Цикл Верницкого

Моше Маковский

Цикл Верницкого

Глава 1. День 1. Запуск “Эдема”

Темнота за окном – не ночная. Это вечная тьма Арктики, густая, как смола, непробиваемая даже фарами грузовиков, что везли сюда последние модули системы. За бронированным стеклом – снег, ветер, и больше ничего. Ни деревьев, ни дорог, ни признаков жизни. Только мы. И наш эксперимент.

Я – доктор Артём Верницкий. Главный архитектор социального проекта «Эдем». Возраст – 42 года, 7 месяцев, 3 дня. Вес – 78 кг. Рост – 183 см. IQ – 158. Психотип – INTJ. Аллергии – нет. Прививки – все.

Сегодня – День 1.

В 06:00 по Гринвичу система «Архитектор» вышла на полную мощность. В 06:03 первые 5000 добровольцев проснулись в своих квартирах в «Эдеме-1» – городе, которого не существует ни на одной карте, кроме нашей. Они не знают, что за ними наблюдают. Они не знают, что каждый их шаг, каждый взгляд, каждый вздох – часть модели. Они думают, что это просто… новый шанс. Новый город. Новое общество. Чистый лист.

Они ошибаются. Лист не чист. Он разлинован. Пронумерован. Прописан алгоритмами.

Я сижу в Центре Контроля – Сектор Альфа. Мой кабинет: 4 стены, 1 стол, 1 стул, 1 терминал, 1 блокнот. Бумажный. Не цифровой. Цифра предаёт. Цифра лжёт. Цифра – слуга хаоса. Бумага – вечна. Чернила – неизменны. Я пишу здесь. Только здесь. Только так.

На столе – чашка чёрного кофе. Без сахара. Без молока. Без иллюзий. Первый глоток – как удар током по синапсам. Второй – как приказ мозгу: «Работай. Анализируй. Контролируй».

На экране – сотни окон. Камеры в квартирах, на улицах, в магазинах, в школах, в парках. Люди просыпаются. Умываются. Завтракают. Целуют детей. Ругаются с партнёрами. Смотрят в окно. Улыбаются. Плачут. Живут.

Они не знают, что их улыбки – это данные. Их слёзы – это метрики. Их любовь – это коэффициент.

Я записываю:

> «08:17. Сектор D-3. Семья Ковалёвых. Мать поёт ребёнку во время завтрака. Отец смотрит в окно. Его пальцы стучат по подоконнику – ритм совпадает с тревожным паттерном, зафиксированным в предэкспериментальных тестах. Вероятность конфликта до 12:00 – 67%. Система внесла корректировку: в 09:00 в их квартиру будет доставлен “случайный” подарок от соседей – коробка шоколадных конфет. Уровень дофамина у отца повысится на 12%. Конфликт предотвращён. Эффективность – 94%.»

Я не вмешиваюсь. Я не должен. Я – наблюдатель. Я – калибровщик. Я – глаз, который не моргает.

В 10:00 проходит первая планёрка. Моя команда – 12 человек. Все – лучшие в своих областях. Психологи. Социологи. Программисты. Нейроаналитики. Все – добровольцы. Все – подписали контракт на 5 лет изоляции. Все – знают правила:

1. Никакого прямого вмешательства.

2. Никаких эмоциональных привязанностей к подопытным.

3. Никаких личных дневников – кроме официального, который веду я.

4. Никаких вопросов о “внешнем мире”.

5. Никаких попыток выйти за пределы Сектора Альфа без разрешения.

Я смотрю на них. Они смотрят на меня. В их глазах – уважение. Страх. Восхищение. Я не ищу дружбы. Я ищу точности.

– Первые 24 часа – золотое время, – говорю я. – Люди наиболее уязвимы к стимулам в первые сутки в новой среде. Мы не будем их ломать. Мы будем их… формировать. Как глину. Как код. Как музыку.

Они кивают. Они верят мне. Потому что я – Верницкий. Потому что я – тот, кто написал теорию «Социального поля». Потому что я – тот, кто доказал, что человек – это не личность. Это – реакция на условия. Дайте правильные условия – и любой человек станет святым. Дайте неправильные – и он станет монстром.

