скачать книгу бесплатно
Я взглянул на отца, молчаливо прося его остудить материн пыл и заставить ее оставить меня в покое, но он лишь пожал плечами и обреченно усмехнулся.
– Отлично, похоже, все Морганы объединились против моего выбора, – усмехнулся я. – А что скажешь ты, Маришка?
– Я не могу идти наперекор мнению моего жениха! – весело ответила та.
– Вижу, мое мнение никого не интересует, – саркастически улыбнулся я.
– Конечно, интересует, но в данном случае, мнение большинства должно тебя образумить. – Маркус был в своем репертуаре: мы любили подшучивать друг над другом, а сегодня он был настоящей звездой пошлого юмористического шоу.
– Сегодня я была в автосалоне и присмотрела для тебя отличный вариант, – обратилась ко мне мать.
– Похожий на павлина? – насмешливо спросил я, зная вкус моей родительницы.
– Между прочим, твой отец считает также. Правда, Грегори?
– Отличный автомобиль, – сказал отец, но я знал, что он во всем поддерживал свою возлюбленную и был необъективен в своем мнении.
Мы могли бы препираться еще очень долго, но в этот раз у меня не было ни сил, ни желания тратить время на пустые беседы.
– Что ж, я смирюсь… – начал я.
– Аве Мария! – съязвил Маркус.
– А ты чего лезешь? По-моему, вы там разговариваете? – насмешливо спросил я, подтрунивая над ним.
– К твоему сведению, я обладаю уникальным даром говорить и слушать одновременно, что не мешает мне наблюдать за вашим спором. Мама просто волшебница – таки образумила нашего упрямца и выиграла со счетом 1:0! – весело ответил мне брат.
– Ты действительно согласен? – встрепенулась мать.
– Согласен? Меня вынудили согласиться! – смеясь, сказал я. – К тому же, я сам рад тому, что теперь вы от меня отвяжитесь.
– Я сегодня же еду в салон! – Мать вскочила со своего места.
– К счастью, он уже закрыт, – хмыкнул я.
– Для меня – нет! Я хочу, чтобы завтра ты поехал в университет, как нормальный вампир, на хорошей машине, а не на этой рухляди! – ответила мать, выходя из зала.
– А что будет с моей верной ласточкой? – с сожалением пробормотал я.
– Пусть земля ей будет пухом, – печальным заунывным голосом сказал Маркус. Он и Маришка захихикали.
– Заткнись, Маркус, – резко вырвалось у меня.
– Как скажете, мистер! С этой секунды – ни слова благоразумия! – отозвался тот.
Вновь послышался смех влюбленной парочки.
Я решил не обращать на них внимания и вновь поразмышлять. Но в этот раз мне помешал отец.
– Как прошел день? – поинтересовался он у меня.
– Как обычно. Моя жизнь настолько скучна и однообразна, что в ней не может произойти ничего интересного, – ответил я, недовольный тем, что отец не дает мне поразмышлять в тишине и спокойствии.
– Судя по твоему настроению и тону, рутина съедает тебя заживо. Что-нибудь новенькое в учебе? – вновь спросил отец.
– Ректор решил показать свою власть и поиздеваться над студентами, – усмехнулся я. – Еще с прошлой недели, старшие курсы должны до зимы готовить младших к экзаменам.
– С чего бы это?
– Кто знает. Этих олухов в университете целая стая.
– Интересно.
– И весело.
– Каким образом это происходит? – поинтересовался отец, явно заинтересованный этим нововведением.
– Каждому на шею сел студент с младших курсов.
– И тебе?
– И мне.
– Кто сидит на твоей шее?
– Девчонка с третьего курса.
– И как ваши взаимоотношения?
– Никак. Единственное, что странное в этой ситуации, это… – начал я, но вдруг умолк. Говорить отцу о моем странном состоянии, охватившем меня после знакомства с Вайпер? Может, он объяснит, что, черт побери, со мной происходит?
– Аромат ее крови, – вместо этого сказал я, не желая делиться ни с кем информацией о своей слабости. – Я никогда не чувствовал такой прекрасной крови. Он так тяжел и терпок, что мне трудно сосредотачиваться, когда я сижу рядом с ней.
