скачать книгу бесплатно
– Женя Евтушенко умолял послушать. Надо, надо работать с молодыми поэтами! Молодежь – будущее страны! Да что там, всей Вселенной! Ну, до скорой встречи! Целую всех разом!
И столичная знаменитость отбыл в дырку в стене. Мыши еще долго хлопали лапками, ушами и хвостами, а затем стали разбегаться по своим норам.
Глава 7
А в это время в мире происходило что-то невообразимое. Странные и необъяснимые происшествия, которые ставили в тупик ученых, политиков и все остальное население планеты. Потому что стали пропадать вещи. И не какие-то там безделушки с комода у бабушки, которая потеряла очки. Стали пропадать предметы самые разные и часто очень важные. Безо всякой системы. Маленькие, большие и просто огромные. То есть фю-ить – и нету. Как корова языком слизнула. Только какой язык должен быть у коровы, чтобы смахнуть, например, Египетские пирамиды или знаменитые глыбы Стоунхенджа? Представить себе очень сложно. Даже самым умным ученым. Ну не бывает таких коров!
В теленовостях во всех странах только об этом и стали говорить. В той французской семье, где папа в прошлый раз чуть не подавился рогаликом, в этот день он проделал это гораздо успешнее. Он так закашлялся, что мама с испугу все-таки уронила блюдце из-под варенья, а потом стала хлопать папу по спине. Еще бы, на экране стали показывать такое! Перепуганный диктор просто закатывался в истерике:
– С'est fantastique! Bateau de guerre – lе porte-avions a disparu! Incroyable!
(Фантастика! Военный корабль – авианосец испарился! Невероятно!)
Вместо диктора появились кадры громадного авианосца, который был окутан сине-зеленым свечением и весь дрожал, качаясь на океанских волнах. Затем он стал кренится набок, сначала медленно, а потом все быстрее. По палубе огромного корабля, как игрушечные, стали скатываться боевые самолеты, а экипаж спускал в море шлюпки и надувные лодки. Авианосец качнулся в другую сторону, и несколько истребителей свалились в воду. Люди, как муравьи в горящем муравейнике, бегали по палубе и потом стали спускаться по канатам прямо в воду. Через минуту на палубе никого не осталось и громадное судно, словно рыба, пойманная на крючок, стало вытягиваться из воды. Корабль поднимался, раскачиваясь и мерцая в странном сиянии. И вдруг его как будто втянуло пылесосом в небесную воронку, и он исчез.
В этот момент мама так хлопнула папу по спине, что рогалик выскочил у него изо рта и ударился в голубой экран.
– Папа! Мама! Я тоже хочу себе такой кораблик! – закричал их пятилетний сын, и мама всплеснула руками.
Внезапно в телевизоре опять появился диктор и начал глотать воздух, а затем закричал так, словно с ним приключился припадок:
– Oh! Non! C’est impossible! Regardes-vous la Tour Eiffel! (О! Нет! Это невозможно! Посмотрите на Эйфелеву башню!)
И тут уже папа с мамой бросились к окну. Высокая и ажурная, как нефтяная вышка, Эйфелева башня дрожала. Вся окутанная сине-зелеными бликами она вдруг стала раскачиваться и поворачиваться вдоль своей оси. Так продолжалось минут пять и вдруг знаменитая парижская башня, символ и гордость французской столицы, стала приподниматься. Было видно, как падают лифты и рвутся кабели, идущие к антеннам наверху. Затем раздался звук пробки, вылетающей из бутылки шампанского, и башня исчезла в небесах. Папа и мама обессиленно опустились на пол. К ним подошел их сын и заявил, как ни в чем небывало:
– А у меня уже есть такая башня! – и показал родителям пластиковый сувенир, который он выудил из кучи игрушек…
Посмотрим теперь, что творилось на другой стороне Атлантического Океана. Там, в центре Нью-Йорка, с американского папы свалилась-таки на пол ковбойская шляпа, а он сам поперхнулся сигарным дымом. И было от чего! Он смотрел репортаж, в котором с острова Пасхи один за другим улетели в облака все знаменитые истуканы. Каждый из них покрывался синим светом, потом издавал легкий чпок, и очередная каменная голова улетала вверх.
По острову бегали растерянные аборигены, и их набедренные повязки возмущенно развевались на ветру. Еще бы, веками они поклонялись этим изваяниям и приносили им подарки и угощения. Теперь же эти идолы, все, один за другим, бессовестным образом исчезли! Аборигены трясли копьями и гремели амулетами на шеях. Их набедренные повязки тоже подпрыгивали в такт. И вдруг стали исчезать и они. Сначала копья, затем амулеты, а потом и набедренная одежда. Все это уносилось в небо с легким свистом и пропадало в зеленоватой с голубым воронке, которая спустилась прямо из облаков. Из нее прямо в землю упирался голубой луч и шарил по острову. И всасывал предметы. Аборигены остались совсем голыми и, стыдливо прикрываясь ладошками, они бросились врассыпную.
