Полная версия:
Теперь ты моя
Морган Бриджес
Теперь ты моя
Morgan Bridges
NOW YOU’RE MINE
Copyright © 2023 by Building Bridges Publishing
All rights reserved.
Book cover by Silviya Andreeva of DARK IMAGINARIUM DESIGN Ltd
Character illustration by Skadior Art
© Кокта М., перевод на русский язык, 2025
© Издание на русском языке, оформление.
Издательство «Эксмо», 2025
* * *
От автора
Список предупреждений можно найти на моем сайте:
https://www.authormbridges.com/
Добро пожаловать на темную сторону.
Глава 1
Калиста
Я не могу так.
Боль от предательства Хейдена пронзает меня, вызывает судороги по всему телу, и жемчужины у меня в руке звякают друг о друга. Едва слышный звук кажется грохотом барабанов. Или это стучит мое сердце? Я могла бы поклясться, что оно остановилось в ту секунду, когда он вошел в пентхаус.
И отчаянно хотел дотронуться до меня.
Я делаю вдох, чтобы собраться с силами, и вскидываю голову. Если я сейчас не дам ему отпор, то уже никогда не смогу.
– Откуда они у тебя, Хейден? – я повторяю вопрос, заданный секунду назад, и пусть мой голос все еще дрожит, моя решимость непоколебима. – Мне нужно знать.
Он выдерживает мой взгляд, отстраненность его выражения лица опустошает меня.
– Ты уже знаешь.
Я качаю головой, то ли отвечая ему, то ли пытаясь все отрицать. Точно не знаю.
– Нет, у меня есть лишь подозрение, которое нужно подтвердить.
– Что ты хочешь услышать, Калиста?
Я вздрагиваю, услышав свое полное имя от него. Я собираюсь с силами, зажимаю жемчужины в кулак и упираюсь рукой в бедро.
– Правду. Это все, что мне нужно от тебя.
– Ты не знаешь, чего хочешь, – он отводит глаза, и в этом жесте я вижу редкую для него нерешительность. – И это не важно, пока я не найду того, кто виновен в нападении на тебя.
Я моргаю один раз, второй, и моя мучительная боль превращается в ярость.
– Что?
Хейден возвращает взгляд на меня, на этот раз мне становится тягостно от него. Он не отпускает меня, зажимая со всех сторон, пока я не втягиваю голову в плечи. Невысказанные мысли, крутящиеся в его сознании, громко слышны в тишине комнаты, и я почти жалею о том, что выступила против него.
– Не важно, – говорит он, сжимая свою переносицу. – Твоя безопасность важнее всего.
– Как я могу чувствовать себя в безопасности, если это ты преследовал меня?
– Только чтобы защитить тебя. Примешь ты это или нет – твой выбор.
Я фыркаю.
– Объясни, как меня может защитить то, что ты пугаешь меня до усрачки.
– Не выражайся, Кэл…
– На хрен выражения и на хрен все эти обтекаемые ответы, – говорю я в одном децибеле от крика. – Скажи мне, как можно оправдать то, что ты вломился в мою квартиру, украл мои вещи и потом еще имел наглость сказать, что это для моего же блага?
В глазах Хейдена мелькает вспышка, он хватает меня за плечи и прижимает к себе.
– Разве ты не понимаешь, как беззащитна ты была, разгуливая по городу ночью? Знаешь, что могло случиться, если бы я не присматривал за тобой? Или такую правду ты не хочешь признавать?
Я толкаю его в грудь. С таким же успехом можно толкнуть гору, и я опускаю руки от бессилия, все еще сжимая жемчужины.
– У меня не было выбора. Но я уверена, легко судить, сидя у себя пентхаусе. Можешь говорить что угодно, но я не верю, что дело лишь в моей безопасности.
Он наклоняет голову, пока наши лица не оказываются в считаных дюймах друг от друга, а выдохи не сплетаются между собой.
– Я хотел трахнуть тебя, – говорит он глубоким и низким голосом. – Я хотел тебя больше, чем любую другую женщину в своей жизни. Я пробрался в твою квартиру и взял твое ожерелье, чтобы удержаться подальше от твоего тела. Так что да, я хотел защитить тебя от мира, но еще и от себя, и от того, что я мог сделать с тобой.
– А теперь, когда ты трахнул меня? Твоя одержимость прошла?
