скачать книгу бесплатно
Короткие повести. Повести
Борис Федорович Морозов
Три повести роднит небольшой размер и стремительность действия. Широкими мазками написаны житейские ситуации, которые духовно преображают наших современников. Убежденный холостяк, совершив дорожную аварию, помогает излечиться пострадавшей малышке и женится на ее матери («Зеленый свет»); под нажимом старых родителей молодая семья тщетно пытается заиметь своего ребенка («Наследник»); честолюбивая певица после долгих колебаний жертвует своей славой и завершает артистическую карьеру («Примадонна»).
Короткие повести
Повести
Борис Федорович Морозов
Корректор Ксения Белокроликова
© Борис Федорович Морозов, 2022
ISBN 978-5-0059-2821-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Зеленый свет
1
Мне тридцать, я до сих пор не женат – вот мама и любит поучать меня, как маленького. Когда мы собирались на юбилей моего однокурсника Эдика, она без конца долбила:
– Давай, поедем в Москву электричкой! Ты ведь с другом обязательно выпьешь, а как на следующий день будешь рулить?
– Не волнуйтесь, мамочка, ваш ребенок здоров, у него хорошие анализы, говорю вам как педиатр, и потом, надо же обкатать новую машину, мою ласточку, – балагурил я, надевая галстук.
– Джинсы и галстук – признак дурного тона. Лучше надень костюмные брюки, – сказала она, подкрашивая губы.
– В джинсах за рулем удобнее.
Друг Эдик, нынче преуспевающий владелец туристической фирмы, праздновал свой тридцатилетний юбилей на широкую ногу, в дорогом ресторане. Столичный теперь житель, разодетый в пух и прах, он весь вечер хохмил, рассказывал анекдоты. Погуляли прекрасно, если не считать, что все гости будто сговорились – настырно сватали мне черноглазую красавицу-брюнетку Руфину. Особенно старались мама и её давняя московская подруга Нина Петровна, родная тётя Руфины. Временами эти молодящиеся дамы прекращали обсуждение нарядов и украшения женщин-гостей, лукаво переглядывались, а мама нашептывала мне, указывая глазами на Руфину в ярком облегающем платье с очень глубоким декольте:
– Скажи, чем плоха невеста? Москвичка, тоже врач, делает пластические операции известным актерам и политикам, вхожа в Дом кино, имеет квартиру на Волхонке… Да отцепись от рюмки, пригласи её на танец.
– Я не настолько пьян, чтобы влюбиться с первого взгляда. Эдик сейчас рассказал похожий анекдот: «За столиком в ресторане парень говорит девушке: „Смотрю на вас и думаю: выпить еще или вы мне уже нравитесь?“»
– Хватит кривляться, в твои годы пора быть серьезнее, – буркнула мама и демонстративно отвернулась к подруге. Обе ровесницы, скрывающие мешочки под глазами тональным кремом, а морщинки на шее массивными бусами (у Нины Петровны вдобавок ажурный платочек под цвет платья), они ревниво заговорили о знаменитой артистке, которая после очередной подтяжки лица стала неузнаваемая, вдобавок глаза открываются не полностью.
Тут на помощь подоспел круглолицый, возбужденный Эдик с двумя рюмками, его атласный галстук-бабочка сбился набок… Подавая мне рюмку, бодро воскликнул:
– Рома, давай выпьем за меня любимого! Не пьянства ради, а здоровья для. Говорят, самое лучшее лекарство – это вода: пара чайных ложек на стакан спирта, и все болезни как рукой снимет. За юбиляра – до конца, будь лаской, док!
– Может, хватит, ведь завтра мне рулить, а вечером дежурство в больнице.
– Рома, до завтра как до Луны мелкими шагами. Кстати, ловко ты отбиваешься от уз Гименея, тебя не соблазняет даже шикарная грудь Руфины!
– Вспомни, где она работает! В их клинике делают грудь под размер бюстгальтера.
– Док, ты стал циником, и недаром твоя мама хочет скорее тебя женить. Руфина – красавица с восточными глазами, а какие ножки, а фигурка – супер!
– Оказывается, ты еще не забыл студенческие повадки многоопытного донжуана! Смотри, твоя Ольга устроит сцену ревности.
