скачать книгу бесплатно
– Это – вполне нормальное поведение светской дамы! – высокомерно ответила Роза.
– Господи боже, да ты – не светская дама! – начал кричать Лем. Ненависть вырывалась из него бурным словесным потоком. – Ты – дочь работяги, с чего ты взяла вообще, что ты – светская дама?! Твои платья пошиты твоей матерью из дешевой ткани – просто потому что ты сама пальцем о палец не ударишь ради этого. У тебя нет образования, ты ничего, ничего не умеешь по хозяйству! Ладно, думал, черт с ней! Научится! Ей надоест, думал я, играть в светскую даму! А вот хрен! В тебе «светскости» – ноль, нету вообще! Ты – пустая баба, с ветром в голове и не знающая чем увлечься на этой неделе! Да ты даже пересказать прочитанную книгу не в состоянии, не то что создать что-то своё! Создать! О чем это я?! Ты даже писать грамотно толком не умеешь! Образование ж оно для плебеев! Не для вас, светских львиц из трущоб! Ты – пустая биомасса в яркой обёртке! – Лем понимал, что говорит это зря, но уж больно сильно было негодование – он год потратил на нее… впустую. Если бы она сразу обрисовала ему позицию свою – он бы не стал тратить на нее время и нашел бы себе уже давно нормальную женщину – благо, природа не обделила его в плане внешности. – Знаешь что, светская дама?! Иди к черту!
Лем развернулся и оставил огорошенную Розу стоять одну в свете вечернего фонаря. В душе у него клокотала злоба вперемешку с разочарованием и досадой – стоило так выпендриваться ради того, чтобы получить потом взамен… что? Уверение в том, что он – отличный шут? Ладно, теперь это – не его проблема. Пусть ищет себе кого-нибудь другого, кто будет водить ее повсюду и тратить на нее с таким трудом зарабатываемые деньги.
Лем отправился на работу, где и пробыл до самого утра – вымещал плохое настроение физическими нагрузками.
Судьба (или вселенское равновесие) – очень странная штука. Ты можешь месяц продираться через гору неудач, а потом все у тебя начнет получаться, будто само собой.
Так получилось и с Лемом на следующий день, когда он пришел в университет. Его в срочном порядке вызвали к декану. Предчувствуя что-то не очень приятное, Лем робко вошел в приемную.
Каждый человек, будь то уборщик, сторож, директор или бухгалтер, обставляет свое рабочее место согласно своим предпочтениям. Безусловно, существуют какие-то стандарты оформления рабочего места, но каждый, в той или иной степени, умудряется их обходить, стремясь сделать рабочее место комфортным.
Декан факультета инженерного дела тоже изменил свой кабинет: теплых тонов ковер на полу, портрет императора за спиной на стене, огромное, идеально-чистое окно в полстены, тяжелые бархатные шторы, и стеллажи книг вдоль стен. Отдельно, рядом со столом, на небольшой деревянной подставке, высился небольшой сферический аквариум, в котором вяло шевелил глазами тритон.
Декан, женщина уже в почтенном возрасте, предпочитала строгие деловые костюмы бордового цвета. Она собирала седые волосы в пучок на затылке и носила дорогие очки-половинки.
Декан была строга и требовательна, но инженерное дело знала, как никто другой, за что и была уважаема коллегами. Студенты уважали ее за умение объяснять – на ее лекциях суть дела понимали даже непроходимые балбесы.
К своему стыду, Лем так и не запомнил, как ее зовут – у него вообще была проблема с запоминанием имен.
– Вызывали? – робко спросил он, когда вошел в приемную, служившую и кабинетом тоже.
Декан сурово посмотрела на Лема поверх очков и кивком указала на стул, стоявший напротив ее рабочего стола. Перед ней лежали какие-то официального вида документы. Лему стало нехорошо. Ко всему прочему, он еще и не спал вторые сутки подряд – сказывалось нервное напряжение из-за ссоры с Розой. Да и на работе его чуть ящиками не придавило – благо, отпрыгнуть успел…
– Лем, – неожиданно мягким голосом начала декан. Лем, чье имя только что было названо, стремился вспомнить, как же ее зовут. Не получалось. Лем начинал паниковать. – Сегодня утром я получила официальное письмо от императорского воздухоплавательного флота.
