Нечестный штрафной. Книга первая. Часть первая

– И куда после школы решил податься? – интересуется она.

– Пока не знаю. Да и рано ещё об этом говорить – впереди всего седьмой класс. Ещё четыре года, решу. Да всё зависеть будет, как со здоровьем у меня будет к этому времени.

– Яковлевич сказал, что в армию тебя вряд ли возьмут.

Я развёл ладони в стороны, как бы аплодисменты изобразил.

– С одной стороны, плохо, не хочется в глазах других неполноценным быть, с другой, и хорошо, терять время на армию я имею в виду срочную, не хочется. Поступлю в универ, может во Владик, на остров Русский рвану, а вот на какой факультет пока не скажу, может даже в медицинский! – смеюсь я.

Марина только головой качает в ответ.

– В медицинском сложно учиться, – наконец-то, выдает она заезженную фразу.

Всем кажется, что именно медицинское направление в образовании самым сложным считается у обывателей, но врач врачу рознь, хотя общая подготовка может быть, и правда одинаковая. Скелет знать надо, все кости на зубок, мышцы тела, в общем, весь анатомический атлас.

– Хотя, я твои мысли, насчёт учёбы на доктора, поддерживаю. В своё время мне смелости не хватило в институт поступать. Я уже замужем была и ребенок на руках, а муж, как обычно, на полигоне время со своими солдатами проводил. Куда уж мне было? – с грустью произнесла Марина.

– Зато девочка ваша врачом хочет быть? – усмехнулся я.

Марина только отмахнулась.

– А! У Саньки в голове ветер. Она хоть и постарше тебя, но непостоянна – жуть. Мальчиков, что перчатки меняет, а насчёт учёбы и планов на образование и того хуже. То аптекарем хотела быть, то хирургом, а теперь вот о зубном враче задумывается. Вот, в мечтах уже статмологическую поликлинику открыла, но не отнять – учится на отлично, даже похождения с женихами на учёбе не сказываются. Как успехи с эспандерами? Мне тут шепнули, что истязаешь себя на соседнем с больницей дворе, там ведь и что-то вроде брусьев есть, и турник сделан.

Я усмехнулся.

– Да какой там турник, перекладина! – смеюсь я уже в открытую, – но вы правы, пытаюсь приучить себя к подтягиванию на перекладине и отжиманию на брусьях. Увы, успехи у меня в этом пока аховые. Задница к земле тянет. Слишком уж я её большую наел. – Улыбка у меня на лице.

А вот Марина с удивлением всматривается в моё лицо.

– Странно.

– Что странного-то? – удивляюсь я такой реакции на мои простые, по сути, слова.

– Ты так спокойно над собой смеёшься, – она немного задумалась, – теперь-то я уверена, что никакие подколки твоих сверстников, в будущем, не вынудят тебя на необдуманные поступки. И это очень важно, особенно в условиях жизни в интернате, или детдома. Контингент ребят там…

– Она покачала головой.

– Да нормальный контингент. – Отвечаю я серьёзно. – Дерьма и в простой жизни хватает. В любой школе свой хулиган найдется, вопрос только в том, смогли ли учителя и классный руководитель направить его энергию в мирное русло, или им просто по фигу на всё – вот, что действительно важно!

– Вот в этом я с тобой точно согласна! У моего младшего в школе и не такое бывало, ты только послушай…

Говорила пару минут, а просидели минут сорок, весело болтая. Только после звонка дежурного врача распрощалась и бегом на рабочее место. Договорились послезавтра вечером встретиться и ночью посидеть вместе, как раз у неё дежурство. Если всё спокойно будет и по маленькой пропустить можно. Нормальная тётка, без комплексов, Марина Николаевна мне всё больше и больше нравится.

А в мыслях вернулся к разговору и к некоторым темам, затронутым в нём.