– Не будем о грустном, док, послушай анекдоты про дамочек: «Жена посылает мужа в магазин, а он с дивана отвечает: «Сейчас такой дождь, что собаку не выгонишь на улицу». «Так сходи без собаки», – говорит жена». А вот еще: «Женщина жалуется доктору: «Целыми днями я говорю что-нибудь мужу, а он в ответ – ни слова. Боюсь, доктор, у него серьезное психическое заболевание». – «Это не заболевание, мадам. Это дар Божий».
* * *
Утром я на кухне поправлял здоровье крепким чаем, а Эдик с женой и моей мамой просматривали в гостиной видеозапись вчерашнего юбилея. Через дверь доносились восторженные возгласы и комментарии.
В десять часов мы собрались домой, обещая наведаться после экскурсии на Валаам, то есть через месяц.
– Привезем сувениры, фотографии храмов и других достопримечательностей этих святых мест, – авторитетно добавила мама, поправляя перед зеркалом модную шляпку. – А на презентацию обязательно позовите Руфину. Вчера она рассказывала о художнике Шишкине, который, оказывается, любил Валаам. Руфина очень милая, интеллигентная девушка!
– Намек понял, ох, давненько мы не гуляли на свадьбе. – Круглое лицо Эдика расплылось в сладкой улыбке. – Но знай, друг: сделать жену счастливой легко… только очень дорого. Тебе придется бросить медицину и заняться бизнесом, как я.
– Бизнесменом надо родиться, а мой Рома – доктор от Бога, – встала на мою защиту мама. – Недавно ему дали полставки в детской больнице.
– Браво, дружище! Я всегда знал, что тебя ждет мировая слава американского педиатра Бенджамина Спока.
Обнимая меня на прощанье, Эдик вдруг всполошился:
– Рома, от тебя разит коньяком. Если гаишник остановит, может отобрать водительское удостоверение. Погости еще денек, оклемайся как следует! Ну, куда торопиться?
– С удовольствием бы, но перед отпуском много дел. Насчет запаха не беспокойся, буду всю дорогу жевать ментоловую пластинку, – улыбнулся я и показал целый блок.
– Что же, док, счастливого пути, или, как говорят водители, ни гвоздя тебе, ни жезла! – помахал рукой Эдик.
* * *
На кольцевой автодороге мою синюю ласточку подхватил поток машин и полтора часа держал внутри бешено летящей железной стаи. Все куда-то спешат, всем некогда, все научились ценить время. Как в калейдоскопе мелькали указатели разъездов, дорожные знаки, рекламные баннеры… Стремительная скорость пьянила, душа восторженно пела, хотелось вслед за классиком кричать: «Какой же русский не любит быстрой езды!»
Контролируя боковым зрением машины слева и справа, я крепко сжимал руль и улыбался, вспоминая анекдоты, которые Эдик вчера сыпал, будто из рога изобилия:
«Врач спрашивает пациента: „Кажется, вы у меня уже были? Напомните фамилию“. – „Семенов“. – „Плеврит?“ – „Нет, я – Николай“».
«Лысеющий мужчина спрашивает в аптеке: „У вас есть средство сохранить остатки моих волос?“ – „Конечно! Рекомендую вот эту прекрасную шкатулочку!“».
С Эдиком мы не виделись два месяца, со дня моего юбилея, но вчера он был на высоте. Впрочем, и в мединституте его считали юмористом.
Маме надоело молчать, и она заговорила о предстоящей экскурсии на Валаам, затем плавно перешла к туристическому бизнесу Эдика и его жены Ольги, которые подарили мне на тридцатилетие эти две путевки.
– Жаль, путевки заполнены. Сейчас я вижу, что вместо меня лучше бы поехала Руфина.
– Это из области фантастики: её так срочно не отпустят с работы, ведь богатеев, желающих омолодиться, много, – она хвалилась, что операции расписаны на месяцы вперед, – защищался я, жуя жвачку.
– Нина Петровна сказала по секрету, что племяннице в клинике хорошо платят. Учти – будешь как сыр в масле кататься.
– Не хочу кататься в масле, фи, противно, – брезгливо сморщился я и вспомнил, как Руфина весь вечер пела дифирамбы своей знаменитой клинике пластической хирургии и косметологии, при этом подводила философскую базу:
«Исправляя недостатки природы и последствия несчастных случаев, мы делаем людей красивыми».
