скачать книгу бесплатно
– Общество никогда не желало принимать тех, кто чем-то отличался или выделялся, – печально заметила она.
– Знаю, о чем ты подумала, – вздохнул Вивьен. – Но я тебе так скажу: судьба учеников Пифагора тебе не грозит. У тебя есть я. Богом клянусь, тебя я в обиду не дам.
Элиза улыбнулась и вновь крепко обняла его. А затем она вдруг приподнялась, взглянув на него горящими азартом глазами, и кивнула в сторону реки.
– Пойдем со мной, – предложила она.
Вивьен приподнялся на локтях, когда Элиза уже распрямилась и уверенно направилась к воде.
– Куда? В реку? – Он недоверчиво приподнял бровь. – Зачем?
– Затем, что вода сейчас, должно быть, прекрасная, – рассмеялась Элиза.
Вивьен поднялся и последовал за ней. У самой кромки он замер, посмотрев вслед девушке, бесстрашно рассекающей водную гладь. Ее изящное нагое тело в свете звезд наводило на мысли о древних мифических божествах.
Элиза обернулась и улыбнулась, поманив Вивьена за собой руками.
– Ну же! – крикнула она. – Заходи. Здесь не холодно, честно!
Вивьен нахмурился и сделал несколько шагов в темную воду Сены. Вода и вправду оказалась не холодной, и на то, чтобы привыкнуть, не уходило много времени. Элизе оно, похоже, и вовсе не требовалось: она заходила все глубже и глубже в реку, и Вивьену пришлось двигаться быстрее, чтобы поспеть за ней. Поняв, что стоит в воде уже выше пояса, он вновь остановился.
– Элиза, постой, – настороженно позвал он. – Куда ты?
Из-под бегущей воды теперь было видно только плечи и голову девушки.
– Поплавать, куда же еще? – невинно усмехнулась она. – Я хорошо знаю это место, здесь безопасно, я не раз здесь плавала. Течение не очень сильное, оно не унесет. – Она замолчала, заметив смятение Вивьена, и сделала к нему шаг. – Ты, что, никогда не плавал? – догадалась она.
Вивьен сжал губы в тонкую линию.
– Не доводилось.
Еще в Монмене он не раз ходил на реку, чтобы обмыться в проточной воде, однако плавать никогда не учился. После, в Сент-Уэне, ему тоже не приходило в голову нарабатывать этот навык.
«Да и зачем бы он мог пригодиться?» – ворчливо подумал Вивьен, однако вслух ничего не сказал.
Элиза снисходительно улыбнулась.
– Меня в детстве научила матушка. Я немного боялась поначалу, но потом у меня стало хорошо получаться. Я и тебя могу научить! – воодушевленно воскликнула она. – Давай попробуем. Смелее, это просто! У тебя обязательно получится.
Слыша, как Элиза подбадривает его, Вивьен попросту не мог не сделать еще пары шагов к ней навстречу. Сердцебиение начало тугими, гулкими ударами отдаваться у него в висках. В груди его отчего-то всколыхнулась невиданная доселе тревога.
«Не смей!» – приказал он себе. – «Нашел, когда поддаваться волнению! Это всего лишь вода, что тебе с нее будет?»
Вода…
Река окутала его по грудь. Что-то на ее дне – дне, которого он не мог разглядеть – скользнуло по его ноге, напомнив прикосновение мокрой шелковой ткани. Вивьен прерывисто вздохнул и невольно остановился снова, напрягшись всем телом. Элиза терпеливо ждала его чуть дальше.
«Всего пара шагов», – усмехнулся он собственной трусости. – «Неужели я позволю себе их не преодолеть? Это же всего лишь трава на дне».
И все же, несмотря на эти мысленные увещевания, он не мог заставить сердце биться спокойнее, а дыхание перестать вырываться из груди с лихорадочной частотой.
«Да что со мной?»
Вода казалась спокойной. Для опасения не было никаких причин.
– Не бойся, здесь не глубоко, – подбодрила его Элиза. – Я даже могу здесь стоять.
Пульс отдавался в висках. Вивьен не мог отрешиться от окутывающей его реки – от чернильно-черной движущейся массы, переливающейся таинственными оттенками света, прямо как то странное нечто, что просыпалось внутри него в моменты злобы. Вивьен всегда чувствовал это в себе слишком явно. И вот теперь нечто схожее было готово поглотить его целиком.
«Нет!»
Трава на дне вновь скользнула по ноге, заставив Вивьена громко и резко выдохнуть.
