Перекрёстки …и прошлого следы

Вот для Нюси, например, весь жизненный вопрос заключается в том, чтобы хорошо одеться, сделать прическу. Нет, не так я пишу! Для кого же эти вопросы не являются главными? Разве только для нерях. Она переживает все это по-особому. Вот, вчера ей сделали стрижку, так она изводится из-за этого, не ходит гулять, сидит перед зеркалом и вздыхает, вздыхает. Разве так можно?

Так можно всю жизнь просидеть провздыхать, а что в результате, что? Вот она опять взяла зеркало и чешется, чешется, чешется.

Ну, вот. Написала здесь всего, а того, из-за чего села писать, так и не написала. Скажу только, что Васька мне очень нравится. Он не очень красивый, у него отнюдь фигура не Апполона, но он мне нравится. А впрочем, как знать? Может, это мой очередной «заход» и на него не стоит обращать внимания? К тому же, мне девчонки говорят, что на танцевальном кружке он заигрывает с Муриной. Но зачем же тогда на выпускном он сказал Полинке, что я ему нравлюсь?

Я сегодня, кажется, испишу всю тетрадь. Так что надо кончать!

24 июня.

Я никогда не любила стихи.

Даже когда мы изучали Лермонтова, Пушкина, я читала их произведения в порядке прохождения программы. Но стихи Тютчева! Это что-то неописуемое. Слышала я много раз стихи и по радио, но, то ли на меня действует мое какое-то новое чувство, то ли, в общем, черт его знает, меня стихи Тютчева прямо-таки восхитили. Не знаю, можно ли так, сразу, полюбить стихи, но у меня такое впечатление, будто я увидела что-то новое, прекрасное.

24 июня.

Вечер. Причем поздний вечер. Села писать с мыслями, а стоило начать, как мысли разлетелись, и осталось только чувство, какое-то. Как будто, что-то не сказано, вроде бы, хочешь что-то сказать, или написать, и не можешь. В который раз сажусь с целью написать, что я теперь чувствую, и не могу. Пишу что-то, а так и хочется увильнуть от прямого. То ли я начала не доверять дневнику, боясь, что кто-то может все прочитать, то ли не могу просто начать. Скорее, второе. Но все-таки начну, а то этим загадочным записям не будет конца и края.

Итак! Ну, с чего, с чего начать?! Хотя бы с того, что вчера я с Васькой гуляла и гуляла долго. Ну, вот, опять зашла в тупик! Ну, гуляла. Ну, и что? Многие гуляют. Сегодня танцевала с ним на площадке в «Вильнюсе». Ну и что? Многие танцуют. А все-таки вот в чем вопрос: нравлюсь я ему или нет? Вернее, наоборот: нравится ли он мне?

Н е з н а ю!!! Н е т! Д а!

Чувствую, всей душой чувствую, что опять что-то чепуховское пишу. Холера ясная! Что же, в самом деле! Надо все-таки стихи Тютчева почитать. О б я з а т е л ь н о! Но где? Вот в чем вопрос. Где их взять? Вот у нас сейчас отдыхает девчонка. Семь лет ей. Для своего возраста она очень неглупая девчонка, читать, считать умеет; очень наблюдательная. Но вот что меня поражает: она совершенно не чувствует прекрасного! Вот заиграла классическая музыка (это я, конечно, неправильно выразилась) я говорю:

«Послушай, Лена, как красиво. Представь себе что-нибудь под эту музыку».

А она мне:

«Фу. И совсем не красиво. Я вообще музыку не люблю».

У меня прям глаза на лоб полезли! Ну, я понимаю – понимать музыку. Это не всякому дано, но, чтобы не любить (!) музыку. Это уж слишком. А потом мать будет себя спрашивать: «Почему у нее такое плохое чувство воображения?»

Ну и пишу я в последнее время! Огромадные записи. Ой, как спать захотела, а самого такого и не написала. Завтра буду целый день дома сидеть. А правда, почему я так его ухаживаний боюсь? Интересно, а я себя смелой считала. Раньше с мальчишками, ого, как дралась. Вот, мелькнуло, знаю! Я, наверное, боюсь показаться ему глупой, если начну всерьез ему верить, боюсь, наверное, обмануться в нем. Не знаю, откуда, но во мне крепко сидит чувство, что все парни, даже мальчишки – вруны. Откуда оно во мне? Девчонки говорят, что Васька очень хороший мальчишка.