Лем почувствовал, что его желудок обратился в лёд и упал куда-то в область простаты.
– И? – только и выдохнул он.
– Мне написала капитан Амелия Эрхарт. Ты знаешь ее?
– Да, – кивнул Лем. Это была та самая женщина-капитан с потрясающими бёдрами. – Жалоба?
– Нет, – улыбнулась декан. Среди студентов ходили слухи о том, что деканша вообще не умеет улыбаться. Поэтому озадаченность Лема только возросла от этой улыбки. – Рекомендательное письмо.
– Рекомендательное?..
– Да, рекомендательное письмо, – кивнула декан. Она взяла ворох бумаг на столе и стала неторопливо их перебирать. – Знаешь, Лем, капитан Эрхарт – не первая, кто прислал мне такое письмо. Тут вот, взгляни, от бригадира аэрогрузчиков. Вот это – от начальника гавани воздухоплавательных судов. Это – от бригадира техников той же гавани. Это – от механика с борта «Императрицы Элессарии» (так назывался дирижабль, где Лем провел небольшой ремонт ходовой части). Это, вот это и еще вот эти четыре – от механиков других воздухоплавательных судов.
– И что же они пишут? – насторожился Лем. Если бы там были нарекания по поводу качества его работы – он бы знал о том, где и как накосячил. Слово «рекомендательный» сейчас ассоциировалось у него исключительно с «рекомендуем расстрелять».
– Они вас хвалят, – декан вновь улыбнулась. – Каждый из них подчеркивает вашу квалифицированность и высшей степени профессионализм при работе с разными типами механизмов. Капитан Амелия Эрхарт так же обращает внимание на вашу культурность и вежливость. Каждый из этих людей, – декан погладила пачку писем рукой, – рекомендует помочь вам с трудоустройством и вообще обратить на вас внимание и всячески поддержать.
Лем был потрясен и ошарашен. Он просто… работал! Даже не работал, а подрабатывал! Ну да, его порой просили что-то там подкрутить, «подшаманить» или проверить, но это ведь так, мелочи. Посмотрел, порекомендовал что-то и ладно. Он ведь аэрогрузчик, а не механик.
Но, как ни крути, это было приятно.
И неожиданно.
– Лем, такие студенты, как вы – предмет нашей гордости, – декан встала на ноги и протянула Лему руку. Лем встал и пожал протянутую руку, действуя автоматически – он все еще не мог понять, что происходит. – Лем, позвольте поблагодарить вас за создание столь положительного имиджа нашего учебного заведения. Так же, – декан все не отпускала его руку, будто боялась, что он убежит, – позвольте поздравить вас с досрочным окончанием нашего университета. Диплом вы сможете забрать завтра утром в моем кабинете.
Декан отпустила его руку. Лем окостенел. Он стоял, будто громом пораженный. Досрочно? Университет? Как? Но ведь…
– Но ведь мне еще полтора семестра учиться… – промямлил он.
– Пустяки, – отмахнулась декан, чье имя Лем так и не вспомнил. Впрочем, он уже успел позабыть о том, что пытался его вспомнить.
– А дипломная работа…
– Тема вашей дипломной работы… – декан сверилась с записями на столе, – «Зубчатые передачи и их применение в разных областях человеческого прогресса». Так?
– Что?
– Я говорю, что тема вашей…
– А, да, это так, – кивнул Лем.
– Простите Лем, но мне кажется, что вы на практике доказали свое умение неплохо разбираться в применении зубчатых передач в разных областях, не так ли? – лукаво улыбнулась декан. Лем все еще не мог поверить своим ушам, но внутри него уже начинало разрастаться какое-то обжигающе-приятное чувство.