– Элиза, мы можем уйти?
Он и сам не понял, как и когда успел это выпалить. Глаза его невольно зажмурились, тело напряглось, как тетива лука, и замерло на месте, не решаясь сделать ни шагу. Гул сердечных ударов стал невообразимо громким, и Вивьену даже начало мерещиться, что он может различить в нем какой-то неясный вкрадчивый шепот.
– Вивьен? – окликнула его Элиза. Она неслышно приблизилась, ее рука коснулась его плеча, и он вздрогнул от ее прикосновения. – Ты дрожишь?
Он не ответил. Элиза обеспокоенно уставилась на него.
– Вивьен, что с тобой? Тебе плохо?
– Нет…
Но этот ответ был явной ложью: в свете звезд и луны лицо его казалось страшно бледным. Он знал, что Элиза ему не поверила.
– Мне не по себе, – честно ответил он. Элиза набрала в грудь воздух. Похоже, она снова собиралась попытаться уговорить его, но Вивьен упрямо покачал головой. – Пожалуйста, Элиза, мы можем выйти на берег?
– Конечно, – ответила она после небольшой заминки. Ее искренне удивило его поведение. Никогда прежде она не видела его таким. Даже в момент слабости, когда Ренар привел его к ней домой раненого, почти на пороге смерти, он держался стойко и излучал удивительную для своего положения уверенность. Но не теперь.
Услышав согласие, Вивьен резко развернулся и зашагал к берегу, не решаясь оглянуться и посмотреть на Элизу, идущую позади. Оказавшись на твердой земле, он спешно направился на поляну, подальше от воды, чувствуя, что ноги могут вот-вот предать его и подкоситься. Давя в себе бессильную злобу на собственное поведение, Вивьен резко почувствовал себя без одежды глупым и ничтожным. Он отрывистыми движениями начал собирать свои разбросанные по поляне вещи и с несвойственным ему остервенением надевать их, продолжая злиться, когда те упрямились и не желали быстрее скользить по мокрому телу.
Элиза остановилась у самой кромки воды и обеспокоенно посмотрела на него. Она хотела заговорить с ним, но отчего-то сейчас нужные слова не шли к ней. Смутившись, она взошла на поляну, робко подобрала с травы свое платье и оделась. К этому моменту Вивьен уже успел подпоясать сутану. Он замер посреди поляны и показался Элизе каким-то неестественно беспомощным, будто не знающим, куда себя деть.
С трудом подавив собственное смятение, Элиза приблизилась к нему, и встала у него за спиной. Не зная, чем может сейчас помочь, она нежно положила руки ему на плечи и уткнулась лицом в его спину. К своему искреннему удивлению, она почувствовала, что тело его все еще бьет мелкая дрожь.
– Прости, Элиза, – надтреснутым голосом произнес Вивьен, качая головой. Казалось, он не знал, куда провалиться от стыда. – Я понятия не имею, что на меня нашло.
Он с трудом пытался побороть в себе желание упрямо вернуться в воду и нанести по окутавшей его тревоге резкий сокрушительный удар. Однако при одной мысли о новом погружении в эту черную неизведанную глубь по нему прокатывалась новая волна предательской дрожи.
«Да в чем же дело, черт побери?!»
– Не надо, – тихо пробормотала Элиза. – Не надо, не извиняйся, прошу. Если б я знала, что ты… что вода тебя… тревожит, я бы не стала…
– Я и сам этого не знал! – раздраженно отозвался он, сделав шаг прочь от Элизы. Он обернулся и посмотрел на нее, тут же уловив на ее лице печаль. Устало потерев рукой переносицу, он вздохнул, опустился на траву и сел, согнув ноги в коленях. Элиза осторожно опустилась рядом.
– Но ты ведь раньше… бывал на реках? – аккуратно поинтересовалась она.
– Бывал, – вздохнул Вивьен. – Бывал и не раз. Но никогда ночью. Пусть я и не учился плавать, вода прежде не действовала на меня, – он поморщился, – так. Я не понимаю, чем это вызвано, я никогда не тонул.
Элиза мягко улыбнулась.
– Думаешь, чтобы чего-то бояться, обязательно нужно с этим столкнуться?
– У страха должны быть свои причины, – упрямо качнул головой Вивьен. – А я в жизни не сталкивался ни с чем страшным, что было бы связано с водой.
Элиза хмыкнула.
– Может быть, в этой жизни – не сталкивался, – туманно намекнула она. Вивьен взглянул на нее с усталым интересом.