Ну и накатала!

26 июня.

Вот интересно, могу ли я говорить о любви с Васькой?

Наверное, могу.

Вот сегодня я купила книгу «Любовь и подделка». Очень хорошая книга, наводит на раздумья. Ведь может, может быть настоящая любовь! Я вот все думаю о дружбе с Васькой, как о чем-то сверхъестественном, я смотрю, как истолкуют мою с ним дружбу со стороны. Но ведь это же – М Е Щ А Н С Т ВО! Нет, а интересно, почему я не могу с ним дружить? Мы вчера с Нюсей гуляли на старой территории санатория, где прошло наше детство, и встретили его. Он был такой простой, с ним так легко было говорить. Куда лучше, чем когда мы с ним гуляем, и он хочет ухаживать. Вот я очень боюсь очутиться в таком глупом положении: мне будет казаться, что я ему нравлюсь, буду с ним гулять, а потом… Нет, нет, нет. Очень мне какие-то глупые мысли в голову лезут. Лучше не буду их записывать. Вообще-то, как говорят, дневник – зеркало человека. Ну, вот, пока читала, столько мыслей было, а как села писать, так и нечего записать. Да, еще Нюська торопит, ручку просит. Нахалка, прочитала сейчас и смеется. Пусть, несчастная душа, и про нахалку прочитает. Вообще, мне трудно стало дневник писать. Все боюсь, что кто-то прочитает или подсмотрит, что я пишу. А мне очень не хочется, чтобы эти записи кто-нибудь прочитал.

Вернусь к вопросу о дружбе.

Вот какой Колька дурак! Одна девчонка с их двора увидела, как я гуляла с Васькой и уже встречаю его на следующий день, а Коля уж на меня и не смотрит.

Глупо, конечно.

27 июня.

Ну, вот я и добралась до того места, откуда виден почти весь противоположный берег Немана. Здесь так хорошо! Неман! Как ты красив, хоть у нас и не широк.

А какие по берегам леса!

Пришли мы вчера с Нюсей сюда, села я на камень у воды и пожалела, что не умею стихи писать. Как поэтам хорошо! Они все могут выразить вслух. А что мы, простые смертные? Как можем мы выразить все, что нас волнует? Наверное, никак. Надо только любить все, что видишь, слышишь. Особенно природу.

Вот я смотрю сейчас на Неман, и вспоминается почему-то Волга.

А чем Неман похож на Волгу? Разве только песчаной косой, и то, это не коса, а так, песчаный островок.

Прохладно стало. Меня продувать начинает. А еще загорать собирались. Все, я теперь знаю. Нет, что ни говори, а у нас очень хорошо. Интересно, почему я раньше ничего этого не замечала?

Погода что-то портится, а загорающих становится все больше. Вон какие-то мальчишки. Вон

29 июня.

Тогда я не дописала. На той стороне увидела Полинку и пошла к ней.

Сейчас я очень «мило» поговорила с мамой и Нюськой. Если раньше мы ссорились из-за лакомств и дрались, то теперь спорим о мальчишках и говорим все друг другу с иронией.

Нюська не выдержала, ушла, а может быть, и заплакала. Но ничего, зато я все ей сказала. Ну, что все? В основном все началось из-за Васьки. Был сильный ветер, я пошла погулять и встретила Ваську. Мы с ним поговорили и разошлись. Я пришла домой, ну и конечно, все рассказала. Они в шутку сказали, что я ходила на свидание, ну и естественно, Нюська сказала, что у него фигура, как вешалка, что он – колхозник. Почему естественно? Потому что она мне о нем такие вещи говорит не в первый раз. Мы сначала в шутку стали критиковать парней, а потом, не знаю почему, стали зло обговаривать: я – ее Сашку, а она – Ваську. В конце концов, перешли друг на друга. В общем, «вежливый» получился разговор. Вмешалась, конечно, мамаша. Встала, конечно, на сторону Нюськи. Опять Нюська, как и в детстве, оказалась «обиженной», а я – прямо-таки изверг. Страшная картина! (Как ни странно, но у меня хватает еще сил на иронию!) В общем, скоро дойдет до того, что я вообще перестану рассказывать что-либо маме или Нюске.

Что еще писать. Все события какие-то незначительные.

Вчера ходили за ягодами и за грибами. Я, Нюська, Васька и Вовка Козловский. Вовка говорит:

«Кот Васька поймал кису Миру».

