скачать книгу бесплатно
– Хотите сказать, наша гувернантка все это время была иным существом? – Голос Колин заметно дрогнул в страхе и отвращении.
Граф Ричифер приблизился к супруге и обнял ее за плечи, стараясь успокоить.
– Нет, Агата мертва, – ровным голосом, за которым скрывался страх, отозвался он, вопрошающе взглянув на Аэлин. – Верно? Что-то мне подсказывает, что вы знаете ответ.
Охотница многозначительно посмотрела на графа и кивнула.
– Вы правы, я не совсем обычная путешественница, я занимаюсь охотой на иных существ. Спарэги питаются жизненной силой детей. Видимо, местная приметила вашу гувернантку для маскировки, чтобы добраться до Стефана. Теперь она окончательно осмелела и решила полакомиться. Не знаю, где искать тело настоящей Агаты, но подозреваю, что оно на дне болота.
Колин встревоженно посмотрела на гостью, с каждым ударом сердца ее крепкий нрав давал трещину. Стефан хныкал, прижимаясь к ней.
– И это существо… боги, я подпустила ее к своему сыну?!
– Ее вовремя раскрыли, так что, если теперь от нее избавиться, опасность Стефану не грозит. – Аэлин ободряюще улыбнулась перепуганному ребенку.
– Вы сможете убить ее? Вы поможете? – спросила Колин. Просить о помощи ей было в новинку, и просьба звучала ломано, с нескрываемым страхом отказа.
Аэлин кивнула, обернувшись к слугам.
– Да. Думаю, что смогу.
– Скажите, что нужно делать, – решительно произнес Бэлл Ричифер, готовясь вооружиться. Аэлин остановила его жестом.
– При всем уважении, граф, сражаться со спарэгой вы не будете.
– Я не могу позволить женщине… – начал было он, но Аэлин перебила его.
– Я серьезно. Вы не будете с ней сражаться. Здесь нужна не смелость и не отвага, а быстрая реакция и умение ориентироваться в поединках без правил. У вас есть это умение, граф? – Глаза охотницы оценивающе скользнули по Ричиферу, который, в свою очередь, лишь неуверенно качнул головой. – Так я и думала. Что ж, тогда, снова при всем уважении, вы будете мне только мешать. Если не станете спорить и сделаете, как я говорю, сможете навсегда забыть об этой твари.
Все присутствующие с готовностью посмотрели на Аэлин в ожидании ее дальнейших указаний. Она кивнула.
– Тогда всем держаться рядом со мной. Без самодеятельности. Вооружитесь только солью – всей, что есть в доме. Если увидите спарэгу раньше меня, бросайте соль в нее. Это на время лишит ее возможности растворяться в стенах дома. Сделает ее твердой.
– А потом? – испуганно спросила Колин.
– А потом бегите.
***
Безносое существо злобно скалилось, обнажая ряд острых, как иглы, зубов и угрожающе перебирало когтистыми пальцами. Аэлин попятилась, боясь поскользнуться на мокрой траве заднего двора особняка. Ливень все не переставал, небо то и дело озарялось вспышками молний, за которыми следовали оглушительные громовые раскаты, отвлекающие внимание.
Аэлин крепче сжала рукоять паранга, готовая в любой момент нанести рубящий удар. Однако спарэга не спешила нападать: быстроту реакции Аэлин она успела оценить еще в доме.
Проклятье, лучше уж наемники, из-за которых пришлось делать этот крюк, чем болотная ведьма, – подумала Аэлин, мотнув головой, чтобы отбросить с лица мокрые светлые волосы, выбившиеся из растрепавшейся косы. – Эта тварь умна и осторожна. Будет выжидать, пока я нападу первой.
Спарэга была терпелива. Вряд ли она надеялась напугать охотницу своим видом, она прекрасно понимала, что встретила на своем пути опытного убийцу. На руку болотной ведьме играла лишь погода – вездесущая сырость и льющий стеной дождь уменьшал подвижность Аэлин и служил прекрасной маскировкой и подпиткой для спарэги.
