скачать книгу бесплатно
– Роман Михайлович, на какой скорости вы ехали?
– Шестьдесят пять километров, – испуганно соврал я и покраснел, заметив его взгляд на рычаг скоростей.
Он записал показания спидометра, осмотрел шины, измерил высоту рисунка протектора, хотя и так видно: резина новая. Сделал еще одну отметку в блокноте и направился к белой ауди.
Глядя ему вслед, мама возмущенно зашептала:
– Зачем ты соврал майору? Ведь горел красный.
– Струсил. И знакомый посоветовал, он в этих делах дока.
Негромко ворча, мама платочком принялась вытирать пятно с джинсов:
– Угораздило тебя, первый раз надел, и вот…
Опросив длинноволосую амазонку-водителя, майор с лейтенантом начали измерять тормозной путь и расстояние от машины до машины, затем рисовали их положение, фотографировали повреждения… Длилось это часа полтора; светофор то работал, то выключался – тогда на перекресток выходил малорослый сержант с жезлом.
Не спуская глаз с инспекторов, мама прислушивалась к их разговору.
– Парень говорит: ехал на мигающий зеленый. Неужели девица мчалась на красный? – раздумчиво спросил лейтенант, почесывая затылок.
– Она что, ненормальная? Ведь в кресле малышка, – возразил майор.
Амазонка стояла около своей машины, прижав мобильный телефон к уху. Из распахнутой джинсовой куртки на груди туго выпирала белая кофточка с пятнышком крови.
«Видимо, звонит в больницу», – подумал я и на ватных ногах робко приблизился. Виновато и хрипло выдавил:
– Как дела у малышки?
Опустив руку с телефоном, она брезгливо глянула на меня, на грязную штанину, и сердито выкрикнула:
– Уйди прочь!
– Знаете, я детский врач, могу…
– Сказала: сгинь! Убийца! – Бешеная злоба исказила молодое красивое лицо.
Понурив голову, я медленно отошел, как побитая собака.
А в это время нас подозвали инспекторы.
– Посмотрите: в момент столкновения машины так стояли? Если согласны, подпишите, – протянул лейтенант рисунок и ручку мне, потом агрессивной амазонке.
Мельком глянув на рисунок, мы подписались. В таком состоянии транса мы подписали бы что угодно.
Спрятав документ в папку, лейтенант обратился ко мне, указывая на машину:
– Попробуйте – заводится? Если заводится, то отгоните на обочину, освободите проезжую часть. И возьмите свой аварийный знак, иначе его раздавит поток машин.
Еще раз оглядел перекресток и тихо спросил майора:
– Если он ехал на красный, то почему никто в ауди не врезался? По принципу домино здесь должна быть куча мала.
Майор сдвинул густые брови и недоуменно пожал плечами. Лейтенант приказал мне сесть на заднее сиденье сине-белой машины:
– Поедем на освидетельствование.
А майору доложил:
– Девица в шоке, абсолютно никакая, однако сесть рядом с этим парнем отказалась. Её привезет сержант-регулировщик.
3
В наглухо закрытом пространстве, под конвоем двух ментов, я почувствовал себя арестантом. Тело сковал холод ужаса.
Ехали мы долго, неизвестно куда, а я мысленно представлял процедурный кабинет со шприцами-пробирками и замирал от страха, что в крови найдут алкоголь. Вспомнилась поговорка: от сумы да от тюрьмы не зарекайся. Эх, ну почему я не послушал маму и не поехал электричкой? Или не остался у Эдика еще на день?
В кабинете майор начал опрашивать меня, а лейтенант – амазонку. Краем уха я услышал, как лейтенант возмутился, почему адрес в водительских документах один, а в паспорте другой. Она ответила, что в настоящее время разведена, безработная и живет у матери.
Затем лейтенант вставил трубочку в какой-то мини-калькулятор и начал на нем печатать, подолгу выискивая толстым пальцем нужную клавишу-букву. Закончив, он вытер пот, облегченно вздохнул и поднес устройство к моему лицу:
– Дуйте в трубочку.
Я издалека дунул. Лейтенант чертыхнулся, снова помучился над клавишами и раздраженно объяснил:
– Трубочка стерильная, я достал её из упаковки на ваших глазах. Надо взять в рот и дуть, как надувают детям шарики. У вас есть дети?
– Нет, – ответил я и сердито добавил: – Я ни разу не был в полиции, и трубочку вижу впервые.
Вторая попытка была удачная – из аппаратика выползла узкая, вроде кассового чека, лента с моей фамилией, именем и отчеством. Так вот что печатал лейтенант!
