Пора жить

– Уговорили, – согласилась она.

– Ну, вот и ладно. Ты иди в дом, дождик холодный, не застудись, а я растоплю пока.

Катя зашла в дом. Дождик, похоже, не собирался останавливаться. Девушке стало грустно.

«Нужно здесь родиться, чтобы так жить, – думала она, – ведь даже поговорить не с кем. Этот Степан даже бороду не бреет. Настоящий лесной человек. Живет спокойненько и всем доволен! – она вздохнула. – Пойду приготовлю ему что-нибудь вкусненькое. Вот помоется в бане, зайдет в дом, а на столе блины! Ему приятно будет». Она отправилась на кухню, и пока пекла блины, думала о себе, сестре, о том, что ей уже не хочется поступать в институт, а хочется иметь семью, мужа. Чтобы стоять на кухне и варить ему обеды, чтобы в доме было чисто и вкусно пахло, а во дворе бегали и весело смеялись дети. Мысли споткнулись на этом слове. Катя старательно отгоняла от себя все думы о детях, которых с каждым годом желала все больше.

«А время идет, – с грустью понимала она, – доктор сказал, пока не вылечу сердце, о детях не может быть и речи. Пока вылечу сердце, пока найду мужа. Дети ведь сами не рождаются. Пока я еще молодая и красивая. А ведь мне скоро тридцать! Потом кому буду нужна? И самой тоже хочется по любви замуж выйти. И чтобы муж был надежным и верным… Вот Наташе с Николаем повезло. Только таких Николаев много не бывает. А, если честно, то он у нее какой-то уж слишком хороший и правильный. Мне бы, наверное, скучно было с таким. Ой, что я такое думаю! Главное, что он Наташку устраивает, и все у них замечательно!»

Прибежал Пират, стал отряхиваться от дождя.

– Ты что, сдурел?! – прикрикнула на него Катя, взяла плохой блин. – На, иди на свое место, нечего на кухне шерстью трясти!

Пес съел блин, послушно пошел на свое место. Тут замекала Лукерья, и он сразу убежал, чтобы обгавкать ее.

«Интересно, думала Катя, – когда мы приехали, Степан сказал, что Пират уже неделю не поднимается, а сейчас бегает все время, вид у него нормальный.

Вот если бы немножко раньше сюда приехать и девочек привезти, им бы здесь понравилось, – опять погрузилась она в свои мысли. – Мы бы с ними за грибами ходили. Степан здесь все грибные места знает. Сразу видно, что он хороший человек, порядочный. Только не очень общительный. Когда разговаривает, в глаза не смотрит, а себе под ноги или в сторону. Но я ему доверяю. Нужно мне тоже завоевать его расположение. Он, наверное, думает, что я городская пустышка. Когда узнал, что доить не умею, усмехнулся, словно я белоручка. Нужно попросить, чтобы научил доить Лукерью», – решила она, быстро управляясь с обедом.

Степан мылся первым, вернулся распаренным и красным, и так искренне обрадовался блинам, что Катя даже смутилась от удовольствия. Она тоже отправилась в баню. Степан присел во дворе покурить и вспомнил, что в доме есть хорошее мыло. Он тоже захотел сделать что-то приятное для Кати, взял пачку и пошел к бане. Девушке было все-таки непривычно жарко, и она приоткрыла дверь в предбаннике. Когда Степан вышел из-за угла сарая, увидел ее в открытую дверь. Катя уже разделась и, подняв руки, вынимала из волос шпильки. Она положила заколки на полку, а длинные волосы красным золотом упали до пояса. В один миг Степана бросило в жар. Девушка зашла в парную. Мужчина вернулся в дом, ему стоило больших усилий успокоить разум и тело.

7

После бани разомлевшая Катя, ощущая неведомую ранее легкость во всем теле, сидела на лавке и пила холодный квас. Степан, поглядывая на девушку, чинил уздечку, усмехался в бороду.

