать чего-то. Он готов был стоять так до Второго Пришествия, честное слово! Я медленно выдохнул и показал на налившийся на скуле синяк – след хомячьей лапы.

– «Если что», – пояснил я.

Лицо охранника просветлело, он даже сочувственно кивнул перед тем, как исчезнуть за дверью. Я отошёл в сторону. Через минуту дверь снова открылась, из клуба вышел Артур собственной персоной. Он был точной копией предыдущего охранника: такая же короткая стрижка, чёрный спортивный костюм, облегающий гипертрофированные мышцы, и угрюмый взгляд. Только смотрел он ещё и исподлобья. Дождавшись, когда он отойдёт от дверного проёма, я сказал:

– Мне нужно задать несколько вопросов.

Он прищурился.

– Ты кто такой? Я сегодня всё рассказал ментам.

– А я разве сказал, что я из милиции?

– Ничего не знаю, – отбрыкнулся Артур, разворачиваясь. – Пшёл отсюда.

Я вытянул вперёд правую руку, сжатую в кулак и обратился в стихии воздуха в топазах на кольце. Внезапно налетевший порыв ветра захлопнул дверь прямо перед носом у Артура. Он вздрогнул и оглянулся на меня. Не давая ему опомниться, я повернул руку ладонью вверх и разжал кулак, обращаясь к огню. Оранжевое пламя на секунду окутало кисть и погасло, не успев обжечь. Лишь на перчатке продолжал гореть сине-жёлтый огонёк.

Охранник шагнул назад и упёрся спиной в стену. Я сделал шаг к нему.

– Думал, всё так просто, и никто не узнает? Я могу превратить твои внутренности в жаркое. А могу задавать вопросы. Выбирай, – я понизил голос. – Но если ты попытаешься солгать…

Артур быстро закивал и начал лепетать что-то вроде: «Я отвечу… я не буду… только прошу…»

Такой резкой перемене могло быть лишь одно объяснение: прежде он уже видел что-то подобное. В действии.

Я сжал кулак, погасив огонёк, подошёл ближе и тихо спросил:

– Молодец, понятливый. О чём тебя спрашивали милиционеры?

Он забормотал совершенно неразборчивые фразы. Это начинало утомлять.

– Тихо! – крикнул я, ударив по земле посохом. Лампочка над дверью мигнула, в наступившей на долю секунды темноте по посоху пробежали сиреневые искры электрического разряда. Лицо охранника побледнело и осунулось, он умолк и начал снова.

– Приходил тут один из мент… то есть из милиции. Выспрашивал, а сам взглядом буравил, будто ему и так всё известно – проверяет только. Сам среднего роста. Лет тридцать… Хотел знать, что я делал вчера в десятом часу. Ну а я что? Я сказал, что босс попросил прессануть кое-кого. Что за мужик – не знаю. Знаю только, что он задолжал большую сумму серьёзным людям, вроде как прятался от них. Купил что-то ан-ти-кра…

– Антикварное, – подсказал я.

– Во, точно! Антикварное и дорогое. Купил, а не заплатил. Ну я в подробности не вдавался. Меньше знаешь, спишь живым. Я просто пошёл и напомнил какому-то бомжаре о долге. Всё!

– А теперь рассказывай, как всё было на самом деле. В любых подробностях.

Артур нервно сглотнул. Я поднёс посох к его лицу.

– Какой орган тебе сжечь первым?

– Тот мужик ещё от кого-то прятался. Я не знаю, почему, честно! Он только посмеялся и послал меня. А я ему врезал. От души врезал. Думал, покалечу. А бомж ничего, встал и ещё громче ржёт. Я разозлился, доску схватил и огрел его. Я… я ему чуть голову не оторвал, так шея вывернулась… – в глазах охранника промелькнул страх, голос дрогнул. – Мужик лежал – труп-трупом. И ведь очухался! Я испугался и убежал…

– Сколько же эта штука стоит? – пробормотал я.

– Четыре миллиона. Я случайно услышал, как босс говорил.