Брусья и перекладина. – Я усмехнулся. В пушок на верхней губе. С ума сойти, усы пробиваться начали. Расту, мужаю, на женщин тянет, причём, далеко не ровесниц. Вот и сейчас, Марину упросил нормального, желательно, грузинского вина прикупить. Причём, «Алазанскую долину» полусладкое. Привык к нему, ещё со времён срочки. Под него пару фруктиков. Мне тут самому купить, возможности нет. До магазина далеко, боюсь пока не догребу. Тут в соседний с больницей двор жилого дома еле колдыбаюсь, но результат есть. Целых два раза уже, хоть и сильно дёргаясь на весу телом, подтягиваюсь, причём обратным хватом. Так легче.

Думаете два мало? Ошибаетесь! До этого вообще висел на перекладине, как сосиска, причём, ну очень толстая. А вот отжаться, на пародии на брусья, у меня до сих пор так и не получается. Руки слабые, а живот с задницей – большой. Зато отжимаюсь целых шесть раз, причём всё на кулаках. Привычка. Заметные успехи, наверное, только в занятиях с эспандерами, особенно с кистевым. Набираю силу. А что, ведь целыми днями только и делаю, что мну изделие наших китайских товарищей, которые нам вовсе не товарищи. Говорю ответственно, как бывший военный. Знаю, о чём думают эти косоглазые, да только уж больно целуются взасос наши правители в Кремле. Ну, да не об этом разговор. Где я, а где кремлёвские небожители.

Отжимаюсь, когда есть свободное время. Даже тут, гуляя по алее. А что? Даже повреждённая нога выполнению этого несложного физического упражнения не сильно мешает. Вот так каждый день. Затем, когда медитирую, сидя на удобной скамейке, откинувшись всем телом на деревянную спинку, катаю, разлитую от излучения нашего светила, силу. Так сказать, концентрирую его у себя в организме. Хранилище энергии находится где-то в районе желудка, а может, он и является им, как раз. И параллельно обрабатываю поврежденные участки тела, прогоняя по энергетическим каналам организма энергетическую субстанцию. Получается это упражнение у меня с каждым разом всё лучше и лучше. В больнице особо ни с кем не сошелся. Ровесников раз, два и обчёлся. Две девчонки с какими-то переломами. Страшненькие и стеснительные. Пацан приблатнённый. Уродец редкий! Уже пытался куражиться надо мной. Я не обращаю внимания – физически унизить меня он пока не пытается, напарника для смелости, видно, ему не хватает, а так, переживу. Ну, не ломать же ему за его глупые шутки руку. Хотя нет, так, если бы просто в школе столкнулись, давно бы он у меня отхватил, а здесь на разборки к главврачу из-за ерунды попасть мне не хочется.

В общем, я готовлюсь к выходу в свет. Деньги поступают ежемесячно. ВТБ пока обманом не занимается, хотя всяких предложений от него о правильном вложении средств, как они это понимают, поступает много и с завидным постоянством.

Ну, а устроить ночные посиделки с выпивкой заставило известие, что меня поставили в план на выписку.

Пока разговаривали, моя лечащая врач позвонила на телефон. Вначале уточнила, где я нахожусь, на территории ли больницы. Потом, уяснив, что беседую с Мариной Николаевной, гуляя по алее, сказала, чтобы готовился к выписке. Всего три дня у меня осталось на спокойную жизнь. Вот потому и решили с моим ангелом устроить лёгкое возлияние. Ей то что – муж в командировке, а мне приятно пообщаться один на один с нравившейся мне женщиной, хоть и старше она меня теперешнего весьма существенно. Но уверен, ни до чего серьёзного у нас не дойдёт. Да, даже до лёгкого флирта. Просто нравится мне эта лёгкая, весёлая женщина, да и Яковлевич, как раз, на дежурстве будет. Хотя, мне тут по секрету сказали, что у него интрижка с молодой врачихой из гипертонического отделения, они как раз подгадывают свои дежурства, чтобы вместе проводить ночь без особого палева. Как выразилась Марина, седина в бороду – бес в ребро. Оба семейные, но что-то им, видно, всем не хватает, коль, практически не скрываясь ни от кого, интрижки на работе заводят.