«Залог красоты человека – это здоровье с детского возраста, говорю вам как педиатр, – возражал я. – В здоровом теле здоровый дух».
«А старость? Только в Азии старые люди пользуются уважением и любовью, а у европейцев они чувствуют себя ущербными и несчастными. Оттого наши пожилые знаменитости стараются улучшить свою внешность».
«Разве красивый облик сделает человека духовно лучше? Прав Николай Заболоцкий:
…и что есть красота,
И почему ее обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?
«Да, в человеке две красоты, – нехотя согласилась она. – Поэтому сотрудники нашей клиники делают все, чтобы люди были хотя бы внешне красивы…»
2
…Наконец-то ласточка вырвалась на Дмитровское шоссе, переполненное медлительным грузовым транспортом. После бешеной скорости, которую диктовала кольцевая автодорога, тащиться за громадными неуклюжими фурами – было скучно. Я перестроился в крайний левый ряд и мчался, не слушая предостережений мамы:
– Не гони! Сбавь скорость! Тише едешь, дальше будешь.
То, что фуры справа вдруг встали, я расценил как очередную пробку на крайней правой полосе и продолжал давить на газ, а когда перегнал их, обомлел: перекресток!.. На светофоре красный, а справа летит белая ауди во главе стаи машин.
…Я испуганно вдавил в пол педаль тормоза, нажал клавишу звукового сигнала…
…Ласточка с жутким скрежетом заскользила по асфальту, неумолимо устремляясь к белой ауди…
Удар… Стекло задней двери ауди осыпалось вниз, будто шторка…
…Капот моей ласточки вздыбился горбом, раздался треск бампера и дребезг фар…
…Меня больно прижало к рулю… Мама повисла на ремнях безопасности…
…Ласточка встала…
…Я от страха оцепенел, судорожно сжимал руль и тупо смотрел, как по шоссе скользил мой номерной знак, а следом – зазмеился ручеек темной жидкости…
…Ауди развернуло, она замерла. Её водитель бросился к вмятой задней двери, кое-как открыл, вынул из кресла маленькую девочку, та держалась за левую окровавленную щечку и пронзительно кричала: «Мама, скорее уезжай отсюда, уезжай!»
«Ой, что я натворил? Как это случилось?» – потрясенно шептал я, все еще надеясь, что это жуткий сон.
– Ты цел? Ничего не сломано? – повторяла бледная, перепуганная мама, лихорадочно ощупывая мне руки и голову.
От горя и страха я не мог вымолвить ни слова.
Меня будто парализовало; все же я открыл дверь кабины и на ватных ногах, заплетаясь, пошел к детскому плачу.
Растерянный собрат по несчастью – ба, да это девушка в синих джинсах и спортивной куртке! – суетливо утирала платочком кровь с лица малышки и безумно кричала:
– Дайте аптечку! Вызовите скорую! Аптечку! Вызовите неотложку!
Будто в тумане я кинулся к своей изуродованной машине, схватил аптечку, и на бегу тщетно старался вскрыть заводскую упаковку. Хорошо, мама длинным крашеным ногтем взрезала пленку, достала кусок ваты, приложила к окровавленной щеке орущей малышки. Затем втроем – девушка в джинсах, я и мама, – стали растерянно нажимать клавиши своих телефонов, вызывая скорую помощь.
В это время на переднем сиденье ауди пожилая холеная женщина в модной шляпке трясущимися руками отстегнула ремень безопасности и запричитала со слезой в голосе:
– Ну, куда летят? Ну, куда летят? Бедная моя внученька!
А мимо неслись автомобили. Около нас водители замедляли ход, смотрели на искореженные машины и окровавленного ребенка, одни со страхом и сочувствием, другие – с любопытством. Вдруг от этого потока отделилась скорая помощь, ревя сиреной. Скрипнув тормозами, она качнулась и застыла перед ауди. Из кабины выпрыгнул мужчина в белом халате, раскрыл чемоданчик с красным крестом, поколдовал над лицом плачущей малышки, а в следующую минуту её усадили в салон вместе с бабушкой. Скорая рванула вперед, расчищая путь синей мигалкой и тревожной сиреной.