Было весело. Ходили пять с половиной часов. Наелись ягод до отвала.

Не знаю, как мы завтра будем друг с другом разговаривать. Я имею в виду себя и Нюсю. А что, собственно, произошло? Обмен мнениями, и только.

Так что, как-нибудь.

Вчера смотрели фильм «Личная жизнь Кузякина Валентина». Там о современной молодежи. Как тут написать?

В общем, там показано, в частности, как на телевидении хотели устроить, ну, вроде бы диспут, что ли. И работники телевидения ходили по городу, останавливали парней и девчат, задавали им разные вопросы. Одним из них (вопросов) был такой: ведешь ли ты личный дневник? И оказалось, что дневники ведут очень мало людей, и то, это просто случайности. Я вот к чему пишу. Если бы больше людей вели свои дневники, наверное, люди лучше бы друг друга понимали, да и себя лучше бы знали. А мама и впрямь меня хуже понимать стала. А может, это потому, что раньше она думала, что я маленькая, меня надо предостерегать и всякое такое. А теперь, наверное, думает: «Вон, какая вымахала, должна уж, и сама кое в чем разбираться». Интересно, как правильно пишется «кое в чем»? Ну, все, надо кончать, а что-то не хочется. У меня в последнее время бывают такие «заходы»: сяду и пишу, пишу, пишу. Это, наверное, оттого, что меньше стала маме говорить. И Лильки нет. Оказывается, я ей много чего рассказывала. А теперь – не с кем. Скорее бы она приехала, что ли. Она в Вильнюс уехала и что-то обратно не торопится. Завтра воскресенье.

Ну зачем летом воскресенья? Ведь и так каждый день – праздник. И мне что-то захотелось работать, а потом подумала и не могу решиться. Это ведь семь часов в день надо обязательно отработать! И как это некоторым работать хочется? Мне, например, учиться больше нравится. Вот сейчас не учимся и как-то не интересно. Как начнем с девчонками вспоминать всякие школьные происшествия, так в школу захочется! Вообще я тунеядец! Это точно. Вот мне работать не хочется, это ведь плохо? Плохо. А что я могу сделать, если не хочется. Тьфу, ты черт, уже сонную чепуху понесла. Нет, ну по дому я бы согласилась работать, а если работать так, вообще, то страшно. Вот ей-ей!

5 июля.

Наконец-то я добралась до тебя, мой дневник. И то, когда все нормальные люди спят, я сижу, пишу, как дура, и думаю, что напишу что-то толковое.

Я просто опишу события последних дней.

У меня сегодня была какая-то мысль, она получилась вроде цитаты, но я ее забыла. И так… повествую.

Ничего особенного за эти дни не произошло, так как второй день стоит хорошая погода. В плохую погоду, я имею в виду теплый день с очень сильным ветром, который ломает деревья, мы с Нюсей ходим в кино. Потом установилась пасмурная теплая погода без солнца и ветра. В такую погоду я, Нюся и Люда ходили на территорию санатория играть в бадминтон и волейбол. Там мы встретили Вовку, друга нашего с Нюсей детства. Конечно, от стеснительного, скромного Вовочки ничего не осталось. Это юноша с широченными плечами, узкими бедрами (ног не разглядела), темненький, и вообще, весь какой-то очень смуглый. Ничего, симпатичный. Нюське, конечно, Юрка стал не мил, ее тянуло к Вове. Позавчера мы ходили на пляж, там встретились с ним. Он Нюсю топил, а до меня боялся дотронуться, так как помнил, наверное, грозную Миру, которая его всегда лупила. Он стал страшный зазнайка. Ходит с Витей (его старший двоюродный брат) и с Витиными девчонками. Мне все равно, Нюся сходит с ума. Вчера приехала Лиля из Вильнюса, где она пробыла полторы недели. С Толиком у нее все нормально. Сегодня ходили в «Вильнюс» на танцы. Там был Вова с Витей. Нюсю Вова не пригласил и ушел. Нюся была «убита горем». По-моему, ей кажется, что он в нее влюблен. Что ж, все может быть.

Ну, вот, мама стучит в стенку. Кончаю, а то уже десять минут первого. А так Н Е Х О Ч Е Т С Я!

14 июля.

Ну вот. Ай, не знаю с чего начать.

9 июля первый раз в жизни мы пошли на эстраду.

Понравилось.

Вообще, я с мамой договорилась, что мы каждую субботу будем ходить на эстраду.