– Думаешь, мог в прошлых?
– А почему нет?
Вивьен пожал плечами.
– А почему нет, – задумчиво повторил он, тут же покачав головой. – Не знаю, Элиза. В любом случае, сейчас я чувствую себя просто глупо. Я не боялся заходить в монастыри, монахи которых могли всей толпой обратиться в ересь после разгула чумы. Не боялся встретить там агрессивных убийц или гору мертвых тел. Не боялся втайне вырезать на западных колоннах шифрованные символы на случай, если нас с Ренаром все же убили бы там. Но при этом я не могу войти в темную реку. – Он презрительно фыркнул. – Это какая-то бессмыслица. Так глупо…
Элиза положила голову ему на плечо.
– Глупо судить себя за страхи, Вивьен, – тоном наставника возразила она. – Все чего-то боятся.
«Но это глупый страх!» – продолжал внутренне упорствовать он, хотя понимал, что снова пользоваться этим аргументом в споре будет еще глупее. Он опустил голову и невесело усмехнулся.
– Ты считаешь, что не имеешь права чего-то бояться? – хмыкнула Элиза, приподнимая бровь. Она перекинула мокрые волосы вперед и отжала их руками.
– Что-то вроде того, – криво ухмыльнулся Вивьен. Элиза ухватилась за его руку. Во взгляде ее снова загорелся игривый огонек.
– Знаешь… я не понимаю, почему, но в твоем исполнении это осуждение собственных страхов звучит так соблазнительно… – Она помедлила. – Мне кажется, оделся ты рановато.
***
Медленно и неспешно приблизилась холодная сырая зима.
К этому времени Вивьену удалось, чуть ограничив собственные траты, скопить немного денег, на которые он сумел приобрести два теплых плаща. Их он с первыми холодами принес Элизе, заявив, что один из них купил для нее, а второй – для Рени.
– Я подумал, – пожал плечами он, – что они вам даже понравятся на вид. Но все-таки покупал я их, в первую очередь потому, что они теплые. Не знаю, как у вас обстоят дела с теплыми вещами, но так мне спокойнее.
Элиза смотрела на него с изумлением и благодарностью, невольно вспоминая, как позволяла себе внутренне ворчать, реагируя на подарки Гийома де’Кантелё. Среди всех мужчин, кто когда-либо предлагал Элизе свою помощь и поддержку, только Вивьен сумел воплотить самые смелые ее мечты. Она вспоминала, как он поначалу приходил к ней с проверками – настороженно, напряженно, словно искренне думал, что ему придется иметь дело с колдовством. И ведь при этом, заметив некоторые сложности, которые Элиза испытывала с рубкой дров или починкой крыши, он помогал ей совершенно бескорыстно, ничего не требуя взамен.
– Передашь второе Рени? – смущенно улыбнулся Вивьен. – Этой дикарке тоже не стоит бегать зимой без теплой одежды.
Элиза крепко обняла его.
– Вивьен, для меня еще никто ничего подобного никогда не делал. Я даже не представляю, как тебя благодарить.
Он лишь покачал головой.
– Очень просто: носи плащ зимой и не заболевай из-за сырости. Я не знахарь, вылечить тебя не смогу.
Элиза снисходительно усмехнулась.
– Вылечить я себя и сама смогу, но твой подарок, – она покачала головой, – он и правда прекрасен. А еще спасибо тебе за то, что заботишься и о Рени. Не знаю, понимаешь ли ты, как много это для меня значит.
Вивьен улыбнулся.
– Думаю, что понимаю.
Некоторое время прошло в молчании, затем Элиза одарила Вивьена заговорщицкой улыбкой и склонила голову.
– Насколько я помню, скоро христиане празднуют Рождество, верно?
Вивьен испытующе приподнял бровь.
– Верно. Через несколько дней. – Он вернул ей заговорщицкую улыбку. – А к чему ты об этом?
Элиза игриво передернула плечами.
– Это ведь большой праздник, – с пониманием сказала она. – Рождение Господне, я помню. – В ее голосе зазвучали гордые нотки. – И я подумала, что, быть может, у вас с Ренаром на службе выдастся время заглянуть ко мне на Рождество? В честь праздника.
Вивьен не сумел сдержать умиленной улыбки.
– Мы будем рады, – искренне сказал он.
– Я буду ждать.
