скачать книгу бесплатно
В Башне знаний их встретил ректор Академии. Это был высокий мужчина лет пятидесяти, одетый в добротный артийский костюм, а мантия, соответствующая его положению, была лишь наброшена на плечи так, будто он не считал нужным носить её, что, как узнали ученики потом, являлось чистой правдой – он надевал её только тогда, когда это было необходимо. Его приветственная речь была чрезвычайно малоинформативной: объяснить правила академии было обязанностью учителей, а от него требовалось лишь сказать новым ученикам, что им здесь рады.
Когда короткое вступление было закончено, то к ученикам подошёл ещё один учитель и увёл их, для того чтобы показать комнаты. Спальный корпус располагался в другой части замка, ближе к восточной башне.
Сначала Ивону с Элеанорой хотели поселить в разные комнаты, но после долгих уговоров последней их всё-таки поселили вместе, но с одним условием: они должны будут жить с Рэном, которому изначально эта комната и предназначалась. Спальня была старой ею давно не пользовались, и собирались ремонтировать в следующем году, но из-за того, что в этом году поступило больше учеников, чем обычно, а отдельная комната, в которую его должны были потом переселить, была ещё не готова, несколько месяцев юноше нужно было прожить в старой комнате. Новоиспечённые подруги испытывали по этому поводу диаметрально противоположные чувства: Нора радовалась возможности узнать больше о таинственном юноше, а Ивона явно опасалась подобного соседства.
Вещей у учеников было немного, только Ильза из Анжении умудрилась привезти огромный тюк одежды. Большинство девушек этого набора были из бедных семей, и потому никого не смущало, что по правилам Академии им придётся расстаться с большей частью привезённого ими. Тем более, что на запрещённые вещи денег у них не было, и ученицы чувствовали себя вполне комфортно. Но было в их потоке несколько учеников из богатых семей, которые сразу же объединились и начали делить всех на «достойных их общества» и «недостойных», из-за чего тут же были распределены по разным комнатам, хоть ранее и были заселены вместе. Были и те, что чувствовали себя на новом месте неуютно и сильно скучали по дому, среди них была и Элеанора, что выяснилось, как только троица соседей осталась наедине.
Во время долгого путешествия до Академии девочка уже успела соскучиться по тому, что её окружало дома. Семья, животные, которых она искренне любила. И пусть всё интересное заставляло её прыгать от радости и говорить так быстро, как только возможно, в душе она ещё не свыклась с мыслью о том, что ей придётся жить вдалеке от родины. Ивона, с другой стороны, всегда знала, что она поедет учиться в Академию, поэтому чувствовала себя достаточно комфортно, лишь изредка ощущая смутное беспокойство из-за Рэна, который должен был с ними жить. Каждый раз, когда он смотрел на неё, ей казалось, что он чего-то от неё ждёт, но хочет, чтобы она догадалась сама, и потому молчит.
В коридоре раздались тяжёлые шаги. Затем грохот. Девочки вздрогнули, а Рэн только спокойно вышел в коридор, будто ничего не случилось, и вернулся с частями кабинки для переодевания, которую принесли специально для смешанной комнаты.
Комната, в которой им предстояло жить, была достаточно просторна для трёх человек и состояла как бы из двух частей: гостиной с круглым столом и шестью стульями, и спальни, которая была заставлена кроватями, тумбочками и маленькими столиками для занятий. Все эти предметы мебели были поставлены так, что у каждого из учеников был свой маленький уголок.
Комната располагалась в углу общежития и потому была самой тихой в корпусе и, если открыть ставни, самой светлой.
Раздумья Ивоны о том, какой же просторной была эта спальня по сравнению с той, в которой она жила, прервал шум, раздавшийся из угла комнаты, в котором Рэн собирал кабинку. Петли оказались несмазанными, и скрип был просто невыносим. Поняв, что так он ни за что не сможет соединить все части воедино, не переполошив всех своих соучениц, он осторожно положил детали на пол и отправился за другими петлями или маслом.