Рассказывает, а сама смеётся.

Видно что-то вспоминает из личного опыта. Да и ладно, мне бы просто развеяться.

Деньги я ей на карточку перекинул, она и не возражала. Ей есть куда свой заработок тратить, а мне то куда? А скопилась на карточке у меня, уже серьёзная сумма. Яковлевичу попросил конину приличную купить. Своему лечащему – мартини, но настоящий, а не подделку. Тоже в копеечку выйдет. Марочное вино – для нас, причём, грузинское, которое очень Сталин любил. И совсем, между прочим, не Кинзмараули.

Что я чувствовал, когда мне о моей выписке сказали? Точно не расстроился, просто понял, что пора тихой жизни закончилась. И теперь кидаюсь в жерло подросткового общества, что ещё тот вулкан. А уж Комсомольск…

Суки, ведь из Хабаровска перевозить собрались, а учитывая, что сам я в поезд никак сесть не смогу, опять на машине по тому злосчастному шоссе повезут. Что-то гложут меня смутные предчувствия, что могу не пережить я эту поездку, ведь организацией моей переброски в Комсомольск занимаются, как раз, родственнички, будь они неладны!

Надо подумать. Может, попросить Марину, чтобы она за деньги сама меня до Комсомольска отвезла? А что? Штуку вечно зелёных пообещаю – и всё, а тут и делов – четыре – пять часов по трассе, и на месте. Деньги есть, но надо бы подумать, хотя мысль явно здравая.

В палате у меня шесть коек, четыре из которых сейчас пустуют, да и мой сосед, дедок, по вечерам домой сматывается. В общем, вся огромная палата на всю ночь в моём полном распоряжении. Эх, был бы я ходячим, думаю, уже договорился бы с кем-нибудь о предоставлении особых услуг Вип клиентам! Есть тут две смазливенькие молоденькие медсестрички. Тоже на дежурства заступают.

– Чего на ужин опаздываешь? Тебя искали, кстати. – Проворчал старикашка.

Это были первые слова за весь день, с которыми ко мне обратился противный старец.

Где-то до пенсии на северах чалился, как на тюремной шконке, а потом и по работе на шахте. Тёртый калач. Наглый и с претензиями на лидерство. К тому же, кому не в кайф получить шестёрку, которая за тобой ухаживает. Только обломилось ему. Послал, причём в первый же вечер и почти первыми же словами, которыми мы с ним обменялись.

А через пару дней, когда эта падла поняла, что у меня и денежки водятся, потребовал проставу сделать – стол, поляну в палате выставить. У него дружок собутыльник в соседней палате чалится. Но опять не по адресу обратились, о чем я им, не стесняясь в выражениях, и поведал.

Повозмущались. Кричали, что слишком наглые пошли нынче молодые щенки, вот в их время уважали старость!

Промолчал я тогда, наверное, и правильно сделал, не стоила ругань того.

Ужин. Тарелка каши на молоке, кусок масла, какая-то там по счёту диета. Так и не запомнил. Вкусно, но однообразно, и за эти месяцы такая еда мне просто осточертела. Хотелось большущий кусок жареного мяса, курочку копчёную, в гриле, а к этому можно было бы солёный огурчик, под ледяную водочку. Но пока это для меня только в мечтах, и не потому, что нельзя или не могу себе такое позволить. Как раз то и могу. Вот только сам себя ограничиваю. Привыкать к плохому легко, от последствий избавиться бывает намного труднее.

Вот на отвальной с Мариной позволю этому телу немного слабого алкоголя попробовать. Посмотрю, как он на него подействует. Сегодня дежурит мой лечащий врач.

После ужина наведалась, когда я, как обычно, собирался сбежать в соседский двор. Успела к моему выходу практически.

