скачать книгу бесплатно
в мысли, в прошлое, в нигде…
За твоё душевное человечье…
За твоё душевное человечье,
за о самом главном на просторечье,
за среди всей сложности остального,
за – такое дело – родное слово…
И уже размякнет, и дрогнет нежно,
и уже он сам человек, конечно,
и как будто не был – вернулся снова,
и в ответ посмотрит… И будет слово.
В этом слове он – твоя кровь и ровня,
он тебя так понял, как будто обнял,
словно слышишь голос с последней клятвой,
видишь, как похож он, как будто брат твой…
В занесённом городе, в ясном поле
это слово мне говори ты, что ли,
говори не мне – говори кому-то,
но хотя бы раз, чтоб теплело будто…
Потому что, если оно согрело,
это слово самое – это дело,
потому что это равно спасенью,
потому что слух не уступит зренью.
С видом грустным и нелюдимым…
С видом грустным и нелюдимым
шёл по улице я домой,
как услышал, что пахнет дымом
и вечернею шаурмой.
Что-то жарили и крутили
по соседству невдалеке,
есть хотели, но больше пили,
говорили на языке…
Тихо голуби снег клевали,
попрошайки кидали взгляд,
полный крови, с лицом печали
умоляли душевно: «Брат…»
За щитами в сплошной рекламе
здешних выгод, цветных красот —
с костылями и фонарями
на скамейках сидел народ.
Или парочкою влюблённой,
как не видя вокруг конца,
проходили – из миллиона —
два счастливца. И два глупца.
Бестолковая, деловая,
жизнь простела, ещё терпя,
узнавая-не узнавая
и ломая саму себя.
Я не знаю обычней часа,
в чём секрет её и успех,
но горелый, но запах мяса
мне запомнился больше всех…
О чём знает птица…
О чём знает птица,
когда приударит мороз,
а юг только снится —
нелепый, конечно, вопрос…
О чём тихо знает
молчащая сухо трава,
когда поджигают
её, и она не жива.
О чём знает книга
раскрытого неба вверху…
Должна быть интрига,
должна быть строка на слуху.
Изложенный кратко,
хотя и наве?чен, и прост,
но свет как загадка,
читатель неписанных звёзд.
Легко и негромко
всей памятью, всею тугой,
ты знаешь о чём-то,
о чём не узнает другой…
Не требуй ответа,
но этот закон меж людьми,
несчастие это,
незнание это прими…
Поскольку на свете
нельзя быть в себе и везде,
поскольку в ответе
нет правды об этой беде…
Когда пробирает
и ад припирает вокруг,
о чём-то все знают,
о чём-то все знают, мой друг…
Элегия павших надежд
Как много листьев… Прежде и вверху,
шумя с ветвей, нависнув тесной кроной,
внимания они не привлекали,
но вот, упав на землю и гния
прекрасным воспалённым разноцветьем,
они как будто всюду: наступая
на почву, наступаешь и на листья,
которые (и ты про это знаешь)
должны иссохнуть и утратить цвет.
Краса намёков, осень, мать дождей,
в права вступает, долгие итоги
в итоге завершаются, и кратко
звучит как приговор, что быть зиме.
Но снега нет ещё… Я вспоминаю,
смотря на листья, рябь дневной реки,
где от жары спасался, зыбь песка,
в который погружал босые ноги,
хождения средь зелени и сверху
живой непоправимый синий цвет,
какие-то дела и поздравленья,
находки строк, прочитанные книги,
известия о смерти, эпизоды
с людьми, прозренья радости и грусть…
Тебя со мною нет. Я стал глухим
как будто, с отрешённым чёрствым видом,
и хоть давно не чувствую, что бьётся
в моих объятьях тело, даже имя
твоё мне помнить больно, что? уж – видеть,
но ты всё содрогаешься во мне…
Ну что же… Иногда судьбе угодно
умнее быть, чем нам, чем представленье
о счастье, как бы ни было красиво
оно в твоём построено уме.
Я осень не люблю. Она внушает,
что скоро мёрзнуть и носить одежды
поверх одежд привычных, что природа
опасна, как ни грела бы любовь.
И всё-таки, когда качнёт весна,
потянет воздух свежестью горелой,
вернёшься ты на солнечную Землю
с планеты голых веток и снегов.
Война твоих страстей есть мир в тебе,
и, что бы ни случилось в этом мире,
всё будет цвесть и гнить, как сами листья,
чтоб эти превращенья удали?сь…
Я смысла не ищу. Да и, наверно,
нет смысла всё описывать словами;
я просто вижу правду, и порою
про это всё понятней не сказать.
Как хорошо, что всё на свете…
Как хорошо, что всё на свете
травою станет и враньём.
О, как правдиво солнце светит,
пока живём, пока живём…
Как хорошо, что дождь не ранит,
стреляя лето напролёт,
но попадать не перестанет,
пока идёт, пока идёт…
Как хорошо, что неизвестно,
что там вдали, какой испуг,
но будет верно, будет честно,
пока любовь, любовь, мой друг…
Но как подумать ни заставьте
и как себя ни назову,
я не умею знать о правде,
пока я вру, пока живу…
Тянет свежестью, духом банным…
Тянет свежестью, духом банным,
табаком, выхлопною тьмой —
что проездом я безымянным
позабыл тут, читатель мой…
Лыжный снег, городьба с огнями,
указатели, в добрый путь —
и, смотря за окно, как в яме,
ты сидишь в темноте по грудь;
под приёмник в машине долгой
ты молчишь, как прижат стеной, —
за бегущей назад дорогой,