Все эти люди, с кем он контактировал за последние месяцы… Он ведь никогда не то что не просил, он даже подумать не мог о том, что можно попросить написать ему рекомендации и передать их в университет! Ладно бригадир аэрогрузчиков, но письма от таких крутых ребят, как капитан дирижабля, бортовые механики и начальник гавани – вот это был сюрприз так сюрприз!
–Копии рекомендательных писем вы сможете получить вместе с дипломом о полученном образовании завтра, в десять часов утра. Оригиналы рекомендаций мы вывесим на доске почета. Всё, можете быть свободны.
Декан села на свое место и углубилась в какие-то другие бумаги, всем видом показывая Лему, что его присутствие здесь уже не уместно.
Лем, на негнущихся ногах, покинул приемную декана.
Сегодня у отца был выходной и он тратил его на мелкий бытовой ремонт: устранение тех неполадок, которые всегда есть в каждом доме: то разболтавшаяся дверная ручка, то не закрывающаяся форточка, то еще что-то.
– Лем? Ты чего так рано? Заболел? – спросил Станислав, услышав, как закрылась входная дверь и его сын с ним поздоровался.
– Ты не поверишь, – Лем устало рухнул в кресло. – Моя жизнь за последние сутки такие кренделя выписала – уму непостижимо.
– Что стряслось? – Станислав отложил в сторону отвертку и присел в соседнее кресло.
– С Розой расстались.
– Да? Из-за чего?
– Она держала меня за бесплатного клоуна. Как брелок для ключей, блин, – устало проговорил Лем. Увидев заинтересованный взгляд отца, он продолжил: – Помнишь, я говорил, что хотел снять квартиру и пожить с ней? Так вот она и сказала, что так – не пойдет. И что вообще у нас нет никаких «отношений». И что они ей, собственно, не нужны.
– Вот так вот!
– Именно. Но, при этом, ей крайне нравится то, как я вокруг нее суечусь и из кожи вон лезу, чтобы её развлечь. Но отношения ей не нужны.
–Г лупость какая-то, – покачал головой отец Лема. – Правильно сделал, что расстался с ней. А то возни много, а толку – нет. Я-то думал, она нормальная, а она даже… слов нету.
– Да, согласен, – кивнул Лем. – Да это ладно, черт с ней. Круче другое – я университет закончил.
На минуту в комнате повисла пауза. Первым ее нарушил Станислав:
– Тебя отчислили? – недоверчиво спросил он. – За прогулы из-за работы?
– Нет, – ответил Лем. – Именно закончил. Завтра утром мне дадут диплом о получении образования.
– Но как? Почему?
Лем пересказал отцу историю про рекомендательные письма. Станислав пришел в небывалое воодушевление: он бегал по комнате, всплескивал руками и периодически выкрикивал что-то в духе «Ну надо же!» и «Мать – не поверит». Он был очень горд своим сыном – далеко не каждый мог похвастаться таким достижением. Причем без жульничества и взяток.
А его сын – смог. Отличный повод для гордости.
В тот же вечер родители Лема устроили пир горой: были приглашены друзья семьи, друзья Лема, какие-то родственники… Шумный вечер продолжался до глубокой ночи. Все радовались и неверяще качали головами, поздравляли парня и его родителей.
Когда все ушли, отец Лема спросил у него:
– Что ты планируешь делать дальше?
– Не знаю, – ответил Лем. – Подумать надо.
– Ты знаешь, что место на заводе тебе обеспечено. Особенно с такими-то рекомендациями!
– Да, я помню, пап, – кивнул Лем.
– Правда, они не ждут тебя так скоро, но все-таки вакансия есть. Просто один человек весной уходит на пенсию…
– Мне… мне нужно подумать пару дней, пожалуй. Утрясти кое-какие свои дела. Уж больно все внезапно произошло.