Никто так и не сумел попасть в нее солью. Все обратились в бегство при одном лишь виде уродливого чудища, и, спасаясь, захватили с собой ребенка. Аэлин знала, что потеря этого лакомого кусочка злит спарэгу до безумия. Именно на ярость твари она и надеялась. Разъяренная спарэга обладает дюжей силой, однако чаще всего совершает тактические ошибки, которые стоят ей жизни.
Промокшая до нитки одежда ледяными клочьями прилипала к коже. Аэлин прерывисто дышала после нескольких попыток достать тварь и не сводила с нее глаз.
Давай же, уродина. Нападай!
Через несколько бесконечно долгих мгновений спарэга завизжала и, лязгнув острыми зубами, бросилась на охотницу. Аэлин отскочила в сторону, перекатилась, группируясь так, чтобы не причинить себе вред собственным парангом. Не теряя времени, она развернулась и нанесла рубящий удар почти наугад.
Промах.
Спарэга ринулась в сторону и вновь кинулась на свою противницу, облетев ее по дуге и зайдя со спины. Аэлин злобно вскрикнула, волей Тарт уклонилась от взмаха когтистой лапы и со всей силы ударила тварь кулаком левой руки в живот, надеясь, что дождь вымыл из руки не все остатки соли. Тело болотной ведьмы наощупь оказалось склизким и липким. Отвращение заставило Аэлин скривиться, когда ее рука по самую кисть увязла в животе спарэги. Соль, впитавшаяся в плоть, причинила болотной ведьме невыносимую боль, и тварь зашлась в жутком крике. Аэлин едва не оглохла от этого звука, но не позволила себе растерянность и промедление. Она резко взмахнула парангом и в полупрыжке нанесла сокрушительный удар по шее спарэги. Лезвие почти не встретило на своем пути препятствий. Голова с мелкими белесыми глазами отлетела в сторону. Тело, похожее на морскую медузу, покачнулось, и охотница с гримасой омерзения вырвала руку из склизкой, твердеющей на глазах, массы живота твари.
Из груди вырвался тяжелый усталый вздох, но Аэлин не дала себе расслабиться.
Я ее еще не убила. Надо сжечь ее, пока соль не перестала действовать, – напомнила она себе и, ухватив спарэгу за твердеющую от соли водянистую ногу, потащила тело к дому, стремясь быстрее удалиться от головы, все еще клацающей зубами.
Глава 4
На всей Арреде вряд ли сыщется знаток, способный доподлинно объяснить, кто такие данталли. Из всех иных существ, живущих бок о бок с людьми, эти – едва ли не самые загадочные и опасные. Некоторые называют данталли демонами, что вполне объяснимо, учитывая, что боги наделили их властью над чужой волей.
Еще до нового летоисчисления – с.д.п., – берущего начало Со Дня Падения исторической родины данталли, мифы об этих существах наводнили Арреду.
При одной лишь мысли об их способностях становится невдомек, отчего эти удивительные создания до сих пор не подчинили себе весь мир. Впрочем, нашлись и те, кто верил, что они с самого сотворения мира тайно стояли у власти на Арреде и что именно они прогнали первых богов с этих земель. Люди, свято верившие в это, сформировали агрессивное религиозное направление, получившее название «Красный Культ». «Культ» – потому что члены секты признавали данталли истинными правителями мира, «красный» – потому что своей заветной целью приверженцы этого направления считали сбросить демонов с их трона.
