Однажды ты станешь моей

Красивый.

Властный.

Потрясающий.

Он должен находиться в небоскребе, в зале суда или даже в поместье, но не здесь. И уж точно не с кем-то вроде меня, до неприличия ничтожным и бедным. Мы, может, и пришли из одного мира денег и власти, но теперь нас разделяют океаны, мы два человека, пути которых никогда не должны были пересечься.

Так почему же он здесь?

Я пробегаю взглядом по его лицу, отмечая каждую резкую линию и плавные очертания в свете солнечных лучей, падающих из окон. При этом освещении он кажется менее суровым, менее угрожающим. Вот только это всего лишь эффект, оптическая иллюзия. Этот мужчина окутан тьмой, как женщина парфюмом, и оставляет за собой шлейф, куда бы ни шел.

Мы продолжаем смотреть друг на друга, он взглядом сверлит мне глаза. Я ощущаю это почти физически. Мне приходится собрать все свое мужество, чтобы выдержать его взгляд. Его голубые глаза, словно два ледяных ножа, колют меня снова и снова, выискивая что-то глубоко внутри. То, что я не хочу показывать.

Не обращая никакого внимания на время, мы сидим так на протяжении нескольких секунд или даже минут, изучая друг друга. Я не дам ему запугать меня. Конечно, он заставляет меня нервничать, возможно, даже бояться, но моего гнева, который поднимается во мне при мысли об отце, достаточно, чтобы не сбежать.

Но боже, как же я этого хочу.

Я почти вздрагиваю, когда Беннетт кладет руки на стол и сцепляет свои длинные пальцы.

– Мисс Грин, что вам известно о том, чем ваш отец… интересовался?

От его голоса, глубокого и чувственного, мое сердце пропускает удар в груди. У меня к щекам приливает жар от раздражения.

– Почему вы задаете мне этот вопрос?

– Недавно я столкнулся с одним вашим другом, – говорит он с сарказмом. – Мистер Кэлвин, кажется?

От знакомого имени у меня холодеет кровь.

– И?

– И он весьма охотно поделился со мной информацией, касающейся убийства сенатора Грина.

– И зачем ему было это делать? – Я массирую висок одной рукой, сжимая палочку с кейк-попом в другой. – Его работа носит конфиденциальный характер.

– У этого человека нет никаких принципов, – говорит Беннетт. – Широко известно, что я участвовал в судебном разбирательстве вашего отца, и это дело было одним из немногих, которые я проиграл за всю свою карьеру. Мистер Кэлвин предоставил мне информацию о вас в надежде, что она меня заинтересует. И это сработало.

Я сжимаю палочку с кейк-попом так сильно, что костяшки моих пальцев бледнеют, становясь белыми, как ванильный десерт.

– Я все еще не понимаю, что вы хотите сказать.

– Я беру расследование в свои руки.

– Нет. – Мое отрицание вылетает шепотом, простым выдохом, но это все, на что я способна.

– Разве вы не искали убийцу своего отца? – Когда я киваю, Беннетт изгибает черную бровь. – Вы хотите сказать, что не желаете предать его убийцу правосудию?

– Да, но не вместе с вами. – Слова вырываются из меня так быстро, что я не успеваю притормозить, их подгоняет мое беспокойство. И еще кое-что, что я не хочу признавать. – Или я сделаю это сама, или вообще не сделаю.

– Мисс Грин, я не давал вам права выбора.

Я приоткрываю рот, втягивая воздух наполовину от удивления, наполовину от негодования. Я прищуриваюсь, глядя на него, и подаюсь вперед, несмотря на дрожь по всему телу.

– И я вам его не даю. Я ни за что не буду работать с вами.

– Даже если из-за этого вы никогда не узнаете? – спрашивает он. Я киваю, и он недовольно поджимает губы. – А если я скажу вам, что уже продвинулся в деле, но для дальнейшего расследования мне нужна ваша помощь?

Я качаю головой.

– Мне все равно. Разговор окончен.

В его глазах вспыхивает недоверие, он тут же протягивает руку и хватает меня за запястье. Кейк-поп покачивается на палочке, а жар от прикосновения Беннетта обжигает меня. Я пытаюсь вырваться из его хватки, но это все равно что пытаться освободиться от железных оков.

– Отпустите меня, – говорю я сквозь стиснутые зубы.

– Не отпущу, пока вы меня не выслушаете.

