скачать книгу бесплатно
И как назло именно в этот момент на телефоне запищал будильник. Скрутив крышку с баночки, я вытряхнула на ладонь три продолговатые пилюли и закинула их в рот. Посмотрела на вмиг притихшего Игната и закашлялась. Проглотить лекарства с первого раза у меня не получилось, и одна встала поперек горла.
– Твою мать! – рывком подскочил со своего кресла Игнат, не зная что делать.
– Воды дай, – прохрипела я и с жадностью припала к протянутой кружке с кофе. Сделала несколько глотков, смывая противный привкус лекарств, заполнивший рот, и, выдохнув, просипела с благодарностью. – Спасибо, Игнат.
Теперь уже в его взгляде не осталось и намека на еще только что бушевавшие подозрительность и злость. Кое-как выдавив улыбку, я села на стул и негромко сказала:
– У меня какая-то херня с почками. Никто толком ни черта не может сказать что именно. Аслан предложил помочь, и я согласилась. Я сама не знаю на кой ему все это, но было бы глупо отказываться. Как-то так, Игнат.
– И давно у тебя так? – тихо спросил он, осторожно беря в руки баночку с таблетками.
– Три года.
– Чего молчала?
– А что бы это изменило, Игнат? – допив остатки кофе, я помотала головой. – Если уж врачи руками разводят…
– А этот твой Дато что говорит?
– Пока ничего. Анализы взял, УЗИ сделали, МРТ еще… Сказал, позвонит, когда станет ясно. Если станет.
Более неловкого момента я не могла себе представить при всем желании. Поэтому решила хоть как-то сменить тему:
– Игнат, можешь с кем-нибудь договориться, чтобы мне на пару часов подъемник дали? Я вчера в яму колесом влетела… посмотреть хотела.
– Подъемник? – переспросил он, возвращая баночку на стол, и, посмотрев на меня, достал из ящика стола ключи. – Бери мой бокс. Если что из инструмента какого нужно или там по запчастям, не парься. На мой счет записывай. Я скажу Роману, чтобы непоняток не было. И вот еще что… Забери, – Игнат решительно подтолкнул в мою сторону деньги.
– Игнат…
– И не спорь. Когда пролечишься, тогда и поговорим, а сейчас забери. И так себя последним говном чувствую. Как так-то, Лера? – спросил он, и я только пожала плечами. – Может надо что? Лекарства те же? Ты не стесняйся, Лер.
– Спасибо, но у меня все есть.
– Точно?
– Сам видишь, – я кивнула на таблетки и, улыбнувшись, поставила кружку на стол. – Завязывай столько сахара в кофе бухать. Ещё диабет себе заработаешь.
– Сплюнь! И лучше за собой следи, – беззлобно ответил Игнат. – С собой я сам как-нибудь разберусь, – поднялся из-за стола и быстро сложил в рюкзак оставшиеся вещи. – Там, как что будет известно, ты скажи. Короче… В общем…
– Спасибо, Игнат. Я поняла.
Подхватив рюкзак и шлем, я быстрым шагом вышла из кабинета.
Свой бокс Игнат по факту использовал по большей части как гараж. Здесь под чехлами стояли его «девочки» – машины мечты, на которых он ездил один, максимум, два раза в месяц, а все остальное время они стояли и радовали своего владельца идеальным состоянием и внешним видом. Каждая, разобранная Игнатом до винтика и потом собранная снова со всей его педантичностью и любовью, выглядела настолько идеально, что в те редкие минуты, когда я оказывалась здесь, мое сердце замирало и начинало пускать слюни. Шестой Эвик Miakinen Edition, правильная праворукая Тойота АЕ86 Хачироку, с которой и началась эта коллекция, Ниссан Fairlady Z, Civic Type R Hatchback и моя любимица – реально боевая WRX STI Лиса. Уф! И это только половина. Lancia Delta HF Integrale – тоже раллийная, Megan RS, на котором Игнат трижды брал золото, Мини Купер JCW и Фиеста – тоже золотоносные и тоже трижды. Остальные машины, на которых он раньше гонял по кольцу, стоят в соседнем боксе. Ждут своего восстановления. Сентиментальность у Игната крайне избирательная. Как и вкусы. 911 Порше – просто потому, что «хочу себе такую». В ту же копилку Альфа Ромео Джулия и Мустанг Mach 1, как у Бонда. И последний экземпляр – Чарджер GT шестьдесят девятого года. От одного только взгляда на него у меня пересыхало в горле, а ладошки потели и судорожно начинали искать ручку и договор, в котором я без раздумий поставила бы подпись и продала душу. Лишь бы заполучить себе такого же. Папина любовь к американским машинам той эпохи не могла пройти мимо меня бесследно. Он мог часами о них рассказывать с таким восхищением, что волей не волей влюбишься в этих монстров, пожирающих бензин литрами. А тут такой экземпляр. Любую машину хоть сейчас можно было завести и поехать кататься – вот они ключи висят на крючочках, стоит только руку протянуть. Но потом лучше самой залезть на верхушку моста и сигануть вниз, чем надеяться, что Игнат поймет и простит. За такое самоуправство он гарантированно из-под земли достанет и закатает в асфальт с особым цинизмом. Потому что это его «девочки» и трогать их может только он. И исключительно по праздникам.