– Поймала! – усмехнулась она, зайдя в палату.

– Опять один? – уточнила она.

Я пожал плечами, а чего комментировать очевидное?

– Ладно, – присела она на стул около общего стола. – Держать в больнице я тебя больше не могу, отправить на лечение в санаторий, как оказалось, тоже. – Она покачала головой, при этом с жалостью посмотрела на меня. – Вмешался тут в твои дела кто-то очень серьёзный. Затребовали и личное дело, и карту больного. Главврач проверял записи и сказал выписывать, мол, нечего уже держать. Сделали всё, что могли. На мои просьбы оставить тебя тут ещё на месяц, чтобы продолжить обследование, упёрся. Не знаю, с чем это связано, но точно не с его профессиональной деятельностью. Понятно, что кто-то его об этом попросил, причём тот, кому отказать наш главврач оказался не в силах.

Взглядом спрашивает, мол, понял о чём я говорю?

Я же только молча кивнул.

– И как мне добираться до детдома? – спросил я.

Она пожала своими хрупкими плечиками. Милая женщина и прекрасный врач.

– Даже без понятия. Об этом разговора нет. Пока нет. До выписки ещё три дня. Думаю, всё решится, тем более, я завтра на планёрке этот вопрос задам. Кто твоей доставкой в Комсомольск заниматься будет?

Посмотрела на меня серьёзно.

– Рекомендовала бы тебе этим самому обеспокоиться, ты не лежачий. Есть поезда, как прямые, так и проходящие. Самолётом тоже можно – малая авиация рейсы делает. А на машине, – она с сочувствием кинула взгляд на мой модернизированный костыль, – думаю, ты и сам не захочешь, хотя и оптимальный вариант. Сейчас лето и дождей в этом месяце не обещают. По утрам даже туманов на трассе нет. А трасса скоростная, хорошая. Деньги, я слышала, у тебя имеются. Эпикриз я подготовлю. На комиссии ничего страшного не будет, да и формальность это. Но удивляет меня, что при такой травме, ребёнку, практически инвалиду…

Я скривился.

– Прости, но привыкай. – Жёстко произнесла она. – Пока бегать не начнёшь – инвалидность не снимут. Максимум, что могут предпринять – это понизить её категорию. Но вернёмся к разговору. Меня очень удивил отказ нашего руководства подсуетиться и отправить тебя в санаторий. Да в тот же Николаевск, тем более, что путёвок у нас навалом. Потому, прошу – будь осторожен. Вот сейчас ты сам куда-то собрался. Знаю, за забор собрался, к тому же, дырок у нас в нём хватает. А вот не боишься, что там тебя кто-нибудь и подловит?

Ага! Кто-то явно делится инфой обо мне в больнице, что в принципе прогнозируемо. Тот же Яковлевич со своей пассией обо мне явно рассказывал, да и Марина Николаевна имеет недостатки, присущие всем женщинам.

– Я понял, учту, – улыбаясь, говорю я.

Ну не говорить же, что по ночам, оставаясь один в палате, в последнее время я тренировался, не только отжимаясь от пола, я и кое-какие па отрабатывал, особенно присущие стилю Айкидо, который, не скажу, что в совершенстве когда-то освоил, но в моём теперешнем состоянии, когда быстро я двигаться не могу, ударную технику ногами и руками не смогу использовать, остаётся только надеяться на ловкость своих рук и инерцию тел противников. Да и на соседе своём я тренировал, в обеденный перерыв, воздействие на него сонным состоянием. Вводил в транс. И, не хвалясь, скажу, что даётся мне это плетение – не плетение, заклинание – не заклинание, всё легче и быстрее. С парой противников, я думаю, легко смогу при надобности справиться, во всяком случае, думаю, что именно на столько врагов мне сейчас собственных сил хватит. Спасибо неизвестной богине!

– Да кому я нужен, уважаемая Зинаида Степановна? – кривлюсь я.