– Дёшево.

– Долларов.

Я присвистнул. Но с другой стороны, четыре миллиона зеленью за вечную жизнь – это такой пустяк, не правда ли? Главное, не говорить, в чём именно заключается «вечная жизнь».

Заметив, что я отвлёкся, Артур боком проскользнул к двери и скрылся за ней. Я не стал его останавливать, мне он больше был не нужен.

Медленно хлопая в ладоши, из-за мусорного бака вышел Вещий.

– Браво! – воскликнул он. – Как вы это сделали?

Я молча показал ему таблетку сухого спирта, лежащую на ладони.

– А подожгли как?

– Этот секрет фокусник унесёт с собой.

– И этот тоже? – он показал на лампочку.

Я кивнул. Олег посерьёзнел.

– А теперь я буду допрашивать вас.

– В чём же я провинился? – бесстрастно поинтересовался я. – Выведал больше? Готов поклясться, я видел, как за бак шмыгнула крыса. Вы не оборотень, нет?

– Смешно. Но видите ли, сегодня в Кибрае сгорел дом. А в доме сгорел труп. Среди того, что огонь не тронул, была куртка. Обычная китайская куртка… С простреленными рукавом и капюшоном.

Я пожал плечами.

– Мало ли?

– А ещё там были такие же штуки, – он показал на посох. – Да и плащ на вас с чужого плеча. Я более чем уверен, что у вас нету алиби.

– Почему же? Просто демон и его друг-колдун притащили меня туда и пытались убить, – честно ответил я.

Олег снисходительно улыбнулся.

– Вы сказали это, зная, что я не поверю. Но будем считать, что поверил.

Я улыбнулся точно так же.

– А что, если я сказал это, зная, что вы поверите, думая, будто я хочу, чтобы вы не поверили в то, что…

– Прекратите! – Олег тряхнул головой. – Пройдёмте. Пусть Икрамов сам с вами разбирается.

Выходя из грязного закоулка, Вещий остановился, пропуская длинный чёрный лимузин, подъезжавший к клубу. Прожекторы замерли, высветив дорогу к дверям. Выбежавшая охрана встала живым коридором ко входу, а похожие на стриптизёрш девушки вынесли красный рулон ковровой дорожки.

– Большая шишка? – спросил я.

– Угу, – мрачно ответил Олег, не сводя взгляда с машины. – Владелец «Пек-low», их босс. Они зовут его «Дон».

– Вы с ним не в ладах, – предположил я.

Он кивнул.

– Знаем ведь, что тот ещё урод. Вот только какие бы улики не нарыли, как бы ни обложили, всегда выскальзывает. Каждый раз!

Шофёр движениями, исполненными подобострастия, открыл дверцу лимузина, и толпа возле клуба затихла. Олег в бессильной ярости сжал кулаки. Я тихо выругался и отступил обратно в тень.

В дорогущем, идеально сидящем костюме, окружённый здоровенными охранниками, сияющий от самодовольства в ярком свете прожекторов и восторженных людских взглядов, по красной ковровой дорожке неспешно шествовал Маларья.

Глава 9

Вещий покосился на меня.

– Вы знакомы?

– Больше, чем хотелось бы. Я иду в клуб.

– Да? Как же это? – Вещий достал своё удостоверение. – Хочу посмотреть на спектакль из первых рядов. И не надейтесь, что я отстану, если вы всё-таки пройдёте. Теперь я ваша тень.

«Если ты меня увидишь», – подумал я.

Как правило, практикуются два способа воздействия на сознание: отвод глаз и морок. Отвод глаз, как я уже говорил, прост и доступен практически всем. Морок – другое дело. Если первое заклинание заставляет не видеть что-либо, то второе заставляет видеть то, чего нет. Морок может быть самым разным – от простой смены облика до сокрытия целой местности. Однако даже смена незначительных черт лица требует от мага больших усилий.