Вдоволь налюбовавшись каждой машиной и едва не захлебнувшись слюной у Лисы и Чарджера, я закрыла их чехлами и поехала мыть свою Врыксочку. В такой музей, если уж и разрешили заехать, то заезжать стоило исключительно чистыми колесами.
По уму большую часть пыльников и резинок можно было не менять, но на меня, окружённую выведенными в идеал машинами, напала зараза перфекционизма, и я каждую подозрительную втулочку автоматически списывала в утиль. Решила, что пока есть возможность и подъемник, поменять все на разу. Лишним не будет. Поэтому и два колеса сдернула, сделав на них пометки – крохотные, особо ни на что не влияющие, замятинки сейчас чуть ли не орали, что их нужно срочно выправить. Ну а с карт-бланшем от Игната… Да как-нибудь потом рассчитаюсь. Не столько все это стоит.
– Почему блондинки больше всего любят БМВ? – раздалось у меня за спиной, и я обернулась, убирая со лба прилипшую прядь:
– Ну и почему?
– Это единственная марка, которую они могут запомнить и выговорить, – улыбнулся помощник Игната и выжидательно посмотрел на меня.
– М-да… – протянула я, невольно улыбнувшись. – У вас там какие-то сексисты работают. Видимо на краш-тестах все на голову долбанутые.
Он только пожал плечами и обреченно произнес:
– Просил ведь про Колобка для начала закачать, а они ни в какую.
И вот тут меня порвало. Настолько неподдельным было разочарование в голосе Романа и еще это упоминание Колобка… Словно он реально бегал за всеми подряд и просил рассказать какой-нибудь анекдот. Отсмеявшись, я подошла к парню и успокаивающе похлопала его по плечу:
– Ясно все с тобой, болванка. В следующий раз попроси тебе каску дать. Хоть остатки извилин сохранишь.
– Я запишу. Чтобы не забыть, – достал из кармашка блокнотик и кривыми печатными буквами начал выводить слово каска. Развернул ко мне и спросил, – Правильно записал?
Я посмотрела на корявый, чуть ли не детский, почерк, подняла взгляд на смеющиеся глаза и захохотала с новой силой, а он скупо улыбнулся и показал на висящую на подъемнике машину:
– Игнат сказал, чтобы я к тебе подъехал и спросил нужно что или нет.
– Пошли, болванчик. Хоть какая-то от тебя польза, – развернувшись, я подошла к верстаку и взяла список всего, что хотела поменять, и протянула ему. – Вот. Втулки полиуретановые не бери. Лучше всего сгоняй в «Dark style», спросишь там Павла. Скажешь, что это для моей Врыксы. У него точно что-нибудь есть. Диски ему же отдашь. Пусть его ребята прокатают. Я отметки сделала, что выправить. Заодно спроси про койловеры. Если пришли, заберешь. Адрес записать?
– Найду. Что-нибудь еще?
– Вроде бы все. Хотя… Заедь на обратном пути в какой-нибудь строительный и купи цепь. Два куска по метру, а лучше три и выбери покрепче. Еще три замка тогда. Возьми такие, чтобы дужкой в звено проходили.
– Это тоже с карты Игната оплатить или как?
– Наличкой. Сейчас, – выудив кончиками пальцев из рюкзака кошелек, я протянула Роману пятитысячную купюру. – Сдачу и чек привезешь.
– А мороженку?
– Какую мороженку? – опешила я.
– Ну мне всегда после тестов мороженку дают. Пломбир. В вафельном стаканчике.
Сказано это было с такой непосредственностью и наивностью, что я кивнула:
– Хорошо. Только одну. Остатки мозгов отморозишь еще. Потом вообще никуда не возьмут.