Лилька мне все уши прожужжала, что у нее с Витей Воронцовым может быть роман. И он, Витя, вправду все с ней танцевал. Вчера что-то стал танцевать с Нюсей.

Нюся все по Вове сохнет. И вот не знаю, почему, во всяком случае, я ему не нравлюсь, Вова пригласил меня на танец. И мы станцевали три танца подряд. А потом он меня все время приглашал. Нюся, прям, бесилась, но я ее успокаивала, ведь у нее гораздо больше шансов закрутить с ним. Она ведь симпатичнее, чем я. Под конец она расстроилась, заплакала и убежала. Я попросила Сережку Поплевкина, чтобы он ее проводил. Меня же пошел провожать Вова. Не буду даже писать, какой Вовка нахал. Я ему ничего не позволяла и думаю, он со мной больше не пойдет.

16 июля.

Прошло всего лишь два дня, а мы уже на хуторе.

Этот хутор находится в двенадцати километрах от Друскеник. Сейчас, например, записывая, я сижу и пожираю яблоки, зеленые, конечно. Здесь так здорово! Погода сегодня, правда, была неважная, но зато я связала, почти довязала, платье. На этот хутор мы поехали втроем: я, Лиля и Нюся. Зину мама не отпустила, Полина сама не захотела.

Хотим вернуться к субботе, чтобы пойти на танцы. Здесь есть всего лишь одна девочка нашего возраста, Она.

Вот гады! Не дают записать! Это я, конечно, смеюсь.

Здесь очень красиво. Типичный литовский хуторской пейзаж. Рядом речка Анча и буквально метрах в пятидесяти от нашего дома она впадает в Неман.

Все равно, хоть здесь и красиво, в Друскениках гораздо лучше.

17 июля.

Вчера вечером было так здорово!

К вечеру погода разгулялась, стало теплее. И вот мы поужинали и пошли на Анчу. Так искупались! Вода такая прохладная. Мы искупались, пришли и сразу залезли под одеяло. А сегодня утром была моя любимая еда: яичница с молодой картошкой и молоком. Вообще, здесь так хорошо! Отдыхаешь и душой, и телом. Так спокойно, тихо. Если бы была хорошая погода, мы были бы до субботы, но сегодня опять что-то нежарко.

17 июля (вечер)».

………..

Здесь я опущу, пожалуй, чуть-чуть записей в дневнике и вернусь к ним позже.

А сейчас расскажу о другом…

Так много дней прошло, так много ночей. Что были эти дни и ночи для нее? Что была для нее вся ее жизнь? Какая-то непонятная спешка, суета и в итоге – одиночество и стылая пустота чужих квартир. Много-много лет назад начиналась ее жизнь. Она сулила ей так много прекрасного, невероятного! Так много побед и вершин. И так верилось во все это, потому что начало ее жизни было именно таким – звездным. Уважение, почет, послушание… даже зависть… Все было в начале этого пути. Дружба, крепкая и чистая, круговорот юности с его радостью постоянного активного общения с друзьями и подругами и светлой печалью первых девичьих романов. Осознание счастья от самой жизни, и даже не осознание его – просто счастье. И полнота каждого прожитого тобой дня. Райкомовские сходки, беседы один на один с секретарем райкома комсомола, в которого тихо была влюблена. Конференции с посадкой в президиумы, трибуны митингов и демонстраций с гордостью за хорошо сделанную тобой работу и за своих родных ребят, которые делают эту работу вместе с тобой. Где-то глубоко внутри – осознание своей силы и власти. И значимости… Ощущение полноты жизни, которую тогда не ощущала. Просто жила.

Куда это все ушло? Где растворилось? И почему? Почему – чужие квартиры? Почему – чужое счастье за окном? Почему – метания внутри своей души и все больше и больше – разочарование в самой себе, разочарование, о котором страшно даже шепотом признаться себе?

Где растеряла все? По какой дороге шла? Куда вернуться, чтобы забрать или начать все сначала?

Вопросы, вопросы, вопросы…

И сейчас она читала свой дневник и пыталась увидеть себя внутри, ту, пятнадцатилетнюю. Что двигало той душой? Что имело в виду то сердце? Чем жил тот разум? Где! Где истоки краха? Ведь, вроде, так все чудесно начиналось… Где же прореха, через которую в жизнь ее, в судьбу ее пролезло зло и несчастье? Через которую просочилась неудача и заполнила собой все остатки ее жизни? С чего все началось?