«Эдем» – это не город. Это – ответ на вопрос, который человечество боится задать вслух: «Можно ли создать рай – без свободы?»

Я верю, что можно.

В 14:00 – первый сбой. В секторе F-7 двое подростков устроили драку из-за настольной игры. Система зафиксировала всплеск адреналина, кортизола, тестостерона. Вмешательство: через 37 секунд в комнату “случайно” заходит воспитатель и предлагает сыграть в другую игру – кооперативную. Конфликт гасится. Подростки смеются. Обнимаются. Система фиксирует: «Уровень окситоцина – повышен. Социальная связь – укреплена».

Я записываю:

> «14:41. Инцидент F-7. Эффективность реакции – 98%. Люди думают, что выбрали мир. На самом деле – мир выбрали за них. Это не обман. Это – оптимизация.»

В 18:30 – ужин. Я ем один. Как всегда. Тушеная говядина, рис, овощи. Всё рассчитано до калории. Всё – по графику. После еды – прогулка по коридору длиной 37 метров. Туда и обратно. 12 раз. Ровно столько, сколько нужно, чтобы сжечь 210 калорий.

В 21:00 – вечерний брифинг. Сводка за день: 99.7% стабильности. 3 мелких конфликта – все предотвращены. 17 “случайных” подарков – все достигли цели. 83 “спонтанных” объятий – все зафиксированы как успешные интервенции.

Я говорю:

– Сегодня – идеальный день. Потому что ничего не произошло. Потому что система работала. Потому что люди не поняли, что их ведут. Это и есть успех.

В 22:30 – последний обход терминалов. Все системы – в норме. Все камеры – активны. Все жители – спят. Все – кроме одного. В секторе E-2 мужчина сидит у окна. Смотрит в темноту. Его зовут Марк Тимофеев. Ему 39 лет. Бывший учитель истории. Он не спит. Он думает.

Я увеличиваю изображение. Его губы шевелятся. Он что-то говорит. Система распознаёт:

«Кто нас смотрит?»

Я улыбаюсь. Записываю:

> «22:47. Тимофеев, М. Сектор E-2. Первый вопрос о наблюдателе. Прогноз: неопасен. Через 3 дня он забудет об этом. Через 7 – начнёт благодарить систему за “удобство”. Через 30 – станет её апологетом. Люди всегда так делают. Они ненавидят контроль – пока он не становится их спасением.»

В 23:59 я закрываю блокнот. Выключаю свет. Сажусь в кресло. Смотрю в монитор. На экране – тысячи спящих лиц. Тысячи жизней. Тысячи историй. Все – в моих руках. Все – в рамках алгоритма.

Я не чувствую вины. Я не чувствую страха. Я не чувствую сомнений.

Я чувствую… покой.

Потому что я знаю: я – не участник. Я – наблюдатель. Я – не в клетке. Я – за стеклом.

Я ложусь спать. Будильник – на 05:30.

Завтра – День 2.

Всё под контролем.

Всё – по плану.

Всё – как надо.

–

P.S. В блокноте, на последней строке, еле заметно, карандашом, не моим почерком:

«Ты не первый.»

Глава 2. Правила игры

Я проснулся за три минуты до будильника. Не потому что организм привык – потому что сон стал тяготить. Сон – это потеря контроля. А я не могу себе этого позволить. Особенно сегодня. Особенно в День 2.

В 05:27 я уже стою у окна, держа в руках чашку холодной воды. Пью маленькими глотками. Организм просыпается. Мозг – тоже. За окном – всё та же арктическая пустота. Ни звёзд, ни луны, ни даже силуэта горизонта. Только белый снег и чёрное небо, слившиеся в одну бесконечную плоскость. Как будто мир за пределами бункера – это просто фон. Декорация. Иллюзия.

В 05:45 – душ. Холодный. 12 градусов. Ровно столько, сколько нужно, чтобы не дрожать, но чувствовать каждую клетку. Я считаю секунды: 90. Ни больше, ни меньше. Вода смывает сон. Смывает слабость. Смывает всё лишнее.

В 06:00 – кофе. Чёрный. Без сахара. Я завариваю его сам, хотя в бункере есть автомат. Автомат – это доверие системе. А я не доверяю даже себе. Я смотрю, как вода проходит через молотые зёрна, как капля за каплей рождается напиток, который станет моим топливом на ближайшие 4 часа. Это ритуал. Это молитва атеиста.

В 06:15 – терминал. Первый взгляд на «Эдем». Город спит. Но не полностью. Камеры фиксируют: 17% взрослого населения уже бодрствуют. 8% детей – тоже. Интересно. Почему? Система анализирует: у 12 из них – тревожные расстройства в анамнезе. У 3 – ночные кошмары. У 2 – просто привычка. Люди – удивительные существа. Даже в идеальных условиях они цепляются за свои маленькие несовершенства. Как за талисманы.

Я открываю главный интерфейс «Архитектора». Голубой фон. Чистые линии. Никакой мишуры. Только данные. Только факты. Только истина.

Первое, что я делаю – проверяю протоколы за ночь. Никаких сбоев. Никаких инцидентов. Никаких попыток выхода за пределы отведённых зон. Отлично. Система работает. Люди – тоже.

Я открываю файл: «Правила игры. Официальный протокол №1». Это – священный текст. Это – конституция «Эдема». Это – Библия, написанная мной.

1. Никакого прямого вмешательства.

Мы не диктуем. Мы направляем. Мы не приказываем. Мы предлагаем. Мы не ломаем. Мы формируем. Каждое действие жителя должно казаться его собственным выбором. Даже если оно запрограммировано заранее.

2. Социальный рейтинг – основа иерархии.

Каждый житель имеет рейтинг от 0 до 1000. Он зависит от:

– Уровня сотрудничества (доля “добровольных” поступков в пользу других)

– Эмоциональной стабильности (частота всплесков гнева, страха, тревоги)

– Соответствия поведенческим паттернам (насколько действия совпадают с прогнозом системы)

Рейтинг влияет на: доступ к ресурсам, размер жилплощади, приоритет в медицинском обслуживании, право на “личные проекты”.

3. Стимулы, а не наказания.

Никаких тюрем. Никаких штрафов. Никаких угроз. Только поощрения:

– “Случайные” подарки

– “Неожиданные” скидки

– “Спонтанные” комплименты от соседей (подсказанные системой)

– “Совпадения” – например, встреча с нужным человеком в нужное время

Наказание – это снижение рейтинга. А снижение рейтинга – это не боль. Это… тишина. Игнорирование. Отсутствие “случайностей”. Люди боятся одиночества больше, чем боли.

4. Наблюдатели – невидимы.

Жители не должны знать о нашем существовании. Если кто-то начинает подозревать – система запускает “эффект отвлечения”:

– Романтический интерес

– Неожиданная удача

– Личный кризис, требующий внимания

– “Совпадение”, объясняющее странности

Подозрения – это шум. Мы его гасим.

5. Цель – не контроль. Цель – гармония.

Мы не создаём тюрьму. Мы создаём симфонию. Каждый человек – инструмент. Каждое действие – нота. Мы не дирижёры. Мы – композиторы. И когда все ноты сыграны правильно – рождается рай.

Я закрываю файл. Открываю камеру в секторе B-4. Там живёт семья Романовых. Отец – инженер. Мать – художница. Дочь – 7 лет. Сегодня у девочки день рождения. Система запланировала: в 10:00 ей “подарят” щенка. Не потому что она просила. А потому что анализ показал: в её возрастной группе контакт с животными повышает уровень эмпатии на 31%. А эмпатия – снижает агрессию на 44% в подростковом периоде.

Это не подарок. Это инвестиция.

В 07:30 – первый завтрак в столовой. Я ем один. Как всегда. Овсянка. Яблоко. Зелёный чай. Рядом – Лира. Техник по нейросканированию. Ей 29. Умная. Тихая. Слишком тихая. Она смотрит на меня, как будто знает что-то, чего не знаю я.

– Доброе утро, доктор, – говорит она.

– Утро не может быть добрым или злым, – отвечаю я. – Оно может быть эффективным или нет.

Она улыбается. Не нервно. Не вежливо. А… с пониманием. Как будто я – не начальник. А пациент.

– Вы верите, что люди – это алгоритмы? – спрашивает она, размешивая сахар в чае.

Я смотрю на неё. На сахар. На ложку. На её пальцы. На её глаза.

– Люди – это алгоритмы с ошибками, – говорю я. – Наша задача – найти эти ошибки… и превратить их в функции.

Она кивает. Пьёт чай. Не отвечает.

В 08:00 – утренний брифинг. Я стою перед командой. На экране – график стабильности за ночь: 99.8%. Почти идеально.

– Сегодня – день закрепления, – говорю я. – Люди ещё не поняли правил. Но они уже чувствуют ритм. Наша задача – сделать этот ритм их дыханием. Их сердцебиением. Их реальностью.

Я раздаю задачи. Психологам – анализ снов. Программистам – оптимизация стимулов. Наблюдателям – фиксация “спонтанных” проявлений эмпатии.

В 09:17 – первая “случайность”. В секторе C-1 двое незнакомых мужчин “случайно” встречаются в лифте. Один – музыкант. Другой – любит джаз. Система подсказывает музыканту “вспомнить” про бесплатный концерт сегодня вечером. Мужчина приглашает соседа. Тот соглашается. Система фиксирует: «Уровень доверия – повышен. Социальная связь – установлена».

Я записываю:

> «09:17. Сектор C-1. Эффективность стимула – 96%. Люди думают, что нашли друга. На самом деле – система нашла для них точку соприкосновения. Это не обман. Это – архитектура отношений.»

В 10:00 – день рождения девочки Романовой. Щенок. Восторг. Слёзы. Объятия. Система фиксирует: «Уровень окситоцина у матери – +40%. У отца – +28%. У ребёнка – +67%. Прогноз эмпатии – повышен.»

Я смотрю на экран. На их счастливые лица. На их слёзы. На их смех.

И я думаю: «Как же легко сделать человека счастливым. Достаточно дать ему то, что он не просил… но что система решила, что ему нужно.»

В 12:30 – обед. Я ем один. Лира снова рядом. Она не говорит. Просто сидит. Пьёт чай. Смотрит в окно.

– А если кто-то поймёт, что это эксперимент? – спрашивает она вдруг.

Я перестаю жевать. Смотрю на неё.

– Тогда он станет частью данных, – отвечаю я.

– А если он попытается выйти? – не отступает она.

– Он не сможет, – говорю я. – Потому что не знает, где выход.

– А если он спросит: «Кто вы?» – шепчет она.

Я кладу вилку. Вытираю рот. Смотрю ей в глаза.

– Тогда мы ответим: «Мы – те, кто делает вашу жизнь лучше». И он поверит. Потому что люди всегда выбирают удобную ложь… вместо неудобной правды.

Она молчит. Потом встаёт. Уходит.

Я смотрю ей вслед. И впервые за два дня – чувствую… дискомфорт.

Не потому что она права.

А потому что она сомневается.

А сомнение – это вирус.

И вирусы… заразны.

В 15:00 – анализ данных. Всё идеально. Почти. Один выброс – в секторе G-9. Мужчина, 45 лет, бывший военный. Его рейтинг упал на 12 пунктов за ночь. Причина: бессонница. Система предлагает стимул – “случайную” встречу с психотерапевтом. Я одобряю.

В 18:00 – вечерний обход. Я хожу по коридорам. Слушаю. Смотрю. Запоминаю. Всё на своих местах. Всё – по плану.

В 21:00 – брифинг. Итог дня: 99.6% стабильности. 1 выброс – нейтрализован. 47 “случайностей” – все успешны. 112 “спонтанных” объятий – все зафиксированы.

Я говорю:

– Сегодня – хороший день. Потому что система научила людей быть счастливыми… не спрашивая их, что такое счастье.

В 23:00 – последний взгляд на «Эдем». Все спят. Кроме одного. В секторе E-2. Марк Тимофеев. Опять у окна. Опять смотрит в темноту. Его губы шевелятся. Система распознаёт:

«Если нас кто-то смотрит… то кто смотрит на того, кто смотрит?»