Цвет был неслучайно выбран в качестве военного символа жрецов Культа: по легенде данталли не способны были увидеть красное, этот цвет лишал их зрения. На деле же легенда не говорила всей правды. Для данталли человек, носящий красное, становился размытым пятном, на котором было очень сложно сконцентрировать взгляд. А без четкого образа зацепиться за него черными, невидимыми для человеческого глаза нитями кукловод не мог. Истории, когда демону-кукольнику удавалось прорваться сквозь красное, были настолько редки, что слыли, скорее, мифами Арреды, и мало кто верил в них. Людям было удобнее думать, что красный цвет способен защитить от данталли.
Последователи Культа стали основным средством по истреблению демонов-кукольников, значительно пополнив свои ряды во время Войны Королевств, когда о данталли и их удивительных способностях стало известно едва ли не каждому крестьянину. Война породила великое множество мифов о данталли, что серьезно осложнило им жизнь, вынудив скрываться среди людей и всячески избегать использования своих способностей при свидетелях, дабы не привлечь к себе внимание последователей Красного Культа.
Затеряться среди людей не составляло особого труда. В отличие, к примеру, от аггрефьеров, данталли не обладали столь ярко выраженными особыми чертами, позволяющими безошибочно определить их истинную суть. Распознать данталли внешне было невозможно. Разве что кому удается пустить им кровь при встрече и увидеть ее синий оттенок. Или же случайно прижаться ухом к их груди, чтобы услышать мерный перестук двух сердец. Подобные инциденты случались крайне редко, ведь данталли были осторожными. Однако стоило кому-то из них выдать себя, последователи Красного Культа возникали буквально из-под земли. Они выведывали подробности жизни данталли и с завидным упорством вызнавали про всех сородичей, о которых тот мог сообщить.
Посему демоны-кукольники старались избегать близости с людьми, по крайней мере, подавляющее большинство.
Отец Мальстена Ормонта в это большинство не входил. Он был романтиком и мечтателем, державшим свой передвижной кукольный театр. Путешествовал по королевствам и зарабатывал звонкий фесо во время чарующих представлений. То были времена, когда Красный Культ еще набирал силу, а великая Война Королевств только зарождалась в мыслях приближенных к монархам советников.
На представления Эллая Дортмунда не гнушался приходить и бомонд – талантом бродячего кукольника восхищались, не думая о его простом происхождении и не подозревая ни о темно-синей крови, текущей в его жилах, ни о двух сердцах, бьющихся в его груди.
На одном из выступлений, где движения марионеток были столь сложными и отточенными, что наводили лишь на мысль о магии, кукольника удостоила своим вниманием герцогиня Иннесса Ормонт.
Молодая и привлекательная особа, она покорила оба горячих сердца юного Эллая с первого взгляда. Театр кукол тогда надолго остановился в Хоттмаре, земле, принадлежавшей герцогу Гелвину Ормонту, даже не подозревавшему о стремительно вспыхнувшей тайной страсти своей супруги.
Эллай открылся своей возлюбленной практически сразу, и это лишь сильнее распалило ее запретное чувство, которому боги не позволили существовать долго.
Неизвестно, каким образом жрецам Красного Культа тогда удалось разоблачить Эллая, но он был схвачен и после нескольких суток допроса предан огню. Герцогиня Ормонт была вынуждена скрывать свое безутешное горе. Перемены в ее настроении и поведении замечало ближнее окружение, но вскоре все подозрения и домыслы рассеялись, как утренний туман: стало известно, что Иннесса носит под сердцем ребенка.
Гелвин Ормонт был счастлив, он ни на мгновение не засомневался в верности и преданности супруги. Иннесса приняла решение растить сына Эллая Дортмунда как наследника герцогства Хоттмар, хотя чувствовала, что носит под сердцем сына данталли. Ее душу терзала тревога, потому что она знала: при рождении ребенок унаследует способности своего отца.
Герцогиня начала долгие тайные поиски информации об этих существах, и ее упорству позавидовали бы даже последователи Красного Культа.
Старания Иннессы увенчались успехом: ей удалось найти для своего сына наставника, который сумел рассказать юному Мальстену о его природе и научить, как укрыть ее от человеческих глаз.
