скачать книгу бесплатно
– Но целовала так, чтобы Максим потом весь вечер смотрел на тебя одну и пускал слюни.
– Даже если и так, то что? Он не мой студент, я не его преподаватель. Обоим уже есть восемнадцать, – загибаю пальцы и выгибаю бровь. – Чем крыть будете, господин адвокат?
– Ничем, Лиз. Просто не хочу, чтобы ты наворотила дел сгоряча. Сейчас, на эмоциях, все красиво, а потом будешь спрашивать себя зачем это сделала.
– А я тебе скажу зачем. Я не хочу, чтобы какую-то вшивую должность ставили выше меня, Ярик. Такое объяснение подойдёт?
– Вполне.
– Сука! И ведь даже не приехал, – со злостью вдавливаю потухший окурок и тянусь за следующей сигаретой. – За месяц договорились, что поедем вместе. За месяц! Разве я многого просила? Вот скажи мне? Что сложного вызвать такси и приехать, если уж попёрся на свой мегаважный корпоратив? Что может быть проще, чем набрать номер и сказать: «Здравствуйте, будьте добры машинку по такому-то адресу»? Ярик, ну вот как? Почему нужно быть козлом до конца? – чиркнув зажигалкой, я никак не могу попасть кончиком сигареты в язычок пламени. – Аж колотит! На работе работа, дома работа, ещё и в праздники туда же. А Лиза, видишь ли, не понимает ничего. Думала, приедет, увидит, может приревнует и хоть вспомнит, что я в первую очередь женщина, которой тоже нужно внимание. Капелька! Я не прошу о многом. Раз в год вспомнить, что есть я и моя маленькая просьба, а уже потом все остальное. Так нет же. Зачем ехать? Лиза сама приедет. Перепсихуется, простит и забудет.
– Так, может, стоит послать его к чертям и жить спокойно?
– Ну да, – покачав головой, смотрю на тлеющий огонек и долго думаю стоит ли говорить. – Яр, мне тридцать два, а не двадцать. Мама мне уже плешь проела с внуками, а как узнала, что у вас пополнение намечается, вообще с катушек слетела… Боря же нормальный, в принципе. Ну если откинуть эту возню за должность. С ним нормально, понимаешь. Получит должность свою и успокоится. Просто все эти прогибы бесят. Уже поперек горла! Да, накипело у меня, а этот Макс под руку попался. Да, сорвалась. Да, глупо получилось. Думаешь, сама не понимаю? Все понимаю. Но, может, мне нужно было сделать эту глупость, чтобы выпустить пар, – вывалив все, я тряхнула головой и выдохнула. – Все. Забудь и иди к Алисе. Скажешь ей, что я немного перебрала или придумай что-нибудь такое. Все. Иди, Ярик. Сейчас покурю и тоже пойду спать.
– Все устаканится, Лиз. И нифига ты не старая.
– Ой, не начинай. Лучше попроси Фаю с утра приготовить побольше воды. Я планирую умирать до обеда.
– Хорошо. Только после обеда, чтобы, как Феникс, восстала из пепла. Шашлыки готовить будем.
– О-о-о… Шашлык… Ради шашлыка обязательно восстану. Обещаю.
Три сигареты, за ними ещё две. Я курю одну за одной, чтобы все разбрелись по приготовленым для них комнатам и уснули. Свет в окнах, выходящих на снежную поляну, гаснет, и остаются лишь пляшущие по веткам ели огоньки гирлянды. Радостно подмигивают мне, вернувшейся назад, в тепло, и будто маленькие фейерверки отражаются в стеклянных шариках игрушек и бокалах с недопитым шампанским. Прихватив с собой бутылку – на утро все равно умирать, так хотя бы с музыкой, – иду на второй этаж к своей комнате, замечая темный силуэт в проеме дверей напротив.
– И чего же ты ждёшь?
– Тебя.
– У-у-у… Праздник уже закончился, Максим, и я, если и намерена его продолжить, то явно не с тобой, – поднимаю выше руку с бутылкой, показывая с чем планирую закончить день. Кладу ладонь на ручку, открываю дверь и чувствую кожей, что парень входит следом.