Но мои успокоения в душе врача отзыва по-видимому не находят.

– Как сказать, как сказать. Деньги многим разум затмевают! – внимательно смотря мне в глаза, произносит мой лечащий врач. – Вчера, пока ты по алее гулял, кое-кто о тебе справки у наших наводил, – припечатывает она меня фактами, – и заметь, нагло, в открытую, ничего не боясь. Прижмут паяльник к заднице, как в былые времена, и всё, куда ты денешься? Всё отдашь. Может, и найдут, конечно, потом, кто-то же должен за холодное тело ответить, но, думаю, что зная, кто у тебя в противниках, прокуратура не сильно рыть будет. Назначат крайним какого-нибудь бомжа, бывшего урку, и привет. Думаешь, ты у нас такой первый?

М-да, граждане врачи, до чего же вы циничные господа. А ведь реально, мне струны тронула, отвечающие за шухер в душе.

Значит, кто-то уже начал действовать, не дожидаясь моей выписки, как только стало известно, что по вечерам я на прогулку в город выхожу, вот же! Хабаровск, конечно, бывших зеков тут и так навалом, да и просто лихих ребят хватает, но так нагло действовать!

Потом поразмыслил.

Да не рискнёт тут никто меня обидеть, дело-то серьёзное и многие, в итоге, могут пострадать.

– Не волнуйтесь, тетя Зина, – улыбаюсь я своей самой обаятельной улыбкой, – ну кому я нужен? Ещё пару дней и меня тут уже не будет, но так и быть, сегодня схожу и завяжу на самоволках вплоть до самой выписки, – обещаю я, – а сегодня я уже настроился, – улыбаясь, говорю я. – По приходу доложусь. К чаю что прикупить?

– Ты собрался сам до магазина дойти? – удивлённо приподняв бровь, спросила эта великолепная женщина.

Чувствую, что уже никогда, наверное, и не встретимся, если, конечно, опять в травму не попаду в районе Хабаровска. Что, в принципе, на ближайшие годы вряд ли. Но красива, хотя и полновата. Моложе Марины Николаевны почти в два раза, по возрасту – лет тридцать, может чуток больше. Широкая в кости, личико круглое, но приятное. Знавал я ребят, для которых подобный формат верх эволюции. Им бы было за что подержаться. А тут, и зад, что надо, правда, грудь подкачала. Марина многим тут в этом вопросе фору даст.

– Да, схожу, может, тортик прикуплю. – Говорю я. – Сладкого захотелось.

Про вино молчу в тряпочку, явно тут не тот случай, сразу по рогам получу. Это с Мариной у меня отношения простые, да и сама она предложила немного выпить за моё здоровье, всё-таки впереди долгая разлука, возможно, что и навсегда, хотя уж у кого – у кого, а у Марины Николаевны я и адрес, и номер телефона возьму. Буду общаться, к тому же, судя по Марине, доча у неё должна быть и вовсе секс бомбой, а к моменту, когда знакомиться можно будет, я постараюсь привести это тело в норму. В моём понятии. И кто знает, может и закручу романчик, а по пути и потенциальную тёщу соблазню?

Тьфу ты! Ну и мысли крутятся в голове. Тут мне открытым текстом говорят, что интересовался кто-то мной, и пугают паяльником в интересном месте, а я, как обычно у вояк, думаю о бабах. Тринадцать лет! Ну, не знаю, в бытность детдомовцем, где-то в этом возрасте и потерял я свою девственность. Это было просто. И девчонки не строили из себя непонятно что. Пара лимонада, плохое вино и печенье на закуску. Ни цветов тебе, ни ухаживаний. Сунул, вынул, убежал перед сверстниками кичиться, что ты уже настоящий мужик. А всё общей сложностью в трёшку уложилось. Эх, было время!

– Лучше просто печенье или, на крайний случай, пирожное возьми. – Соглашается тётя Зина. Любит сладкое и все об этом знают, особенно всякую выпечку.