Я давным-давно научился контролировать себя и усмирять свои инстинкты хищника. Сейчас любой аромат, даже возбуждающий к убийству, был мне неопасен. Но кровь Вайпер манила меня так, как ничья за все годы моей долгой жизни. Я мысленно представлял, как пью эту чудесную кровь и чувствую морской бриз на своем лице. Но откуда этот морской бриз, если Вайпер родилась и выросла в Брно?
– Ее кровь так же хороша на вкус, как и ее аромат?
– Я не убивал ее.
Испытывающий взгляд отца будто пытался просканировать мою душу. Разговор о Вайпер заинтересовал его намного больше, чем я мог предположить.
– Если тебе так хочется ее крови – выпей, тогда ты избавишься от этих мыслей, – посоветовал мне отец.
– Ты когда-нибудь испытывал подобное? – спросил я.
– Все мы, хоть раз, вдруг чувствуем помешанность на определенном аромате. В такой ситуации следует убить жертву, чтобы не чувствовать себя скованным. Убей ее и забудь об этой ерунде.
– Так я и сделаю, – сказал я, чтобы отец отстал от меня.
Убить Вайпер и выпить ее кровь. Убить. Как это легко. Как легко отделаться от этой проблемы. Каким сладостным будет этот момент. Момент моего освобождения от нее. Это ли не ответ на мой вопрос?
Но, когда я представлял, как убиваю эту девушку, этого эльфа, мне становилось не по себе. Что-то во мне восставало даже против мысли об этом. Это решение было бы ужасным. Если я убью Вайпер, и этой хрупкой девушки не станет, – исчезнет загадка. А вдруг ее смерть будет напрасной? Вдруг я так и не найду ответ и буду мучиться оттого, что ошибся в своем поступке? Нет. Вайпер должна жить. Я не буду убивать ее лишь потому, что общение с ней ввело меня в это ненормальное состояние. Да, она всего лишь человек, но, если Вайпер и лишится жизни, то не от моей руки. Потому что я не представлял, как буду жить, зная о том, что лишил мир такого хрупкого чудесного цветка со странным именем Вайпер.
«Что-то я совсем разомлел и слишком часто думаю об этой смертной!» – с раздражением пронеслось в моей голове. Меня охватила злость на себя и на Вайпер из-за того, что с момента нашей первой встречи, эта особа не покидала моих мыслей. Я мог подавлять их, блокировать, но они все равно находили уловки и потайные ходы в моем разуме и вырывались на волю. Никогда в своей долгой жизни я не думал о смертных вообще – они были мне неинтересны. Их суетная короткая жизнь ни чему не учила их, и я был уверен в том, что все смертные – глупы и невежественны. И я никогда так долго не думал о женщине. Тем более о смертной. Мысленно проследив свой жизненный путь и вспомнив свое временное восхищение и короткое влечение к одной из вампирш, что была намного красивее, умнее, совершеннее Вайпер, я насмешливо усмехнулся, посмеявшись над самим собой и своим помешательством на какой-то смертной.
Откуда, черт возьми, возник мой нездоровый интерес к этой девушке? Именно нездоровый, ведь раньше я думал о людях лишь как об источнике пищи. И уж тем более, меня не волновало, какое впечатление я могу произвести на них: обижу ли, напугаю, заставлю ненавидеть меня и считать сукиным сыном. Хищник не видит в своей жертве никакой красоты, кроме той, что скоро утолит ею свой голод.
Так что со мной? Я деструктивен? Неужели меня влечет к Вайпер именно по этой причине? Что мне делать, если это на самом деле так? А вдруг мое увлечение этой смертной превратится в нечто большее? Тогда мне придет конец: мы влюбляемся лишь раз. На всю жизнь. Мы или вечно счастливы, или же отдаем нашу страсть напрасно, живя в муках неразделенной любви, не имея возможности излечить свое сердце другой любовью, ведь оно на всю оставшуюся жизнь будет отдано только одной жизни.
Нет, я не впаду в эту крайность и не полюблю смертную. Да ведь это и невозможно. Мучения от любви – не мой удел.