– Шампанское в одиночестве пьют только с тоски.
Он забирает бутылку, открывает ее с глухим хлопком, а мне становится смешно от того, как прозрачны и наивны намерения у этого парня с липким прозвищем. Клейстер. Ха!
– Тебе пить-то уже разрешают?
Ухмыляется, делает глоток из горлышка, протягивает бутылку мне и осматривается так, будто собрался остаться на ночь:
– Здесь курить можно?
– Балкон приоткрой и кури. Пепельница должна стоять на подоконнике, – устраиваясь в полулежачем положении на кровати, киваю в сторону окна и наблюдаю за вальяжными движениями силуэта.
Шампанское щекочет язык, а морозный воздух после сигаретного дыма кажется слишком свежим. Прячу ноги под одеялом и вопросительно смотрю на протянутую ладонь.
– Макс.
– Нас вроде знакомили. Или уже забыл?
– Нас познакомили, но мы не знакомились.
– А есть разница?
– Естественно.
– Даже не хочу слушать в чем. Прибереги этот подкат для своих свинок.
– Свинок? – хмурится, а потом смеется. – Дошло!
– Ну раз дошло, то может и двери найдешь сам, а потом догадаешься их закрыть с той стороны? Кле…
Окончание прозвища так и не сорвалось с моих губ. Он смял и его, и их поцелуем. Не дал отстраниться, запуская пальцы в волосы. Наглость и напор, помноженные на алкоголь… Вспыхнувшая кровь от ощущения предельно уверенного в себе самца… И слепящим взрывом, тянущий голод внизу живота…
– У меня есть мужчина, – рвано выдыхаю я жалкую попытку остановить то, что нельзя назвать никак иначе, как безумием.
– И где он? – ухмыляется, прикусывая мочку уха и оттягивая волосы вниз, чтобы добраться до шеи.
Только я не могу ответить, все больше задыхаясь от исследующих поцелуев. Завтра я обязательно пожалею, но сегодня мне так нужна эта ошибка.
3
В голове треск. Она раскалывается на части, но продолжает безостановочно крутить свое кино с цензом двадцать один плюс, в котором я в главной роли. В роли шлюхи. Не пьяной и поддавшейся порыву, а именно шлюхи. Даже не пытаюсь оправдываться перед собой. Глупое занятие, которое ничего не изменит. Я понимала что делаю и зачем, а Ярик, как всегда, оказался прав – жалею. Пожалела сразу. После того, как схлынула эйфория от яркого оргазма, пожалела. А сейчас остаётся только курить и стараться не думать о том, что шлюхе понравился напористый мальчик и его губы, затыкающие срывающиеся стоны. Он получил то, что не пытался скрывать, я получила подтверждение того, что все еще интересна. Достаточно честный размен, как его не крути. Тряхнув головой, выуживаю новую сигарету и морщусь – переболтанные мысли царапают мозг, выталкивая на поверхность единственную правильную: я его использовала, он меня использовал в ответ. Поиграли в любовь на одну ночь, можно переворачивать этот лист и начинать писать новый день и год с чистого.
– Все они, по сути, малые дети, – с усмешкой стряхиваю пепел и не удивляюсь тому, что произнесла это вслух, а Алиса и ее подруги подхватили фразу и стали ее прикидывать на своих мальчиков.
Голова трещит нещадно, но я рассматриваю через призму «детскости» каждого из мужчин на заднем дворе. Дядя Сева о чем-то неторопливо разговаривает с отцом Алисы, Ярик впал в детство и делит топор с мальчиком Риты и ее братом. Так смешно.
– Да уж, – смеюсь, показывая кончиком сигареты на воюющих за топор. – Вот так посмотришь и никогда не подумаешь, что Ярик адвокат. Где этот серьезный и солидный мужчина в пиджаке?