Довольно странное ощущение – прийти в университет и… не пойти на учебу. Идти прямо в кабинет декана, получить там диплом об образовании, до которого оставалось еще семь месяцев обучения. Слушать речи, в которых нахваливают тебя за что-то, держать в руках пачку рекомендательных писем… Все это было странно и непривычно для Лема.
На этой маленькой церемонии присутствовал: декан, ректор университета и куратор учебной группы Лема – никого больше решили не приглашать. Всё прошло тихо, но торжественно. Лем пообещал присутствовать на выпускном вечере своей группы – сказать что-то разумное, доброе, вечное.
А потом он ушел.
Шел через пустые коридоры и прислушивался к негромким монотонным голосам преподавателей за закрытыми дверями, видел удивленно смотрящих на него сокурсников.
Лем оказался на улице. В руке он держал толстую папку, в которой лежали копии рекомендательных писем и диплом об образовании. Дул пронзительный ветер, с крыш слетала тяжелая холодная капель. Люди спешили куда-то по своим делам: кто-то на работу, кто-то – наоборот, с работы. Некоторые вели своих детей в школу – во вторую смену, к нулевому уроку. Мимо пробежал голодранец с тяжелой сумкой, полной газет («Новые подробности гибели Константина! Новые подробности расследования обстоятельств смерти брата императора! Готовится ли Империя к войне?»), навстречу ему шли два стража порядка («Слыхал, ночью сегодня снова ломбард вскрыть пытались? Балбесы. Хозяин там еще с прошлого раза ловушек понаставил – там всех воров в колбасный фарш покрошило…»). Мимо Лема прошел почтальон, что-то бубнивший себе под нос о «голодранцах, ворующих у него хлеб». Никому не было ни до кого дела, все были заняты собой. Этакие вечно куда-то спешащие муравьи.
Лем в глубокой задумчивости брел по улице: чем ему теперь заниматься? Можно было продолжить еще какое-то время работать аэрогрузчиком. Пусть это и не престижно, но ребята там хорошие, зарплата тоже не маленькая и это, в какой-то степени, интересно.
Можно пойти на завод к отцу – престижная работа, высокая зарплата, но и серьезная нагрузка: инженер-станочник – это совсем не то же самое, что аэрогрузчик: нужно держать в голове все параметры станка и изготавливаемой детали, характеристику материалов и многое другое.
Можно пару недель просто отдохнуть ото всего: денег, отложенных на переезд, вполне хватит даже на то, чтобы куда-то скататься, в какой-нибудь теплый городок типа Камня-На-Солнце (город построен на берегу теплого моря; императорский курорт во всех смыслах), или Первого Аэропарка (небольшой городок, предназначенный для семейного развлечения). Теперь, когда Розы с ним нет, все стало будто немного проще…
Розы теперь нет.
Эта мысль все никак не могла уложиться в голове: за год Лем привык, что поход или поездку куда-то, ее стоимость, нужно умножать на два: брать два билета, вдвое больше вещей и еды, заказывать два места… А теперь это не нужно. Даже странно как-то.
Лем усмехнулся своим мыслям.
Ведь есть же миллион других девушек! И чего он на ней зациклился? Есть ведь на свете девушки, которые умеют ценить знаки внимания и не строят из себя непонятно что!
Внезапно в голове Лема будто что-то щёлкнуло и все само собой разложилось по местам – подсознание, обработавшее факты, выдало подходящее решение.
Есть способ отвлечься от всего этого, подумать хорошенько и, при этом, заработать.
Только вот вряд ли отец это одобрит.
Тем же вечером Лем решил поговорить с отцом.
– Я решил, что буду делать дальше, – начал Лем. Его отец, только что вернувшийся с работы, разогревал себе вчерашний ужин и мысленно прикидывал, на какое место в доме повесить рамочку с дипломом сына.
– И что же?
– Я решил отслужить малый контракт, – решительно сказал Лем. Его отец на миг замер, потом медленно повернулся и посмотрел прямо в глаза.