Так что мне делать? Что предпринять, чтобы прогнать образ Вайпер из моего сознания? Как избавиться от этих противоречивых для хищника чувств? Что-то непонятное творится в моей душе. Но что? Этому нет названия. Нельзя заходить дальше, нельзя наслаждаться обществом смертной. Нельзя позволять себе думать о ней, позволять себе наслаждаться ее красотой, и голосом. Ее существованием. Она – всего лишь источник пищи… Черт, как легко говорить все это! Однако я даже не пытался осуществить свои же планы изгнания из своей головы Вайпер и заставить покориться мне мои собственные мысли. Уверен, у меня хватит силы воли отказаться от нее позже, в том случае, если я почувствую, что увлекся Вайпер сверх меры. Я просто забуду о ней и сотру ее образ, но, пока этот момент крушения не наступил, я буду стараться понять эти чувства, постигнуть эту тайну, попытаюсь разгадать загадку этой смертной.
Для меня это будет своего рода эксперимент – узнать, насколько я силен и насколько подчиняется мне мой разум. Просто видеть Вайпер. Просто разговаривать с ней, слышать ее голос и смотреть в ее яркие темные глаза, в которых всегда царит легкая грусть и некоторая замкнутость. Я чувствовал, что за этим барьером скрывается что-то прекрасное, что можно разгадать лишь, когда мне удастся уничтожить эту стену.
Душа Вайпер подобна жемчужине, томящейся в твердой раковине на дне океанского желоба.
Глава 9
Поведением Седрика Моргана обескуражило меня. Ну, и как можно понять этого странного парня? То оскорбляет, то вдруг извиняется! То он холоден и зол, называет меня трусихой, обвиняет в трусости, и вдруг сам же ищет встречи со мной! Он даже дважды извинился и, словно желая загладить свою грубость, поделился со мной очень личным. Когда Седрик рассуждал о Шарле Бодлере, я почувствовала в нем родную душу. Мне было непередаваемо приятно от рассуждений Моргана, ведь сама я рассуждала так же. Он передал словами то, что чувствовала я, читая мрачные творения этого великого французского поэта.
Как жаль, что я не владею французским языком, чтобы, как и Седрик, чувствовать истинную красоту и оригинальные мысли Бодлера, не искаженные чешским переводом! Но, даже в весьма искаженном виде, его стихи оставались прекрасными.
Седрик – романтик. Не может быть иначе. Тот, кто предпочитает Гете, Петрарку и Бодлера, не может быть всего лишь отстраненным ценителем, не ощущая на себе силу и мощь гения этих авторов. Их может понять лишь тот, в чьей душе есть романтика. Увидев, насколько увлек Седрика наш разговор о поэзии и литературе, я поняла, что он всерьез увлекается ею. Но, если в поэзии мы были практически единогласны, в литературе, как оказалось, наши вкусы расходились просто монументально: Седрик любил серьезную, тяжелую литературу, а я предпочитала легкий и пленительный жанр – романы о вампирах.
«Ну вот, теперь он думает, что я легкомысленна… Хотя, какая разница, что он думает?» – с неудовольствием подумала я, но в душе призналась себе, что мне важно знать его мнение. Хотя, на что надеяться? В глазах Седрика я выглядела глупенькой или даже недалекой. Но, Боже, какой же он странный! И как он умеет убеждать! Я ведь твердо решила отказаться от его «помощи», и уже мысленно попрощалась с ним, но уже завтра встречаюсь с ним в библиотеке!
Чистой воды абсурд. Всего лишь короткий разговор, прояснивший так много.
Весь оставшийся день я провела в размышлениях, но они померкли наряду с презентацией для семинара по истории Чехии. Презентация заняла у меня много времени: нужно было довольно коротко и доступно описать биографию и влияние исторической личности на развитие Чехии. Моим выбором стал национальный герой – Ян Гус. Делать дела, спустя рукава, я не любила, поэтому презентация вышла очень даже достойной. Чтобы размять спину и ноги, я изредка отрывалась от монитора ноутбука и бродила по комнате, или шла на кухню, сделать кофе. К вечеру у меня не осталось никаких сил. Отредактировав последний слайд, я захлопнула ноутбук, взглянула на часы и удивилась своей выдержке: шесть часов! Пролетели быстро, как одна минута!
За окном давно стемнело, лишь одинокий фонарь тускло освещал улицу и кусок придомовой территории.
Как изнемогающий от кислородной недостачи дельфин, я нуждалась в глотке свежего воздуха: моя голова была словно вылита из бронзы. И, надев, пальто и сапоги, я спустилась во двор. Вечер был тихим и прохладным. Все вокруг дышало свежестью. Я спрятала руки в карманы и принялась наматывать круги вокруг фонаря. После долгих часов, проведенных в душной квартире, я с удовлетворением чувствовала свободу и вновь настигшую мой усталый разум ясность сознания. Казалось, вечерний воздух вывел меня из состояния летаргического сна. Взглянув на окна своей квартиры, я с сожалением подумала о том, что мне придется возвратиться туда. Но вдруг, из ниоткуда, во мне родилось упрямое желание прогуляться по вечерней Праге.