– Тогда я поехал? – спросил он, убирая список и деньги в карман. Подхватил снятые колеса и пошел на выход.
А я поймала себя на мысли, что слишком долго смотрю ему вслед и улыбаюсь.
В чате, после того как я скинула координаты сегодняшнего места за час до сбора и спросила кто приедет, сообщения стали мелькать с такой частотой, что у меня глаза не успевали отследить кто и что отвечает. В принципе, мне достаточно было бы увидеть всего один ответ и рядом с ним гоночный шлем на аватарке, но Женя что-то не очень торопился подтвердить свою явку. Я бы сказала, что он вообще ничего не ответил, хотя в его профиле горел зеленым значок онлайна.
– Давай, шутник. Чего же ты тянешь? – поторапливала я его с довольной улыбкой на лице.
В запасе мест, где можно погоняться без лишнего и ненужного внимания, было одно, не особо подходящее под серьезные покатушки – дорога петляла между полуразвалившимися зданиями так часто, что смотреть за происходящим заездом было крайне сложно. Но сегодня мой выбор пал на него не случайно. Подъездная дорога все так же одна, но чтобы на нее попасть, нужно сперва выехать через одни из двух ворот. Добротные такие ворота. Высокие. И на одних уже висит нехилый такой замочек, а вот вторые я планировала закрыть после того, как все желающие проедут к погрузочной площадке. Идеальная ловушка. Ключики от замков у меня, заборчики высокие. Не хватает только одной мышки, для которой все это великолепие было подготовлено. Я бы даже отказалась от своего процента, чтобы посмотреть в глаза фантику, когда он поймет, что сбежать, как всегда, не получилось. О, да! Вот это будет просто феерично! Негромко рассмеявшись, я снова стала просматривать чат и злорадная улыбка на моих губах стала расплываться все шире – не меня одну, как оказалось, интересовало приедет ли Скай. Человек десять прямым текстом предлагали фантику сегодня погонять. И суммы предложенных ими ставок даже мне приятно щекотали нервы. Видимо Рустам своими пятью тысячами вчера раскупорил кубышки и задал новую минимальную планку.
– Ну же, фантик. Давай. Соглашайся. Смотри, сколько вкусного тебя тут ждет, – подбивала я, прикидывая шансы и озвучивая их вслух. – Хондочку ты дернешь и не заметишь даже. Гольфа тоже на прямых сожрешь. Ну же, башка пластиковая. Тебя же тут так все ждут. Вон, даже Рустамчик отыграться хочет. Сразу десяточку предлагает. Давай, приезжай. Не огорчай мальчиков. Ну же…
И когда в чате высветилось куцее: «Буду», я не удержалась и захохотала, потирая ладони в предвкушении, словно в меня вселилась припадочная маньячка.
– Вот теперь поиграем на моих правилах, фантик!
12
Все внутри меня буквально заклокотало от слепой ярости, когда я увидела открытые створки ворот. А-а-а-а!!! Да как? Ненавижу!!! Гребаный фантик!!! Приехал, сорвал сливки и смылся. Снова! Отпнув в сторону канистру масла, подпирающую створку, я выдернула небольшую белую карточку, вставленную в одно из звеньев перекушенной цепи, и прочитала: «Как тебе мой новый кошелек?» И в ответ на этот вопрос из горла вырвался такой рык, что Крот, увязавшийся помочь и стоящий с битой за моей спиной, отшатнулся назад. Кошелек? Даже здесь фантик умудрился щелкнуть меня по носу. Я-то подумала, что он просто сменил свою белобрысую силиконовую куклу на очередную не менее силиконовую, но уже брюнетку, чтобы спасти ее лахудры. А это, оказывается, всего лишь кошелек. Кошелек! Скомкав картонку и запустив ее в ближайшие кусты, я выоралась, не стесняясь в выражениях, а потом еще пару раз приложилась носком ботинка к валяющейся канистре, представляя, что это голова фантика. Чертов призрак!!! Чертов фантик!!! Чертов Скайлайн!!! Замахнувшись в третий раз, я едва устояла на ногах. Спину прострелило от дикой боли. Острой настолько, будто мне в позвоночник со всей дури воткнули раскаленную спицу. Из глаз брызнули слезы и я вцепилась в прутья воротины, чтобы не упасть. Перед глазами все поплыло, превращая окружающий мир в расплывающееся нечто, а в спину воткнулась вторая спица, от которой ноги подкосились и меня повело в сторону.