– У вас нули. Распишитесь здесь.
Я расписался, но, вспомнив многочисленные юбилейные тосты, обеспокоенно спросил:
– Что значат нули?
– Нули и в Африке нули, – раздраженно ответил лейтенант, передавая трубочку амазонке.
Машинка и для нее выдала нули.
Ей, а потом и мне дали заполнять анкету. Записав паспортные данные и номер мобильного телефона, я наткнулся на строку про уголовную ответственность за дачу ложных показаний. Рука замерла на мгновение, и все же, преодолев страх, я написал о мигающем зеленом свете и неожиданно вылетевшей справа белой ауди. Нервно-размашисто подписался, подал тучному майору.
Он прочитал, сердито сдвинул густые брови, рявкнул:
– Вы подробно пишете о поломках машин и ни слова о раненом ребенке.
Я смутился, дополнил про девочку с окровавленной щекой и опять крупно расписался. Просмотрев мои поправки, он проворчал:
– Не написано, где произошло ДТП, куда ехали, с какой скоростью, на какой машине, кто был в кабине?
– Название перекрестка не знаю, я из Тверской области.
Он продиктовал и добавил с досадой:
– Не спешите ставить подпись. Проверю, потом подпишете.
Прочитав и эти дополнения, скомандовал:
– Теперь можете расписаться, но добавьте: «написано лично мной в полном здравии и рассудке».
Читая окончательный вариант, он пробурчал:
– Объяснительная получилась из трех частей, ну да ладно, переписывать некогда! Подождите в коридоре, мы вызовем.
После недолгого ожидания мне выдали копии документов на ласточку и временное водительское удостоверение.
– Восьмого сентября явитесь на дорасследование, – сурово сдвинул густые брови тучный майор.
Дата показалась очень знакомой, и я вдруг вспомнил:
– А у меня с восьмого путевка на остров Валаам.
– В такой ситуации он еще думает о путевке, – язвительно ввернул лейтенант. Снизил голос и доверительно прибавил: – По поводу травмы, которую получила девочка, договоритесь с матерью. Я вам дружески советую, иначе затаскают по судам.
Договориться – значит, предложить денег, это понятно. Но сколько? Спросить при майоре неловко, и я вышел, надеясь дождаться удобного случая.
В коридоре на скамейке сидела амазонка. Увидев меня, она резко отвернулась. Сразу вспомнился агрессивный крик «сгинь, убийца!», и желание договариваться исчезло.
Приоткрыв дверь в кабинет, я спросил бровастого майора:
– Вы отвезете меня назад? Я не представляю, где нахожусь и как найти свою машину.
– Нам некогда, у нас еще одно ДТП. Выходите на шоссе и ловите такси.
Когда таксист привез меня на злополучный перекресток, я осмотрелся. Там, где стояла ауди, мчались автомобили. С асфальта убраны стекла и пластмассовые осколки, а вытекший из радиатора тосол досуха растёрли колеса. Светофор не работал, и движение машин регулировал жезлом знакомый низкорослый сержант.
Около моей изуродованной ласточки стояла мама и серебристая роскошная машина Эдика. Увидев мое унылое лицо, Эдик играючи выхватил у меня полицейские документы, надел очки в золотой оправе:
– Посмотрим, чего написали гайцы. Так, за рулем женщина, а общеизвестно, что женщина за рулем – это стихийное бедствие. Вот, вспомнил анекдот: «Столкнулись две машины. Женщина начала извиняться, но её прервал водитель: „Нет, мадам, это я виноват. Видел, что за рулем женщина, однако не съехал в кювет, не подождал, пока вы проедете“». Так-так, Вероника Владимировна, есть адрес и телефон, можешь в Интернете узнать про нее все, но ДТП не самый лучший способ для знакомства. Так-так, пострадавших – один человек… Предписано возбудить дело об административном нарушении… Алкогольное опьянение не установлено. Значит, адреналин удалил из тебя весь юбилейный алкоголь. В общем и целом, ничего страшного, док! Но впредь уважай красный светофор, правда, на российских дорогах есть только один запрещающий знак – бетонный блок. Все остальные знаки – предупреждающие, – засмеялся он, возвращая мне документы, и ободряюще похлопал по плечу.
– Уже подходил покупатель на машину, – сказала мама, устав слушать хохмочки Эдика. – Говорит, давно хотел такую, а денег нет, но битую купил бы, если мы будем недорого продавать… Оставил свой телефон.
– Сейчас не до того, – отмахнулся я.