Он иронично усмехается, отчего у меня бегут мурашки по коже.
– Прошла? Нет, моя милая маленькая пташка, моя одержимость тобой лишь усугубилась.
Его слова запускают мое сердце, словно укол адреналина. При мысли о том, что Хейден следил за мной, как какой-то психопат-телохранитель, у меня стучит в висках, и я стискиваю челюсти и втягиваю воздух. Мое тело окаменело, и только грудь поднимается, пока я дышу, я стою там, не в силах что-либо сделать, и лишь чувствую, как меня накрывает волной.
Желания Хейдена.
И моего страха к нему.
Я не думаю, что он может причинить мне физическую боль. Меня пугает глубина и сила его преданности. Способна ли я принять эту его сторону? Хочу ли я этого вообще?
– Ты собирался сказать мне об этом? – шепчу я.
– Нет.
Его правдивый ответ, как пощечина, от которой я отшатываюсь назад в его объятиях.
– Как я могу доверять тебе, если знаю, что ты можешь обмануть меня?
– Я буду лгать, изменять, воровать и убивать, если это необходимо, чтобы удержать тебя. Ты единственная имеешь значение для меня.
– Даже если я возненавижу тебя за это?
Он вздрагивает от этого вопроса, как от пули, вошедшей ему в грудь.
– Ты можешь ненавидеть меня сейчас, но ты не сможешь ненавидеть меня вечно.
– Это не тебе решать, Хейден.
– Правда, – процеживает он сквозь стиснутые зубы. – Но я могу решать все остальное.
Я опускаю взгляд, чтобы не показывать ему мучение, которое наверняка отражается в моих глазах. Этот мужчина признался, что хочет обладать мной, и я сбежала. Есть ли у меня силы попытаться снова? Имеет ли значение то, что у меня почти нет шансов, а что-то во мне вообще не хочет уходить?
Я никогда не понимала, как можно одновременно любить кого-то и ненавидеть, но благодаря Хейдену теперь знаю.
– Отпусти меня, – говорю я спокойным голосом, хотя внутри все дрожит.
Хейден тянет мой подбородок вверх указательным пальцем.
– Никогда.
Я смотрю на него, не пытаясь скрыть свою злость:
– Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне сейчас.
– Мисс Грин, попробуйте остановить меня.
Осознание тупика, в котором я оказалась, поднимается, словно пар, обдавая меня жаром. Я пытаюсь высвободиться из его объятий, но он слишком крепко держит, лишь усиливая мое раздражение. В последней отчаянной попытке вырваться я швыряю в него жемчуг. Перламутровые бусины ударяются о его лицо и грудь, отскакивают и звякают по полу.
Он выпускает меня. Я поджимаю губы, чтобы не отвисла челюсть, потому что поверить не могу, что это сработало. Когда я оказываюсь на расстоянии от его рук, мой ум проясняется, и я могу увидеть всю эту ненормальную ситуацию в истинном свете.
– Хейден, ты мне не безразличен намного сильнее, чем мне хотелось бы признавать сейчас. – Он неодобрительно поднимает бровь, и у меня внутри все обрывается. – Но ты должен увидеть все это моими глазами. Как бы ты реагировал, если бы кто-то подорвал твое доверие и нарушил личные границы?
– Зависит от мотивов. Если мать убьет кого-то, причинившего вред ее ребенку, ты станешь осуждать ее?
Я качаю головой.
– Это другое, потому что она не причинила боли тому, кого она любит.
Он замирает.
– Не важно, хочешь ты это признать или нет, но ты ранил мои чувства своими поступками. Мне нужно время, чтобы…
– Чтобы. Что? – говорит он, чеканя каждое слово.
– Чтобы разобраться, смогу ли я пережить это.
Хейден ухмыляется, и от насмешки на его лице у меня на руках волоски встают дыбом.
– А если не сможешь?
– Я… Я не знаю.
– Позвольте все прояснить, мисс Грин. Это не вариант, – он подается вперед и прижимается губами к моему уху. – Ты можешь бежать, но я всегда буду преследовать тебя.
Я отшагиваю назад, и он поднимает голову, взглядом следя за каждым моим движением, когда я скрещиваю руки на груди. Это действие лишь создает барьер между нами, но мне нужно оказаться как можно дальше от него.
– Ты можешь догнать меня физически, но здесь… – я говорю, стуча пальцем по своему виску. – Здесь ты не можешь меня преследовать, что бы ты ни делал.