– Отнимает топор у Ромки. И где ему ещё быть не серьезным, если не дома? Вообще, классно, что он с ребятами тусуется. – Алиса тоже смеётся и громко кричит. – Ярик, не жадничай! Отдай топор! Сейчас Ромкина очередь!
– Детский сад, – затягиваюсь и поворачиваю голову на фразу Риты:
– А мне нравится, что Фил сейчас такой. Почаще бы таким был.
Фил? Взглядом нахожу улыбающегося парня и несколько секунд за ним наблюдаю, вспоминая вчерашнее веселье. Не знаю, что с ним может быть не так – что вчера, что сегодня, он чувствовал себя в доме Воронцовских, как рыба в воде, хотя иногда проскальзывало в его взгляде что-то неуловимо-непонятное.
– Мне он показался очень открытым и раскрепощенным. Или я чего-то не знаю?
– Ну-у-у… Скажем так, у него есть свои причины быть разным.
Рита кутается в свой плед, опуская глаза. Понятно. Тоже не все радужно, как хотелось бы.
– У всех есть свои причины, – киваю, не развивая явно больную тему, и перевожу взгляд на Макса. Этот персонаж размахивает лопатой, словно ночь в моей комнате осталась где-то далеко. Ушел утром, думая, что я сплю, и потом ничем не выдал произошедшего. Ни взглядом, ни словом. Лишь номер записал с намеком на возможное продолжение и то скорее всего по инерции. Потрахались и разбежались по своим углам. – Забавно, – усмехаюсь своим мыслям и чувствую, что на меня смотрят, ожидая окончания, сорвавшейся с языка констатации смешной по сути ситуации, которой можно было избежать. – Забавно, что в другой обстановке они становятся зажатыми в свои же рамки. Алиса не даст соврать. Дядя Сева, например, здесь и в зале суда вообще две разных личности. Тут душка душкой, а там – хладнокровная акула. И Ярик такой же.
Вроде вывернулась, судя по тому, что подруги Алисы переключились на Оксану и ее Пашку. Краем уха слушаю их болтовню, а сама все кручу в голове ночь своего безумия. Рокотов, Рокотов, ну и что теперь с тобой делать? Обижаться на то, что так и не приехал, глупо – вроде как мстительная сучка с лихвой отыгралась за вымотанные нервы, а шлюха даже радовалась, что не пришлось слушать невнятные объяснения. Извиняться самой? За что? За то, что бросил, а у меня в голове щелкнуло, срывая стопора, и понесло? И тут, получается, квиты?
Прячу в карман замёрзшие пальцы и в нем натыкаюсь на скомканную бумажку. Ха! «Кто-то прямо сейчас рассчитывает на твою поддержку. Не отказывай». Не отказала. Дважды. Ха! И что теперь будет, если я с запасом перекрыла предсказание? Двойной бонус, второе стало следствием первого или одно аннулировало другое? Господи, бред полнейший. Как и то, что ночью дала телефон Клейстеру. Выуживаю мобильный, ищу новую запись в контактах и долго размышляю оставлять ее или нет. Палец никак не опустится на иконку подтверждения удаления, а потом смещается в поле с именем и стирает его, вбивая капсом: «НОВОГОДНИЙ СПАМЕР! НЕ БРАТЬ!», добавляю отметку, чтобы входящие звонки и сообщения игнорировались – сама ему звонить не собираюсь, а в таком виде пусть остаётся напоминанием о последствиях необдуманных поступков. Сохраняю и вздрагиваю от громкого:
– Ярик, мы хотим кушать!