– Баня – это не ваши городские кабинки для душа, – говорил он. – Кто один раз в бане помоется, уже никогда ее не забудет. Она все тело открывает. А если после парной разок в речку окунуться, считай, весь год здоровым ходить будешь.

Катя слушала горделивые слова Степана, улыбалась и смаковала ледяной напиток.

– Ты пей, пей, – продолжал он. – Вот сейчас за стол сядем, может, чего покрепче по рюмочке выпьем? – подмигнул ей. – После баньки сам Бог велит для окончательного сугрева.

– Ой, Степан, после вашей рюмочки, не знаю, что со мной будет. У меня уже после кваса в ушах шумит.

– Так оно и перестанет, когда пригубишь. Организм на место встанет и ясность обретет, – заверил хозяин.

Катя рассмеялась.

– Вы так вкусно рассказываете! Знаете, я очень рада, что встретила вас и здесь оказалась, – она с улыбкой посмотрела в окно. Дождь кончился, и рассеянный свет покрывал весь горизонт, а лес светло-зеленой ровной чертой обрывался у самого неба. – Хорошо тут у вас, – выдохнула она.

– Твоя правда. Хорошо. Я за свою жизнь три раза уезжал отсюда, и всегда возвращался, не смог в чужой стороне жить.

«Какой у него голос хороший, – думала Катя, слушая Степана. – Спокойный и уверенный».

Она опять посмотрела в окно. На дороге показалась машина. Пират с лаем побежал к калитке.

– Кого там еще несет? – Степан поднялся и вышел во двор.

Катя увидела, как из машины вышли двое мужчин и две женщины. Ей стало досадно, хотя еще утром было здесь одиноко. Она поспешила привести себя в порядок.

– Вовремя ты сегодня, Степан, баньку натопил, – щуря маленькие глазки, говорил толстый невысокий мужчина. – А мы к тебе тоже не с пустыми руками. В ресторане сидели, обмывали, так сказать, нашей маленькой компанией назначение Нелли Олеговны. Она теперь директор ресторана «Сирень». Малость выпили. Ну, женщина, сам понимаешь… Блажь на нее нашла. Я этот ресторан, говорит, каждый день буду видеть, а отпраздновать у Степана хочу. Что тут поделаешь, старая любовь не забывается… – мужчина захихикал, слегка толкнул Степана в бок.

Степан равнодушно слушал, не выражая эмоций.

– А ты не рад, я погляжу? – заглядывая снизу Степану в лицо, уточнил гость, натянуто улыбнулся. – Друзьям не рад?

– Друзья у меня в лесу бегают, хвостами машут, а на машинах приятели приезжают, – равнодушно ответил он. – Только куда вас теперь девать, приехали уже, встречу как полагается. В баню сходите, если желаете.

– Значит, так ты заговорил? – занервничал гость.

– Я по-другому, что ли, когда разговаривал? – спокойно отозвался хозяин. – А ты, Игорек, чего щеки надуваешь? Обидное что-нибудь услышал? – голос Степана стал жестким. – Или ты, холоп хозяйский, меня пугать надумал? Я ведь тебя, клопа ресторанного, не один год знаю. Приехал ко мне отдыхать – отдохни. Только со своими угрозами и глупой рожей перед глазами не мельтеши. У меня сегодня хорошее настроение, не порти его мне. Распаковывай хозяйские коробки, а я баней займусь.

– Леший лесной, – бросил вслед Степану мужчина. – И чего хозяйка в нем нашла? Я, может, и холоп, но всегда в тепле буду, а ты так и сдохнешь в своем Темном логе.

В доме шумели гости. Катя набрала в ведро воды, отнесла его на опушку козе, которая давно уже призывно мекала.

– Хорошо, что я блинов поела, – думала она. – А хозяин не скучает, часто его гости навещают. Не такой уж он и одинокий.

Ей почему-то было неприятно это открытие. Образ лесного Степана, который она себе придумала, распадался.