– Лерка, ептыть! Ты чего? Лерка!!!
Где-то рядом брякнулась о бетон отброшенная бита, а я, подхваченная Кротом, еле слышно заскулила, боясь сделать вдох. На каждый его шаг поясница взрывалась новой порцией боли. Уже не такой жестокой, но из раза в раз пробивающей все тело.
– Стой… опусти… – простонала я, и Крот застыл, как вкопанный.
Осторожно поставил меня, придерживая за руку, и стал шарить левой рукой в правом кармане, пытаясь достать из него телефон:
– Ща скорую вызову, Лерка… Ща, только достану… сука…
– Не надо, Крот, – медленно разгибаясь, прошептала я. – Сейчас посижу и отпустит.
– Какое отпустит? Тебе в больничку срочняк надо!
– Заглохни! – прорычала я, отталкивая его руку и пробуя сделать шаг к бетонной чушке. – Раз говорю, что не надо, значит не надо!
– Да и хер на тебя, идиотка! – огрызнулся он, но, посмотрев на мои жалкие попытки самостоятельно добраться до бетонки, подошел и подхватил под локоть. – Держись уже.
Несколько минут я сидела согнувшись и старалась дышать как можно медленнее и спокойнее, а потом, когда боль притихла, стала понемногу разгибаться. Увидела напряженный взгляд Крота и телефон в его руке и помотала головой:
– Говорила же, что отпустит.
– Чё это за херня с тобой была?
– Дни женские.
Посвящать всех в свои проблемы я не собиралась, а Крот уж точно не входил в круг людей, которым стоит рассказывать что-то личное. Вроде бы и отработали с ним в паре прилично, даже можно сказать, что продуктивно так работали, без косяков, но потом Игнат поставил меня рулить улицами, и это решение ещё чётче обозначило границы. Там, где Крот спал и видел себя, стоящим у руля, теперь была я, а ему пришлось и дальше играть роль второго номера. Вот только от этого его планы ни разу не поменялись. Не зря Аслан назвал его шакалом. В лицо Крот мог улыбаться, а за спиной, что уже подтвердилось, втихаря окучивает Игната и тупо ждет удобного момента. Даже сейчас его волнение было не больше, чем часть игры. Если бы реально переживал, то давно бы уже скорую вызывал и наплевал на мои отговорки. Поэтому-то я без капли стеснения и выпалила ему про месячные. Самое шикарное объяснение. Поднявшись на ноги, со злостью посмотрела на цепь и пошла в сторону припаркованных машин. Как бы мне не хотелось сорваться и поехать догонять фантика, я прекрасно понимала, что момент, когда ещё можно было это сделать, уже безвозвратно упущен.
Открыв дверь квартиры, я сразу же почувствовала запах жарящихся котлет и увидела несколько объемных баулов, стоящих у банкетки.
– Бабуня? – не поверив своим глазам, спросила я, судорожно скидывая ботинки куда придется. Пробежала на кухню, и улыбка окончательно поселилась на моих губах. – Бабунечка!
Быстро перевернув котлеты на сковородке, бабушка отложила на тарелочку лопатку и со свойственной только ей нежностью прижала меня к себе. А я разревелась. От счастья, что она приехала, от тепла бабушкиных ладоней, которое моментально окутало меня с ног до головы и от негромкого, но такого приятного голоса:
– Ну полно тебе, Лерушка. Хватит, зеленоглазка моя.
А я только сильнее прижималась к ней и громче захлюпала носом, всхлипывая каждый раз, когда бабушка проводила ладонью по моей спине. И если бы не усилившееся шкворчание на сковородке, то мы так и стояли бы всю ночь. Бабуня мягко отстранила меня от себя и заохала, переворачивая котлеты:
– Божечки ты мой, чуть не сожгли, – переставила сковородку и посмотрела на меня, улыбаясь и прижимая ладони к груди. – Ох и красавица ты у меня стала, Леруська. Прям глаз не нарадуется! От ухажёров отбоя нет, поди? С мальчиком так поздно гуляла что-ли? А то и правильно. Дело-то молодое. Только вот до ночи в этом вашем городе гулять… – всплеснула она руками и перекрестилась. – Не приведи Господь. Как новости посмотришь, так жить страшно становится. Не то что на улицу нос высунуть. То маньяки, то убивцы какие… Ужас тихий.
– Бабунь, я только с работы, – стирая слезы, рассмеялась я. – И у нас там маньяков точно нет.
– Что ж это за работа-то у тебя такая полуночная? – удивилась она.