Он хмурится, и его уверенность испаряется. Отблеск в его голубых глазах выдает сомнение и кое-что, что я до этого не видела: страх. От него, словно от удара ножом, ползет трещина по моей маске смелости, которой я прикрываюсь.
– Хейден, – говорю я, изо всех сил пытаясь сохранить строгость в голосе, – здесь не о чем больше говорить. Мы зашли в тупик.
Он не шевелится, даже не подает виду, что слышит меня. Или, возможно, он так специально выражает свое несогласие.
– Предлагаю идти спать, – говорю я.
– Но ты не поела.
Я пожимаю плечами.
– Я не могу есть, когда расстроена.
«Расстроена» – это, пожалуй, приуменьшение года. Мое сознание настолько спутанно, что не знаю, смогу ли я прожевать и проглотить еду, не поперхнувшись. И, учитывая, какой рой мыслей гудит у меня в голове, я сомневаюсь, что усну этой ночью.
– Ты поешь, даже если мне придется тебя заставить, – говорит он безапелляционным тоном. – Можешь пойти на кухню сама или я понесу тебя туда, но в любом случае ты поешь.
Праведное негодование заставляет меня вздернуть подбородок и слегка фыркнуть:
– Ладно.
Я не жду его. Мои босые ступни погружаются в мягкий ворс ковра при каждом шаге, пока я не дохожу до холодной плитки на кухне. От резкого изменения температуры по мне пробегает холодок, но не такой сильный, как от присутствия хищника, который идет по моим следам. Хоть я и не слышу его шагов, я чувствую его рядом.
Всегда.
– Что бы ты предпочла сегодня? – спрашивает он.
Я поворачиваюсь лицом к нему и качаю головой.
– Не важно, что ты мне дашь, мне от этого никакого удовольствия.
– Мисс Грин, вы получите удовольствие от всего, что я засуну в этот прекрасный ротик, – я поджимаю губы, и он усмехается, глядя на меня. – Садись.
Моя гордость, уязвленная его обманом, вспыхивает от этого приказа. Я скрещиваю руки на груди и пристально смотрю на него. Он прищуривается:
– Садись. На стул.
Я продолжаю выдерживать его взгляд, молясь, чтобы у меня хватило стойкости. Отступать – не вариант. Не тогда, когда этот мужчина завладевает мной всеми возможными способами, которые я не хочу даже признавать.
Я моргаю, а он уже возле меня, мой мозг не успевает даже обработать такие быстрые перемещения. Я взвизгиваю, чувствуя его руки на своей талии. Он поднимает меня и усаживает на кухонный остров, впиваясь кончиками пальцев в мои джинсы. Я надела их и однотонную блузку вместо одежды Хейдена. Обнаружив жемчужины в кармане, я выскочила из куртки так быстро, как только могла.
Я злобно смотрю на него, не в силах дышать спокойно, потому что волнение захлестывает меня. От каждого вдоха у меня поднимается грудная клетка, и его взгляд падает на ложбинку между грудей, которую приоткрывает ворот блузки. Я сдерживаю порыв подтянуть блузку наверх.
– Мои глаза выше.
У него подергиваются губы.
– Я не собираюсь извиняться.
– Что ты вообще делаешь?
– Делаю так, чтобы ты не двигалась.
Я фыркаю:
– Я никуда не собираюсь.
– Приятно слышать, что ты смирилась с неизбежным, – говорит он, – потому что теперь ты моя.
Глава 2
Калиста
Слова Хейдена обвивают меня, словно шелковая лента – приятная на ощупь, но ограничивающая и парализующая.
Он смотрит на меня несколько секунд, будто ждет, что я спрыгну со стола. Я уже научилась на своих ошибках. Еще один урок мне не нужен.
Не успеваю я придумать ответ, как он подходит к холодильнику и достает поднос с фруктами, сыром и крекерами. Их яркие цвета слишком жизнерадостны для напряженной атмосферы, царящей на кухне. Как черные и белые детали в интерьере вокруг нас, мы с Хейденом полные противоположности. Он властный и жесткий, а я нежная и ранимая.
В идеальном мире мы бы дополняли друг друга.
В извращенном мире мы уничтожаем друг друга.