Коза жадно пила, благодарно подергивая хвостиком. Катя присела рядом на бревно, наслаждаясь осенним теплом, рассеяно жевала сорванную травинку. Лукерья, напившись, подошла к ней и принялась теребить подол сарафана.

– Тебе все неймется, – с досадой отмахнулась от нее девушка. Лукерья принялась задиристо наставлять на нее рожки. Боевой вид козы рассмешил.

– Да, не признает вас коза, – услышала Катя голос за спиной.

Девушка обернулась. Полноватая женщина с модной короткой стрижкой, ярким макияжем и следами былой красоты на лице смотрела на нее, откровенно рассматривая.

– К хозяйке она так не задиралась, – продолжала та.

– Я на место хозяйки не претендую. Она со мной как с подружкой играется, – с улыбкой ответила Катя, чувствуя в собеседнице негатив и соображая, как ей нужно вести себя с приезжими.

Женщина, натянуто улыбаясь, спросила:

– Я что-то тебя не помню. Ты не местная? А здесь каким образом оказалась?

Катя уже приняла решение. Открыто и прямо улыбаясь, ответила:

– Совершенно случайно, – встала, взяла ведро, обратилась к спутнице. – Что же мы здесь стоим, Степан меня поругает, что гостей его задерживаю. Идемте в дом.

Женщина, прищурившись, посмотрела на молодую, пошла за ней к дому.

8

Катя встретила Степана во дворе, громко и весело обратилась к нему:

– Ну, что же мы, Степан, гостей баснями кормим, приглашай за стол! Грибы соленые достать нужно в погребе, скатерть свежую постелить… – она принялась деловито хозяйничать.

Степан сильно удивился поведению девушки, но вида не подал, спокойно стал выполнять ее распоряжения, думая о чем-то своем.

Гости за столом были уже достаточно пьяными, когда лысый сосед Кати выкрикнул:

– Скучно сидим, давайте танцевать! Нет, не включайте магнитофон. Степа, друг, сделай одолжение, возьми гитару да изобрази нам, как ты это умеешь, по-нашему, по-русски! Чтобы душа порадовалась!

Гости зашумели.

– Давайте, как раньше, под гитару, да с выходом, – возбужденно поддержала Неля. – Порадуй, хозяин, дорогих гостей!

Все засуетились, встали из-за стола, освобождая место. Сидеть остался один Степан.

– А почему же Степан играть должен? Пусть и он потанцует, – по-детски простодушно громко сказала Катя.

Гости затихли, обернулись к ней.

– Да, ты, девонька, видно, совсем залетная птичка, – недобро улыбаясь, обратилась к ней вторая женщина.

Девушка, поняв, что сказала что-то не то, растерянно смотрела на гостей.

– Отплясался уже Степан, – заметил лысый.

– Весь вечер испортила. Так хорошо сидели. И где ты, Степа, ее вообще откопал? – с нервным смешком поинтересовалась Неля.

Степан, ничего не отвечая, налил себе в стакан, выпил и вышел во двор.

Катя почувствовала общую неприязнь.

Неля вернулась к столу, выпила и процедила сквозь зубы:

– Ты сначала думай, что говорить, потом уже рот разевай, умница городская.

Вторая женщина, зевнув, обратилась к Нелли:

– Вы, если хотите, оставайтесь, мы с Виталиком домой поедем, завтра с утра на работу вставать нужно. Виталик, заводи машину.

Гости вышли во двор. Катя перебралась на террасу, опустилась на стул у окна. Внизу раздался голос Нелли:

– Степа! Скажи, чтобы я осталась! Ведь ни разу не позвонил, не заехал. А я жду. Степа!

Катя, притихнув, напряженно вслушивалась.

– Молчишь? Ну и молчи. Я-то еще найду, кто меня просить будет, а вот ты со своей козой только и будешь вечерами на гитаре играть. Хоть поцелуй на прощание…

Катя, вспыхнув, напрягла слух.

Степан ответил:

– Пойду, козу сегодня не доил, слышишь, как орет?

– Ну и вали, фиг с тобой! – нервно вскрикнула женщина; ругаясь и пьяно всхлипывая, пошла к машине, которая вскоре выехала со двора.

Катя отняла от груди руки, с улыбкой побежала закрывать ворота.

Девушка вернулась в дом, убрала со стола, перемыла посуду, все время прислушиваясь, ожидая его появления. Наконец он, взяв с гвоздя полотенце, прошел мимо нее.

– Степан, – окликнула она.

Мужчина обернулся.

– Ты еще не спишь? Иди укладывайся, завтра утром отвезу тебя к бабке, она уже вернулась, – и, не прибавив больше ни слова, ушел к реке.

9

Катя долго не могла уснуть, ворочаясь с боку на бок. Что-то тревожило ее, беспокоило. Однако не могла избавиться от неприятного чувства. Мыслями доводила себя до еще большего раздражения, не понимая, на что или на кого сердится. Ей было досадно, душно, даже шум реки нервировал. Она уже три раза переложила подушку. Во дворе гавкнула собака.

– Успокоится Пират или нет? – она обулась и вышла на улицу.

Прохладный воздух немного освежил горячую голову. Она подошла к обрыву, присела на бревно. Подбежал Пират, улегся рядом, деловито начал искать блох в хвосте.

– Ты – плохой охранник, – сказала она собаке. – Должен понимать, кого можно пускать во двор, а кого поганой метлой нужно гнать отсюда. А то ездят всякие толстые морды, а ты, дурак, всем хвостом виляешь. И хозяин твой хорош! Всех привечает, баню для них топит! Они что, родственники, что ли? «Степан налей, Степан сыграй!» Кто они такие? Кто их сюда звал? У них же на лбу написано: мошенники и жулики! Правильно ведь? Чего молчишь? Если каждый день к нему такие вот морды будут приезжать, а он со всеми пить станет, то ничего хорошего из этого не получится! Чего сопишь? Ты только на козу лаять умеешь, да?!

Пират, положив морду на передние лапы, прикрыв глаза, слушал Катю, время от времени вздыхая и почесываясь.

– Вот так и будешь с хозяином жить, ты – блохастый, а он – бородатый. Даже не стал со мной разговаривать, спать отправил, – девушка оглянулась на темные окна.

Она еще немного посидела с собакой, успокоилась. Погода начала портиться. Холодные капли дождя упали ей на плечи. Пират убежал на свое место под террасой. Девушка замерзла и отправилась спать. Она еще раз оглянулась на темный дом и зашла в летник.

А Степан курил уже третью сигарету, слушая в открытое окно спальни, как Катя разговаривает с собакой. Сигареты не успокоили. Во рту было кисло. Степан потушил окурок, налил холодного кваса, с жадностью выпил.

«А ведь Пират точно в дворнягу превращается, всем хвостом машет, – по-хозяйски подумал он. – Завтра на цепь его посажу, пусть посидит с недельку».

Утренний сон самый сладкий. Катя была прекрасна в постели в этот предрассветный час. Степан осторожно повернул ручку, несколько минут с порога любовался спящей девушкой. Она зашевелилась, и он испуганно отступил. Подумав, вышел, аккуратно прикрыв дверь.

– Пусть поспит еще немножко, – сказал он подбежавшему Пирату. – Я пока бабке банки пустые соберу, а то она ругается, что варенье ем, а банки не отдаю. А ты не шуми тут, не буди ее.

Когда Катя вышла во двор, лошадь с телегой уже стояла готовая. Степан укладывал какие-то мешки.

– Выспалась? – спокойно спросил он. – Иди перекуси, ехать уже пора. Мне сегодня на станцию еще поспеть нужно.

Катя посмотрела на мужчину, но ничего не прочитала на его лице.

«Просто непробиваемый», – подумала она и пошла умываться.

Выехав со двора, девушка оглянулась на подворье и негромко спросила:

– Степан, если я иногда к вам в гости буду приезжать, вы же меня не прогоните?

Степан переложил вожжи из руки в руку, глядя на дорогу, равнодушно ответил:

– Это ты сейчас думаешь, что захочешь сюда еще приехать. Погоди, ветры задуют, слякоть начнется, тогда тебя никаким калачом в этот глухой угол не заманишь.

Катя с досадой вздохнула, отвернулась и стала смотреть по сторонам.

«Или совсем он непонимающий, или я ему порядком надоела», – с горечью подумала она.

Дорога бежала ровно. Прибитая ночным дождиком, земля была твердой, не пылила. Воздух был чистым и свежим.

– Ой! – закричала вдруг Катя. – Смотри, Степан! Сколько грибов под сосной! Останови, пожалуйста!

Степан остановил телегу. Девушка спрыгнула, побежала в лес. Целое семейство крепких маслят прилепилось на склоне.

– Можно, я их соберу? – обернулась она к нему.

Он вытащил пакет, протянул ей.

– Собери. Бабке отвезем, к обеду суп наварите или с картошкой пожарите.

Катя, ахая от возбуждения, ползала по склону, собирая грибы. Их было очень много, и девушку охватил азарт. Степан курил, посмеиваясь, наблюдал, как она перебегает от одного грибного места к другому и шумно радуется изобилию. Наконец окликнул ее:

– Эй, грибница! Не заплутай! Всех не соберешь, возвращайся, ехать надо.

Катя, разгоряченная, с грязными руками и коленями, взобралась на телегу. Степан взял у нее из рук пакет, пристроил его сбоку.

– Там так много грибов! – принялась она ему рассказывать, не успокоившись от грибного азарта.

Степан, улыбаясь, подтолкнул под нее соломы, бережно убрал с волос приставший сухой листик. Катя совсем близко увидела его загорелое лицо, прищуренные в улыбке темно-карие глаза под густыми черными бровями, крупный нос и красивые чувственные губы. Она смотрела на него и не могла отвести взгляд.

Степан, нахмурившись, отвернулся, дернул вожжи.

– Но, пошла, – глядя в сторону, обронил. – Больше никаких грибов, никаких остановок, нечего время зря терять.

Оба надолго замолчали.

Лошадка добежала до быстрой речушки. Степан придержал вожжи, и телега, громыхая, стала спускаться к броду. На том берегу стояла легковая машина. Перебравшись, Степан остановил лошадь. Из машины вышла молодая женщина и бросилась к нему.

– Степа, а я к тебе еду! – она схватила его за руку, резко обернулась в сторону Кати.

Мужчина освободил руку, спокойно спросил:

– Чего так всполошилась-то?

– Ой, Степочка, что вчера было! Давай в сторону отойдем, это не для посторонних ушей, – девушка потянула Степана за машину, что-то с горячностью стала рассказывать.

Степан молча слушал. Наконец остановил ее.

– Поезжай домой. Я сам с ними разберусь, сейчас как раз к бабке еду.

– Я с тобой!

– Я же сказал, нечего тебе тут делать.

– Хорошо. Но обещай сразу позвонить и рассказать обо всем!

Степан нетерпеливо отмахнулся:

– Ладно.

– Не забудь, – настаивала девушка, но он уже вернулся к телеге и не слушал ее.

– Что-нибудь случилось? – спросила Катя.

– Ничего, что тебя бы касалось, – грубо ответил мужчина.

– Просто я услышала, что вы говорили про бабку. Я подумала, что это та самая Ильинична, к которой мы сейчас едем, – объяснила она свое любопытство.

Степан с досадой поморщился. Кате стало очень неловко. Она даже покраснела от такой, казалось бы, мелочи, ей стало тяжелее дышать.

Степан кинул на нее взгляд, смутился сам.

– Да нет. Это соседка моей свояченицы… Нога что-то разболелась. К дождю, наверное, – неловко оправдался он. – Будь спокойна, все нормально с бабкой. Скоро уже приедем.