Она вчитывалась в свой дневник и не понимала – почему с ней это случилось? Ведь не должно же было так быть!? Не должна была судьба повернуться к ней голой своей задницей!

А – повернулась…

…………

6.

«…17 июля (вечер).

Только что поужинали. Ох, и налетели мы на еду! А едой был молочный суп с мучными фрикадельками. Вообще, как мы заметили, здесь совсем не едят мясо. Вот мы здесь два дня, а кроме картофельных изделий и молока ничего не ели. Это как раз то, что я хотела. Правда, вчера я пила чай с заваркой из тмина. Девчонкам не понравилось, а я выпила с удовольствием. Я сейчас сижу у окна. На улице тихо, тихо. Деревья даже не шелохнутся. Ни ветерочка, только за Неманом кричит какая-то птица. На улице прохладно.

Хотели сегодня опять искупаться, но, наверно, не будем. Там, где стоит сейчас этот дом, где мы живем, была Литва, а на другой стороне Немана была Польша. Интересно, можно было полякам переплывать на эту сторону Немана просто так?

Пришли девчонки.

19 июля.

Не дали мне тогда дописать. Пошли мы тогда за яблоками.

А сейчас я сижу, и прямо зло берет. Ну, до чего все-таки ветреный человек эта Нюська.

Или ветреный или бескультурный. Мне прямо неудобно за нее. Она меня просит, чтобы я о ней в дневнике ничего плохого не писала. Ну, как тут не напишешь! Как старшая сестра, я чувствую на себе некоторую ответственность, какой она вырастет. И пока я за нее боюсь. Она хорошая девчонка, но совершенно не умеет держать себя в руках. Зимой она Лиле понравилась, но теперь, после деревни, она в Нюсе разочаровалась. И все из-за ее несдержанности.

3 августа.

Что же это, в самом деле, такое?

Как сяду писать, так и начать не с чего.

Вова Нюсю провожал четыре раза. Правда, вчера я сама так подстроила, чтобы он пошел ее провожать. А иногда я жалею, что не стала с ним ходить. Почему это? А впрочем, это не так уж и важно.

Погода опять наладилась, но ужасно хочется в школу. И учиться и вообще, так, встретиться со всеми ребятами. Мы все-таки здорово сдружились. Этот год выдался такой трудный! И Алька, И Юрка, и Витькины часы. Даже этим летом, я замечаю, с теми ребятами, которых в школе я даже не замечала, приятно встретиться, поговорить. Все говорят, что девятый класс очень трудный. 9-й КЛАСС! Мы уже взрослые люди. Почти взрослые. Как интересно знать, что будет зимой. Наверно, парни наши за девчонками бегать будут! Ой, как интересно. У нас должно быть около двадцати книг. И все мы должны изучить. Ужас! Толя Одинцов стал такой зазнайка! Встретишь, поздоровается и идет. Фу, зазнайка.

Господи, Нюська опять гладить собралась. Вчера весь вечер чесалась. Даже мама не выдержала, сказала ей об этом. Нюся – не правильный человек, но мама говорит, что если бы она пожила с нами годика два, то она бы «обтесалась». Все может быть.

5 августа.

Ой, вай, вай! Хоть караул кричи. Приехал Пантелеев. Теперь, кто такой Пантелеев. Я с ним переписывалась полтора года. Он сидел в колонии, но это его не испортило. Он парень ничего, но не в моем вкусе.

7августа.

Я люблю гулять одна. Когда гуляешь одна, как-то больше замечаешь, чувствуешь. Вот сегодня вечером я сидела на скамейке в санатории «Дзукия» одна. Нюся ушла гулять с Леной, моей, в общем-то, бывшей подружкой. Мне не хотелось идти с ними. А чуть попозже я ушла одна. Сижу, слушаю музыку. И вдруг… упал листочек с дерева. И сразу стало ясно, что уже осень!

О С Е Н Ь! Этим все сказано. Во многих стихах ее описывали и описывают. Называют и златой, и «очей очарованье», и… В общем, красочно ее описывают. А на меня осень почему-то оказывает какое-то непонятное действие. Мне хочется быть одной, больше думать. Печаль, одна печаль в душе моей. Но это, конечно, не всегда. Почему я люблю грустить? Может быть я очень мечтательна? Нет, обо мне этого не скажешь.

А впрочем? Кто его знает.