Он ставит еду рядом со мной, и я смотрю на нее без энтузиазма. Я не обманывала, когда говорила, что у меня нет аппетита, когда я в стрессе. Из-за смерти отца и моей текущей финансовой ситуации я сейчас такая худая, какой в жизни еще не была. Так и не подумаешь, глядя на то, как смотрит на меня Хейден.
Как сейчас, например.
Он берет крекер, кладет на него кусочек сыра и протягивает мне. Я качаю головой. Энергично. Все, что он делает – кроме его лживых подстав, – все сексуально. Будь я проклята, если позволю ему соблазнить себя гребаным кусочком сыра. Не говоря уже о том, что принять что-то из его рук – значит, сдаться.
– Я и сама могу.
– Я знаю.
– Хейден… – предостерегаю его я.
– Или это, – говорит он, поднимая крекер, – или мой член. Выбирай.
У меня отвисает челюсть. Он решает мгновенно воспользоваться моим замешательством и засовывает крекер мне в рот. Окидывая его убийственным взглядом, я жую, мысленно оценивая яркий вкус, обволакивающий мне язык.
– Хорошая девочка, – бормочет он.
Я закашливаюсь, широко распахнув глаза. С усилием проглотив еду, я снова поглядываю на него искоса. Хейден берет в руки клубнику и медленно вонзается в нее зубами, не отводя взгляда от моих глаз. По его длинным пальцам стекает сок, и у меня пересыхает во рту при воспоминании о том, что он делал этими пальцами со мной.
– Мои глаза выше, – лениво протягивает он.
Я замираю, когда он ловит мой похотливый взгляд, и отвожу глаза. Он тут же цепляет меня за подбородок и поворачивает голову обратно к себе.
– Открой рот, – говорит он. Когда я размыкаю губы, его зрачки сужаются. – Какая хорошая девочка.
По моей коже пробегает жар от его похвалы. От сочетания возбуждения и гнева я распаляюсь и начинаю дрожать. Я сжимаю бедра и пытаюсь мысленно отвлечься от мужчины передо мной на что угодно другое, но он продолжает привлекать мое внимание каждым движением и произнесенным словом.
Я призываю себя сохранять спокойствие, пока не съедаю достаточное количество еды, и тогда спрыгиваю со столешницы, пока Хейден не успел остановить меня. Оббежав кухонный остров и встав с противоположной от Хейдена стороны, я качаю головой.
– Я наелась.
Он кладет обратно кусочек ананаса и берет салфетку, чтобы вытереть руки.
– Тогда пора в кровать.
– С тобой я спать не буду.
Он вскидывает голову.
– Будь любезна, повтори?
– Нет.
В его глазах пляшут искорки веселья.
– Я не согласен.
– Я серьезно. Мне нужно время все обдумать.
– Можешь обдумать. В моей кровати. Рядом со мной.
Я уже близка к тому, чтобы затопать ногами, как капризный ребенок.
– Ты меня не слушаешь.
– Я прекрасно слышу тебя. Я просто отклоняю твое предложение.
– Это не предложение, не просьба и не что-то на хрен еще, что требует разрешения.
– Не выражайтесь, мисс Грин.
Из меня вырывается искренний крик. Его звук отскакивает от стен и мебели, пронзая мои барабанные перепонки достаточно резко, чтобы я прекратила. Когда я смыкаю губы, Хейден наклоняет голову.
– Стало лучше? – спокойно спрашивает он с упреком в голосе.
– Не особо.
– Подойди сюда.
Это не просьба.
Я смотрю на него с подозрением.
– Зачем?
– Ты выглядишь уставшей.
– У меня был довольно выматывающий день, – я не пытаюсь скрыть сарказм в голосе. – Не часто я обнаруживаю, что мужчина, с которым я живу, и есть мой сталкер.
– Не часто мужчина находит женщину, ради которой он готов разрушить весь мир.
Я склоняю голову, на секунду закрыв глаза, и расстроенно вздыхаю, не обращая внимания на то, как екает сердце у меня в груди.
– Прекрати. Я не могу быть с тобой сейчас.
– Идем, Кэлли.
Он говорит нежным и тихим голосом, который ложится, как бальзам, на мою раненую душу. Я ударяю ладонями по столешнице, чтобы удержаться и не пойти к нему. Удержаться и не принять утешение от чудовища.