Ивона обратила внимание на внешность юноши только когда он подошёл к ним, чтобы сообщить что скоро вернётся: высокий, худой, гибкий, но достаточно сильный, чтобы удержать одной рукой все пять железных секций кабинки. У него были длинные тёмные волосы, заплетённые в косу, правильные черты лица – в общем всё, чтобы быть главным сердцеедом в Школе. Впечатление портило лишь поведение молодого человека и его нелюдимость, которые заставляли девушку чувствовать себя не в своей тарелке. Ещё больше усугубляло картину то, что он был старше всех, кто был зачислен в Академию в этом году. Обычно в школу принимали около тринадцати лет, а ему было не меньше пятнадцати. Лицо у него было юношеское, а движения слишком уверенные, без подростковой неловкости. Он был… Другим.
Понимая, что судить о человеке по первому дню знакомства опрометчиво, Ивона насильно успокоила свою интуицию и стала дальше устраиваться на новом месте.
Прошло ещё пять минут. Девочки уже разобрали свои вещи и решили познакомиться поближе:
– Правда здесь замечательно? Прекрасное место! И с комнатой нам повезло! – начала Элеанора.
– Ты права. Она такая просторная… – мечтательным взглядом обвела своё будущее жилище Ивона.
– Что? О, это не главное в комнате, уверяю тебя! Я жила в комнатах и намного больше этой, – напряжённо ответила ей зачинательница разговора, теряя свой задор.
Ивона удивлённо посмотрела на неё, но та уже снова улыбалась.
– Как думаешь, кто такой этот Рэн? Что он вообще здесь делает? Никогда не думала, что буду в Академии жить в одной комнате с мальчиком, – произнесла она и заливисто рассмеялась.
– Не знаю, но мне как-то неспокойно рядом с ним… Он какой-то странный…
– Ну… Есть, конечно, в нём что-то… Не такое. Но мне он нравится – люблю тех, кого нужно разгадывать.
– Я уже это поняла, – улыбнулась Ивона. – К сожалению, я не очень люблю «разгадывать» людей, тем более людей, которые будут жить рядом со мной в течение долгого времени, так что с этим я тебе помочь не смогу.
– И хорошо! Юношей я люблю разгадывать в одиночестве. Хотя, с твоей помощью я бы справилась намного быстрее, – Элеанора просительно посмотрела на новую подругу.
Ивона рассмеялась и сказала:
– Ладно, уговорила, но потом не говори, что я тебя не предупреждала, что не хочу этого делать. Но почему тебе он так интересен? Да, он молчалив, но если быть честными, девочки здесь тоже не очень разговорчивы. Это из-за того, что он единственный юноша? Да ещё и симпатичный?
– Красивый? – озадаченно спросила собеседница. – Мне он не кажется красивым – слишком мрачный для этого. Но ты права, отчасти, поэтому, но ещё и из-за того, что мне кажется, что я его где-то встречала, но не могу понять где. Может быть просто где-нибудь на рынке видела, кто знает?..
В этот момент в комнату вошёл Рэн, неся в руках маслёнку. В комнате снова воцарилось молчание – девушки ещё не настолько привыкли к своему соседу, чтобы болтать при нём.
Честно говоря, Ивону не очень смущало присутствие в одной комнате с ней юноши – она жила в одной комнате с мальчиками и раньше, когда ездила к родственникам в соседние деревни, но её смущало странное поведение Рэна. Почему он назвал её «принцессой»? Он сказал это, в надежде обидеть её? Или же сделать комплимент? Может быть, он всех девушек так зовёт? Если бы он называл её «принцессой» во всеуслышание, то всё было бы понятно, но Рэн говорил это шёпотом, и потому девочка не могла понять, как себя с ним вести.