– Я же тебе рассказывала.
– Да что ты там рассказывала? Ещё бы понимать эти ваши словечки, – задумавшись на мгновение, бабуня только махнула рукой и помотала головой. – Даже пробовать не стану. Не выговорить.
– Стритрейсинг, ба. Я вроде как там руководитель отдела.
– Вся в отца. Что он, что ты. Как начинаете про работу, так переводчика звать надо. Платят-то хоть хорошо за ваш этот рейсинг? А то я в твой холодильник заглянула и диву даюсь, что ты у меня ещё на ногах стоишь, руководитель.
– Хорошо, бабунь. Очень хорошо, – закивала я. И в подтверждение своих слов выложила на стол достаточно толстую пачку купюр – свой сегодняшний процент.
– Это что? Ихние доллары что-ли? К иностраннцам в компанию устроилась что-ли? А я думала ты Игнатке завтра котлеток завезешь, – расстроилась бабуля.
И когда я ее успокоила, что все так же работаю у Игната и ему проще со мной расплачиваться в валюте, она по своей простоте посоветовала с утра сходить в банк и проверить каждую купюру. То, что в рублях на заездах никто никогда не рассчитывался и не рассчитывается, она бы не поняла. Как и причин, по которым гонки устраиваются поздно вечером, когда все нормальные люди в ее понимании должны ложиться спать.
– Это все ваш город, – вздохнула бабушка и отправила меня мыть руки.
К моему возвращению, на столе уже стояли паровые котлеты и ненавистная до тошноты каша. Может, только то, что ее приготовила именно бабушка, делало овсянку чуточку вкуснее. По крайней мере, у меня даже так не получалось. Я с тоской посмотрела на сковородку, на огурцы с помидорами, которые бабушка приготовила для Игната, и только мечтательно вздохнула. Пытаться поэкспериментировать с чем-то выбивающимся из списка разрешенных продуктов после сегодняшнего приступа как-то не тянуло, и я стоически, ложка за ложкой, отправляла овсянку в рот, оставив котлетки, как самое вкусное, напоследок.
– Спасибо, ба, – улыбнулась я. – Все было очень вкусно!
– Да какое там, – отмахнулась она. – Когда уже тебе нормально поесть-то разрешат?
– Скоро. Я вчера в другую больницу ездила. В платную. Как результаты анализов получат, так точно что-нибудь разрешат. Так мне врач сказал.
– Дай-то Бог, Лерушка. Столько времени на воде и каше…
– Бабунь, а ты надолго? – я решила перевести разговор из темы болячек в более приятную.
– А ты бы как хотела?
– Навсегда!
– Ну вот, значит, навсегда и приехала, – рассмеялась бабушка и замахала на меня ладонью. – А что? Ты меня давно зовешь. Да и Мироновна сказала, что осенью к своим перебираться будет. У нее же Ленка, младшенькая, замуж, наконец, вышла и вроде как даже на сносях. Поедет с внучатами помогать. Все не одной дома сидеть, да и Степка, муж Ленкин, уговаривает к ним переезжать. Чай и тут соседи почти. Вот я и подумала, что тоже пора внучку уважить. Ежели не выгонишь.
– Бабуль! Да я только рада! – я со счастливой улыбкой обняла ее и на распев протянула. – Ух и заживем мы с тобой теперь!
– А что нам еще остается делать, Леруся? – засмеялась ба, взъерошивая мои волосы ровно так же, как делала это, когда я была маленькой и приезжала к ней в деревню. – Кулемушка ты моя любимая!
Мы просидели с ней на кухне почти до самого утра, обсуждая новости, произошедшие за время с нашей последней встречи. А так как мы виделись с бабулей чуть ли не полгода назад, в новогодние праздники, то их оказалось очень много. Я буквально светилась от счастья, наблюдая за тем, как бабушка ставит тесто на пирожки. И пусть их мне тоже нельзя было есть, все эти запахи, бряканье посуды и ее такая необъяснимо милая суета словно возвращали меня в ее дом в деревне. Там я все лето носилась, как очумелая, с другими детьми, ползала за яблоками по деревьям и впервые выпросила у соседского мальчишки дать мне покататься на мотоцикле по полю. Воспоминания нахлынули такой теплой волной, что, только когда разговор зашёл о маме, улыбка на моих губах потускнела.
– Ольга не звонила?
– А зачем? У нее там новая семья. Так, на день рождения отметилась и все. Лучше бы вообще не звонила.
