Парвус. Часть 2

Лампы, тянущиеся по потолку длинного коридора академии, сегодня ослепляли. «Может, этот Эйкен и не Пес», – успокаивала она себя, глядя в широкую спину. Эйкен остановился в коридоре, напротив одной из дверей, ведущих в аудиторию. Он разблокировал планшет. Медея попыталась заглянуть в записи, но Эйкен приподнял руку, не позволяя этого сделать.

– Нил Прайд. Юния Мирра и Лой Инес. Приведи их в столовую.

Медея недоуменно наблюдала, как Эйкен уходит. «Отдал приказ и свалил. Неудивительно, что с тобой никто не разговаривает!» – мысленно полетело ему вслед. Медея злилась, оставшись в одиночестве в коридоре. Мало того, что Пес ее не узнал, так еще и отправил за Лоем, видеть которого она не хотела.

Медея заглядывала во все аудитории подряд в поисках Нила. Когда скучающий взгляд того встретился с красными глазами, нарушившей покой, Медеи, Нил подскочил. Они не виделись с самого «Калейдоскопа». Преподаватель выдал слабое возмущение за нарушение порядка, но двое его проигнорировали.

Оказавшийся в коридоре, Нил сыпал вопросами. Медея отмахнулась и отправила Нила за Юнией и Лоем.

– Могла бы сама сходить, – ворчал он.

Хмурая Медея помотала головой.

– Ладно, – бросил Нил и направился за остальными.

Она же потопала в столовую. По дороге накатывало волнение. Медея поправила платье и пригладила волосы. Те отказывались слушаться, сильно пушась. На ватных ногах она дошла до просторного помещения, где за одним из столиков сидел Эйкен. Помимо него, в столовой было всего два человека.

Эйкен скучающе наблюдал за работниками, мелькающими в узком окошке выдачи. Рядом с локтем на металлической поверхности лежал планшет и стояла пустая тарелка.

Немногочисленные присутствующие бросали на него косые опасливые взгляды. Медея села напротив Эйкена, дожидаясь остальных. Через несколько молчаливых минут на входе появились трое. Юния очаровательно улыбалась, направляясь к столику. Нил с любопытством разглядывал желтоглазого. Лой, как только увидел, кто пришел заниматься делом, сложил руки на груди.

Он долго стоял в проходе, сверля взглядом Эйкена. Тот ответил ему тем же. «Конечно, сын правителя куда интереснее меня», – ревниво думала Медея, следя за непонятной переглядкой.

Приближающийся Лой всем своим видом выражал недовольство. Стул, который он отодвинул, громко заскрипел, собирая все внимание присутствующих.

– Отец, видимо, не в духе, раз послал тебя, – проворчал Лой, не отводя голубых глаз от Эйкена.

Тот на это не ответил, переходя к порученному заданию.

– Итак, у меня мало времени, поэтому отвечаете коротко и по делу. – Его взгляд метнулся на Юнию. – Медея устраивала потасовки за то время, что вы жили вместе? Вы часто ссорились?

Юния замотала отрицательно головой, а потом заулыбалась. Соседка быстро заговорила:

– Если не считать случай, когда Медея залепила Лою за то, что он не дал ей поесть, то ни разу.

Медея прикрыла глаза. Ей хотелось выругаться, она с трудом сдержалась. Напрягал тот факт, что Эйкен проверял, не настоящие ли это обвинения.

– То есть никаких конфликтов с преподавателями или учащимися, если не считать Лоя? – задал Эйкен новый вопрос.

Юния кивнула. Эйкен перевел взгляд на Нила, тот поежился.

– А тебе известно хоть об одной конфликтной ситуации?

– Нет, – коротко ответил Нил.

Эйкен задумался на пару секунд, а потом уставился на записи в планшете. Полистав их, он поинтересовался:

– А что за связь с зависимыми?

Компашка переглянулась. Лой заговорил первым. Он рассказал о парне, упавшем в столовой, и добавил про дружбу Медеи и Кассия. Единственный раз, когда Эйкен поднял на Медею глаза.

Всего на секунду, но она вся сжалась. Она не понимала, что хуже, если он ее узнает или если не узнает. «Спокойно. Чего я волнуюсь? Это не он. Мало ли людей с телосложением, как у Пса?! – Медея свела брови от этой мысли. – Да, таких людей мало!» Она занервничала еще сильнее.

– Никаких конфликтов. Все мирно и спокойно. Однако у меня здесь пятьдесят два нарушения, – сказав это, Эйкен задумчиво постучал пальцами по столу. – Жалобы самые разнообразные. От преподавателей и учащихся. От женщин и мужчин. С самого первого дня. Нет никакой системы. Для методичной подставы все слишком гладко. – Эйкен поднял глаза на Медею. Он следил за ее реакцией. – Этому есть только одно разумное объяснение. Вас здесь терпеть не могут. Вопрос, почему именно сейчас решили собрать все жалобы в одну кучу?

Медея глянула на Лоя, а затем на Юнию. Медея поняла, к чему клонит Эйкен. Триггерное событие, развязавшее руки тайному недоброжелателю. Медея обратилась к соседке по комнате:

– Ты говорила кому-то, что мы с Лоем расстались?

Юния самым невинным голосом отрицала свою причастность.

– Мне вы не сказали, что расстались с сыном правителя, – буркнул Эйкен. – Это меняет дело.

Лой потребовал:

– Юния, отвечай честно, когда тебя спрашивают.

Медея вздрогнула от злобного тона. Юния поежилась, глаза забегали в поисках спасения.

– Да ладно! – воскликнул Нил. – Не может быть, чтобы Медею исключили из-за того, что она бросила этого придурка. Я бы больше поверил, что это он ей мстит.

Лой скривился в возмущении.

– Тогда ему незачем было просить о помощи, – возразил Эйкен. – Напрягите мозги и вспомните, с кем Медея ссорилась за время обучения в академии. Вы ее ближайший круг, уж должны знать.

Медея внимательно разглядывала Лоя. Тот лишь изредка смотрел на нее. Уже второй человек говорил, что Лой пытается помочь Медее вернуться в академию. После минутного молчания, за которое никто ничего не вспомнил, Эйкен посмотрел на время и тяжело вздохнул.

– Так. – Он всем телом подался вперед и разблокировал планшет. Быстро пробежав взглядом по строчкам, он произнес: – Тогда начнем по порядку.

Первая жалоба была подана в первый день, с двух первых лекций. Когда Эйкен это озвучил, Лой выругался:

– Преподавательница по механике. Медея в тот день ее впечатлила, а потом подошла взять вопросы для теста. Когда прозвучала фамилия Хоув, преподавательница сразу стала недовольной. Говорила вроде что-то про отца Медеи.

Глаза Нила сверкнули, и он быстро проговорил:

– Точно. На первой лекции Медея умничала, а историк пытался ее завалить и добавил комментарий, что отец Медеи отличался феноменальной памятью и был выскочкой.

Эйкен провел ладонью по затылку, ероша волосы. «Какой лохматый. Нужно его подстричь», – подумала Медея.

– Звучит странно, – заметил Эйкен. – Что не так с вашим отцом?

Медея рассматривала его прическу и не сразу поняла, что он говорит с ней.

Спас веселый голос Юнии:

– Вы не знаете про Фейта Хоува?

Все за столом уставились на Юнию. Эйкен ждал пояснений.

– Звездолов, – добавила она недоуменно, словно это что-то для всех очевидное.

Эйкен выглядел озадаченным. Медея поежилась, не хотелось, чтобы Пес знал, что ее отец предал нынешнюю власть Парвуса. Судя по всему, Эйкен работал на Велиора. «Может, Эйкен не Пес», – постаралась она уговорить себя, но с каждой секундой это получалось все хуже. Его телосложение, движения и все, чем Пес делился о себе, совпадало с человеком, который сидел с ней за столом.

«Неужели Пес всегда говорил правду о себе?» – удивленно крутилось в голове.

– Стал аппером в двадцать. Поговаривают, спал со всеми подряд. Даже есть слух, что получил таким образом должность. Среди преподавателей про его феноменальную память ходят легенды. Многие не верят. Считают, что он мухлевал на тестах. Уволили из цитадели за кражу. Потом Фейт умудрился выкрасть свою дочь. Тогда его объявили в розыск и рассекретили. – Пересказывая сплетни, Юния выглядела как мастер своего дела. Невозмутимой и беспристрастной.

Медея уставилась на свои пальцы, пока та вещала о прошлом. Эйкен пожал плечами и вновь задумчиво постучал по столу.

– Это бы имело смысл, если бы не жалобы от учеников. – Эйкен указал на Нила. – Твой сосед по комнате сообщил, что Медея ему угрожала и мешала полноценному отдыху.

Нил с трудом сдержал смех:

– Так, он слабак, боится ее. У Медеи вон бицуха какая.

Эйкен зачитал еще одну жалобу, в которой также говорилось об угрозе жизни.

– С этой мы как-то давно спали. Она просто хочет на место Медеи, – небрежно бросил Лой. – Говорил же отцу, тут клубок завистников. Медея – золото ходячее.

Она поерзала на жестком стуле. Стало жутко неудобно от комплиментов Лоя. Эйкен устало вздохнул. Лой вдруг спросил:

– Тебя понизили, или есть другая причина, почему ты здесь?

– Не имею ни малейшего представления, почему меня отправили разбираться в отношениях избалованных детей.

– Ты, как всегда, сама тактичность, – проворчал Лой. – Твоя старость не делает окружающих детьми.

Медея возмущенно уставилась на Эйкена, посланного разбираться с ее проблемами, и прошипела:

– Избалованные дети? Серьезно?

Тот, не отрываясь от планшета, кивнул, не собираясь объяснять, почему так выразился. Медея хлопнула ладонью по столу и подскочила от негодования. Всю неделю она нервничала и занималась самоедством, а сейчас ее проблемы прировняли к ребячеству, да еще и человек, который ей нравился.

– Уровень сочувствия, как у камня, – процедила она, всматриваясь в равнодушное лицо.

Эйкен поднял глаза на нее и сказал спокойно:

– Чему сочувствовать? Судя по вашей несдержанности, бо́льшая часть этих жалоб настоящая. Вы могли их просмотреть и попробовать самостоятельно уладить конфликты, но вместо этого меня выдергивает с работы сам правитель для того, чтобы я сделал это вместо вас.

Медее хотелось сказать ему, что он не прав. Но Эйкен уже опустил взгляд обратно на экран.

– И как я должна была это сделать? – теряя уверенность, спросила она, по-прежнему опираясь на стол.

Казалось, если она перестанет держаться, то потеряет баланс и упадет. Медея хотела сесть, но Эйкен поднялся и ответил:

– Так же, как мы сделаем это сейчас. Пройдемся по всем и извинимся.

Кровь отлила от щек Медеи. Новая волна злости наполнила каждую клеточку тела силой. Она сложила руки на груди и четко произнесла:

– Нет.

Все за столом уставились на Медею. Только Лой закатил глаза и нравоучительно изрек:

– Вредина, иногда нужно идти на компромиссы, если хочешь добиться своих целей.

– Они сошли с ума и устроили целый заговор против меня, а я должна извиняться? – распалялась Медея все больше.

– Они просто люди, которым вы изначально не понравились из-за предвзятости к вашему отцу. Потом вы начали всем хамить и усугубили ситуацию. – Эйкен указал на Лоя. – Когда ваши отношения прервались, обиженные решили, что вы остались без поддержки и, воспользовавшись удачным моментом, выпнули вас из академии. Если бы вы с Лоем долгое время не встречались, то, скорее всего, уже давно бы отдыхали дома.

– Эти слова лишь доказывают мою невиновность, – настаивала она на своем.

– Можете упираться сколько хотите, но если не собираетесь оставаться в академии, тогда ничем не могу помочь. – Эйкен заблокировал планшет и направился к выходу.

Лой подскочил. Через мгновение он оказался между Эйкеном и дверью. Лой быстро что-то говорил. Медея не слышала слов, но Эйкен один раз обернулся, чтобы посмотреть на нее.

Она поежилась. Впервые он показался ей внимательным. Нил с Юнией не сводили взглядов с желтоглазого мужчины, с неприкрытым любопытством наблюдая за происходящим. Через минуту двое вернулись к столу.

– Вы можете идти по своим делам, – обратился Эйкен к сидящим за столом. – А вы идете со мной уговаривать всех отозвать жалобы.

Из-за того, что он не смотрел ни на кого из тех, к кому обращался, было сложно понять, с кем именно он говорит. Медею раздражало, как он себя ведет и что все на нее давят.

– Почему я должна извиняться, если они обижены на моего отца или не понимают шуток? Разве законы не должны учитывать, что эта ситуация несправедливая?

Лой обреченно вздохнул. На его лице промелькнула усталость. Эйкен посмотрел прямо на Лоя и тихо спросил:

– Ты не мог выбрать предметом своей любви кого-то попроще?

– Кто бы говорил о неудачном выборе, – мгновенно ответил Лой.

Медея вздрогнула в ужасе. «Какая еще любовь?!» – Она следила за долгим взглядом Эйкена в ответ на слова Лоя о неудачном выборе.

– Прости, – сказал тот.

Все удивленно округлили глаза. Им не приходилось раньше слышать искренние извинения от Лоя. Эйкен похлопал того по плечу. Жест этот выглядел свойским, словно они старые приятели или отец с сыном. Не успевший начаться конфликт был исчерпан, но Эйкен остался печальным. Он бросил Лою:

– Сам тогда ее и уговаривай, я вам не нянька.

После этого Эйкен двинулся к выходу. Медея злобно смотрела в его широкую спину.

Глава 6. На круги своя

После ухода Эйкена, Лой мгновенно оказался рядом с Медеей. Ему пришлось тряхнуть ее за плечи, чтобы она обратила на него внимание.

– Послушай, – Лой погладил Медею по голове, – если Эйкен говорит, что это самое простое решение, то так и есть.

– Все из-за тебя, – прошипела она, скидывая его руки и делая шаг назад.

Юния с Нилом повернулись в сторону начинающегося спора. Они подслушивали, не скрываясь. В их глазах сверкало любопытство.

– Понимаю, почему ты так подумала, но нет. Это действительно не я. – Лой посерьезнел. – Я бы скатился к шантажу, но держал тебя рядом.

Медея ответила деловито:

– Я тоже планировала тебя шантажировать.

– Понял уже после выходных. – Лой склонил голову набок и улыбнулся. – Я в тебе и не сомневался.

«Он признался, что это его люди следили за домом Назира? Интересно, они донесли ему про Пса, или тот всех перебил?» – напряженно крутилось в голове. Лой приобнял Медею за плечи и тихо добавил:

– Обсудим это после твоего возвращения, а то нас подслушивают.

После этих слов он повернулся к столику. Нил сидел с видом, будто он совсем не понимал, что происходит. Ошарашенная Юния прикрывала рот ладонью. Медея закатила глаза. Напрягало осознание, что если ее вернут в академию, то соседка попросит рассказать, что они с Лоем подразумевали под шантажом.

Лой подтолкнул Медею к выходу из столовой:

– Сделаешь все, как скажет Эйкен, и делу конец.

Она упиралась все слабее. Не хотела извиняться, но мысль, что ее вернут в академию так просто, не давала покоя. Лой все же вытолкал Медею в коридор. Эйкен стоял у стены, глядя на время на планшете.

– Вы куда-то торопитесь? – недовольно спросила Медея. Эйкен раздражал и хотелось его позлить.

Он проигнорировал вопрос и, начиная движение, бросил:

– Лой, ты не идешь с нами.

– Я буду молчать, – сказал тот.

– Не сможешь. Начнешь ее защищать, и мы потратим на обход в два раза больше времени. – Эйкен, не оборачиваясь на возмущенного сына правителя, махнул рукой.

Медея хмыкнула. Она никогда не видела, чтобы Лой кого-то слушал, помимо матери. Даже с отцом тот вел себя, как обычно: иронизировал и говорил гадости.

Медея почувствовала, как ее тянут назад. Прежде чем уйти, Лой чмокнул ее в щеку.

– Мы не встречаемся! – злобно прошипела Медея.

– Как скажешь, вредина. – Лой подмигнул и удалился.

Когда она повернулась, то поняла, что Эйкен смотрел на них все это время. «Отлично! Пес видел, как меня поцеловал сын правителя!» – Медею накрывало отчаянным спокойствием.

– Пойдёмте извиняться, или куда вы меня вели, – буркнула она, проходя мимо.

Если уж с Псом не удастся построить нормальные отношения, то Медея решила хотя бы вернуться на путь к нормальной должности.

– Не относитесь к этому как к наказанию, – сказал Эйкен надутой Медее. – Считайте, что это задание, которое нужно выполнить, на пути к должности.

У нее в груди кольнуло. Это были первые добрые слова от Эйкена. Как только она подумала, что он ведет себя адекватно, тот распахнул дверь аудитории.

Медея сомневалась, что по пустому коридору он не догадался, что лекция в самом разгаре. Эйкен, игнорируя любопытные взгляды учащихся и преподавателя, назвал имя и фамилию с требованием, чтобы девушка немедленно последовала за ним.

Опасливые перешептывания студентов прервал голос преподавателя, судя по всему, узнавшего нарушителя порядка:

– Идите.

После разрешения беловолосая девушка прошествовала со своего места в коридор. Та самая, с которой Медея столкнулась в спальне Лоя.

– Ей я не угрожала, – проворчала Медея, глядя на самодовольную девушку.

Эйкен перевел взгляд с одной на другую:

– Отзовите вашу жалобу.

Девушка, похожая на Медею, хмыкнула, собираясь уйти. Эйкен преградил той путь.

– Можно узнать ваше имя и должность? Хочу на вас тоже жалобу написать, – протянула она, невинно хлопая большими глазами.

– Эйкен Прайд. Работник цитадели, – сообщил он равнодушно. – Теперь отзовите жалобу.

– Эйкен, если моя фамилия вам ничего не сказала, то поясню специально для вас. Мой отец – важный человек, – уверенно добавила она, делая новую попытку пройти.

Эйкен устало вздохнул:

– За каждую мою впустую потраченную минуту я урежу зарплату вашему отцу. Тогда вы всей семьей переедите с третьего этажа на первый.

Медея округлила глаза. «Шантаж, чтобы побыстрее уйти домой?» – пролетело в голове ошарашенно. Слова Эйкена подействовали быстро. Девушка побледнела.

– У вас две минуты, – сообщил он и направился к следующей аудитории.

Медея потопала за Эйкеном, иногда оборачиваясь. Она сомневалась, что девушка за две минуты успеет дойти до планшета, чтобы отозвать жалобу.

– А изображали законопослушного гражданина, – усмехнулась Медея, семеня за Эйкеном.

– Не изображал. Это вы сами придумали.

– Но вы же работаете в цитадели и меня просили извиниться, чтобы все было отозвано по закону, – не успокаивалась Медея.

– По закону было бы проще, но вы мне не помогаете, а договариваться с людьми я не умею.

– На вас напишут жалобы, – с ужасом ответила Медея.

– Мне все равно, – равнодушно пожав плечами, произнес Эйкен, просматривая список из претензий.

На следующем учащемся Медея все же извинилась. Она не хотела, чтобы на Пса писали жалобы или понизили в должности из-за нее. Пока Медея просила прощения, она думала, что если Эйкен окажется не Псом, то она его найдет и убьет.

Длинный список из жалоб уменьшался. Самым сложным стал разговор с преподавательницей по механике. Медея уходила от нее опустошенной. Женщина и была тем самым человеком, затеявшим сбор претензий. Услышав это, Медея хотела наговорить гадостей, но преподавательница вдруг заревела.

В истерике она сообщила, что Фейт был ее главной любовью и что он ее бросил, когда та была беременной. Медея слушала это в прострации. Сейчас у преподавательницы по механике детей не было.

За дверь Медея вышла на ватных ногах:

– Какой ужас.

Второй раз в жизни авторитет отца настолько сильно пошатнулся. Сложно поверить, что Фейт поступил так жестоко по отношению к женщине, с которой встречался. «Бросить ее беременной и не проявить ни капли сострадания после потери ребенка? Отец всегда был таким?» – крутились напряженные мысли.

– Ну и история, – прокомментировал Эйкен, ероша волосы на затылке.

Медея сделала вывод, что его этот рассказ впечатлил не меньше, чем ее. Потому что до этого он почти не говорил.

Напоследок Медея с Эйкеном зашли к седовласому. Эйкен коротко изложил суть дела и ткнул в нос седовласого отсутствием претензий в сторону Медеи. Тот слабо возразил, что исключение вспять не повернуть.

– Вы сами знаете, что исключение было незаконным, – скучающе произнес Эйкен. – Если бы из академии выгоняли всех, кто не нравится преподавательскому составу, то цитадель была бы пустой.

– Эйкен, вы судите по себе. Да, с вами обращались не совсем корректно во время вашего обучения, но это не значит, что ситуация с Медеей такая же, – вкрадчиво начал седовласый.

– А какая? Я прошелся по списку. Ни один человек реально не пострадал от рук Медеи. Половина улыбались и ехидничали, наблюдая, как она извиняется. Остальные держали обиду на ее отца, – пока Эйкен говорил это, на душе Медеи становилось тепло от неожиданной защиты. Но когда он продолжил, Медея захотела его ударить: – Да, она заносчивая и грубая. Но это всего лишь слова, за которые она извинилась. Наказание понесено, впредь Медея будет более сдержанной.

Она хмурилась. Они не обсуждали, что придется вести себя еще вежливей, чем обычно. Она и так выкладывалась на максимум. В комнате повисла долгая тишина, которую нарушил звук клацанья по экрану планшета. Эйкен вновь проверял время.

– Давайте, побыстрее. Мне еще отчет писать, – проговорил он.

– Но… – начал седовласый.

Эйкен пробурчал:

– Мы либо решаем все мирно и по закону, либо я вновь сломаю вам руку. Справедливость будет восстановлена тем или иным образом.

– Своими методами вы позорите работников цитадели, – прошипел в ответ на угрозу седовласый, потянувшись к своему планшету.

– Вы позорите всю систему образования, беря взятки и продвигая не талантливых людей, а тех, кого вам выгодно, – ответил Эйкен.

Через минуту двое покинули кабинет. Медея в смятении топала вдоль коридора, что вел к столовой.

– Что значит вновь сломаю руку? Такое уже было? – поинтересовалась она, искоса поглядывая на идущего рядом Эйкена.

Он промолчал. Когда коридор повернул, желтые глаза нацелились на сад, расположившийся за прозрачным стеклом. Эйкен остановился, вглядываясь в растения. Медея затормозила в метре.

– Нравится сад? – спросила она, начиная нервничать.

За те часы, что она провела с Эйкеном, она все время обдумывала, стоит ли случайно назвать его Псом и посмотреть реакцию. Медея боялась ошибиться. «Вдруг это не он?» – быстро пролетело в голове.

Эйкен почти прилип к стеклу, когда заговорил:

– Здесь сейчас растет что-то для чая?

Сердце Медеи заколотилось, как бешеное. Эйкен описывал внешний вид листьев смородины и хмурился. «Это он», – констатировал внутренний голос.

– Того, что вы описали, в саду нет. Но есть кое-что получше. Говорят, с чаем очень вкусно.

Она указала пальцем на деревце, где висел оранжевый плод. Медея до конца не верила, что подстрекает Эйкена украсть апельсин. «Но мне же нужно убедиться, что это Пес. Да и навряд ли он сможет его незаметно стащить», – подумала она, осматриваясь. По коридору ходили учащиеся, бросающие косые взгляды на необычно выглядящего татуированного человека.

Медея рядом с ним чувствовала себя невидимкой. Всем на нее плевать. Эйкен двинулся дальше. Она провожала его взглядом. Он повернул за стеклянный угол, и она поняла, что он уходит, потому что его работа выполнена. «Ну и грубиян! Мог бы и попрощаться!» – мысленно ругалась Медея, глядя на него сквозь прозрачные стены, что шли вокруг сада. Эйкен мелькал за зеленью, удаляясь все сильнее. У входа в сад он остановился.

Медея замерла, завороженно наблюдая, как Эйкен открыл стеклянную дверь, словно та не заперта на замок. Но она точно знала, – его только что выломали. Эйкен прошел до дерева, сорвал апельсин и направился на выход.

Перемещающиеся по коридору ученики, рассматривающие происходящее в саду, поостанавливались. Грубое нарушение правил вызывало на лицах недоумение, мешавшееся с испугом. Медея хлопала глазами, стараясь себя заверить, что Эйкену ничего за это не будет и что по дороге его внимание не привлечет смородина, что росла у академии.

«Кусты смородины снаружи здания, а значит, Пес не будет уверен, что Лиса – это кто-то из академии. Если только я ему сама не скажу, что это я».

– И почему отец послал его? Эйкен настоящий вандал и совершенно не умеет с людьми разговаривать. Не удивлюсь, если у кого-то из подавших на тебя жалобу сломаны руки или ноги.

Медея вздрогнула от голоса, неожиданно раздавшегося рядом. Лой повернулся к ней. Она не знала, как себя с ним вести. Он, судя по всему, ходил ради нее к отцу просить помощи. И это после того, как Медея его ударила. За дело. Но все же…

– Спасибо, – выдавила она с трудом.

Лой широко улыбнулся:

– Как ты смогла убить восемь человек?

Медея, еле сдержалась, чтобы не выругаться. «Неужели за домом Назира следило так много? Но если Лой спрашивает, как я их убила, то не знает про Пса», – тянулись мысли.

– Не помню, сколько именно из убитых в тот день было твоих людей. И они у тебя склонны к самоубийству, так что, технически, не во всех смертях виновата я, – на всякий случай Медея говорила расплывчато, переживая, что ответом выдаст, что почти ничего не узнала про Лоя.

Тот приблизился. Расстояние для обычной беседы слишком близкое, но для приставаний достаточно далекое. Медея щурилась недоверчиво.

– В «Калейдоскопе» я расстроился, что тебе не понравился мой сюрприз. Поэтому и наговорил гадостей. – Лой взял ее за руку и потянул к столовой.

«Слабовато для извинений», – подумала она. Медея упиралась. Хотелось наорать на него, что тот не оставляет ее в покое.