Все детство и юность Мальстен Ормонт следовал заветам своего учителя Сезара Линьи. Взамен тот обучил его пользоваться способностями столь искусно, что ни один человек, которого юноша оплетал черными невидимыми нитями, не чувствовал его ювелирного воздействия.
Мальстен мог бы стать герцогом, одним из самых влиятельных данталли на Арреде. Он мог бы жить в безопасности, о которой не осмелился мечтать ни один из его сородичей. Иннесса Ормонт и Сезар Линьи пророчили ему такую судьбу и очень на нее рассчитывали.
Они ошиблись.
Глава 5
Прит, Гинтара.
Тринадцатый день Матира, год 1489 с.д.п.
Дверь комнаты шумно распахнулась, и внутрь ураганом влетел промокший до нитки Петер Адони, ведущий за собой пожилую женщину.
– Беата! Сестренка! Я здесь! – срывающимся голосом закричал он. – Повитуха со мной! Боги, только бы я успел…
Грузная фигура Грегора Шосса молчаливо маячила за спинами вошедших.
Повитуха недоверчиво окинула взглядом Беату и стоявшего напротив нее Мальстена.
– Когда, говоришь, начались роды? – прищурившись, спросила она у Петера. Тот непонимающе посмотрел на своего зятя.
– Шесть… – сглотнув, вымолвил Петер и недоуменно поглядел на сестру, – примерно шесть часов назад.
Мальстен повернул голову к вошедшим и учтиво кивнул. Недоумение в глазах Петера Адони и повивальной бабки он предпочел не заметить. Невидимые черные нити, удерживающие Беату Шосс, начали втягиваться обратно в его ладони. Он оставил лишь одну – не для контроля, а для связи. Она была нужна ему, чтобы безопасно добраться до дома Эленор после шести часов воздействия.
Роженица несколько раз беспомощно моргнула, оглядев комнату и присутствующих. Взгляд ее на миг замер на Мальстене и подернулся опаской, но, не успев вымолвить и слова, она заметила брата.
– Петер? – прошептала она. – Ты уже вернулся?
Беата снова посмотрела на Мальстена. Она начинала понимать, как много он для нее сделал. В глазах мелькнула благодарность, но уже через мгновение лицо исказилось гримасой боли, и она тяжело застонала.
Мальстен отвел взгляд и глубоко вздохнул, повернувшись к людям в дверях:
– Призываю вас более не медлить. Госпоже Шосс нужна помощь.
Пожилая повитуха ожгла его недовольным взглядом.
– А вы кто такой? – требовательно спросила она.
– Я лишь побыл с ней на правах друга семьи и помог успокоиться. Но надобность во мне отпала, поэтому прошу меня извинить, – ответил он и решительно зашагал к выходу из дома. Ильдвин испуганно юркнул в сторону, скрывшись за соседней дверью. Мальстен бы не возразил, если б все таким образом разошлись с его пути.
– Постойте… – донесся до него голос Грегора. Бас, звучащий столь робко, был крайне непривычен для слуха.
Мальстен терпеливо вздохнул и остановился в шаге от двери. Он догадывался, что кузнец хочет сказать ему.
– Не переживайте, Грегор. Уже завтра ночью меня не будет в Прите. Насчет вашей супруги можете не волноваться: как я уже говорил, мое воздействие никак не отразится на ее душе, вот увидите. Всего доброго.
Кузнец подался вперед, все еще намереваясь задержать кукольника.
– Погодите, Мальстен! – вновь окликнул он. – Вам нет нужды покидать Прит. Клянусь, вашу тайну не узнает ни одна живая душа.
Он неловко осекся, поняв, с каким жаром это произнес и как громко это прозвучало, даже несмотря на опутывающую его сконфуженность. Мальстен усмехнулся.