***
Приглашение Элизы несколько озадачило Вивьена, и дело было вовсе не в том, что он впервые был приглашен на один из главных христианских праздников в дом язычницы – нет, его заботил вопрос, что можно преподнести Элизе в качестве подарка. В конце концов, на недавние плащи для нее и Рени он потратил все, что откладывал, и теперь был довольно стеснен в средствах – жалование инквизитора никогда не отличалось внушительностью. Впрочем, таких молодых людей редко брали в инквизицию – папский указ предписывал лишь человеку, достигшему сорокалетнего возраста занимать этот пост – посему возмущаться своему скудному жалованию Вивьен полагал нецелесообразным. Он думал, что Лоран, разозлившись на алчность своего и без того вольного сотрудника, попросту укажет ему на дверь, и тогда Вивьену предстоит вернуться в обитель Сент-Уэн под присмотр Бернара Лебо. От одной мысли об этом становилось тоскливо, поэтому Вивьен давно отбросил мысль попросить Лорана платить ему немного больше.
Когда до Рождества оставалась всего пара дней, Вивьен проходил мимо раскинувшейся на площади ярмарки и замер у прилавка, на котором нашел кое-что дорогое, но действительно подходящее.
Выложив торговцу почти последние свои деньги, Вивьен почувствовал себя, как ни странно, намного лучше: теперь он был уверен, что сумеет произвести на Элизу должное впечатление, одновременно отдав дань ее прошлому и выказав свое уважение к оному. Отчего-то ему не надоедало удивлять ее.
В прежние времена, когда он частенько отлучался из монастыря и позволял себе повеселиться всласть, ему успешно удавалось завоевать женское внимание без особого труда – вполне хватало располагавшей к тому внешности, любви к чистоте и пары скромных подарков, чтобы молодая девушка начинала испытывать к нему романтическое влечение. Вивьен не гнушался нарушением заповеди о прелюбодеяниях ни в свою бытность послушника в Сент-Уэне, ни после, во время обучения у Лорана. Однако он предпочитал не поддерживать ни одну романтическую связь слишком долго. До Элизы.
Светловолосая лесная язычница оказалась первой женщиной, к которой Вивьен проникся сильным чувством. Не желая признаваться в этом даже себе, в глубине души Вивьен понимал, что страшился этой любви – той опасности и зависимости, что она несла в себе, – однако ни под каким предлогом не был готов ни на что променять ее.
Он совершенно бескорыстно хотел помогать Элизе, узнавать ее, радовать ее, не рассчитывая ничего за это получить. Однако дар, отданный взамен, он чтил во много крат сильнее всего того, что мог даровать ей сам – у Элизы ведь получалось принести в его душу успокоение, которого не могла принести ни одна молитва. Рядом с ней утихала его внутренняя, с трудом сдерживаемая злость, уходили прочь почти все вопросы. Не требуя внимания к своим стараниям, Элиза боролась за этот покой в его душе во время каждой встречи. Она не оставляла попыток избавить Вивьена от кошмарных сновидений и бессонницы. Она ведь спасла его, когда он был ранен, не восприняв при этом свой поступок как подвиг, не потребовав никакой награды! Она слушала его с упоением, с нею он мог поделиться почти любой своей мыслью, не боясь осуждения. А каждая ночь, которую они проводили вместе, была незабываемой. Вивьен проникался непритворным уважением к знаниям Элизы и к ее вере, поощрял ее ученические стремления, восхищался ее мужественностью и самостоятельностью, столь несвойственным большинству женщин. Он с одобрением и пониманием относился к ее заботе о сестре, сочувствовал потерям и страданиям, которые оставили на ней серьезный отпечаток. Он любил ее – он не лгал, когда выпалил это впервые, стоя напротив нее в своей комнате на постоялом дворе. Элиза стала первой женщиной, которую он привел в свое скромное жилище.
Она стала первой, с чьим обидчиком он расквитался жестоко и без сожаления, поэтому он понимал, что обещание убить за нее не станет ни для кого из них пустым и высокопарным бахвальством. Он сделал бы это снова, не колеблясь, если бы пришлось.
Вивьен не понял, когда перестал представлять себе жизнь без Элизы, ведь изначально он не предполагал, что их связь – коей грозила участь навсегда остаться под запретом – продлится так долго, но благодарил Бога за каждый день, проведенный с нею, и надеялся, что дни эти никогда не закончатся.
Осознавая все это, Вивьен с трудом удерживал приобретенный для Элизы подарок в руках без дрожи.
«Надеюсь лишь, что ей понравится, и она не найдет в этом никаких символов, которых я не хотел бы в это вкладывать», – подумал он.