Вечерняя Прага небезопасна для одиноких девушек, но этот факт никогда не страшил меня, и я направилась на Нусельский мост. Идти до моего любимого моста было довольно долго, но я потратила это время на размышления и созерцание мрачной красоты готических церквей и старинной, неповторимой, пражской архитектуры, завораживающей своей таинственностью, как поэзия Бодлера. К тому же, в Праге всегда было много туристов, поэтому я чувствовала себя в полной безопасности.
Спустя полчаса я была на мосту, и, как обычно, облокотившись на перила, обнесенные защитными решетками, предалась любованию вечерней Прагой. Ее огни сияли в темноте, наполняя вечер радостью и величием. Прага. Мой прекрасный любимый город! Любимая страна! Как же мне повезло родиться в Чехии и быть частью этой прекрасной культуры!
Шум пролетающих мимо машин не мешал мне: я была глубоко погружена в свои мысли и простояла так около часа, не отрывая взгляд от огней города. Изредка мимо меня проходили шумливые подростки, но я лишь улыбалась, думая о том, что когда-то тоже была совсем не тихоней.
Вдруг какой-то животный инстинкт заставил меня почувствовать на себе чей-то пристальный взгляд. Я осторожно взглянула вправо.
Недалеко от меня стоял Седрик Морган. Он наблюдал за мной.
Я тут же растерялась.
«Что он здесь делает? Зачем он здесь? В Нусле?» – удивилась я.
Седрик направился в мою сторону.
«Он идет ко мне?!» – пронзила мой мозг ужасающая мысль. Меня охватили смущение и неловкость, а ноги словно приросли к асфальту. Благоразумно вперив взгляд на район Нусле, лежащий под мостом, я притворилась, будто совсем не смущена, и взглянула на Седрика лишь тогда, когда он подошел совсем близко.
– Добрый вечер, – слегка удивленным тоном поздоровался он, остановившись рядом со мной.
– Добрый вечер, – вежливо ответила я, понятия не имея, как вести себя в этой неожиданной ситуации.
– Не ожидал увидеть тебя здесь.
– На самом деле, я бываю здесь довольно часто, поэтому могу сказать о тебе то же самое. – Я пожала плечами.
Седрик улыбнулся. При свете фонарей он был неотразим.
– Странно. Я прихожу сюда почти каждый день, но увидел тебя здесь лишь впервые.
– Должно быть, потому что я всегда нахожусь на этой стороне моста, – осторожно предположила я. – С какой стороны обычно приходишь ты?
– С той. – Седрик махнул рукой в противоположную сторону.
– Ну вот, как я и предполагала.
– Как далеко отсюда ты живешь? – вдруг спросил он.
Этот вопрос удивил меня. Зачем ему знать?
– Думаю, отсюда до моего дома около получаса ходьбы.
– Ты приходишь сюда пешком?
– Да. Думаешь, тридцать минут – это чересчур много?
– Не думаю. Просто я редко хожу пешком и в основном передвигаюсь на автомобиле.
«Нет сомнений: ты не знаешь, что такое трамвай!» – подумала я и не смогла сдержать улыбку при мысли о том, что Седрик, возможно, ни разу не ездил на общественном транспорте.
– Я живу за городом, – прохладным тоном объяснил Седрик, очевидно, неверно истолковав эту мою улыбку.
– Я не хотела обидеть тебя, – смутилась я. – Просто я подумала, что ты никогда, наверное, не ездил на городском трамвае.
– Да. Признаюсь в этом, – усмехнулся Седрик.
Воцарилась тишина. Я не знала его, он не знал меня, и мы просто обоюдно молчали.
– Не могли бы мы перенести занятие на понедельник? – вдруг выпалила я. Мне отчаянно не хотелось встречаться с ним завтра. Я была не готова противостоять ему. – Не подумай, что я опять струсила. У меня возникли кое-какие проблемы с квартирой, – соврала я, чтобы выглядеть убедительной.
– Конечно, – спокойно отозвался это Седрик.
У меня отлегло от сердца.