Ох, дневник, дневник. Сколько моих мыслей ты знаешь. В тебе вся моя душа. Иногда так страшно бывает: вот возьмет кто-нибудь и прочтет. Что будет? Наверно, ничего особенного. Может быть, кто-нибудь посмеется, кто-нибудь взгрустнет, а кто скажет: … Что он может сказать? Каждый понимает и чувствует по-своему.

Почему-то, когда у человека спрашивают, для чего он живет, он говорит: «Чтобы приносить людям счастье и радость». Но ведь это не всегда удается. Сколько трудного приходится в жизни испытать, чтобы по-настоящему творить радость для людей.

Сейчас пришла мама и спросила, что я пишу. Оказывается, она не знала, что я веду дневник. Что-то не верится.

9 августа.

Коля уехал. Оборвалась еще одна нить. Хотя эта нить и не последняя, все-таки это очень неприятное чувство. О нем можно сказать больше, чем неприятное. Мне почему-то очень горько. Даже не верится, что он уехал и все. Больше мы, наверное, не встретимся. А, может, он и не уехал. Нет, нет, он уехал. Я вчера вечером все старалась себя уверить, что ни я ему, ни он мне не нравится. Но вот сейчас мне горько. Но пусть об этом не узнает ни одна душа.

11 августа.

Странное дело. Уже прошло, или, прошло только два дня, как уехал Коля, а я все никак не могу с этим смириться. Я как-то раньше о нем не думала. Ну, был он, не все ли равно? А вот он уехал, и стало пусто. Не обязательно ходить вечером гулять, не надо ходить на танцы. А все это из-за того, что я очень впечатлительная натура. Вчера мы с Нюсей сидели около эстрады. Как заиграла музыка, я чуть не разревелась.

Скоро приедет Лиля. Будет немного легче. Нюся переживает, что не нравится Вовке, все изводится. А он такой пошляк, что я не стала бы за ним бегать. Разве можно представить себе такую вещь? Назначил ей свидание, сам не пришел, да еще говорит, что не мог прийти. Коля такого бы никогда не сделал. Хотя и считает себя мямлей. Милый Коля, он и не знает, какой он хороший парень.

15 августа.

Что бы мне больше всего хотелось, так это получить письмо от Коли. Но я так решила: если сегодня не получу от него письмо, значит ждать и надеяться не на что. Надо просто выбросить все из головы.

24 августа.

Уехала Нюся. Вчера. А сегодня весь день я сидела дома. Как-то без привычки скучно. Все-таки я к ней уже привыкла. Она у нас пробыла два месяца и восемь дней. И ей трудно было уезжать от нас, тем более, что Вовка не пришел ее проводить. Он самый настоящий хамуйло. Так его зовут во дворе. И правильно. Я обязательно поеду к ней на Новый год. Даже если сюда приедет Коля. Меня все девчонки уверяют, что он обязательно приедет. Но у Нюси мне скучнее, наверное, потому что у нее нет друзей. А у меня она узнала весь мой класс. Почти.

Сейчас очень неспокойно в Чехословакии. Наши войска уже вошли туда. Стоит нашим солдатам сделать один, всего лишь один выстрел, хотя бы в воздух, все будет кончено. Войска Бундесвера уже у границ Чехословакии. Но будем надеяться, что все обойдется. А все-таки страшновато. Как-то не верится, что вот стоит только сказать слово «война!», как все сразу рухнет. И ничего нельзя отменить, переделать. Мама говорит: «Не страшно, не страшна вой- на тем, что умрешь, а просто обидно. Обидно за людей». И мне тоже очень, очень обидно, что есть люди, которые хотят войны.

27 августа.

Ура, ура, ура. Приехал Алька! Это так здорово. Сейчас объясню – почему.

У нас в классе из двадцати одного мальчишки остались только одиннадцать. И то – какие! МалЫе. Пять-шесть стоящих. Я имею в виду – высоких. И если бы уехал Алька, мы бы вообще остались сиротами. Я шучу, конечно. Вообще, здорово, что Алька у нас. А в основном из-за чего я радуюсь, так это то, что Коля с Алькой прислал мне какое-то послание. Не знаю еще, что он там пишет.

Вообще – очень здорово.

28 августа.

Ну, вот. Теперь я имею все, что хотела. Коля хочет со мной переписываться. Но мне почему-то не особенно радостно. Я чего-то не того хотела. И даже сама не могла бы объяснить – чего именно.