Использовать морок было бы наиболее эффективно. Но сейчас у меня не было ни времени, ни желания изобретать велосипед. Нужно было как можно скорее попасть внутрь. Для этого хватило бы обычного отвода глаз. Просто заставить сотню людей смотреть мимо.

Что может быть проще?

Я мысленно очертил себя кругом. Маги вообще обожают круги. В них вписывается треугольник, когда предстоит работать со временем, пентаграмма, когда нужна связь со стихиями, фигуры, символы – всё пишется в круге. Круг – это основа всего. Однако сейчас я использовал его с иной целью.

Нет смысла отводить глаза целенаправленно – это потребует слишком большой концентрации. Куда практичнее установить радиус действия заклинания – метра три, не более, чтобы вас переставали замечать лишь те, кто оказался поблизости. Встав в воображаемый центр, я закрыл глаза и постепенно отгородился от всех чувств. Магия была где-то внутри меня, но чтобы ею воспользоваться, нужно сначала её найти. Будь у меня пара лишних часов, я успел бы сварить простенькое зелье, тем более, что для него не требуется никаких экзотических компонентов. Отогнав прочь пустые мысли, я сосредоточился на том, что имел в распоряжении сейчас. Мурашки пробежали по спине. Я поймал это ощущение и попытался направить его в нужное русло, представляя себя окружённым зеркальной сферой. Мурашки пробежали снова, на этот раз достигнув рук. Волоски встали дыбом. Я добавил к сфере ещё один слой. За ним следующий, и делал так до тех пор, пока покалывание не перестало нарастать. Девять слоёв – неплохо, особенно если учитывать, что последний раз я проделывал такую штуку года три назад.

Я открыл глаза. Вещий стоял напротив и смотрел на меня с явным недоверием.

– Когда вы наконец закончите придуриваться, мы…

Взгляд Олега стал пустым. Он растерянно посмотрел по сторонам, потёр лоб, потряс головой, но, оказавшись внутри сферы моего заклинания, ничего не мог поделать.

– Хорош пялиться, – приказал я, отойдя на шаг назад. Наваждение спало с Олега, он шумно втянул в себя воздух и потёр кулаками глаза.

– Что это было? Гипноз?

– Гипноз, гипноз, – согласился я. – Вы всё ещё уверены, что я не смогу пройти в клуб?

Он выругался. Ответив ему многозначительным молчанием, я направился к входу в «Пек-low». Сферы, хоть их и не было видно, уже начинали распадаться одна за другой. У меня было всего лишь несколько минут чтобы пройти охрану. Оставалось надеяться, что никто не обратит на меня слишком много внимания, тогда отвод глаз продержится чуть дольше.

Дальше всё шло точно по сценарию: Вещий, активно работая своими локтями и удостоверением, прокладывал мне дорогу. Он вошёл первым, следом за ним, пристроившись к какой-то компании, – я. Отвод глаз действовал превосходно. Девушка, принимающая верхнюю одежду в помещении, подразумевающем гардероб, изобразила лёгкую степень слабоумия, едва её коснулись сферы. Она даже не подумала спросить у меня плащ и посох. Воспользовавшись создавшейся из-за этого заминкой, я проскользнул в зал, оторвавшись от Олега.

Там я ждал всего, что угодно. Пляшущих наркоманов, безумной оргии… я не удивился бы даже официально изгнанным вампирам, допивающим кровь последней жертвы. Но увидел обычный клуб. Зал в синих тонах тонул в сиреневом сигаретном дыме, казавшемся ещё более густым под светом ультрафиолетовых ламп. Вечер только начинался, и круглые чёрные столы, разбросанные вдоль стен, всё ещё пустовали, ожидая посетителей, которые будут, вальяжно развалившись, плотоядно созерцать толпу. Грохочущая музыка неприятно отдавалась в желудке. Несколько человек танцевали перед пустой сценой, большинство скучали в баре, четверо гоняли шары за бильярдным столом в углу.

На втором – верхнем – уровне, как и полагается, располагался офис со стеклянной стеной. Кто-то ходил там из угла в угол.