В эту минуту у нее сжалось сердце. Она вспомнила, что забыла лекарства у Степана в летнике. Приступ захлестнул с такой силой, что Катя, охнув, уцепилась руками за край телеги. Боль была пронзительной и глубокой. Она откинулась на солому и закусила губы, чтобы не закричать. Степан обернулся, увидел серое лицо девушки. Она уже ничего не чувствовала, кроме тяжелого обруча, который все сильнее сжимал сердце.

– Ах ты, Боже мой! – выдохнул Степан, – Катя, что?! Сердце?

Девушка с обильно выступившей на лице испариной, потемневшими глазами посмотрела на него и потеряла сознание.

Степан дрожащими руками положил ее удобнее, смочил водой из фляги, расстегнул лифчик и послушал сердце. Дыхание было слабым.

– Ах, девочка моя, – бормотал он, настегивая лошадь. – Потерпи, милая, потерпи, сейчас уже приедем. Ты, главное, дыши, дыши, милая моя!

Телега с грохотом подлетела к дому, стоявшему у самого леса в стороне от деревни. Степан взял Катю на руки, поспешил к нему.

10

– Дае! Дае! (Мама!). Где ты, – звал Степан, поднимаясь по ступеням. Навстречу вышла высокая седая женщина, за ней – худенький черноглазый мальчик лет шести. Ни о чем не спрашивая, она приказала:

– Неси в комнату на диван.

А мальчику велела принести воды из колодца. Степан, уложив девушку, стал рассказывать женщине, что случилось. Мальчик принес в ведерке воды, поставил около дивана и ласково прижался к Степану. Тот обнял его, поцеловал в макушку.

– Все-таки сбежал от тетки, – ласково пожурил его. – Беги, сынок, во двор, привяжи лошадь, я сейчас к тебе выйду.

Мальчик улыбнулся отцу и вышел.

– Это та самая Катя из города? – спросила Ильинична. – Ко мне родственник ее приезжал, историю болезни привозил. Хорошего там мало.

– Дае, – голос Степана дрогнул. – Она, правда, очень тяжелая, или есть надежда?

– Надежда есть всегда, – сурово ответила женщина, обтирая Катю мокрой тряпицей. – Ты мне лучше расскажи, что в дороге случилось, что она это так близко к сердцу приняла? Этот приступ не простой, а сильным и внезапным сердечным переживанием вызванный.

Степан растерянно развел руками.

– Три дня она у тебя в лесу жила, – продолжала расспрашивать бабка. – Чем ты ее эти дни занимал? Или уже успел приголубить девушку? Все выкладывай!

– Ты чего такое несешь? – сердито возразил Степан.

– Ничего я не несу, – одернула его Ильинична. – Я тебя, неугомонного, с рождения знаю. И прадед твой такой же горячий да скорый был, царствие ему небесное. Вот и ты этой дорожкой всю жизнь идешь! Сколько слез из-за тебя Зинаида пролила, царствие ей небесное. А что другие девки вытворяли? Срам один, стыдно бывало селянам в глаза глядеть.

Марина Ильинична бранила Степана, а сама в это время занималась больной, осматривая и прощупывая ее.

– Хватит, дае, – остановил ее Степан. – Не та это девушка, над которой посмеяться можно. И я уже давно не тот. Отбегался уже, забыла, что ли?

Бабка внезапно притянула его к себе.

– Ох, Степушка, кровинка моя. Ступай во двор, Илюшка тебя заждался. Ты уж будь с ним поласковей, подобрее. Ох, сиротки вы мои…

Степан неловко погладил ее руку, поднялся и вышел.

Первое, что увидела Катя, когда открыла глаза, был любопытный детский взгляд. Круглые и черные, как смородина, глаза, не мигая, смотрели на нее.

– Привет, – слабо улыбнулась Катя. – Как тебя зовут?

Малыш молчал и продолжал ее разглядывать. Катя протянула к нему руку.

– Иди ко мне. Ты почему такой серьезный?

Мальчик чуть подумал, стеснительно улыбнулся и подошел к дивану. Катя подвинулась и усадила его к себе поближе.