– Мне нужно побыть одной, – говорю я тихим и слабым голосом. Каждый раз, когда я отказываю Хейдену, в моей защите от него появляется трещина. Когда он ведет себя как самодур, у меня получается залатать дыры в своей броне, но когда он поворачивается ко мне своей нежной стороной…
Он уничтожает меня.
– Пожалуйста, – я выдыхаю свою просьбу, последнее проявление моего бунта – слабость и отчаяние в одном слове.
Хейден смотрит на меня через стол, физически он близко, но эмоционально отстранен. Непримиримое противоречие между нами – третья сторона, нависшая над нашими отношениями. Или над тем, что от них осталось.
Красивый мужчина передо мной с трудом сглатывает и тут же с шумом резко выдыхает.
– Очень хорошо.
Я не спрашиваю, что он имеет в виду. Пользуясь небольшой передышкой, я огибаю кухонный остров. И Хейдена. Коснувшись ногами ковра, я направляюсь в сторону гостевой комнаты, расположенной на расстоянии нескольких комнат от спальни Хейдена.
Все это время по спине то и дело пробегает холодок, и все мои органы чувств напрягаются, чтобы уловить малейший признак того, что он следует за мной. Дойдя до коридора, я осмеливаюсь бросить на него взгляд через плечо.
Хейден стоит там же, где и был, – на кухне. Все его тело напряжено, и он совсем не двигается, но у меня не от этого перехватывает дыхание. Он схватился руками за столешницу, наклонил голову, и все его тело выражает поражение и откровенное отчаяние.
Я прикусываю щеку изнутри, чтобы удержаться и не позвать его. Или, что еще хуже, вернуться к нему. Мне не плевать на Хейдена, но проблема между нами не будет решена, если он не сможет понять, насколько его поведение ранило меня.
Мне приходится собрать всю свою волю в кулак, чтобы повернуться снова и шагнуть. Сдвинувшись с места, я ускоряю шаг, пока не добираюсь до пустой спальни и не закрываю за собой дверь на замок.
Мои губы изгибаются в мрачной улыбке, когда я шумно прислоняюсь к двери. Хейден, возможно, расстроится, потому что я закрылась в комнате, но он не оставил мне выбора. Мне нужно уединиться.
Хотя я не особо верю в то, что простой металлический механизм удержит его. В моей квартире такое не сработало.
Со стоном я соскальзываю вниз по двери, пока не касаюсь задницей пола. Подтянув колени к груди, я упираюсь в них лбом и обхватываю ноги руками. Свернувшись в тугой комочек, я выпускаю слезы.
Я оплакиваю свое истерзанное сердце.
Я горюю о своем обманутом доверии.
Я скорблю о моем безрадостном будущем.
Как мне преодолеть ложь Хейдена? Возможно ли это вообще? Понятия не имею. Неизвестное пугающее чувство, слившись с мучительной болью, рождает невыносимую тревогу, от которой мои рыдания усиливаются. Все мое тело лишь кожа и кости, крепко сцепленные вместе, а внутри я распадаюсь на куски.
Как один человек может причинить столько боли?
От моих рыданий позвоночник слегка ударяется о деревянную поверхность за спиной – стаккато, ставшее саундтреком к моему несчастью. В каждом содрогании и каждой слезинке отзвук моего кровоточащего сердца, которое изо всех сил пытается биться, хотя я задыхаюсь.
Я чувствую присутствие Хейдена еще до того, как слышу его голос:
– Малышка?
От ласкового обращения моей душе хочется протяжно выть. Я кусаю свой кулак, пока на языке не появляется привкус крови. Я не могу выйти к нему, я же сама хотела побыть одна. Но когда я слышу его голос и беспокойство в нем… Я, словно наркоман, жаждущий дозу, зная, что она навредит.
Тишина наэлектризована и становится все более вязкой с каждой секундой, которую я провожу в молчании. Мои всхлипы тут же стихают, когда Хейден встает по другую сторону двери. Я прекращаю их не ради него. Я делаю это для себя.
Я не дам ему повода разнести замок вместе с остатками моего достоинства.
Слыша звук удаляющихся шагов, я издаю вздох облегчения. Может, мне и удалось задержать дыхание, когда между нами было расстояние всего в три дюйма, но слезы продолжали катиться по моему лицу. Мне даже приходит в голову, что они не прекратятся. Но, как и все в жизни, они тоже закончатся.