– Понял, что-нибудь свежее прикуплю.

– И чай в пакетиках не забудь! – уже улыбается мой строгий лечащий врач.

Всё, разрешение на самоволку получено. Главное, сильно не задерживаться. А с завтрашнего дня, увы, придётся прятаться, да и всё равно. Подготовку к отвальной Марина берёт на себя. Яковлевич будет. Тетё Зине потом подарю и конфеты, и Мартини, что не говори, а врачи в Первой Краевой весьма отзывчивые, или меня просто жалеют, сироту при родственниках. Но документы есть, они у меня на руках, направление в детдом имеется, хотя и обязаны по закону сопровождающего дать, а то и машину для перевозки инвалида.

Бля, инвалида!

Чуть ли не матерюсь в открытую, спускаясь по широкой лестнице, при этом, почти не опираюсь на костыль. Тоже тренировка для ног, хотя и чувствую сильные приступы боли в ноге, но терплю.

Ночью, пред отбоем, уже в постели, разгоню кровь и энергию по телу, и начнётся очередной период заживления и восстановления хрящевых и костных тканей. Вернуть пока кости в прежнее состояние не могу. Ни сил, ни знаний не хватает, но развитие в этом направлении мне ещё моя наставница наметила. Целый план составила, чем заниматься в первую очередь, а чем можно и во вторую, а то и третью. И её рекомендациям я следую, не отступая от сказанного ни на йоту.

Ковыляю на выход. Нагло и в открытую, к ближайшей дырке в заборе. Тропинка уж больно извилистая и в рытвинах, а так, напрямую, на проходной сегодня Митрич. Тоже хромой, но ему под шестьдесят, и вот с ним мы ладим. Куплю деду пачку сигарет, вот и пропуск, как на волю, так и обратно.

Ну, чо я говорил? Издали заметил меня, вышел на крыльцо проходной, улыбается.

Явно и на пиво рассчитывает, но за это можно мне и по голове получить от дежурного врача.

Ну уж нет, тут из персонала ругаться ни с кем не хочу. Даже не дав ему ничего сказать:

– Пачка Петра, и привет! – говорю я пароль. Скривился дедок, но махнул рукой, кивнул согласно, дав мне проход.

Ну, вот и всё, я на свободе. Хабаровск. Домой бы заехать, но это уж как получится, да и не хочется мне туда ехать, пока, во всяком случае, разве что просто помыться и переодеться.

Разбитый тротуар, впрочем и дорога к больнице ровным покрытием не блещет. Немного пасмурно к вечеру. Солнышка не видать, но на улице светло. Решаю, куда вначале – до ларька, или в магазин кросс в пару сотен метров сделать? Для меня это кросс. Или вначале позаниматься? Но потом, уставшим идти за покупками, мне явно не хватит энтузиазма.

В ларьке только печенюшки прикупить можно, а в Пятёрочке и тортики есть, и заварные пирожные. А что, дорогу осилит идущий, а мне по любому тренироваться надо.

По привычке осматриваюсь по сторонам.

Хайс на стоянке одиноко притулился, прямо около входа на территорию больницы. Кого-то ждут, или просто к больному приехали с посещением.

Никого подозрительно го нет. Хотя…

К дороге не приближаюсь. Проще всего инвалида машиной сбить, а потом ищи виновного, как ветер в поле, тем более, тут между домов, где ни камер нет, да и просто прохожих мало. Вот только небольшая толпа подростков у магазина виднеется.

Подростки. Не думаю, что к инвалиду приставать будут, хотя уродов по жизни хватает.

Вернуться?

Ну, уж нет! Сладкого хочу и бутылку, либо Хабаровской третьей прикупить, или ласточку полторалитражку. Уж больно пить захотелось. Минут пять я потратил на этот забег. Не столько устал, сколько замучился выбирать, куда ноги ставить и упор костыля. Тротуар разбит напрочь. Ох уж, Россия!