– Я ценю это, но не стоит давать обещаний, которых не выполните, Грегор, – снисходительно сказал он. – Сегодня обо мне уже узнало слишком много живых душ, а посему в Прите более не безопасно. Я должен уйти. Раздайте кукол из моего дома детям, с собой я их не возьму.
Мальстен прижал руку к груди в знак заблаговременной признательности и уже собирался откланяться, как вдруг задумчиво окинул кузнеца взглядом и спросил:
– Я могу попросить вас кое о чем?
– Разумеется! – с жаром отозвался Грегор, встрепенувшись. – После того, что вы сделали для моей семьи, все, что угодно!
Договорил он твердо и с уверенностью, но его выдало выражение лица: кузнец явно пожалел о сказанном, как только слова покинули рот, потому что он вспомнил, кому дает обещание. Мальстен качнул головой, успокаивая собеседника.
– Если родится дочь, дайте ей имя Эленор. На самом деле спасение Беаты и ребенка – полностью ее заслуга, не моя.
Не дожидаясь ответа кузнеца, Мальстен вышел из дома и поспешил прочь.
***
На этот раз путь в пол-лиги показался отнюдь не близким. Чувство потери мирной жизни, которую Мальстен некоторое время вел в Прите, утяжеляло каждый шаг.
Оказавшись у хижины Эленор, Мальстен задумчиво замер. Дом показался ему безжизненным, и он догадался, что опоздал.
В жилой комнате догорала масляная лампа. Было совсем тихо, тишину нарушал лишь редкий стук капель утихающего дождя на улице.
Мальстен приблизился к кровати Эленор. Старуха лежала совершенно неподвижно, глаза ее были закрыты, а лицо приобрело неестественно бледный оттенок. Мальстен сокрушенно опустился на стул подле постели покойницы. Он не мог простить себе, что позволил ей – своему единственному другу – встречать Жнеца Душ в одиночестве.
– Прости, Эленор. Я обещал вернуться быстрее… я очень хотел вернуться быстрее…
Он зажмурился, слабо сжал холодную руку старухи и устало опустил голову. Ему невольно вспомнился день, когда Эленор узнала его главный секрет.
Он бродил по лесу, ища подходящие материалы для изготовления кукол. Эленор кормила белок на поляне неподалеку. Точнее, пыталась кормить, но те никак не желали идти ей в руки. Она так и сказала Мальстену, завидев его в лесу. Хмурый взгляд и отчужденность кукольника нимало ее не смутили. Она отпустила свою добродушную жалобу легко и с улыбкой, чем умудрилась искренне удивить Мальстена. Держа дистанцию со всеми, кого встречал, он давно отвык от домашнего уютного тепла, которое может исходить от некоторых людей.
Эленор Крейт была именно таким человеком. Она излучала тепло.
– Приманить белку нетрудно, – ответил Мальстен, положив на землю поленья. Он присел на корточки и взял у Эленор небольшую горсть орехов. – Глядите.
Белки в Вальсбургском лесу и впрямь были трусливы и осторожны, но сопротивляться чарам данталли они не могли. Черные нити ухватили первого попавшегося зверька, и тот послушной марионеткой вскочил на протянутую ладонь. Эленор замерла, и Мальстен, улыбнувшись, подозвал ее к себе.
– Подойдите, не бойтесь. Она не убежит.
Требовалась ювелирная работа, чтобы управлять таким маленьким существом. Однако Мальстену удалось придать движениям скованного нитями зверька естественность.
Эленор осторожно приблизилась, и ее губы растянулись в счастливой, почти детской улыбке.
– Благодарю вас! Они такие красивые вблизи! Я уже и забыла. Спасибо, что потешили меня на старости лет, мастер Ормонт, – засияла она. – Может, заглянете в гости? Я угощу ягодным отваром.
Мальстен освободил зверька, и белка поспешила убежать. Эленор проводила животное погрустневшим взглядом.
– Не стоит благодарности, я ничего не сделал.