– Картина знакомая: стервятники слетаются на падаль. Одни подрезают, другие предлагают выполнить экспресс-ремонт, третьи – просят продать за бесценок, – пояснял Эдик, доставая из моего багажника новенький красно-белый буксировочный трос. Умело прицепив к своей машине покореженную ласточку, он сказал:
– Док, чтобы не поцеловать меня, трос постоянно держи тормозом внатяжку. Отбуксирую в лучшем виде.
Стемнело, вдобавок полил дождь. Пока доехали до моего гаража, я измучился, натерпелся страху, когда Эдик внезапно тормозил и раскуроченный капот ласточки оказывался в сантиметре от его дорогой серебристой машины.
4
Ожидание инспекторов, процедура освидетельствования, проблема доставки битой машины в гараж, – все эти события мешали подумать о несчастной малышке.
А дома картина аварии вспомнилась во всех деталях и не давала покоя ни днем ни ночью. Однако жизнь так устроена, что всегда отвлекает новыми заботами.
Надо решать: что делать с моей путевкой? Восьмого, в день начала экскурсии, я должен явиться в инспекцию, но даже без этого путешествие мне будет не в радость. Мама тоже расстроена и не хотела слышать о Валааме.
Эдик и Ольга вошли в наше положение и заверили, что турфирма примет путевки назад. Однако поинтересовались:
– Может, в вашем городе найдутся желающие посмотреть экзотические северные места?
Через пару дней волнение чуть-чуть улеглось, нудные дожди перестали, выглянуло солнышко, и мама решила ехать. Но путевок две, значит, надо искать компаньона. Обзвонив бывших сотрудниц, она вспомнила про Нину Петровну. Та с радостью согласилась. В железнодорожном билете оставалось заменить мою фамилию на её, а это оказалось непросто. Но – решаемо.
* * *
Восьмого сентября на дорасследовании мне предстояла очная ставка с хозяйкой ауди. До встречи надо бы повиниться, благо в копии протокола указано её имя, телефон и адрес. Но какие слова сказать, ведь в ушах до сих пор звенит враждебное «Сгинь! Убийца!».
– Лучше, если переговоры буду вести я, – предложила мама. – Надо переждать несколько дней, чтобы миновал шок и утихла агрессия.
– Звони сейчас, я волнуюсь за несчастную девочку, – торопил я. – Первым делом спроси, как её здоровье.
– Узнаешь, все узнаешь, пожалуйста, не мельтеши перед глазами! Разговор предстоит непростой, чтобы в волнении не ошибиться, я должна предварительно составить текст на бумаге.
Вечером она позвонила, включив громкую связь. Дрожащий голос Вероники переполнен злобой:
– Дочка до сих пор в больнице, ей наложили шов на щечку. По словам врачей, угрозы для жизни нет, но лицо…
– Какая требуется помощь? Мы готовы помочь финансово. Естественно, в разумных пределах, – меркантильно вырвалось у мамы.
– Сейчас не могу ответить. Пока неясно, возможно, потребуется косметическая операция.
После этого звонка в памяти явственно возникла плачущая, окровавленная малышка. Что с её лицом? А вдруг осколок стекла попал в глаз? Увечье страшно для любого человека, а для девочки – особенно.
Маму же беспокоило, что Вероника безработная, к тому же мать-одиночка, вдруг потребует запредельную сумму, а все наши сбережения ушли на покупку ласточки.
– Что ж, возьму кредит или попрошу у Эдика, – обреченно сказал я. – Так мне и надо, преступнику и убийце.
– Перестань драматизировать, может, у малышки ничего страшного, может, небольшая ранка, – успокаивала мама. – Детей без царапин и ушибов не бывает.
Чем ближе восьмое число, тем больше меня страшил разговор со следователем. Если настаивать на мигающем зеленом, то получится, что владелица ауди выехала на красный. Виновата будет она, а если скажу правду – меня осудят за дачу ложных показаний инспектору. Куда ни кинь, везде клин. И потом, как быть на суде – повернется ли язык оклеветать безработную одинокую женщину, мать несчастного ребенка? Ну, зачем я соврал, зачем послушался Кирюху? Принесла его нелегкая именно в тот момент!
Я пошел в гаражи, чтобы посоветоваться с ним.
– Не вздумай признавать себя виновным, – твердо сказал Кирюха. – Пусть инспекторы ищут истину, они за это деньги получают. Я однажды побывал в таком ДТП. Если хочешь, обратись к моему знакомому адвокату. Запиши телефон.
Я отказался. Ну, чем поможет адвокат, если я виноват? Ничем. Только еще больше запутает дело.