Американский папа сидел, разинув рот, а рядом с ним сидел точно так же его сын. Они переглянулись, и родитель переключил программу, а там было еще хлеще!
– We just get breaking news from Moscow. 5 military jets vanished above Siberia region! (Мы только что получили новости из Москвы. Пять военных кораблей испарились над сибирским регионом!) – тревожно верещала журналистка, и ее волосы были растрёпаны. Она была так напугана, что даже забывала поправлять прическу.
– Wow! – сказали хором отец и сын и опять посмотрели друг на друга.
И тут начался репортаж из Белого Дома. Президент принялся нервно успокаивать сограждан, и папа с сыном, чтобы снять напряжение, стали есть огромные гамбургеры.
Глава 8
В Белом Доме начался тихий контролируемый переполох. Кот Том, пудель Голли и кролик Заза сидели под низеньким столиком в приемной Овального Кабинета и смотрели на ноги. Ноги были обуты в разные ботинки и ходили туда-сюда. И разговаривали разными голосами. Иногда они торопливо пробегали к Кабинету, а иногда нерешительно переступали. Потом раскрывалась дверь, и в зависимости от быстроты, с какой переступали ботинки, раздавалась фраза:
– Разрешите, господин президент! – так говорили торопливые ботинки и исчезали за дверью.
Нерешительные же тихонько приоткрывали дверь, топтались на месте и спрашивали:
– Вы позволите? – а потом тоже скрывались в Кабинете.
Кот, кролик и собака следили за ботинками, как в теннисе следят за шариком, то есть крутили головами сюда и туда. Наконец все ботинки зашли или забежали в Кабинет, и в приемной осталось только две пары. Это были ботинки охранников. Первая пара прохаживалась вдоль приемной, а вторая подошла к креслу и один ботинок исчез. Это охранник уселся в кресло и закинул ногу на ногу. Первая пара обуви сказала одинокому ботинку:
– Президент сегодня явно не в своей тарелке.
Над одиноким ботинком шелестела газета, а потом рассеянный голос ответил:
– Да-да, скорее всего это летающие тарелки….
Звери переглянулись. Ого-го! В это время открылась дверь Кабинета и строгий голос позвал охранников внутрь. Все ботинки спешно протопали в открытую дверь, и она закрылась. Толстый Том вылез из-под столика и задумчиво стал лизать переднюю лапу.
– Что-то нехорошее с этими тарелками, – сказал он, а потом глубокомысленно добавил, – президент не в духе!
Кролик Заза, стуча лапами по паркету, так же выбрался из-под мебели и уставился круглыми глазами на кота. Смысл сказанного медленно доходил до него и вдруг дошел. Кролик испуганно подскочил на месте и стал раскачиваться как китайский болванчик:
– Катастрофа! У президента в доме летающие тарелки! Он поссорился с женой!
Последним из-под столика выбрался пудель и цокая когтями, как барашек копытцами, подбежал к Тому и Зазе.
– А генералы тогда зачем?
Кролик закатил глаза на самый затылок и, сложив лапы на груди, как драматическая актриса, томно и с надрывом сказал:
– Может быть они хотят их помирить?!
Толстый Том только посмотрел на кролика оценивающим взглядом и скривил морду так, как будто только что лизнул лимон.
– Ну, это вряд ли у них получится! – сказал он и стал прохаживаться по полу, выставив хвост трубой, – нет, тут что-то другое. Что-то стряслось в глобальном масштабе!
Нервы Зазы не выдержали. Он был очень впечатлительной натурой, и почти любая фраза выводила его из равновесия. А уж глобальный-то масштаб может заставить нервничать кого угодно, не только кролика.
Заза стал метаться, сидя на месте, и в истерике заламывать лапы.
– Я так и знал, я так и знал! Грядут, грядут годины лихолетья!
Толстый Том, не обращая внимания на впавшего в экстаз кролика, с таинственным видом подошел к пуделю Голли и через многозначительное мурлыканье проговорил:
– Надо активизировать информационный ресурс! Мур-р-р!
Пудель встал в аристократическую позу и, горделиво откинув кудрявый завиток на лбу, торжественно произнес:
– Не понял!
Толстый Том, досадливо махнув лапой на бестолковых партнеров, стал подбираться к двери Овального Кабинет. Она была закрыта, и ему пришлось мордой расширить небольшую щелку. Так, чтобы можно было просунуть голову. Это ему удалось, и он стал подслушивать. Моментально Голли вскочил к нему на толстую спину и тоже просунул голову внутрь. Кролик Заза некоторое время отходил от глобального потрясения, но затем также подбежал, гремя лапами, и запрыгнул на пуделя. Ему тоже не терпелось подслушать, но это не удалось. Потому что лапы толстого Тома не выдержали, и он плюхнулся на брюхо. Пирамида рассыпалась, и перепуганный кролик убежал за диван и стал подслушивать оттуда. А Голли, процокав когтистыми копытами, обиженно отскакал в сторону.
Но сидел он недолго. Нетерпение сжигало его, и он опять подбежал к коту. Точно так же Заза не вытерпел и припрыгал обратно. Оба они стали подпихивать толстый зад Тома.
– Ну, что там? – перебирая лапами, спросил Голли.
– Да-да! Что происходит? – Кролик опять стал раскачиваться из стороны в сторону. – Я чувствую, я всегда чувствую! Не к добру это, это ко злу!
Пудель недоуменно уставился на Зазу.
– Козлу? Какому козлу? Это кто козел? – и отвесил подзатыльник бедному кролику. Тот попытался упасть в обморок, но не долетел. Просто упал на спину и закатил один глаз. Второй же по-прежнему следил за толстым задом. Тут кот вынырнул из щели и обвел партнеров по дружбе ошалелыми глазами.
– Демократия в опасности! – его голова опять занырнула в щель и через мгновение вновь появилась наружи, – рыночная экономика тоже!
Толстый Том в очередной раз просунулся в Кабинет. А кролику уже не терпелось. Он вскочил торчком и стал теребить информатора.
– Что там? Что? Ой, чует мое доброе сердце, носом чует! – и опять упал на спину.
Кот, ретируясь из узкой щели, брюхом возил по полу, пока не отполз на приличное расстояние. Потом он сел и остолбенело посмотрел по сторонам.
– Все пропало!
– Как? Все? – хором закричали пудель и кролик.
– Ну, не все, но почти! – толстый Том перевел дыхание и громко зашептал, – Пропал стратегический бомбардировщик, пропал целый авианосец, наконец пропала Статуя Свободы! И самое главное! – кот многозначительно поднял правую переднюю лапу, – пропал Персональный одеколон Президента!
Кролик вновь попытался впасть в транс, но не попал. Тогда он просто подпрыгнул.
– Кошмар! Одеколон президента! Это же была его любимая игрушка! Апокалипсис на пороге!
Голли, чтобы заткнуть кроличьи истерики, попытался дать ему еще один подзатыльник, но Заза был начеку. Он ловко увернулся и, отпрыгнув в сторону, стал причитать.
– Это происки русских! Если это русские – ядерная война неизбежна!
Пудель было двинулся к нему, чтобы все-таки доделать подзатыльник, но Заза, заверещав, бросился спасаться за диван. Толстый Том, мотая хвостом, стал опять подбираться к щели в дверях, чтобы занять прежнюю позицию.
И тут в приемную вбежал жизнерадостный Пушок. Он уже разогнал пришельцев с лужайки и ему стало скучно. И он подумал, что здесь-то он сможет развлечься. Увидев пуделя, который вернулся к заду толстого Тома, он подбежал к нему и, чуть наклонив голову, спросил:
– А чой-то вы тут делаете? А?
Пудель Голли напряженно наблюдал за хвостом толстого Тома и, повернувшись вполоборота, отрывисто бросил:
– Демократия пропала! А рыночный авианосец в этой, как ее… э… в опасности! Это все русские! Они всю экономику украли!
Но Пушок только лапой махнул.
– А… Политика! Ну, это неинтересно… Слышь, Голли, давай лучше в космических разведчиков поиграем!
Толстый Том услышал слова щенка, и его голова моментально вынырнула из щели.
– В космических разведчиков говоришь? Так-так… – кот подозрительно уставился на Пушка. Потом он придвинулся к пуделю и вполголоса проговорил, – А ведь сейчас генерал докладывал, что авианосец-то на Луне обнаружен… а там русский лунный трактор бороздит, – толстый Том отодвинулся от Голли и стал разглядывать Пушка так, словно видел его впервые, – ага! Что-то во мне грызет смутное подозрение.
Но Пушку были до лампочки все догадки прозорливого кота, и он даже его не дослушал. Он увидел кролика Зазу.
– А чо, классно! В разведчиков! Смотри, Голли, вон он там за диваном – пришелец!
Щенок стал подкрадываться перебежками к дивану, на ходу комментируя свои действия.
– Он там ставит метку с радиоактивным запахом! Сейчас я его уничтожу!
Последний рывок к дивану щенок пролетел веселым галопам и скрылся за диваном. Оттуда в тот же миг вылетел ошалевший Заза и стал носиться как угорелый в поисках укрытия.
– А! – ааа! Русские наступают! – вопил он, – один уже на меня наступил!
Кролик, заполошно гремя лапами, промчался через всю приемную и, дрожа, спрятался за мало что понимающим пуделем. Пушок, весело тявкая, гнался за ним, пока не воткнулся в толстого Тома. Здесь он уселся и, задорно сверкая глазами и шумно дыша, сказал:
– Правда классно?
Но звери не разделяли его восторгов. Пудель и кот переглянулись и пожали плечами.
– Да ну, вас всех! Чокнутые какие-то! – сказал обиженно Пушок и надулся.
– Поиграй, мальчик, поиграй! – с притворной ласковостью промурлыкал кот и двинулся ко входу в Кабинет. Он сунул морду немного дальше, и щель между дверью и косяком стала чуть шире. И тут Пушок, который не умел дуться долго, поднял одно ухо и насторожился. А потом, задрав нос, стал ловить ноздрями воздух, идущий из щели.
– Я опять чувствую запах пришельцев! – тявкнул отважный разведчик, – мне кажется, они пометили самого президента! – тут он припал к паркету и, приложив лапу к уху, стал передавать по рации громким шепотом, – Земля, Земля, у меня нет выбора, я иду в атаку!
Слегка зарычав, он мотнул головой и, стремглав запрыгнув на жирную кошачью спину, проскочил в Кабинет. Там началась какая-то суета, звуки падающих стульев и сдержанные крики генералов. Почти сразу за этим толстый Том отпрыгнул от дверей как ошпаренный.
– Эт-т-та рус-с-ска-я-я собака!!! Этот проклятый хрущевский щ-щенок!!! – заикаясь, пролепетал бедный представитель кошачьего племени.
Кот Том видел многое в своей жизни, и его было трудно удивить, но в этот раз он сидел на полу с остекленевшими глазами и ртом ловил воздух.
– Что он опять наделал? – испуганно гавкнул пудель Голли. А Заза, выглядывая из-за кудрявой спины, словно эхо повторил, – Что? Что он наделал?
Толстый Том посмотрел на них безумными глазами и сглотнул. Потом он, чуть пригнувшись к полу, пролепетал:
– Он наделал на ботинок нашего президента!
И упал в обморок.
Глава 9
Электричество в Укропове починили очень быстро. Приехали два монтера на грузовичке, подцепили столб, подняли его, приладили подпорку и натянули проволоку. На столбе они установили большой громкоговоритель и теперь свинья Меланья могла не только тереться о шершавое дерево, но и слушать радио. Только она мирно улеглась под столбом, как в рупоре что-то чихнуло, чмокнуло, и вдруг радио голосом знаменитого комментатора Водоемова стало рассказывать о футбольном матче в столице.
– Мяч попадает в правый угол центрального круга… – скороговоркой тараторил комментатор, – смотрите, мяч лег на ногу нашему футболисту, но не вовремя соскочил, – быстро говорил Водоемов и вдруг он сорвался на крик.
– Внимание! Наши овладели мячом и пошли вперед всей командой, но совершенно позабыли про зад!!!
В голосе Водоемова было столько страсти, что свинья Меланья чуть дернула ухом, приоткрыла один глаз и взглянула на дорогу.
По ней шли знаменитые на весь Укропов столичные гастролеры. Собака Белка, которая произвела фурор среди местных дворняжек шикарным ошейником, ее подруга Стрелка и крыс Веня. Последний толкал дощатую тачку, на которой громоздилась громадная тыква.
Космические собаки и их маленький приятель торопились на поезд, который вскоре отправлялся в Москву с местного вокзала. Дорога от Дома Культуры Колхозника шла под уклон, и поэтому катить тачку с пионерским подарком для Вени было несложно. Он, как это обычно бывало, балагурил без конца и рассказывал друзьям, что ему удалось узнать об укроповских достопримечательностях.
– …я и говорю, Укропов! Столица русской глубинки! – Веня, придерживая за ручки грузную тачку, лихо заложив вираж, объехал большую колдобину, – Мы, грызуны, любим всякие корешки, особенно путеводителей! – тачка покатилась под горку чуть быстрее и Веня, пытаясь ее притормозить, продолжал рассказывать, – Так что я знаю, что говорю! Именно в этом городе есть уникальный образчик искусства!
Уклон на улице стал еще круче и тачку стало заносить. Веня, как лихой гонщик, уворачивался от рытвин на мостовой, и тыкву стало подбрасывать. Крыс попробовал выровнять набравшее скорость колесное средство, но силенок ему не хватало. Хотя столичный поэт не только пытался управлять тачкой, но и продолжал отрывисто и громко рассказывать:
