скачать книгу бесплатно
Аня покусала губу. Вспомнился сегодняшний морг и два гроба на возвышении. Застывшее, какое-то пластиковое лицо Саши, глупые родители сестёр.
Попугай помахал крыльями.
Аня закрыла сайт и снова покрутила список контактов.
Самохин Алексей, школьный друг
8 921 456 47 54 (не отвечает)
Она без особой охоты стала набирать телефон, затем остановилась и отложила сотовый. Пальцы постучали по планшету, вновь вбили адрес «Порога».
«Ищешь новых впечатлений?»
[Да] [Нет]
Аня коснулась стилусом «да».
Тебе есть 18?
[Да] [Нет]
Ещё раз – да.
«Зарегистрируешься?»
[имя] [email]
[место работы/учебы]
Слуха коснулся звук шагов, и краем глаза Аня увидела, как с площадки внизу поднимается мужчина. Что-то в нем казалось знакомым – то ли осанка, то ли манера движений, будто его всё в конец и надолго достало.
Аня дёрнулась и, едва не выронив планшет, свернула браузер.
– А? – спросила она.
– Я ничего не говорил. – Рыжий приблизился к Ане, наклонился и включил чайник. – Дай угадаю: у вас на этаже опять ремонт?
– Инвентаризация.
Они помолчали. Чайник зашипел, запукал пластиком. Аня побарабанила пальцами по планшету.
– Что у «киберов»? – спросила она.
– Ты вышла из страницы Александры.
Аня скорчила рожицу.
– Обязательно это повторять?
– Ключи шифрования без постановления суда никто не даст. Для регистрации требуется выполнить задание. Все, что есть, – твои же показания, по которым…
– Не обязательно все повторять по десять раз. Я неглухая.
– …По которым прямых призывов к суициду на сайте нет. Есть проверка на 18+. Есть галочка об обработке персональных данных. Это, ёшкин кот, идеальный сайт, с точки зрения надзорных органов. Поэтому, пока кто-то не зарегистрируется и не…
Аня робко подняла руку, как ученик.
– Не ты! – отрезал Рыжий.
– Чем я хуже кибербезопасности?
Чайник вскипел и затих. Рыжий налил кипяток в чашку Ани, засыпал кофе и загремел ложкой по стенкам.
– Слав?..
– За тебя мне голову отвернут. Сначала мой отец, потом твой.
– Мы никому не скажем.
– Есть что-то непонятное в слове «не ты»?
– Это два слова.
Рыжий понюхал смесь, зажмурился и отпил. Выдохнул.
– Галактионова. Обзвон закончи, а?
Аня открыла было рот, но почувствовала холод внизу живота. Что-то…
Мозг отмотал назад разговор с Рыжим и прокрутил в памяти по второму кругу.
Инвентаризация, отдел «К», скрутка головы…
– Ну-ка, ну-ка. – Аня нахмурилась. – То есть ты знаешь, что мой отец вышел?
Рыжий поперхнулся кофе и изобразил что-то нелепое руками.
– И не сказал, – заключила Аня. – Значит, сообщил тебе Константин Михайлович. И сказал молчать…
– Давай я куплю тебе торт, и…
– … и о выходе отца я узнаю, когда он появляется на пороге…
Рыжий заметно удивился.
– На чём, на чём?
– … и заявляет, что невиновен.
– То есть на твоём теплоходе?
– Это баржа, – раздраженно заметила Аня. – Не катамаран, не «Титаник», не речной трамвайчик и не теплоход. Это грузовая баржа, Слав.
Рыжий беззвучно выругался и поставил недопитый кофе на пол.
– Мало того, что сраться с ним из-за этого кладбища, так и…
Он прикрыл лицо рукой, затем развернулся и поспешил вниз по лестнице.
– И куда ты?
– Отмечать мамину днюху, – язвительно ответил Рыжий и скрылся за поворотом лестницы. – Обзвон закончи, чучело!
Ане захотелось запустить в него не то чайником, не то пачкой А4, но было поздно. Сколько она помнила, ещё ни одна годовщина матери Рыжего не проходила без скандалов, хотя сама тётя Марина давно покинула пределы биосферы и обсуждать-делить-выяснить было нечего.
Аня неохотно взяла планшет, просмотрела фамилии и одним залпом допила кофе Рыжего.
– Обзвон, ага.
Аня бросила взгляд вниз по лестнице и развернула сайт «Порога». Красно-синий попугай моргнул.
«Зарегистрируешься?»
[имя] [email]
[место работы/учебы]
«Аня».
«galaktionovaAI@mvd.gov.ru».
«Студентка педа».
Стилус Ани завис над сенсорным Enter, затем она передумала: стёрла «студентку» и напечатала «полицейский». Подумала ещё и заменила на «судья».
Экран потемнел, когда Аня нажала «зарегистрироваться», и медленно проступили неоновые слова: «ЦЕНА ПРОХОДА ДОЛЖНА БЫТЬ УПЛАЧЕНА». Следом подгрузилась гигантская анкета: дата рождения, привычки, родители, взгляды на политику, религию; какие-то этические задачки в духе «проблемы вагонетки».
Вагонетка мчится по путям, к которым привязаны пять человек. Чтобы спасти их, её можно перевести рычагом на запасной путь, где привязан педофил.
[переключить рычаг] [не трогать рычаг]
Облачко «ПРОПУСТИТЬ ОПРОС» рядом с попугаем недвусмысленно намекало, что можно сразу перейти к вступительному заданию, к той самой «ЦЕНЕ ПРОХОДА», но Аню что-то останавливало от этого. Она покусала губу, поставила курсор в первое поле и стала печатать ответ.
#6. ИННОКЕНТИЙ
Причёска инспектору ФСИН не шла. Слишком пышная, слишком вылизанная: прямая чёлка скрывала брови, длинные-длинные волосы обгладывали уши.
Парик?
Иннокентий сел удобнее. С тех пор как он облысел, было трудно удержаться, чтобы не искать недостатки в чужих волосах. Хотя, казалось бы, ну какая разница?
– Почему регистрация и направление в Ростов, а прописка здесь?.. – холодно спросила инспектор.
Она листала бумаги уже несколько минут, но ни теплоты, ни понимания в ее глазах не прибавилось.
– Здесь я хочу встать на учёт, – медленно, как можно отчётливее произнёс Иннокентий и упёрся взглядом в серые глаза женщины.
– У вас куда направление?
Инспектор подняла одну из бумажек и покачала ею в воздухе.
– Визит уже просрочен. То есть будет вынесено предупреждение. Если будете упрямиться дальше, вынесут второе, и материалы пойдут в суд. Вас как: с конвоем отправлять в Ростов? Или пешочком сразу в колонию?
Иннокентий перевёл взгляд на стену, где висела грамота от дирекции ФСИИН «Ледковской Марии Яковлевне». Под ней искрила проводка и корячился синий стул, задавленный неровной стопкой из жёлтых и белых папок. Собственно, эти папки забили весь кабинет: ещё два стула, стол, шкаф с календарём-распашонкой, подоконник. За подоконником открывался вид на мусорный бак, платан и жёлтую трубу газопровода. Платан бесшумно покачивался, в мусорном баке копался облезлый кошак.
– Моя дочь здесь, – тихо сказал Иннокентий. Ему не хотелось говорить об Ане, не хотелось просить, выпрашивать, но иного в голову не приходило. – Я много совершил в жизни, чего… о чем жалею, это…
– Я не священник, давайте без исповедей.
Иннокентия будто ошпарило. Шея у него вспотела, в солнечном сплетении жгло. Он посмотрел в лицо инспектора – спокойное, равнодушное, пустое, как бы обескровленное ежедневными очередями из бывших и настоящих зэков.
Это же лицо висело в коридоре, на доске почёта.
Наверное, хороший работник, подумал Иннокентий.
Приходит за пятнадцать минут на службу, уходит в десять вечера. Показатели перевыполняет.
Отличный работник.
– Знаете, сколько вас, – инспектор очертила взглядом Иннокентия, – вот таких, являются сюда и говорят этими же словами? А на второй день вы прирезаете кого по пьянке. Или тащите телевизор у соседа.
Она вновь взялась за бумаги, но уже на постановлении суда её лицо изменилось.
– Ну да, ещё с такими наклонностями. Езжайте-ка вы лучше в Ростов. Пусть там с вами возятся, разбираются…
Холодные её глаза лениво изучали документы. Холодные глаза человека, который мастерски научился не замечать чужую беду. Который ежедневно «проходит мимо». Глаза чиновников, кадровиков, бухгалтеров, прапоров, депутатов и президентов.
Костян смотрел так же.
Нет, это со зла. Костян только притворялся частью этой своры, но, кажется, ещё сохранил подобие души. Иннокентий тоже притворялся: на зоне иначе никак.
При мысли о колонии навалилась тяжесть, бессилие.
Он пережил зону как грипп, как долгую затяжную болезнь, он не сломался и не ожесточился, и не превратился в жалкое подобие человека, в тех паскуд, которые пили и ели с тобой из одной чашки, а потом стучали на тебя. Он пережил, сдюжил. Было сродни чуду вытерпеть эти пятнадцать лет, но ничто не проходит бесследно, и для него не прошло – сил не осталось.
Ну что он рыпается? Куда? Зачем? И не таких ломали – и более сильных, и более умных. Смирись или подстройся. Прогнись.
– Я могу починить проводку.