Я не испытываю даже десятой доли восторга, с которым Борю встречает тетя Зоя. Все же приехал, выспавшийся, гладко выбритый и без следов вечеринки на лице. На нем голливудская улыбка, а в руках «извини-меня-я-скотина» букет роз и небольшой футляр из ювелирного – серьги в виде отпечатков следов собачьей и кошачьей лапки с крохотными бриллиантами-когтями. Подставляю щеку для поцелуя, примеряю подарок, взглядом отметая попытку объясниться и извиниться при гостях – поговорим дома, если это хоть что-то изменит. В отражении зеркала натыкаюсь на ухмылку Макса. Парень, будто издеваясь, смотрит на Рокотова, находит глазами мои и вскидывает одну бровь, спрашивая об этом ли мужчине я упоминала ночью или есть кто-то ещё, другой, и после моего: «Спасибо, Боря. Они великолепны,» откидывается на спинку дивана, закидывает ладони за голову, оттопыривает пальцы на манер рогов и кривит губы в подобии улыбки Рокотова. Мелкий гаденыш. Но мне смешно. На самом деле, если абстрагироваться, забавная ситуация.
– А знаешь, Борь, – тяну я, поднимая волосы выше, чтобы лучше рассмотреть серьги, – ты пропустил много чего интересного. Тут было очень весело.
Брови над темными глазами в отражении зеркала снова взмывают вверх, намекая не останавливаться и продолжать рассказывать, что именно для меня было интересным, желательно с подробностями. Парня буквально распирает от веселья и какой-то гордости, но на его месте стоило бы подумать о том, что «рогоносец» может в два шага оказаться рядом, и там уже будет не весело. Что-что, а драку в доме тетки устраивать совсем не хочется. Как и тешить самолюбие «ошибки». Хотя было бы интересно посмотреть сколько продержится эта самодовольная улыбочка после того, как Боря узнает, что его голову украсили рожками, а тот, кто это сделал, сидит за его спиной, вальяжно развалившись на диване, и масленым взглядом оглаживает мои ягодицы. Только за это Клейстера стоило бы кастрировать, под корень вырезав причинное место, которым он думает большую часть времени, но как же приятно чувствовать на себе прикосновения похотливых глаз, бесстыдно пробирающихся под юбку и блузку, раздевающих с медлительностью гурмана. Тряхнув головой, разбрасываю волосы по плечам и гоню прочь эти безумные по определению мысли. Одну ошибку я уже совершила, а повторять и наступать на те же грабли, какими бы они ни были, точно не стоит.
– Что говорит Луганов? – спрашиваю, изобразив на лице живой интерес.
– Все же склоняется к моей кандидатуре.
– О чем и говорила. У Пестушева и опыта меньше, и с Лугановым ты с самого основания.
– А кем, если не секрет, работаете, Борис? – вопрос Максима, произнесенный с едва уловимым налетом сарказма, врезается в голову, будто топорик.
– А с какой целью интересуетесь, Максим? – спросила я, разворачиваясь и прижигая взглядом веселящегося парня. – Работу предложить хотите?
«Идиот, заткнись!»
«Это твой мужчина? Тот самый, который есть, но не приехал с тобой?»
«Не лезь! Все, что было – случайность!»
«Да ладно. Мне показалось, что ты меньше всего думала о нем и случайностях, когда мы занимались сама знаешь чем.»
Беззвучный разговор глазами в повисшей тишине и не к месту дипломатичное:
– Не секрет. Я занимаюсь анализом финансовых рисков.
– Серьезная должность, наверное?
«Заткнись!»
– Достаточно.
– Прикольно, – протянул Макс и хлопнул своего друга по бедру. – Филыч, может спросишь у бати есть ли у него финансовые риски, которые можно посчитать? У чела на работе непонятки какие-то.
– Клей, притухни. Батя сам разберётся кто ему нужен, и если бы у Бориса была подходящая квалификация, то он давно работал на него.
Скрипнув зубами, Рокотов поправил галстук и прочистил горло.
– Я смотрю, молодой человек очень хорошо разбирается в вопросе, чтобы утверждать, что моя квалификация не подходящая? – с брезгливостью произнес он, игнорируя мою ладонь, дергающую его за локоть. – Может, просвятите меня, кто вы? Специалист по подбору кадров или, что скорее всего, обыкновенный диванный эксперт?
– Я? – усмехнулся Фил и подмигнул Клейстеру, – Братка, ты же у нас по пиару. Объясни дяденьке кто я.