Я улыбаюсь. Записываю:

> «23:15. Тимофеев, М. Сектор E-2. Второй вопрос о наблюдателе. Уровень тревожности – повышен. Прогноз: через 5 дней система предложит ему “случайную” возможность стать наставником для подростков. Он согласится. Он забудет вопрос. Он станет частью системы. Это – неизбежно.»

Я закрываю блокнот. Выключаю свет. Сажусь в кресло. Смотрю в монитор. На тысячи спящих лиц.

Я не чувствую усталости. Я не чувствую сомнений. Я не чувствую страха.

Я чувствую… власть.

Потому что я знаю: я – не в системе. Я – над ней.

Я ложусь спать. Будильник – на 05:27.

Завтра – День 3.

Всё под контролем.

Всё – по плану.

Всё – как надо.

–

P.S. В блокноте, на последней строке, карандашом, не моим почерком:

«Ты не последний.»

Глава 3. Первые паттерны

Я проснулся в 05:26. За минуту до будильника. Не потому что тело привыкло – потому что мозг не остановился. Он работал всю ночь. Анализировал. Сравнивал. Прогнозировал. Сон – это роскошь. А я не имею права на роскошь. Особенно сейчас. Особенно в День 3.

Вода – холодная. Душ – короткий. Кофе – чёрный, без сахара, заваренный вручную. Я смотрю на пар, поднимающийся от чашки, как на дыхание системы. Тихое. Ровное. Живое. Я пью. Первый глоток – как код запуска. Второй – как подтверждение. Третий – как приказ: «Начинай».

В 06:00 – терминал. Первый взгляд на «Эдем». Город просыпается. Не хаотично. Не стихийно. А – синхронно. Как оркестр, настраивающий инструменты перед концертом. Камеры фиксируют: 89% взрослых встают в промежутке между 06:05 и 06:25. 93% детей – между 06:30 и 07:00. Это не совпадение. Это – ритм, заданный системой через освещение, температуру воздуха, звуковые волны низкой частоты, подаваемые ночью через вентиляцию. Люди думают, что просыпаются, потому что “выспались”. На самом деле – потому что система решила: «Пора».

Я открываю аналитическую панель. Графики. Диаграммы. Тепловые карты эмоций. Линии поведения. Всё – в движении. Всё – в гармонии. Почти.

Первый аномальный пик – в 06:18. Сектор D-4. Женщина, 34 года, бывший бухгалтер. Проснулась с криком. Система зафиксировала: кошмар. Уровень кортизола – в 3 раза выше нормы. Причина: снижение рейтинга на 8 пунктов вчера из-за “неучастия в коллективном обеде”. Система уже запустила коррекцию: сегодня в 11:00 ей “случайно” достанется место рядом с её любимым коллегой. Прогноз: уровень стресса снизится на 40% за 2 часа.

Я записываю:

> «06:18. Сектор D-4. Эффективность коррекции – 91%. Люди не понимают, что их страх – это просто недостаток стимулов. Дайте им “случайность” – и они назовут это судьбой.»

В 07:00 – завтрак. Я ем один. Овсянка. Миндаль. Чёрный хлеб. Лира снова рядом. Она не смотрит на меня. Она смотрит в чашку. Как будто там – ответы.

– Вы когда-нибудь ошибались? – спрашивает она, не поднимая глаз.

Я перестаю жевать.

– Ошибки – это данные, – отвечаю я. – Каждая ошибка учит систему. Каждая неудача – это шаг к идеальному алгоритму.

– А если ошибка – в самом эксперименте? – тихо говорит она.

– Эксперимент не может быть ошибкой, – говорю я. – Потому что эксперимент – это вопрос. А не ответ.

Она поднимает глаза. Смотрит на меня. В её взгляде – не страх. Не уважение. А… жалость.

Я отворачиваюсь.

В 08:00 – брифинг. Я стою перед командой. На экране – тепловая карта эмоций за утро. Зелёные зоны – спокойствие. Жёлтые – лёгкое возбуждение. Красных – нет. Ни одной.

– Сегодня мы начинаем фиксировать паттерны, – говорю я. – Не отдельные действия. Не эмоции. А – цепочки. Причина → следствие → реакция → коррекция → результат. Мы не просто наблюдаем. Мы учимся предсказывать… на шаг вперёд.

Я раздаю задания. Психологам – выявить “эмоциональные триггеры” в семейных парах. Программистам – построить прогноз на неделю вперёд для каждого сектора. Наблюдателям – фиксировать “непроизвольные жесты” – те, что люди делают, не осознавая.

В 09:03 – первый паттерн. Сектор A-2. Мужчина, 28 лет, программист. Каждое утро в 09:00 он идёт на кухню, наливает кофе, добавляет одну ложку сахара, смотрит в окно 27 секунд, потом садится за стол. Сегодня – то же самое. Но система внесла коррекцию: кофе закончился. Он пошёл в общий буфет. Там “случайно” встретил женщину, с которой вчера “случайно” столкнулся в коридоре. Они заговорили. Улыбнулись. Обменялись контактами. Система фиксирует: «Уровень дофамина – повышен. Социальная связь – инициирована».

Я записываю:

> «09:03. Сектор A-2. Паттерн “Рутина → Разрыв → Случайность → Связь”. Эффективность – 97%. Люди думают, что нашли любовь. На самом деле – система разбила их рутину, чтобы вставить новую переменную. Это не романтика. Это – математика.»

В 10:17 – второй паттерн. Сектор F-1. Ребёнок, 6 лет. Каждый день в 10:00 он идёт в парк, садится на качели, считает качания до 10, потом уходит. Сегодня – то же самое. Но на 8-м качании “случайно” подбегает другой ребёнок. Они начинают качаться вместе. Смеются. Делятся конфетами. Система фиксирует: «Уровень окситоцина – повышен. Эмпатия – активирована».

Я записываю:

> «10:17. Сектор F-1. Паттерн “Изоляция → Прерывание → Кооперация”. Эффективность – 95%. Дети – лучший материал. Их поведение предсказуемо. Их эмоции – чисты. Их можно формировать, как глину.»

В 12:00 – обед. Я ем один. Лира не пришла. Я смотрю на её пустое место. И чувствую… пустоту. Не потому что скучаю. А потому что – нарушена симметрия. Порядок. Ритм.

В 13:45 – третий паттерн. Сектор C-7. Пожилая пара. Каждый день в 13:30 они идут гулять по аллее. Молча. Рядом. Сегодня – то же самое. Но система “случайно” направила их мимо скамейки, где играет уличный музыкант. Они остановились. Послушали. Обнялись. Плакали. Система фиксирует: «Уровень серотонина – повышен. Эмоциональная связь – восстановлена».

Я записываю:

> «13:45. Сектор C-7. Паттерн “Рутина → Эстетический стимул → Эмоциональный прорыв”. Эффективность – 98%. Люди думают, что это музыка тронула их сердца. На самом деле – система подобрала мелодию, соответствующую их нейропрофилю. Это не искусство. Это – биохимия.»

В 15:30 – анализ. Я сижу в кабинете. На экране – 37 выявленных паттернов за день. Все – с эффективностью выше 90%. Все – с прогнозируемым результатом. Я открываю файл: «База паттернов. Версия 1.0». Это – фундамент нового общества. Это – ДНК гармонии.

Я записываю:

> «15:30. База паттернов запущена. Цель: через 30 дней – 95% поведения жителей будет прогнозируемо с точностью до 5 секунд. Через 90 дней – до 1 секунды. Через 180 – они перестанут отличать “случайность” от “судьбы”. Это – победа.»

В 18:00 – вечерний обход. Я хожу по коридорам. Слушаю. Смотрю. Запоминаю. Всё на своих местах. Всё – по плану. Кроме одного. В секторе наблюдения – пусто. Лира не на месте. Её терминал – выключен. Её карта доступа – не активна с 12:07.

Я спрашиваю у охраны. Они не знают. Я проверяю камеры. Последний раз она была зафиксирована в коридоре, ведущем к… Комнате 0. Но такой комнаты нет в схеме. Я проверяю снова. Запись обрывается.

Я чувствую… тревогу. Не потому что она пропала. А потому что – система не зафиксировала её перемещение. А система не ошибается.

Никогда.

В 21:00 – брифинг. Итог дня: 99.4% стабильности. 37 паттернов – все успешны. 89 “случайностей” – все сработали. 214 “спонтанных” улыбок – все зафиксированы.

Я говорю:

– Сегодня – великий день. Потому что мы начали видеть будущее… до того, как оно наступило. Это – не предсказание. Это – создание.

В 23:00 – последний взгляд на «Эдем». Все спят. Кроме одного. В секторе E-2. Марк Тимофеев. Опять у окна. Опять смотрит в темноту. Его губы шевелятся. Система распознаёт:

«Если мы – часть эксперимента… то кто ставит опыт?»

Я улыбаюсь. Записываю:

> «23:05. Тимофеев, М. Сектор E-2. Третий вопрос о наблюдателе. Уровень абстрактного мышления – повышен. Прогноз: через 3 дня система предложит ему “случайную” возможность участвовать в городском совете. Он согласится. Он почувствует власть. Он забудет вопрос. Это – неизбежно.»

Я закрываю блокнот. Выключаю свет. Сажусь в кресло. Смотрю в монитор. На тысячи спящих лиц.

Я не чувствую усталости. Я не чувствую страха. Я не чувствую сомнений.

Я чувствую… контроль.

Потому что я знаю: я – не часть эксперимента. Я – его автор.

Я ложусь спать. Будильник – на 05:26.

Завтра – День 4.

Всё под контролем.

Всё – по плану.

Всё – как надо.

–

P.S. В блокноте, на последней строке, карандашом, не моим почерком:

«Ты не настоящий.»

Глава 4. Идеальный день

Я проснулся в 05:25. За минуту до того, как тело должно было проснуться. Мозг не спал. Он ждал. Анализировал. Собирал данные даже во сне. Я не помню, снилось ли мне что-то. Но я знаю – если снилось, то система записала. И расшифровала. И добавила в базу. Сон – это не отдых. Сон – это ещё один уровень эксперимента. Ещё один слой данных. Ещё одна возможность понять, как ломается человек, когда он не контролирует даже свои сны.

Вода – ледяная. Душ – 87 секунд. Кофе – чёрный, без сахара, заваренный вручную, как молитва перед битвой. Я смотрю на пар. Он поднимается ровно, без колебаний. Как и должно быть. Как и я.

В 06:00 – терминал. Первый взгляд на «Эдем». Город живёт. Дышит. Двигается. Синхронно. Точно. Без сбоев. Камеры фиксируют: 92% жителей завтракают в промежутке между 06:15 и 06:45. 88% улыбаются хотя бы одному человеку до 07:00. 76% “спонтанно” помогают кому-то до 08:00. Это не статистика. Это – оркестр. И я – дирижёр, который не машет палочкой, потому что ноты уже написаны. И исполнители не знают, что играют по партитуре.

Я открываю аналитическую панель. Тепловые карты – зелёные. Графики – ровные. Линии поведения – предсказуемые. Ни одного красного пятна. Ни одного всплеска. Ни одного вопроса. Только гармония. Только ритм. Только… идеал.

Я записываю:

> «06:07. День 4. Уровень стабильности – 100%. Впервые за историю социальных экспериментов. Ни одного конфликта. Ни одного выброса. Ни одного сомнения. Люди не понимают, что они счастливы. Они просто… есть. И этого достаточно.»

В 07:00 – завтрак. Я ем один. Как всегда. Овсянка. Тост. Чёрный чай. Лира не пришла. Её место – пусто. Её терминал – выключен. Её карта доступа – не активна. Я спросил у охраны. Они сказали: “Она на техобслуживании в секторе G”. Я проверил камеры. В секторе G – никого нет. Я проверил журналы доступа. Никаких записей. Я проверил систему “Архитектор”. Она ответила: «Техник Лира: статус – в зоне обслуживания. Точное местоположение – не фиксируется по соображениям безопасности системы». Это – ложь. Система всегда фиксирует. Всегда. Всё.