Человек тридцать влилось в зал следом за мной. Среди них промелькнуло лицо Олега, вертящего головой по сторонам. Оставив его выбираться на волю самостоятельно, я пересёк танцпол и прошёл между двух охранников, стороживших лестницу на второй этаж. Они, как и многие другие до них, услужливо отвернулись, так что наверх я поднялся окрылённый своей незаметностью.

На втором этаже меня встретил пустой серый коридор с четырьмя дверьми, расположенными по одну сторону. Три первых были наглухо заперты. Из-за последней слышался разговор, пока невнятный, но очень уж эмоциональный. Я прижался к стене и затаил дыхание, вслушиваясь.

– …твой план! – орал кому-то Маларья. – Ничего уже не идёт по плану! Что?! Ты не понимаешь, эта тварь не просто помеха… Я должен был? Я должен был предусмотреть?! Да с какого…

Я слегка приоткрыл дверь и краем глаза глянул в просторный светлый кабинет, освещаемый яркими белыми лампами. Посреди кабинета, обставленного мебелью в безликом офисном стиле, подобно айсбергу в открытом океане, высился широкий стол, заваленный бумагами. На краю стола стояла начатая бутылка виски. На полу, в лужице тёмно-жёлтой жидкости, сверкали осколки бокала. Огромное стекло, заменявшее одну из стен выходило на танцпол, но все звуки снизу были здесь приглушены. Из акустики, расставленной по углам, звучала совсем другая музыка. «Я просто хочу использовать тебя,» – пел Дэйв Гаан.

Маларья метался по кабинету как лев в клетке, прижимая к уху мобильник. Я стоял слишком далеко, и заклинание не могло до него достать, однако он был так занят разговором, что попросту не заметил меня.

– Я не преувеличиваю, – уже спокойнее сказал Маларья. Он подошёл к стеклу и посмотрел вниз. – Кое-что я понимаю лучше, тебе стоит иногда прислушиваться к моим советам. Для него месть – это блюдо, которое подают вовремя. И остановить его можно только убив, – Маларья немного помолчал, слушая собеседника. – Нет, оставь, я сам. Сейчас важнее найти записи Караева.

Услышав фамилию Тимура, я напрягся. Маларья говорил с колдуном. Если бы мне только удалось добраться до его телефона и посмотреть последний набранный номер.

– Об этом… «экстрасенсе» можешь забыть, – продолжал демон. – Подождём, пока его защиты ослабнут, и спокойно войдём. Книжка у него, ключ к решению в ней. Да, я уверен, что он мёртв, ни один смертный не выжил бы, я-то знаю… Маларья вдруг выпрямился и голос его стал жёстче, приобретя характерный для демонического языка сипящий металлический оттенок. – А это не относится к нашим делам, моя личная… Я уже сказал… Нет, я не сгублю…

Он выругался на своём родном языке. Я разобрал лишь половину: о низком человеческом происхождении собеседника, его родителей, родителей его родителей, заодно всех родственников до седьмого колена (включительно), беспорядочных связях, и ещё таких вещах, о каких ни один уважающий себя кинари не скажет даже в грязнейшем в мире кабаке. Не знаю, понял ли это тот, второй, – в демоническом большинство звуков произносятся на вдохе, так что требуется практика, чтобы начать хотя бы разбирать слова. Кроме того, существуют две разновидности этого языка, разговорный – «накшенси», и редко используемый классический, «ашкетси», также называемый «академическим». Маларья говорил на втором. Но, думаю, суть сказанного была ясна и без перевода. Демон оборвал речь на полуслове, с тяжёлым булькающим хрипом скорчился, выронил телефон и упал на пол, продолжая биться в конвульсиях. Он несколько раз задел стол, бутылка опрокинулась, виски залило бумаги. Маларья пытался что-то сделать, но был будто скован невидимыми цепями, которые теперь перекручивались, заставляя его тело противоестественно выгибаться. Будь он человеком, это его убило бы.