Вот и стеклянные раздвижные двери Пятёрочки.

На удивление, парни на меня внимания не обращали. О чём-то спорят, смеются. Девчонки тут же жмутся, под мышкой у счастливчиков.

Молоденькие. Звонкие голоса. Красивые, вот только обилие мата уши сильно режет.

М-дя! Причём, что характерно, курят девчонки, и мат из их накрашенных губ слетает. Что-то перевернулось в этом мире, или я для него слишком стар стал.

Еле удержался, чтобы замечание по привычке не сделать, в последний момент рот успел прикрыть, вспомнив, кто теперь я и кто они, да и сколько их, тоже имеет значение. Тронуть инвалида – это одно, а дать в глаз за непонятные замечания – это влёгкую, и пофиг, кто у нас на пути каменного кулака стоит. А если это ещё и при девках сделать, да ещё и всей толпой…

Красота.

Потому, молчим в тряпочку. Раньше бы уже разогнал такую шоблу, а теперь только сжимаем в бессилии зубы, затыкаем рот и вперёд – за чаем, тортиком и ласточкой.

Эх, никому не понять, как приятен шопинг в тринадцать лет, когда ты был этого лишён в течение долгих четырёх месяцев!

Я, наверное, с полчаса бродил по рядам магазина, а за мной в отдалении с умным видом шёл охранник.

А что, инвалид, вряд ли деньги есть, однозначно воровать собрался. Такие мысли явственно читались на его усталом лице. Понимаю его, если украли и не поймали вора, всё вычитают из зарплаты его и ему подобных, включая и кассиров.

Кидаю в тележку минералку, конфеты, не удержался, хорошее настроение, бутылку пластиковую литровую пивасика для Митрича. Пускай порадуется. Сигареты на выходе. На мне шорты и футболка.

В кармане телефон и карточка. Безнал тут в наличии, хотя теперь даже в некоторых круглосуточных ларьках такая услуга предоставлена. Но, в том то и дело, что в некоторых. Деньги наличкой мне все равно пока не нужны. Сосед зэк, ему не впадлу у меня по карманам пройтись, а вот карточку стянуть – палево, сразу на него подумают.

Вот и касса.

– Сигареты, пожалуйста, Петр Первый пачку. – Говорю я.

– А вам возраст позволяет? – спрашивает мадам на кассе.

Я только улыбаюсь.

– Я только посланец, меня послали! – шучу я. – Я самый ходячий и молодой из всех, – признаюсь я, – потому, этот заказ явно не для меня, к тому же, я спортом занимаюсь.

Кассирша смеётся, глядя на мою слишком полную фигуру.

– И что за спорт? – спрашивает она, начиная пикать выбранные мной продукты.

– Сумо и синхронным плаваньем. Правда, партнёршу мне пока так и не присмотрели, – в открытую веселюсь я.

В результате, смех мне ответом и со стороны охранника. Расслабился пацан. Теперь уж точно запомнит меня. В результате, в пакете у меня, вместе с заварными пирожными, выпуска от сегодняшнего числа, и бутылка пива для сторожа на проходной, и сигареты. Конфеты от Коркунова и бутылка ласточки из холодильника.

В отличном настроении выхожу на улицу.

Подростки уже куда-то слиняли, а вот это уже странно…

Хайс, что стоял у проходной больницы, уже на стоянке магазина.

Ну, мало ли что…

Хотя, беспокойство ощутил. И куда теперь? Судя по всему, водила за рулём, а вот кто в салоне сидит – не увидеть. И пасмурно уже, и тонировка чёрная.

По дороге опасно идти. Захотят сбить, и увернуться не смогу. По тротуару, не факт, что они и туда не заедут, а бегать я не умею. Да и перехватить и затащить на ходу меня в машину, как раз, по дороге и проще всего, если там профи сидят, а не дятлы-любители.