– Давно я здесь лежу? – спросила она.

Мальчик кивнул.

– А кто еще есть в доме?

Ее маленький приятель улыбнулся и выбежал во двор.

– Ты куда? – окликнула его девушка. Но его шаги уже доносились со двора.

– В комнату вошла Ильинична.

– Проснулась? Вот и хорошо. Голова не болит?

Катя присела на диване.

– Не болит, но какая-то тяжелая.

– Это ничего, скоро пройдет. Я тебе сонной травки в настой бросила, чтобы ты подольше поспала. Сон сейчас для тебя самое первое лекарство.

Катя поправила сарафан, смущенно сказала:

– Вот видите, как я к вам попала… Мне очень неудобно, не успела приехать, а вы уже со мной канителитесь. Этот мальчик такой славный, ваш внук? Только он не захотел со мной разговаривать.

Ильинична прикрыла окно, задернула занавеску.

– Он не говорит, – вполголоса отозвалась она.

– Как! – не удержавшись, воскликнула девушка. – Совсем? Ох, как это плохо, такой чудесный ребенок! Бедненький. Он с рождения немой? Вы меня извините за любопытство, наверное, я сую нос, куда не нужно, – вдруг прибавила она, потому что Ильинична слегка нахмурилась.

– Нет, не с рождения, – вздохнула хозяйка. – С пяти лет. Второй год пошел, как он замолчал.

– А что случилось? – спросила пораженная Катя.

– Авария. На его глазах погибла мать. Было много огня и крови, он испугался и перестал говорить.

Катя ахнула и замолчала.

– Ты сама-то как? Не тяжело сейчас на сердце? – уточнила Ильинична.

Катя прислушалась к себе.

– Нет, нормально. Доставила я вам хлопот.

– Я тебя ждала, – сказала Ильинична. – Может, и к лучшему, что приступ увидала. Лечение правильное сразу можно начать.

– Лечение? – удивилась девушка.

– Не смущайся. Родственник твой приезжал ко мне, предупредил, про больное сердце сказал. Теперь я сама твое сердце послушала. Ничего, девонька, ты молодая, организм крепкий, мы с тобой ему немножко поможем, и заработает сердечко, как часы. С Божьей помощью да водичкой из родника, все излечится, исцелится. Ты, милая, верь. Месяц у меня на озере поживешь, в город здоровая вернешься. Муж, дети у тебя есть?

– Нет, – тихо ответила Катя.

– Значит, и торопиться не к кому. Вот и живи. С Илюшкой по лесу гуляйте, водичку родниковую пей и ни о чем не печалься. Ты такая интересная да ладная, долго жить нужно, замуж выйти, красивых ребятишек нарожать.

Катя, опустив голову, слушала хозяйку.

– А где Степан? – вдруг спросила она. – Он не уехал? – она чуть смутилась. – Я ведь его даже не поблагодарила за гостеприимство. Мне нужно с ним рассчитаться.

– Уехал Степан, – отозвалась Ильинична.

Кате не хотелось показывать своего огорчения, но Ильинична все-таки разглядела его и усмехнулась.

– Рассчитаешься. Завтра к вечеру вернется, тогда и поблагодаришь. А теперь вставай. Соловья баснями не кормят, будем грибной суп со сметаной есть.

11

Встав из-за стола, расторопная Катя огляделась и заявила:

– У вас, Марина Ильинична, в доме нужно убраться и занавески постирать!

Ильинична взглянула на девушку.

– Тебя сюда прислали не занавески стирать. Пойди лучше погуляй.

Катя даже не стала слушать хозяйку, потребовала ведро с тряпками. Ей с самого начала было легко и просто в отношениях с Мариной Ильиничной. Обычно несколько замкнутая и настороженная, здесь она открылась и расслабилась. Весело напевая, нашла в комоде платок и, завязав его, принялась за уборку. Хозяйка, увидев боевой настрой девушки, сдалась.