– Хорошо, – через некоторое время сказал он. Станислав выключил огонь газовой плиты, отложил ложку и уселся на табурет. Он молчал, обхватив голову руками. На его лице застыло угрюмое выражение.
Малый контракт.
Вооруженные силы империи состоят исключительно из добровольцев-контрактников. Каждый, кто хотел (и физически мог) попасть в ряды вооруженных сил, должен был просто прийти в военкомат и написать заявление. После этого, доброволец проходил различные обследования, которые не только выявляли его пригодность к прохождению службы, но и помогали распределить в какие-то конкретные войска.
Отбор был жестким (если не сказать – жестоким) по двум причинам. Первая, основная причина – империя людей воевала отнюдь не с мягкотелыми «homo sapiens», а с трудноуничтожимыми беспощадными стеклянными пауками, поэтому солдаты должны быть крепки физически и духовно. Не было смысла призывать в ряды вооруженных сил плохо подготовленных людей и сразу кидать их на передовую (хотя раньше, в кризисные времена, такое практиковалось) – у них попросту не было шансов выжить. И, в таком случае, все дорогостоящее обмундирование и вооружение бесславно портилось рядами наступающих стеклянных тварей.
Поэтому солдаты империи – честь и гордость империи! Элитные, отборные «homo sapiens», в одиночку способные одолеть двоих-троих обыкновенных горожан.
Вторая причина жесткости отбора – это весьма заманчивые условия прохождения воинской службы. Высокая ежемесячная зарплата, солидная пенсия по инвалидности (впрочем, оставаться полностью «функционирующим» в армии все же было в разы выгоднее), государственное субсидирование (в том числе, помощь при покупке собственного жилья), поддержка семей и детей, и прочие льготы. Империя не хотела иметь армию подневольной солдатни. Она хотела иметь армию людей, готовых до последнего стоять за то, что им дорого – за империю. Поэтому империя любила и берегла своих солдат. А солдаты любили и защищали свою империю. Герменевтическая петля.
Контракты заключались трех типов: малый, средний и долгий.
Малый контракт – на три года службы. Средний – на пять. Долгий – десять. Чем более долгий срок оговорен в контракте, тем больше бонусов предоставляло государство.
Именно поэтому многие добровольцы, отслужившие малый контракт почти сразу перезаключали договор с империей на десять лет.
Разумно, почетно и чертовски выгодно.
Правда, был один маленький минус: империя, по сути, безостановочно воевала с пауками, поэтому существовал вариант того, что контрактника могли попросту убить в любой момент.
Но это – мелочи.
Ранним утром последней недели ноября, в здание столичного военкомата вошел молодой человек, полный решимости пройти контрактную службу в рядах вооруженных сил. Молодой человек был высок, статен и черноволос. Одет он был в комбинезон аэрогрузчика (эту практичную одежду ему подарили на прощание ребята из гавани), на груди черного комбинезона красными буквами было вышито имя – «Лем». На правом рукаве – красная девятилучевая звезда с силуэтом дирижабля внутри, эмблема аэрогавани.
Военкомат изнутри был сер и скучен, однообразие стен пытались развеять пестрые агитационные плакаты, рекламировавшие прелести прохождения службы по контракту. На одном был нарисован плечистый детина с огромной дубиной в руке. Одной ногой он стоял на земле, другой – попирал груду битого стекла. На красной рубахе у него была вышита эмблема – кулак, бьющий точно в центр трескающейся снежинки. Надпись на плакате гласила: «ТЯЖЕЛАЯ ПЕХОТА – мы обломаем паукам жала!». Численность тяжелой пехоты в последнее время свели почти к нолю – их заменили егери.
Рядом висел плакат, на котором не менее плечистый всадник стремглав несся куда-то, дико вращая глазами и издавая некий громогласный боевой вопль. Надпись: «Наши кони потопчут их хребты!».
На другой стене висел плакат с нарисованными усатыми мужиками. Они ухмылялись и опирались на пушку. То была, конечно, артиллерия. Надпись гласила: «Попробуй подойди!».