Как только Рэн закончил работу, то сразу же, не заходя в кабинку, снял верхнюю одежду и, оставшись в нижних штанах и рубахе, лёг в постель, пожелав то ли самому себе, то ли девочкам, чтобы их сон осветила Илиона-Хранительница. Немного пошептавшись, Ивона с Элеанорой последовали его примеру, исключив, правда, момент переодевания на людях. Когда к ним в комнату зашла заведующая общежитием, все трое мирно спали, забыв погасить свет. Заведующая тихонько затушила лампы и пошла дальше обходить комнаты.
Глава 2. Настоящее. Первый день
Разбудили их рано. Точнее рано, для большинства девочек, но не для Ивоны. Обычно она вставала в 4 утра, поэтому пробуждение в шесть часов было необыкновенно поздним и приятным первым опытом. Наверное, впервые за много лет она могла сказать, что выспалась.
По своей натуре Ивона была соней, но встать в деревне позже было нельзя, поэтому она лишь могла мечтать о позднем пробуждении.
На самом деле проснулась она не в шесть вместе со всеми, а где-то в пять – слишком привыкла к жёсткому распорядку, но после этого, увидев, что никто ещё не встал, она пролежала в кровати до зова, который раздался столь неожиданно и был настолько мощным, что многие ученики повыскакивали в коридор.
Будили учеников не с помощью колокола, а с помощью специального слова Потока, которое пробуждало жажду действия в человеке.
Старшие ученики, которые знали, как будят в первый день учёбы, специально вставали заранее и тайком пробрались в корпус первого курса. Поэтому, когда девочки выскочили в коридор все всклокоченные, в одних рубашках, то увидели от души смеющихся старших. Многие девушки убежали в смущении обратно, стыдливо опуская глаза долу, но Элеанора, обладая живым и бойким характером, сняла тапок и запустила им в стоявшего в первом ряду молодого человека, что вызвало новый приступ смеха – в этот раз с обеих сторон.
В какой-то мере эта шалость помогла младшим ученикам отнестись к начинающейся учёбе с большим оптимизмом и отбросить большинство страхов, которые неизбежно преследуют новичков. А выходка Элеаноры установила пусть и слабенький, но многообещающий контакт со старшими.
Одеваться студентам пришлось быстро, пусть внутренний зов в первый день учёбы и звучал раньше, чем обычно, но и занятия начинались, отнюдь не в восемь тридцать, как в остальные дни. Они начинались в семь часов, так что если ученики хотели успеть позавтракать, то должны были одеться за пять минут и бежать в столовую, дорогу в которую показал им тот самый ученик, в кого так прекрасно попала тапком Элеанора. Последняя сперва пряталась за Ивону и опускала глаза, стыдясь своего поступка, пусть и не жалея о нём. Но молодой человек не держал обиды на столь задорную девочку, скорее наоборот – эта невольная выходка понравилась ему и рассмешила, поэтому, как только ученики сели за столы, то он сразу же подсел к девочкам.
– Привет, как вас зовут?
– Меня Ивона, а её, – она указала на свою подругу, – зовут Элеанора.
– А меня Арин. Я староста четвёртого года, так что если у вас возникнут вопросы, обращайтесь. Я живу в третьем корпусе справа от вашего.
– Так вы… С четвёртого года?
– Да, но это не должно вас пугать. Тем более выходка твоей подруги покорила меня, поэтому ей не стоит смущаться из-за того, что она сделала.
– Вы, действительно, не в обиде на меня? – тихо спросила Элеанора.
– Что ты! Как можно обижаться на первогодок?! Тем более в первый день учёбы. Над ними можно только подшучивать! К тому же бросок был уникально точен! Где же ты практиковалась в кидании тапок? Неужели старшие братья надоедали?
– Нет… Я – единственный ребёнок, – сказала она с небольшой заминкой.
– Правда? А я вырос в большой семье.
– И почему же вы не научились уворачиваться от тапок, летящих в вас? – ввернула Ивона.
– Даже не знаю, что сказать, – якобы задумавшись, ответил Арин, – наверное, потому что именно я был тем, кто кидался всем попадающимся под руку?
– Староста, ты там где? – раздался из-за соседнего стола голос. Молодой человек обернулся.
– Здесь я! – прокричал он и, повернувшись к девочкам, сказал: – Приятно было познакомиться. Если будут вопросы, обращайтесь.
Завтрак девочки заменили разговорами, поэтому первое утро в Школе им пришлось провести голодными, чему позже они даже обрадовались.
Как и все обычные ученики, девочки пришли в аудитории, которые были указаны на бумажках, прикреплённых к внутренней стороне двери их комнаты, но в классе их никто не ждал. «Видимо, сейчас придут остальные», – сказали они друг другу и успокоились. На некоторое время. Когда прошло более двадцати минут они заволновались, а когда уже сорок минут, их охватил ужас. Ивона даже сбегала в корпус и перепроверила номер аудитории – он оказался правильным. Через час недоумение достигло предела, а потерянные в эти моменты нервы восстановить стало невозможно.
Наконец, в комнату вошли два человека, одним из них оказался Рэн. В тот момент, когда девочки увидели его, с неизменно спокойным лицом шествующего к центру комнаты, они почувствовали, что главным желанием этого дня для них будет подсыпать гвоздей в кровать этой бесчувственной дубине.
Следом за ним зашёл маленький, с прелестной лысинкой на макушке человечек. Самой яркой чертой его внешности были, безусловно, руки. Большие и мозолистые ладони он прятал глубоко в рукава одежды, больше всего похожей на монашеское одеяние. Это удивило Ивону, но особого значения этому факту она не придала, Элеанора же так активно сверлила взглядом Рэна, что даже не заметила этого.
– Да пребудет с вами Свет Диру, юнны, – торжественно начал свою речь учитель. – Я приветствую вас в Академии Артии и желаю вам прекрасных лет учёбы в стенах её.
– Да осветит Она Ваш путь, учитель, – дружно сказали девушки и совершили положенный поклон.
– Я рад, что вы дождались моего прихода, юнны, позвольте представиться: Валентин Мироулк, ваш испытатель.
– Испытатель, учитель? – не удержалась от вопроса Ивона.
– О, что такое «испытатель» вы поймёте чуть позднее, – хитро прищурившись, сказал преподаватель.
– Простите мою нетерпеливость, учитель Мироулк, – поклонилась ему Ивона.
– О, прошу вас, не переживайте из-за этого – учителям всегда приятно, когда им попадаются любознательные ученики. Главное, чтобы не любопытные, – усмехнулся он, – а теперь мы начнём наше занятие. Прошу вас, юнна, – он указал на Элеанору, – пройти со мной, а вы, можете остаться здесь, – кивнул Валентин другой девушке.
Ивона, уже было вскочившая, чтобы побежать за преподавателем, села обратно за парту. Рэн же, видя недоумение девушки, сел рядом с ней, думая, что это успокоит её. Но это произвело обратный эффект. В тот самый момент, когда дверь за учителем и её подругой закрылась, окно, бывшее до этого момента лишь чуть приоткрытым, распахнулось и ударилось о стену, отчего она резко обернулась в сторону окна. Вторым порывом ветра, ворвавшегося в аудиторию, выбило стекло из рамы, и осколки полетели в лицо девушки. Рэн, заметив, что окно разбилось, выбросил руку вперёд и, закрыв лицо Ивоны, рванул её другой рукой вниз.
– Вы в порядке, принцесса? – спросил он обеспокоенно.
– Почему вы называете меня «принцессой»?! Что вам от меня надо?! – вырвалось у неё от шока и бессильной злости. И только через некоторое время она заметила, что на руке у Рэна появились небольшие царапинки. Совсем маленькие, но всё же ранки. И вид выступившей крови стал тем, что вмиг охладило девочку, и, потупив взгляд, она тихо произнесла: «Простите меня». На что юноша лишь улыбнулся и вышел ненадолго из комнаты.
Минуты ожидания длились невероятно долго. Ивона не привыкла сидеть на месте и скучать – ей нужно было двигаться, нужно было чем-то заниматься. Она всегда была непоседой, чем приводила в ужас всех соседских женщин. После каждой её выходки они говорили, что даже нечистая сила с ней поспорить в проказливости не смогла бы. Хотя, конечно, они сильно преувеличивали, на то они и соседки, но, несмотря на показное негодование, они очень любили этого чертёнка. Она напоминала им о прошлом. О том, какими они были когда-то.
Но если в деревне бойкость характера была лишь подспорьем в работе, то в Академии это было скорее проклятием, так как подолгу заниматься сидячей работой ей раньше не приходилось, а думать она предпочитала в движении. Умела она практически всё: доить коров, ткать, косить, колоть дрова, взбивать масло, готовить, мыть полы так, что залюбоваться можно было. Она даже работать по дереву и плести из лозы могла. Правда, не очень умело, так как занималась она этим совсем недолго. С непривычки, первый день в Школе показался ей просто адом.
Элеанора бледная, как мел, вошла в аудиторию. Нетвёрдой походкой она достигла парты Ивоны, села рядом с ней и хрипловатым голосом сказала: «Можешь идти».
Куда идти, Ивона, естественно, не поняла, но, повинуясь порыву, вскочила и выбежала из комнаты. За дверью она резко остановилась и обернулась: Элеанора даже не взглянула в её сторону.
Страх нарастал. Куда ей идти? Девочка несколько раз осмотрела все близлежащие аудитории, но ни в одной из них не обнаружила даже намёка на присутствие учителя Мироулка или же Рэна, который, по всей видимости, уже прошёл «испытание». «Ведь должно быть испытание, раз есть испытатель», – так рассуждала Ивона. И поэтому этот несносный молодой человек должен знать, где проходит это «испытание». Элеанору, пребывавшую в состоянии, близком к бессознательному, она спрашивать о чём-либо боялась и из-за этого бегала по всему флигелю в поисках своего преподавателя или соученика. Неужели она так и не сможет найти их? И проблемы, которые преследуют её с самого начала путешествия, не оставят её и во время учёбы?
Внезапно, пусть это и было не в её характере, она закричала на весь коридор: «Учитель Мироулк!» Когда эхо, наконец, стихло, в конце коридора, будто из ниоткуда, возник преподаватель. Ивона сконфуженно поклонилась и спряталась за маской абсолютной серьёзности.
– Пройдёмте, – сказал он и указал на узкий проход рядом с аудиторией, в которой сидела Элеанора. Раньше девочка не замечала этого коридора.
Что и неудивительно. Коридор раньше был скрыт за гобеленом, который Ивона не догадалась осмотреть. Он был очень узким и неуютным, и напоминал тот, что она как-то видела в заброшенном поместье – там он вёл в маленькую тюрьму. От этого воспоминания Ивоне стало не по себе. Её не оставляло ощущение, что её сейчас действительно приведут в тюрьму и бросят там на годы, слушать звуки пиршеств и вдыхать ароматы вкусной еды.
Ожидание более двух часов, ужасное состояние Элеаноры, разбитое окно, внезапное появление учителя и такое же неожиданное возникновение буквально из ниоткуда некоего коридора – всё это могло испугать кого угодно, даже такую бойкую девочку, как Ивона. Так что неудивительно, что ей на ум пришли ассоциации с темницей.
Шли они недолго, не дольше пяти минут, но и эти мгновения показались девочке вечностью. Что ей придётся делать? Что это за испытание, если её подруга вернулась столь измотанной?
Мысли девочки были прерваны громким стуком. Она не заметила, как они подошли к большой деревянной двери, из-за которой раздавались голоса яростно спорящих людей. Когда Мироулк постучал по ней, в комнате вдруг стало тихо.
Они зашли. Учитель своей привычной походкой, Ивона сгорбившись и пряча глаза, будто боясь увидеть, кто сидит в комнате. В глубине души она надеялась, что там будет Рабден, но разум говорил ей, что этого быть не может, ведь он передал с ней послание. Точно! Послание! Как она могла забыть о нём? С посветлевшим лицом она подняла взгляд и посмотрела на людей, окружавших её: у неё появилась причина не бояться их и этого «испытания». И она заговорила:
– Да, пребудет с вами Свет Диру, учителя, – склонилась она в приветствии.
– Пребудет и с тобой Свет, ученица, – нестройным хором ответили ей.
– Я принесла с собой послание от учителя Рабдена, – тихое перешёптывание придало Ивоне сил, значит, она сделала всё правильно.
– Мы слушаем тебя, продолжай, – перешёл к покровительственному тону Мироулк.
– Учитель просил передать вам, что он скоро вернётся. И принесёт с собой радостные вести.
Вокруг снова воцарилась тишина. Понимание отразилось лишь на нескольких лицах – остальные учителя пребывали в недоумении. Но те, кто понял, выглядели чрезвычайно довольными и уже с интересом взглянули на девочку.
– Ученица Ивона, пройдите в центр круга, – прервал размышления преподавателей голос Мироулка.
– В центр круга? – тихо спросила испытуемая.
– В центр круга.
– Но я не вижу круга… – учителя рассмеялись.
– Просто встаньте перед нами, ученица, – улыбнулся ей учитель Мироулк.
Ивона, мучительно краснея, встала перед учителями и уставилась в пол. Так стыдно ей никогда в жизни не было.
– Итак, как видно из отчёта нашего высокоуважаемого коллеги, вы родились в маленькой деревушке, где помогали своему отцу в работе на полях, всё правильно?
– Да…
– Скажите мне, ваши родители сразу же согласились отпустить вас сюда?
– Да.
– Они не пытались препятствовать вам в этом?
– Нет.
– Почему же?
– Выдался неурожайный год, дела стали совсем плохи, и предложение отправить меня в школу, за которую не нужно платить, пришлось как нельзя кстати.
– О, значит, ваши родители не питают к вам нежных чувств?
– Простите, что?
– Вы говорите, что они были рады предложению учителя Рабдена, значит ли это, что ваши родители не любят вас? – тон, которым был задан вопрос, возмутил Ивону до глубины души. Для неё было тягчайшим оскорблением обвинить её родителей в том, что они не любят её. Возмущение придало ей смелости, и она, наконец, смогла подавить смущение, которое овладело ею.
– Мои родители – благороднейшие люди, пусть и не имеют дворянского титула, потому прошу вас, учителя, больше не оскорблять их в моём присутствии. Как вы могли понять из своего отчёта, я была удочерена после того, как погибли мои настоящие родители. И вряд ли людей, которые приняли меня на воспитание, несмотря на то, что я не родная им, можно обвинить в отсутствии любви. Они вполне могли отправить меня в сиротский дом, – когда Ивона закончила свою маленькую речь и, наконец, отважилась поднять глаза, то увидела, что все учителя улыбаются, глядя на неё. От этого ей снова стало неуютно, и она вновь опустила глаза, вся сжавшись.
– О, не переживайте, юная леди, – со странной интонацией произнёс её испытатель, – мы не собираемся ругать вас за эту тираду. Успокойтесь, пока это ещё не испытание. Но оно начнётся совсем скоро, – повернувшись к нише, что была за ним, учитель Мироулк взял маленькую коробочку оттуда. – Подойдите сюда, ученица. – Ивона молча подошла к нему. – Возьмите кольцо из коробки.
– Хорошо, – с этими словами она прикоснулась к кольцу.