Я лежу на полу, наплевав на удобства и все остальное, пытаясь ухватиться за блаженную передышку во сне. Закрыв глаза, я концентрируюсь на биении моего сердца вместо того, чтобы думать о человеке в коридоре. Вот только мой ум отказывается помогать мне. Может, я и сказала Хейдену, что он никогда не завладеет моим сознанием, но я солгала.
Этот мужчина идет за мной даже в мои сны.
Превращая их в кошмары.
Глава 3
Хейден
Не день, а сплошная катастрофа.
Я хватаюсь за столешницу и сжимаю ее до дрожи в руках, до боли в мышцах. Этот небольшой дискомфорт меркнет перед обжигающим меня разочарованием и чувством вины, разливающимся внутри расплавленной лавой. Мне хочется вырвать это ощущение из своей груди, но никакое насилие не избавит меня от незваного чувства.
Моя единственная надежда обрести покой заключена в женщине, которая презирает меня.
Я отталкиваюсь от стойки и иду в гостиную. Мысли у меня в голове разбросаны, как жемчуг на полу. Я наклоняюсь, чтобы поднять бусины, и проклинаю себя за то, что не спрятал их лучше. Если бы я не был одержим желанием найти обидчика Калисты, я бы не забыл достать жемчужины из кармана куртки.
В считаные секунды они возвращаются туда. Все шестьдесят четыре. Я пересчитал их в ту ночь, когда впервые пробрался в квартиру Калисты. Я хотел узнать, сколько раз мне придется трахнуть себя, прежде чем я верну ей ожерелье целиком. Оказалось, что столько бусин и не потребовалось.
Мог бы сообразить.
Я невольно поворачиваю голову в направлении гостевой комнаты, мой взгляд жадно ищет Калисту. В коридоре пусто. Внутри меня вместе с отчаянием растет непреодолимое желание Калисты. Узнав, что во всех трех делах фигурирует определенный наркотик, я захотел унять свою тревогу в ее жарком лоне и теплых объятиях, но тот взгляд, которым она меня пронзила, когда я вошел в комнату…
Я мотаю головой, словно это поможет мне избавиться от ее образа, застывшего в воображении. Она смотрит на меня, и в ее взгляде читается нечто гораздо ужаснее гнева. Боль от предательства. Я бы все отдал, чтобы избавить Калисту от нее. Быть свидетелем этой боли – уже невыносимо мучительно, но знать, что ты сам причинил ее?..
Чудовищно.
Я не стану извиняться за то, что преследовал ее. Если бы я сказал, что сожалею об этом, то солгал бы, а я и так уже достаточно ей врал. Но это не значит, что я расскажу ей всю правду об убийстве ее отца. Если Калиста сейчас думает, что ненавидит меня, то, узнай она о случившемся, у меня не останется ни единого шанса завоевать ее сердце.
Я уже и так наверняка все их упустил.
Но я не сдамся. Не теперь, когда она стала смыслом моей жизни. До нее я просто существовал. Сейчас, когда я испытал на себе ее нежность, я не могу вернуться к прежней жизни.
Мести недостаточно.
Возможно, ее всегда было недостаточно.
Моя жажда справедливости никуда не исчезла. Более того, она усилилась, когда я узнал о том, что пережила Калиста. Смерть секретарши привела меня к убийству сенатора Грина, которое, в свою очередь, разрушило жизнь Калисты. Я все исправлю, сколько бы времени у меня ни ушло на это.
Сильнее моей решимости только моя потребность в Калисте.
Я смотрю в окно на линию горизонта. Огни города сражаются с темнотой ночи и бросают отсвет на все, чего касаются. Калиста проделывает то же самое со мной. Она проливает свет на мою темную душу.
До меня доносятся глухие удары, и я наклоняю голову, прислушиваясь к шуму. Я выпрямляюсь и иду на звук, пока не оказываюсь под дверью гостевой комнаты, откуда он доносится.
Вместе со всхлипами Калисты.
Они режут меня словно ножом, и я чуть не сгибаюсь пополам. Но беру себя в руки, не понимая, что делать. Мои инстинкты требуют, чтобы я выбил чертову дверь, но я не могу идти у них на поводу.
Однако я и не в силах слышать, как она страдает.
Я поднимаю руку, чтобы постучать в дверь, но, помедлив, опускаю ее. Может, это и мой дом, но прямо сейчас у Калисты вся власть над ситуацией. Надо мной.