Беннетт подается вперед, притягивая меня к себе. Все внутри меня призывает освободиться от него, отойти подальше, но, словно птица с раненым крылом, я не могу ничего сделать и только смотрю на него. Теперь он так близко, что я вижу блеск льдинок в его глазах, голубой цвет которых гипнотизирует меня, и я теряюсь в его взгляде.

– Назовите это нездоровым любопытством или обвините мое самолюбие, – говорит он мрачным голосом, пронизанным настойчивостью, не характерной для него, – но мне нужно разгадать тайну, окутавшую вас. – Он прокашливается. – В смысле, вашу семью. Я готов сделать все бесплатно. Вам всего лишь нужно ответить на несколько вопросов.

Я вырываюсь из его хватки не в состоянии думать, пока ощущаю его прикосновение к моей коже. Потом я засовываю кейк-поп себе в рот, чтобы дать себе передышку несколько секунд, чтобы собраться с мыслями, прежде чем отвечу ему. Я кручу палочку, и сладкий десерт скользит по моему языку, уровень сахара в крови поднимается, и в голове закручиваются мысли.

Если я позволю ему помочь, мне придется говорить с этим человеком, которого я так сильно ненавижу. И раскрывать ему личную информацию. И хотя я делала то же самое с частным детективом, в случае с Беннеттом все кажется по-другому. Не могу объяснить, почему мысль о том, чтобы предоставить ему доступ к моей жизни, выбивает меня из колеи, и это сложно назвать простым волнением. Я сразу чувствую опустошение и уязвимость, как будто продаю душу дьяволу.

С другой стороны, платить Кэлвину мне не по карману, и очень заманчиво получить юриста, работающего над делом бесплатно. К тому же у Беннетта гораздо больше денег и связей, чем у частного детектива. В любом случае мужчина передо мной – лучший выбор из всех, что у меня есть.

Так почему же я не могу заставить себя принять его помощь?

Потому что я ему не верю.

Он лжет мне. Я не знаю, о чем именно и почему, но он лжет. Я всегда доверяла своей интуиции, даже в старые добрые времена, когда чувствовала себя комфортно и в безопасности. А теперь, когда мне все время приходится бороться, чтобы выживать, я полагаюсь на свое чутье больше, чем когда-либо.

И поэтому я чувствую опасность, исходящую от Беннетта. Дорогой костюм и красивое лицо призваны отвлечь внимание, стать приманкой для ничего не подозревающей жертвы. Возможно, я в сомнительной ситуации, но я не могу позволить этому мужчине полностью уничтожить меня.

А он это сделает.

Я проглатываю сладость, оставшуюся у меня на языке, готовясь говорить. Беннетт не сводит взгляда с моих губ. У меня перехватывает горло от блеска его глаз, светлых, как только выпавший снег, яркий и сверкающий. Я убираю пирожное ото рта, и оно задевает мои губы, оставляя за собой липкий след.

Он следит за каждым моим движением. Его ноздри раздуваются, и он убирает руки со стола в карманы пальто. Затем он замирает, весь его облик напоминает мраморную статую, жесткую и холодную, но все равно радующую взгляд.

Шедевр.

– Что скажете, мисс Грин? – Его голос звучит резко, словно пощечина. – Мое терпение вышло.

– Нет.

Он прищуривает взгляд, а я прикусываю нижнюю губу, чтобы не изменить свой ответ.

– Вы уверены? – спрашивает он.

Я киваю и указываю на дверь рукой с кейк-попом, на котором почти не осталось белой глазури.

– Спасибо за ваше время.

Он поднимается из-за стола и поправляет пальто, запахивая его так, что края резко ударяются друг о друга. – Если передумаете, вот мои контакты. – Он с размаху кладет визитку на стол. Буквы и краска на ней прямо как он сам: дерзкие, резкие и безупречные.

Я отодвигаю визитку от себя.

– Я не передумаю.

Он и не думает забирать ее и не отводит глаз от меня. У меня внутри все сжимается от его пристального взгляда. Этот человек не говорит ни слова, но я чувствую угрозу, исходящую от его позы и выражения лица. И это лишь усиливает мое нежелание иметь с ним что-то общее.

Я встаю, не обращая внимания на дрожь в ногах, и засовываю кейк-поп обратно себе в рот в знак того, что наш разговор окончен. Я дохожу до кассы, не споткнувшись и не упав каким-то чудом, которое, как я подозреваю, связано со скачком сахара в крови и выбросом адреналина. Когда я поднимаю взгляд, Беннетта уже нет.

Так почему я не чувствую облегчения?

Глава 9. Калиста

И хотя уже прошло несколько часов, я все не могу выкинуть из головы наш разговор с Беннеттом. Но когда передо мной возникает дверь в «СиЗ», внутри меня начинает расти беспокойство и мои мысли занимает хоть что-то, помимо разгневанного адвоката.

Например, тот факт, что мне придется надеть наряд, откровеннее которого только полное отсутствие одежды.

Но я лучше буду работать в таком убогом заведении, чем приму помощь Беннетта.

Утвердившись в своем решении, я тяну ручку двери и захожу внутрь. Как и в тот раз, когда я впервые пришла сюда, вид заведения и его посетителей вызывает у меня неприятное предчувствие и мурашки по коже, хочется развернуться и уйти. Музыка грохочет из динамиков, и этот саундтрек дополняется множеством мужских голосов и звяканьем стекла за барной стойкой. Свет приглушен, и в помещении достаточно темно, чтобы грязь не так сильно бросалась в глаза.

А вместе с ней, надеюсь, и отвращение на моем лице.

Ухватившись за лямку рюкзака, я иду прямо к бару и прислоняюсь к стойке. Бармен бросает на меня оценивающий взгляд, и его рот расплывается в похотливой улыбке:

– Чего тебе, сладкая?

– Я разговаривала с Джимом вчера, и он предложил мне работу. Я пришла, чтобы приступить к обучению.

Мужчина окидывает меня взглядом, хмуря лоб.

– У тебя неподходящая одежда. – Я хлопаю по рюкзаку, и он кивает. – Переодевайся, и мы тебя подготовим. Уборные вон там.

Я следую в указанном направлении, не обращая внимания на взгляды окружающих. Пока я переодеваюсь, подбадриваю себя и вспоминаю обо всех причинах, которые вынудили меня оказаться здесь. Закончив, я все так же не уверена, что это правильное решение, но я готова принять вызов. Единственная мысль, которая утешает меня, что все это временно. Как только я заработаю денег, чтобы Кэлвин продолжил расследование, я уволюсь.

Взглянув в зеркало, я не узнаю себя. Короткая черная юбка заканчивается на середине бедра, оголяя мои длинные подтянутые ноги, которые у меня появились благодаря многочасовым сменам в «Сахарном кубике» без возможности присесть. Сверху на мне черная рубашка, которая не доходит до пупка, с вырезом, который не просто намекает на мою грудь. Он ее открывает. Мои груди обтянуты плотно прилегающей рубашкой, и шов розового бюстгальтера выглядывает то тут, то там, в зависимости от того, как я стою. Вместо теннисных туфель на мне теперь черные туфли на каблуках с кроваво-красной подошвой, которые мне подарил мой жених. Теперь они выглядят как насмешка, как будто он знал, что однажды мне такие пригодятся. Он разорвал нашу помолвку, стоило репутации моего отца пострадать.

Если бы Адам любил меня по-настоящему, я бы стала его женой, и не было бы никакой необходимости в этих туфлях.

Я смотрю на свое отражение, пока до меня окончательно не доходит, что я и правда собралась это сделать, а затем я распускаю свою косу. Весь смысл этого наряда – выглядеть сексуально привлекательной для посетителей, чтобы они были довольны, и тогда они оставят мне большие чаевые. Я не самая роскошная женщина на земле, но я знаю, что я красива. Достаточно красива, чтобы пренебречь любой косметикой, кроме туши и капли блеска для губ.

В любом случае никто не будет смотреть на мое лицо.

Меня передергивает от одной этой мысли. Мои волосы рассыпаются по спине, и я иду обратно к барной стойке, цокая каблуками по плитке на полу. До меня доносится громкий свист и улюлюканье, и я пытаюсь успокоиться, чтобы не поддаться желанию бежать. Такую цену я согласилась заплатить, когда переступила порог этого заведения, и теперь уже поздно отступать назад.

Бармен смотрит на меня с одобрительным блеском в глазах.

– Как тебя зовут, сладкая?

– Калиста.

– Я Мак, помощник управляющего. Вчера ты говорила с управляющим, так что сейчас больше ничего не нужно. Если у тебя голова на плечах и ты переживешь эту ночь, то работа твоя.

– Переживу ночь? – повторяю я голосом, больше похожим на писк.

– Мы же оба понимаем, что таким, как ты, здесь не место. Ты слишком милая, сладкая.

Он прав, но я уже зашла слишком далеко. К тому же гордость мне не позволит приползти обратно к Беннетту и просить его о помощи.

– От избытка сладкого может и затошнить, – говорю я.

Мак усмехается и ставит кружку с пивом к нескольким таким же на подносе.

– Это правда.

Я поднимаю рюкзак.

– Можно где-то его оставить?

– Да, конечно. Пусть побудет у меня за баром, пока не закончишь смену. – Взяв мои вещи, Мак показывает на пиво. – Ладно, я оформлю эти заказы, а ты разнеси их клиентам. Когда запомнишь номера столиков, станет намного проще. Чуть позже я позову одну из других девушек, и ты поработаешь в паре с ней. Договорились?

– Звучит неплохо.

– Отлично. Отнеси это за тринадцатый столик. – Он подталкивает поднос ко мне. – Он в дальнем углу зала.

Я киваю больше не в состоянии выдавить из себя что-то внятное. Сосредотачиваюсь на подносе и пытаюсь удержать равновесие, чтобы не опрокинуть содержимое кружек на себя. Это сложнее, чем я представляла, но все потому, что я на каблуках. Краем глаза замечаю хорошенькую блондинку, которая суетится неподалеку на каблуках вдвое выше моих, и я мысленно аплодирую ее координации.

Продвигаясь к нужному столику медленно, но верно, я с каждым шагом становлюсь все увереннее. Я останавливаюсь рядом с посетителем, который сидя почти с меня ростом. Он окидывает взглядом мое тело, заставляя меня мысленно поморщиться. Я успокаиваю себя тем, что со временем привыкну к такому.

Но самообман не помогает.

– Привет, красавица, – говорит он с намеком на южный акцент. – Что ты припасла для меня?

Я вымучиваю улыбку, которая странно смотрится на моем лице, и ставлю стаканы на столик. Все в компании за столом смотрят на мою грудь каждый раз, когда я наклоняюсь, и я стискиваю челюсти.

– Вам что-то еще нужно? – спрашиваю я, закончив.

– Только если тебя заинтересует возможность получить огромные чаевые.

От меня не скрылся сексуальный подтекст. Я пытаюсь не покраснеть, но тщетно. Друзья мужчины смеются, отчего я лишь больше смущаюсь. Один из них хлопает мужчину по плечу, широко улыбаясь.

– Ладно тебе, Грейди, разве не видишь, что девушка до смерти напугана?

Грейди пожимает своими огромными плечами, отчего кожаная куртка на нем поскрипывает.

– Испуг еще не означает отказ.

Я качаю головой, надеясь, что я не перестаралась и он не обидится, а я не попаду в неприятности за то, что грубо обошлась с клиентом. Мои длинные локоны качаются из стороны в сторону за спиной в такт движениям, и его взгляд падает на них.

– Приятного вечера, – говорю я быстро. – Дайте знать, если что-то еще понадобится.

В тот момент, когда я уже готова развернуться, Грейди протягивает руку и хватает меня за волосы. Я замираю, словно дикое животное, пойманное в капкан. Сердце бешено колотится у меня в груди, и дыхание перехватывает от паники, нарастающей с каждой секундой.

Не зная или не беспокоясь о моем дискомфорте, он теребит прядь, зажав ее между большим и указательным пальцами.

– Мягче, чем я думал.

– Пожалуйста, отпу…

Просьба застревает у меня в горле, когда темная фигура вырастает рядом с Грейди, перетягивая на себя все мое внимание. Беннетт похож на призрака, одетого во все черное и окруженного тенью. Не успеваю я подумать, как он хватает Грейди за большой палец и заламывает его назад. Мужчина кричит от страха и боли, но это не останавливает Беннетта.

Напротив, он еще сильнее тянет палец назад.

Высвободив волосы, я отступаю в тот самый момент, когда мужчины за столом начинают вставать.

– Оставайтесь на местах, – говорит Беннетт, и в его голосе слышится угроза. – Вас это не касается. Только этого человека, поскольку он по глупости прикоснулся к тому, что ему не принадлежит.

– Да какого хрена ты говоришь? – кричит Грейди.

Беннетт дергает подбородком в мою сторону. В тусклом освещении бара его глаза ярко горят, и в них сверкает буря эмоций.

– Она моя.

Глава 10. Калиста

Все переключают внимание на меня.

Но единственный взгляд, который я ощущаю, принадлежит Беннетту. Он короткий, но в момент, когда Беннетт смотрит, я чувствую, как внутри что-то меняется, что-то оживает при его появлении. В его глазах сверкает жестокость, а все тело напряжено от гнева. Я никогда не видела ничего настолько великолепного, такого неистового и первобытного.

– Извинись, – говорит Беннетт своему заложнику.

Лицо Грейди перекошено от боли, но постепенно на нем возникает усмешка.

– Перед ней? Какой-то девчонкой из бара? Да ладно, мужик. Я же не за задницу ее схватил. Она должна была ожидать дружеского отношения в подобном заведении.

– Почему люди не делают то, что им сказано?

Беннетт перехватывает крепче руку Грейди, загибая ее назад, пока тот не падает на пол, чтобы не остаться без пальца. От громкого удара о пол я вздрагиваю и натыкаюсь бедром на край стола. Краем глаза я вижу, как бармен, нахмурившись, смотрит на происходящее.

Громкий треск и крик боли привлекают мое внимание.

Я бросаю взгляд обратно на Грейди, и к горлу подкатывает тошнота. Его большой палец свисает с кисти, не до конца оторванный… но почти. Беннетт нависает над ним как палач, его лицо абсолютно непроницаемо.

Только в глазах мелькают вспышки эмоций.

Его взгляд озаряется решимостью, и он с размаху наступает ботинком на ладонь Грейди. Тот издает громкий вопль, я морщусь, но Беннетт не останавливается. Он поворачивает ногу, вдавливая подошву в руку Грейди, пока не появляется первая алая полоска. Даже в тусклом свете помещения яркий оттенок четко различим.

Предупреждение для всех присутствующих.

И предзнаменование для меня.

Беннетт наклоняется, приближаясь к лицу Грейди, и шепчет:

– Извинись перед мисс Грин за то, что прикоснулся к ней своими грязными руками. А затем извинись передо мной, потому что дотронулся до того, что принадлежит мне.

Изо рта Грейди доносится что-то невнятное, но, что бы он ни сказал, его слова успокаивают Беннетта. Решительным шагом он подходит ко мне и останавливается так близко, что я чувствую запах его одеколона. Беннетт снимает пальто, а я, не обращая внимания на корчащегося на полу Грейди, смотрю на его друзей. Они не сводят глаз с Беннетта. Они смотрят настороженно, будто боятся привлечь его внимание.

Я бы тоже не хотела играть с огнем.

Хотя его источник стоит рядом со мной.

Беннетт накидывает мне на плечи пальто и тянет за отвороты, чтобы прикрыть меня. Я перевожу на него свой взгляд, не в силах не открыть рот от изумления. В отличие от моего, его лицо не выражает никаких эмоций. Ткань все еще хранит тепло его тела, когда касается моей кожи. Это доказательство того, что он человек, но мне крайне сложно поверить в это.

Он наклоняется и шепчет, касаясь губами моего уха. Его дыхание щекочет мне шею, и я пытаюсь не задрожать.

– Пойдем со мной, – говорит он.

Его прикосновение разгоняет мою кровь. Он всего лишь слегка проводит пальцами по моей щеке, а затем кладет руку мне на поясницу, но моя кожа вспыхивает пожаром.

Не обращая внимания на реакцию тела, я открываю рот, чтобы спросить, могу ли я забрать рюкзак, но тут же закрываю его, увидев прищуренный взгляд Беннетта. Ощущение его руки впечатывается мне в память, пока он ведет меня через всю комнату на улицу.

Прикосновение ночного воздуха к ногам заставляет меня поежиться и сильнее закутаться в пальто. Запах Беннетта обволакивает меня. Я вдыхаю, втягивая его в легкие, втайне желая сохранить его частичку в себе.

Как меня может привлекать мужчина, который мне не нравится? Но ведь он спас меня.

Не один раз, а два.

– Моя машина вон там, – говорит он.

У меня нет сомнений в том, какая машина принадлежит ему.

Черный обтекаемый спортивный автомобиль с заниженной посадкой напоминает затаившегося хищника, готового выпрыгнуть в любой момент. Его глянцевая поверхность цвета обсидиана сияет в свете фонарей, безупречное покрытие отполировано до зеркального блеска. Затемненные окна скрывают салон, сохраняя ореол таинственности. Хромированные ручки дверей утоплены в корпус и появляются от нажатия кнопки.

Я смотрю на автомобиль так, будто я до этого вообще не видела машин. На самом деле я никогда не видела подобных машин. Как и сам Беннетт, она – олицетворение высокого статуса, богатства и мужественности. И все же недоступная, недосягаемая, всего лишь фантазия для большинства.

Как и мужчина рядом со мной.

Я замедляю шаг и поворачиваюсь к нему.

– Я ценю ваше вмешательство, но мне нужно вернуться.

Красивые черты лица Беннетта напрягаются, мышцы челюсти подергиваются.

– Нет, не нужно.

– Нужно, мои вещи остались внутри, но, что еще важнее, там моя новая работа.

– Вы больше здесь не работаете, мисс Грин. Вам бы и сегодня не пришлось, если бы кое-кто выполнял мои указания.

– Что? – Я хмурюсь, глядя на него. – Не важно.

Я качаю головой, пытаясь прийти в себя. Беннетт уничтожает мои мысли, развевая их по ветру одним лишь своим взглядом. Он берет меня за руку и крепко сцепляет наши пальцы, чем еще больше сбивает меня с толку. Я тяну руку, чтобы он отпустил, но он предотвращает мои попытки вырваться, усиливая хватку.

Я с шумом раздраженно выдыхаю:

– Вы не понимаете, как мне нужна эта работа.

Беннетт притягивает меня к себе. Я наталкиваюсь на его грудь и теряю равновесие, покачнувшись на каблуках. Он быстро обхватывает рукой меня за талию и поддерживает, притягивая еще ближе. Он берет меня за подбородок и тянет вверх, вынуждая поднять голову и встретиться с его взглядом.

Обжигающим.

– Тебе нужен я. А не эта гребаная работа или что-то еще, – говорит он. – А теперь садись в машину, иначе я сам отнесу тебя туда.

– Пожалуйста, подождите секунду. Мне нужно подумать.

– Я уже все обдумал. Вообще-то я только об этом и думал.

Он хватает меня за бедра, его пальцы впиваются в ткань юбки. И он тут же перебрасывает меня через плечо. Надежно ухватив меня сзади за бедра, он идет к машине. Волосы закрывают мне лицо, пряди раскачиваются в такт его шагам, скрывая мое смущение от прохожих на улице.

Беннетт останавливается, открывает дверь машины и усаживает меня внутрь. Я опускаюсь на кожаное сиденье, и у меня отвисает челюсть. Мужчины еще никогда так грубо со мной не обращались, но, судя по тому, как бьется мое сердце и кровь разгоняется по венам, я подозреваю, что я не так уж против.

Воспользовавшись моим замешательством, он наклоняется внутрь машины и хватает ремень безопасности. Его лицо так близко к моему, что если он повернет голову, то поцелует меня. Я вжимаюсь в сиденье, но это бесполезно, потому что присутствие этого мужчины подавляет меня и завладевает моими чувствами. Его чистый и свежий запах наполняет мой нос, и исходящий от него жар проникает в меня. Мое тело болезненно реагирует на его присутствие рядом, на близость его рук к моей коже. Его дыхание касается моей щеки, когда он застегивает ремень безопасности.

Я тону в нем без надежды на сладкое облегчение в освобождении или смерти.

– Не пытайся сбежать, – говорит он, глядя мне в глаза. – Я вижу, что ты хочешь, но не надо.

– Почему?

– Я всегда буду преследовать тебя.

Не успеваю я даже подумать, что ответить, как он отстраняется и захлопывает дверь машины. Да и что здесь скажешь. Все, что касается этого мужчины, приводит меня в замешательство. Особенно реакция моего тела на его прикосновения, которая идет вразрез с предостережениями разума насчет него.

Беннетт проскальзывает на место водителя, заполняя все замкнутое пространство своей мощной энергией. Я не свожу с него глаз, пока он пристегивается, заводит двигатель и берется за руль, его пальцы двигаются быстро, но так изящно, что у меня по коже бегут мурашки.

– Перестань на меня так смотреть.

Я встречаюсь с ним взглядом.

– Что?

– Прекрати смотреть так, будто хочешь ощутить прикосновение моих рук к твоему телу. – Он делает вдох, словно сдерживая себя, и берется за руль так, что костяшки его пальцев белеют. – Если я прикоснусь к тебе, меня уже будет не остановить.

Я опускаю голову, сцепляю руки в замок и кладу их на колени.

– Не понимаю, о чем вы.

– Я говорю о сексуальном влечении, мисс Грин.

– Вы заблуждаетесь, мистер Беннетт. – Я сжимаю руки так сильно, что они начинают трястись. – Если я и смотрю на вас как-то по-особенному, то только потому, что вы пугаете меня.