Тут возле моей покореженной ласточки припарковался огромный черный джип. Из него вышли два бритоголовых парня с золотыми цепочками на мускулистых, тренированных шеях. Один, с татуированным цветным змеем на руке, сказал, подавая мне визитку:
– Не грусти! Главное – все живы, а машина, даже такая дорогая, – всего-навсего кусок железа. Звоните по этому адресу, мы готовы починить быстро и качественно, а хотите, можем выкупить, тогда вы скорее забудете об аварии.
– Как аккуратно ни управляй машиной, но хотя бы раз вляпаешься в ДТП, – авторитетно поддакнул второй, но заметил подъезжавшую к нам сине-белую машину дорожно-патрульной службы и торопливо увлёк товарища к джипу.
Когда автоинспекторы подошли, бритоголовых будто ветром сдуло. Низкорослый сержант с полосатым жезлом козырнул, потребовал документы вначале у меня, затем – у стоявшей в стороне амазонки, вяло сунул в папку и продолжил разговор с напарником о вчерашнем футболе. Я нетерпеливо топтался перед ними. Наконец, сержант заметил меня и объяснил свое бездействие:
– Когда есть пострадавшие, то ДТП должны расследовать специальные сотрудники. Мы ждем их.
Меня лихорадило. Не зная, как успокоиться, я опять сел в машину. Мама думала, что я трясусь от утреннего холода, поэтому, как маленького, пыталась накрыть курткой, а я капризно сбрасывал. В конце концов я вышел и принялся ходить взад-вперед, боясь взглянуть на покореженную ласточку, из которой, как из раненого зверя, сочилась темная жидкость.
Вдруг около меня остановился темно-синий мерседес, вышел здоровяк с трехдневной модной щетиной. Поздоровался. Я машинально, будто в сомнамбуле, ответил.
– Роман Михалыч! Не узнал? Я Кирюха, сосед по гаражу, помнишь, недавно привозил к тебе на прием больного скарлатиной сыночка. Слушай сюда, главное, не парься. Говори, что ехал на мигающий зеленый, и все будет тип-топ, – заговорщицки шептал он, воровато оглядываясь на увлеченно беседующих полицейских. – Я попадал в такую переделку. Знак аварийной остановки есть? Быстро поставь около машины, иначе припаяют еще и незнание Правил движения.
Я достал из багажника ярко-красные, в заводской упаковке, пластины и беспомощно вертел в руках.
Кирюха (теперь я узнал его) ловко соорудил треугольник, поставил перед потоком автомобилей на черный тормозной след ласточки, деловито прошел вперед, подобрал искореженный номерной знак из лужи, которая растеклась по асфальту. Подал мне.
Я оторопело смотрел на мятую пластину с цифрами, и, пока вертел, не зная, что с ней делать, испачкал джинсы.
– Ничего страшного, это из радиатора, тосол, – утешил Кирюха. – Дома отстирается.
Брезгливо кинув пластину в багажник, я растерянно стал спрашивать знакомца: как теперь отогнать битую машину домой? В тот момент я напрочь забыл о раненом ребенке и испорченных джинсах, все вытеснила забота о поломанной ласточке.
– На эвакуаторе будет дороговато, – вкрадчиво шептал Кирюха, озираясь по сторонам бегающими глазками. – Я мог бы отбуксировать, но спешу, а тебя здесь промурыжат несколько часов – знаю, бывал в такой переделке. Ты, главное, не парься, говори ментам про мигающий зеленый.
Наконец, приехали еще два инспектора: пожилой толстый майор с густыми бровями и молодой лейтенант богатырского сложения. Взяли наши документы у сержанта-регулировщика, что-то быстро спросили и направились к нам.
Допрос начали с меня, и неожиданно для себя я ответил словами Кирюхи: «Ехал на мигающий зеленый».
Майор записал мое показание в блокнот. Заметив пятно на джинсах, сочувственно спросил:
– Что с ногой? Повреждена?
– Испачкался, – я показал ручеек на асфальте.
Понимающе хмыкнув, грузный майор заставил меня сесть за руль, осмотрел салон, наклонился, будто рассматривая показания спидометра, а на самом деле принюхивался. Листая мои документы, спросил:
