скачать книгу бесплатно
– Тебе не следовало насмехаться над ее внешностью, Рейчел.
– Марилла, ты считаешь, что можно найти оправдание такому кошмарному поведению? – вопросила миссис Линд раздраженно.
– Нет, я не оправдываю ее, – сказала Марилла медленно. – Она вела себя ужасно, и мне придется поговорить с ней об этом. Но не будем забывать, что ее никогда не учили владеть собой. А ты была слишком жестока к ней, Рейчел.
Миссис Линд поднялась с видом оскорбленного достоинства.
– Похоже, мне придется быть очень осторожной в выражениях, так как деликатные чувства сирот, вывезенных неизвестно откуда, стоят здесь на первом месте. О нет, я не сержусь. Мне слишком вас жаль. Вам придется нелегко с этим ребенком. Но если бы ты приняла мой совет – чего ты, я полагаю, не сделаешь, хотя я воспитала десять детей, – ты «поговорила» бы с ней хорошей березовой розгой.
И миссис Линд с достоинством выплыла из комнаты – если только можно сказать так о толстой женщине, которая всегда ходит вразвалку, – а Марилла с очень серьезным лицом направилась в мезонин.
Поднимаясь по лестнице, она размышляла о том, что же ей следует предпринять. Дружеский совет употребить березовую розгу не привлекал Мариллу. Она не представляла себе, что может бить ребенка. Но необходимо было как-то заставить Аню осознать всю тяжесть ее проступка.
Аня лежала ничком на постели и горько плакала, не обращая внимания на то, что грязные ботинки пачкают чистое покрывало.
– Аня, – сказала Марилла без суровости в голосе, – встань с кровати и послушай, что я тебе скажу.
Аня сползла с кровати и села на стул, стоявший рядом. Лицо ее распухло и было мокрым от слез. Она упрямо не поднимала глаз.
– Хорошо же ты себя ведешь, Аня! Тебе не стыдно?
– Она не имела никакого права называть меня некрасивой и рыжей, – отвечала Аня с упреком.
– Ты тоже не имела никакого права впадать в гнев. Не понимаю, почему тебя так задело, когда миссис Линд сказала, что ты рыжая и некрасивая. Ты сама это не раз говорила.
– Но ведь это большая разница, когда вы говорите что-то о себе и когда слышите то же самое от других. Только вообразите, что вы почувствовали бы, если бы кто-нибудь сказал вам в лицо, что вы тощая и некрасивая, – оправдывалась Аня в слезах.
Давнишнее воспоминание неожиданно ожило в памяти Мариллы. Она была еще совсем маленькой, когда услышала, как ее тетки в разговоре между собой назвали ее «невзрачной и некрасивой». Марилле было уже пятьдесят, когда она наконец смогла забыть об этих так ужаливших ее словах.
– Да, Рейчел слишком прямолинейна, – сказала Марилла чуть мягче. – Но она незнакомая женщина, намного старше тебя и к тому же моя гостья – вот три достаточных повода, чтобы ты отнеслась к ней с уважением. Ты же была грубой и дерзкой, и, – в голову Марилле пришла спасительная идея наказания, – ты должна пойти к ней и попросить прощения.
– Я не могу это сделать, – заявила Аня решительно и мрачно. – Можете наказать меня любым способом. Заприте меня в темном, сыром подвале, где живут змеи и жабы, держите на хлебе и воде – я не буду жаловаться. Но я не могу попросить прощения у миссис Линд.
– У нас нет обыкновения запирать людей в темных, сырых подвалах, – сказала Марилла холодно, – да их и не существует в Авонлее. Но извиниться перед миссис Линд тебе придется, иначе ты останешься в своей комнате до тех пор, пока не скажешь мне, что готова это сделать.
– Значит, мне придется остаться здесь на всю жизнь, – сказала Аня скорбно. – Я ничуть не жалею о том, что ей сказала. Я даже не могу вообразить, что жалею об этом.
– Может быть, твое воображение заработает лучше завтра утром, – сказала Марилла, вставая, чтобы уйти. Она была сердита на себя не меньше, чем на Аню, потому что, как только ей вспоминалось ошеломленное лицо миссис Линд, губы ее невольно растягивались в улыбке.
Глава 10. Аня просит прощения
В тот вечер Марилла ничего не сказала Мэтью о случившемся, но на следующее утро пришлось объяснить, почему Ани нет за завтраком.
– Неплохо, что Рейчел Линд осадили. Надоедливая старая сплетница! – сказал Мэтью.
– Мэтью, ты меня удивляешь! Поведение Ани было отвратительным. По-твоему, она не заслуживает наказания?
– Ну… наверное, ее надо немножко наказать, – отвечал Мэтью смущенно. – Но не будь слишком сурова. Ты ведь дашь ей поесть?
– Когда это я голодом принуждала людей к хорошему поведению? – спросила Марилла возмущенно. – Я отнесу еду ей наверх. Но она останется там, пока не согласится извиниться перед миссис Линд.
Завтрак, обед и ужин прошли в молчании, так как Ани по-прежнему не было за столом. Каждый раз после еды Марилла относила в мезонин полный поднос кушаний и потом приносила его обратно почти в том же виде. Вечером Мэтью с беспокойством присмотрелся к содержимому последнего принесенного сверху подноса. Неужели Аня целый день ничего не ела?
Как только Марилла пошла за коровами на дальнее пастбище, Мэтью незаметно проскользнул в дом и поднялся по лестнице в мезонин.
Аня сидела на стуле у окна, печально глядя в сад. Она казалась такой маленькой и несчастной, что у Мэтью дрогнуло сердце. Он бесшумно прикрыл за собой дверь и на цыпочках подошел к ней.
– Как ты тут, Аня? – прошептал он, словно боясь, что их подслушивают.
– Неплохо. – Аня с трудом улыбнулась. – Я много воображаю, и это помогает приятнее проводить время. Конечно, мне довольно одиноко. Но ничего, я скоро привыкну.
Она опять улыбнулась, храбро глядя в будущее – на долгие годы предстоящего ей одиночного заключения.
– Послушай, Аня, может, лучше поскорее покончить с этим? – прошептал Мэтью. – Марилла – ужасно упрямая женщина. Сделай, как она хочет. Загладь это, так сказать… Попроси прощения, и все будет позади.
– Пожалуй, я могу это сделать ради вас, – сказала Аня задумчиво. – Ведь теперь мне в самом деле стыдно, что я так вела себя. Я ужасно злилась и вчера, и всю ночь. Я трижды просыпалась и каждый раз была просто в бешенстве. А сегодня утром мне стало стыдно. Но казалось унизительным пойти и сказать об этом миссис Линд, так что я предпочла остаться взаперти на всю жизнь. Но… если вы хотите…
– Конечно хочу. Там внизу ужасно одиноко без тебя. Сходи и извинись… будь умницей.
– Хорошо, – согласилась Аня. – Я скажу Марилле, как только она придет, что раскаялась.
– Правильно. Только не говори ей, что я к тебе приходил. Я обещал не вмешиваться. – И Мэтью исчез за дверью, испуганный собственным успехом.
Вернувшаяся в дом Марилла была приятно удивлена, услышав жалобный голосок, звавший сверху через перила лестницы:
– Марилла!
– Ну, что такое? – спросила она, входя в переднюю.
– Мне стыдно, что я говорила грубости, и я согласна пойти и сказать это миссис Линд.
– Очень хорошо, – отвечала Марилла, ничем не выдав своего облегчения. Перед этим она уже с беспокойством думала о том, что же ей делать, если Аня не захочет уступить.
И вот после вечерней дойки Марилла и Аня отправились вместе к миссис Линд, первая – с поднятой головой и торжествующая, вторая – сгорбившаяся и подавленная. Но на полпути Анина подавленность исчезла, словно по волшебству. Она вскинула голову и легко шагала вперед, устремив глаза на закатное небо.
– О чем ты думаешь, Аня? – спросила недовольная этой переменой Марилла.
– О том, что я должна сказать миссис Линд, – отвечала Аня мечтательно.
Аня оставалась радостной и сияющей, пока они не предстали перед миссис Линд, сидевшей с вязаньем у окна своей кухни. Тогда радость исчезла, и во всех чертах Ани явилось унылое раскаяние. Прежде чем кто-либо успел сказать хоть слово, Аня упала на колени перед изумленной миссис Линд и с мольбой протянула к ней руки.
– Миссис Линд, я никогда не смогу выразить все мое огорчение… даже если воспользуюсь всеми словами словаря, – сказала она с дрожью в голосе. – Вы должны просто это вообразить. Было отвратительно с моей стороны – поддаться гневу из-за того, что вы сказали мне правду. Да, у меня рыжие волосы, и я веснушчатая, тощая и некрасивая. То, что я сказала вам, тоже было правдой, но мне не следовало этого говорить. Миссис Линд, прошу вас, пожалуйста, простите меня! Если вы не простите, это будет трагедия всей моей жизни. Ведь вы не хотите быть причиной трагедии всей жизни бедной маленькой сироты, даже если у нее ужасный характер? Прошу вас, скажите, что вы прощаете меня, миссис Линд.
Аня сложила руки, склонила голову и ждала приговора.
Ни у Мариллы, ни у миссис Линд не было никаких сомнений в ее искренности. Но первая из них с ужасом поняла, что Аня наслаждалась полнотой своего смирения, превратив наказание в настоящее удовольствие.
Но миссис Линд поняла только, что Аня принесла извинения по всем правилам, и чувство обиды исчезло в ее добром сердце.
– Ну, ну, встань, детка, – сказала она ласково. – Конечно я тебя прощаю. Я, наверное, сказала тогда кое-что лишнее. Но уж такая я откровенная, все прямо говорю. Ты не принимай это близко к сердцу. Волосы у тебя в самом деле ужасно рыжие, но я знала одну девочку, и волосы у нее в детстве были точно такие, как у тебя, но когда она выросла, они потемнели и стали красивого каштанового цвета. Я совсем не удивлюсь, если и твои потемнеют.
– Вы дарите мне надежду, миссис Линд! – Аня глубоко вздохнула, поднимаясь с колен. – А теперь можно мне пойти в сад и посидеть на скамейке, пока вы с Мариллой будете разговаривать? Там гораздо больше простора для воображения.
– Конечно, беги, детка. Можешь нарвать себе белых лилий; они растут в уголке возле скамьи.
Когда дверь за Аней закрылась, миссис Линд поднялась, чтобы зажечь лампу.
– Необычная девчушка, но есть в ней что-то привлекательное. Я не удивляюсь теперь, что вы с Мэтью взяли ее, и не боюсь за вас. Конечно, у нее странная манера выражаться. Но это пройдет, когда она поживет с цивилизованными людьми. И характер у нее несдержанный. Но в этом есть хорошая сторона. Вспыхнет да и остынет, но не будет хитрить и обманывать. А вообще, Марилла, она, похоже, мне нравится.
Когда Марилла направилась домой, Аня выбежала из душистых сумерек сада с охапкой белых цветов в руках.
– Я хорошо извинилась, правда? – спросила она с гордостью. – Я подумала, что раз уж мне придется это сделать, то нужно сделать как следует.
– Ты сделала все как следует, – согласилась Марилла, с ужасом чувствуя, что при воспоминании об этом извинении ей хочется рассмеяться.
Глава 11. Воскресная школа
– Ну как? Тебе они нравятся? – спросила Марилла.
Аня стояла в комнате в мезонине, серьезно глядя на три новых платья, разложенных на кровати. Марилла сшила их сама из дешевой ткани, купленной на распродаже, и не слишком мудрила с фасоном – прямая юбка, прямой лиф и прямые узкие рукава.
– Я воображу, что они мне нравятся.
– Не хочу, чтобы ты это воображала, – возразила Марилла обиженно. – Но почему они тебе не нравятся? Ведь они аккуратно сшиты, чистые, новые!
– Они… они некрасивые, – сказала Аня неохотно.
– Некрасивые! – фыркнула Марилла. – Зато скромные и практичные! Коричневое и голубое будешь носить в школу, а клетчатое – в церковь.
– Я очень вам благодарна за платья, – сказала Аня. – Но была бы еще благодарнее, если бы вы сделали буфы на рукавах. Это сейчас так модно. Я испытала бы такую дрожь наслаждения, если бы надела платье с буфами на рукавах.
– Обойдешься без дрожи. Повесь платья в шкаф, а потом сядь и приготовь урок для воскресной школы. Я взяла для тебя учебник у мистера Белла. Завтра пойдешь в воскресную школу, – сказала Марилла и ушла, уязвленная до глубины души.
– Я надеялась, что хотя бы одно платье будет с буфами, – прошептала Аня, заломив руки. – Я даже молилась об этом, но у Бога, конечно, не нашлось времени, чтобы заняться платьем бедной сироты.
На следующее утро головная боль помешала Марилле самой отвести Аню в воскресную школу.
– По дороге в церковь зайди к миссис Линд, – сказала она Ане. – Она отведет тебя в нужный класс. Останься послушать проповедь – миссис Линд укажет тебе нашу скамью в церкви. Вот цент на денежное пожертвование. Не разглядывай прихожан и не вертись на скамье. Когда вернешься, расскажешь, о чем говорилось в проповеди.
Аня отправилась в путь, облаченная в черно-белое сатиновое платье, которое своим фасоном подчеркивало каждый угол и выступ на ее худенькой фигурке. Новая морская шляпа своей простотой разочаровала Аню, втайне грезившую о лентах и цветах. Последнее упущение было, впрочем, быстро исправлено: Аня нарвала лютиков и диких розочек, сплела венок и, украсив им шляпу, весело зашагала дальше.
Миссис Линд дома не оказалось: она уже ушла. Аня продолжила свой путь. На крыльце церкви она оказалась в толпе нарядных девочек. Все они с любопытством таращили глаза на незнакомку с необыкновенным украшением на голове, и перешептывались, прикрываясь своими учебниками. Никто даже не попытался по-дружески обратиться к ней ни в церкви, ни позднее в классе воскресной школы.
– Ну, как тебе понравилась воскресная школа? – пожелала узнать Марилла, когда Аня вернулась домой. Анин венок увял, и она выбросила его по дороге, так что Марилла еще несколько дней пребывала в неведении относительно этого удивительного украшения.
– Ни капельки не понравилась!
– Аня! – воскликнула Марилла с упреком.
Аня тяжело вздохнула, опустилась на стул и поцеловала один из листьев Милочки.
– Ей, наверное, было одиноко без меня, – объяснила она. – Ну вот, теперь о воскресной школе. Я все сделала, как вы велели. Миссис Линд уже не было дома, и я пошла одна. Я вошла в церковь вместе с толпой других девочек и села в углу на скамье у окна. Мистер Белл читал ужасно длинную молитву. Он, наверное, страшно бы мне надоел, но я глядела в окно и воображала всякие чудесные вещи.
– Нужно было слушать мистера Белла!
– Но он обращался не ко мне, – возразила Аня. – Он обращался к Богу, но сам, похоже, думал, что Бог слишком далеко и не слышит. Потом мне велели идти в класс мисс Роджерсон. Там было еще девять девочек. У всех были рукава с буфами. Я попыталась вообразить, что у меня такие же, но это оказалось ужасно трудно там, где у всех остальных были настоящие буфы.
– Нужно было думать не о платьях, а о том, что говорит учительница. Надеюсь, ты хорошо знала урок.
– О да! Я ответила на множество вопросов мисс Роджерсон. Я думаю, это было несправедливо, что она одна спрашивала. Мне тоже о многом хотелось ее спросить, но я не стала, потому что она не показалась мне родственной душой. После урока я попросила ее – так как миссис Линд была далеко – указать мне вашу скамью в церкви. Я сидела так смирно, как только могла, а текст для проповеди был из Апокалипсиса, третья глава, стихи второй и третий. Проповедь была ужасно длинная. Я думаю, священнику самому было ни капельки не интересно. Все его несчастье, в том, что у него мало воображения. Я его почти не слушала.
Все сказанное заслуживало сурового осуждения, но Марилла беспомощно сознавала, что и сама втайне всегда думала то же самое о проповедях священника и молитвах ректора воскресной школы, хотя никогда не позволяла себе высказать эти мысли вслух.
Глава 12. Торжественная клятва
Только в следующую пятницу Марилла узнала о шляпе, украшенной венком цветов.
– Аня, миссис Линд сказала мне, что в прошлое воскресенье ты была в церкви с каким-то нелепым венком из лютиков и диких розочек на шляпе. Она говорит, что чуть в обморок не упала, когда тебя увидела. Сначала она не смогла добраться до тебя, чтобы велеть тебе снять этот глупый венок, а потом было уже поздно. Разумеется, все подумали, что это я совсем потеряла рассудок, раз позволяю тебе выходить в таком виде.
– Я не думала, что вы будете возражать, – сказала Аня со слезами на глазах. – Может быть, вам лучше отослать меня обратно в приют? Это было бы ужасно, но все же лучше, чем быть для вас сущим наказанием.
– Чепуха! – сказала Марилла, рассердившись сама на себя за то, что довела девочку до слез. – Я лишь хочу, чтобы ты не выставляла себя на посмешище. Ну, перестань плакать! У меня есть для тебя хорошая новость: Диана Барри сегодня вернулась домой. Я сейчас пойду к ним, чтобы попросить у миссис Барри выкройку юбки, и, если хочешь, можешь пойти со мной и познакомиться с Дианой.
Аня вскочила, слезы еще блестели у нее на щеках.
– Марилла, мне страшно. Что, если я ей не понравлюсь? Это будет самое трагичное разочарование в моей жизни!
– Ну-ну, нет причины так волноваться. И пожалуйста, не употребляй таких напыщенных выражений. Я уверена, ты понравишься Диане. Но главное для тебя – понравиться ее маме. Ты должна быть вежливой и воспитанной… Господи, да ребенок весь дрожит!
– Вы бы тоже волновались, если бы вам предстояло встретиться с девочкой, в которой вы надеетесь найти задушевную подругу, но можете не понравиться ее маме.
Они направились в Садовый Склон кратчайшим путем – по мостику через ручей и потом вверх по поросшему елями склону. Марилла постучала в дверь кухни. Им открыла миссис Барри, высокая черноглазая и черноволосая женщина с решительным выражением лица.
– Как поживаете, Марилла? – сказала она сердечно. – Заходите. Это, наверное, девочка, которую вы взяли на воспитание?
– Да, это Аня Ширли, – сказала Марилла.
Миссис Барри пожала Ане руку и сказала ласково:
– Как поживаешь?
– Я здорова телом, хотя дух мой в смятении, – сказала Аня серьезно и, обернувшись к Марилле, добавила громким шепотом: – Ведь в этом нет никакой напыщенности, правда?
Диана сидела на диване и читала книжку, которую сразу отложила, когда вошли гости. Это была хорошенькая девочка, с черными глазами и волосами, розовыми щечками и веселым выражением лица.
– Вот моя Диана, – сказала миссис Барри. – Диана, отведи Аню в сад и покажи ей свои цветы. Это будет тебе полезней, чем портить глаза над книжкой…
В саду, освещенном ласковыми лучами заходящего солнца, Аня и Диана долго и застенчиво разглядывали друг друга поверх клумбы великолепных тигровых лилий.