– Думаю дяденька давно не в теме за музыку, бро. Поэтому и не выкупает. У Бориса в колонках до сих пор скрипочки пиликают со свиристельками, – подскочив на ноги, парень замурлыкал под нос что-то из этники, повышая градус взбешенности Рокотова с каждой секундой. И когда он уже практически рванул, отвесил поклон своим хохочущим друзьям и с виноватым выражение на лице произнес. – Мог чутка переврать. Ну не силен в раритете. Это вон к Ярычу лучше.
– Максим, будь хорошим мальчиком и сядь, – улыбнулась Алиса и засмеялась на начавшиеся расшаркивания:
– Пардоньте, звиняйте, не казните. Мы люди необразованные, этикеткам не обучены…
– Макс, ну хватит дурить!
– Макс! – прогремела уже Рита, и он, вздохнув, подхватил со стола журнал, свернул в трубочку и поднес ко рту на манер микрофона:
– Дамы и господа, поднимите выше ваши руки! Встречайте и искупайте в овациях звезду отечественного рэпа! Фи-и-ил! – вскинул руки над головой, изображая ликующую толпу, и под хохот начитал: Я – голос улиц, ты – голос улиц, без лишних понтов и накрашенных куриц. Качает девятки, «Ролсы» и «Бентли» парень пропитанный черным пигментом.
– Долбоящер! – захихикала Рита и пихнула Фила кулачком. – Завязывайте со своими приколами. Вас не обязаны знать все.
– Как скажешь, Ангел, – кивнул он. С вызовом посмотрел на Рокотова и представился. – Фил. Для посвященных Филипп Маркович Гроссов. Вопросы по поводу объективности моих выводов есть, Боря?
Не знаю, кто был этот Марк Гроссов, но по лицу Бори легко читалось, что он точно знает о ком идёт речь. Сжав до хруста кулаки, помотал головой и заскрипел зубами, услышав угрожающее:
– Ручки расслабь, Боря, и выдохни. И без экспертов притушу.
Несколько секунд Рокотов буравил Филиппа тяжёлым взглядом, а потом прохрипел:
– Повтори, сопляк.
– Ангел, слезь-ка на минуточку. У нас тут борзый нарисовался.
– Фил! – попыталась остановить его Рита, но было поздно.
– Сашка, пусти и не лезь! – подскочил Мстислав со своего места.
В одно мгновение рядом с Борей оказались три парня, и в воздухе отчётливо запахло надвигающимся мордобоем, в который лучше было не соваться, – троица явно не раз решала вопросы с позиции кулаков, а Боре видимо не хватило мозгов просчитать риски, промолчать и спустить на тормозах ответное оскорбление. Ещё и Ярик смотрел на все происходящее так, словно мальчики подошли поздороваться и поболтать о жизни и погоде, а не проехаться по морде.
– Выйдем, Боря? – дёрнул подбородком в сторону дверей Фил.
– Волк!
– Или он извинится, или я заставлю его это сделать, Ангел! – оскалившись, парень повел плечами, разминая их пугающей привычностью движением, а Мстислав и Максим синхронно повторили его и подтянули выше рукава толстовок.
– Фил, пожалуйста, успокойся. Ярослав Всеволодович, хоть вы им скажите! Они же его прибьют.
– А мне кажется, что Борис сам заварил эту кашу, – ответил Ярик и посмотрел мне в глаза. – Лизон, объясни, пожалуйста, Борису, что иногда нужно чувствовать, где заканчивается юмор, и держать язык за зубами, если он хочет сохранить их в целости.
– Ярик! – вспыхнула я.
– Я прекрасно слышал все, что здесь говорили, и помню кто и что говорил. У Филиппа вполне обоснованные требования, а Борису явно стоит выбирать слова или промолчать.
– Не умничай, Ярослав, – огрызнулся Рокотов.
– Боря!
– Папочкой прикрылся, мажор, – прошипел он, отталкивая меня в сторону.
– Рокотов! – втискиваясь между парней, я взглядом попросила Клейстера отойти и потом прошипела. – Рокотов, я тебя прошу, извинись.
