скачать книгу бесплатно
Евгения ждала, когда собеседник, находившийся на расстоянии, как обычно первым прервет телефонную беседу. Он молчал, и она не собиралась давать ему основание ухватиться за какое-нибудь слово и продолжить дальше потчевать её грустью. И он поступил, как всегда.
Глава 29
Как же хотелось выговориться. Прокричаться, не на повышенных тонах, а просто словами. Эмоциями. Озвучить боль. А той было так много. В прошлом. А теперь глубоко внутри тела. Может даже души. Но в неё она не верила. Как не верила и в какую-то иллюзию про жизнь после, про то, что страдания воздадутся и душа обретет нечто заслуженное, и не обязательно, что хорошее. А страдать и после смерти уж точно не хотелось. Отчего-то человек так устроен, что всю жизнь ищет страдания. При жизни. И даже после оной. Ей прилично осточертела жизнь на земле, а уж о какой-то там после смертной с последующими муками уж точно мечтать не хотелось. Как же все это ей надоело. Страдания, боль – зачем? Чему-то учат. А по сути, просто крадут бесценное в силу своей ограниченности время, которое можно использовать для получения удовольствия, ощущения радости. Но нет, зачем-то происходила абсурдная чушь и человек навсегда утрачивал прежний настрой на жизнь. После испытанных страданий жизнь никогда не становилась прежней. Она становилась другой, лишенной беззаботности, пропитанной горечью и хранившей боль. И все это сосредотачивалось в теле, ибо оно и является вместилищем жизни. Но человеку веками талдычат о непотребстве и неважности тела, потому как кто-то придумал некую душу, наделенную нескончаемой жизнью.
Николь свернулась в своем большом кресле, вжимаясь в него так, будто оно обладало способностью обнимать, скрывая её от внешнего мира с его страданиями, болью, жизнью и смертью. В такие минуты ей хотелось научиться верить в существование души. Но для этого она располагала слишком малым количеством фактов. Чего уж там, их не существовало. Либо попросту она их не нашла.
Глава 30
Красота интерьера оказалась неубедительной, чтобы ощущать важность дома. Определенно он не принял убеждений родителей о том, как ценна крыша над головой. Всю свою жизнь они прожили в какой-то маниакальной потребности дорожить своей квартирой в доме послевоенной постройки, бесконечно делать в ней ремонты, накапливать какие-то элементы мебели и декора. А их сыну отводилась роль наблюдателя, до тех пор, пока он не решился познать большой мир.
В своей квартире, купленной в престижном новострое, Никанор не создал пресловутого уюта. Обстановка представлялась красивой, дорогой, но абсолютно безразличной для него. Просто квартира.
Бросив на кровать пальто, что он делал крайне редко, поскольку ценил чистоту постельного белья, Никанор приблизился к окну. А за ним спал город, разве что где-нигде мелькали огни проезжавших машин, управляемых то ли ценителями ночной жизни с её особым весельем, то ли просто несчастные, кого не тянуло домой. Как его. Но он не был уже так молод, чтобы кочевать из клуба в клуб, маскируя бессонницу и одиночество. И не нужно этого делать – в больших городах быть таким, как он не стыдно. Таких было много, а это указывало на новую тенденцию времени. Умные, характерные и привлекательные тяготели построить свою жизнь каким-то новым способом, отклониться от привычного сценария. И они отклонялись.
Если бы и они, и он имели возможность понять, куда направиться и зачем, стало бы куда проще. А эта мысль возникала не впервые.
Глава 31
– Зачем мы живем?
– Задаюсь тем же вопросом.
– Как ты думаешь, все им задаются?
– Те, кого не устраивают предлагаемые стереотипные решения. Паттерны. Шаблоны. Те, кто им следуют, не задаются вопросами.
– Отрабатывают типичную программу.
– А вот уже те, кто не согласен на поношенный кем-то вариант жизни, принимаются искать собственный. Даже не искать, а создавать, поскольку альтернатива не лежит в готовом виде на полке.
– А ведь это идея! – Евгения редко позволяла себе восторженно повышать тон.
– Поясни, – Николь не всегда могла предугадать ход мыслей подруги.
– Примерка жизни.
– И?
– Чаще всего таковая происходит через чтение книг или просмотр фильмов, но производимый эффект недостаточный. Необходимо нечто такое, что будет ощущаться кожей, нервными окончаниями, даже сердцем.
– Что ты предлагаешь?
– Ты же программист – должна понимать, что делать с такой идеей. И кстати, я ранее её озвучивала.
– Хочешь создать программу с примеркой вариантов судеб?
– Именно. Но не компьютерную игру или приложение для смартфона, а нечто такое, что будет ощущаться телом, – Евгения выглядела, как пленница гениальной идеи: восторженно и нелепо.
– Вероятно, ты подразумеваешь виртуальную игру с нейронным компонентом. Такое вполне даже реалистично, но достаточно трудоемко по ресурсам, как финансовым, так и человеческим. И кстати, о чем-то подобном я читала в научном паблике. – Николь неоднократно замечала, как незнакомых друг с другом людей осеняли схожие идеи.
– Всего-то следует отыскать неудовлетворенного жизнью миллионера, и преподнести данные размышления.
– Как бы деньги не страхуют от разочарования, потому в среде состоятельных людей хватает тех, кто сетует на жизнь. Другое дело, как ты видишь себе презентацию столь недоработанной идеи?
– Пока не знаю, но ничто не мешает мне подумать над этим вопросом.
– Думай.
– Не спросишь зачем?
– А зачем спрашивать?
– Ты часто задаешь этот вопрос.
– Это не вопрос. Это впечатление.
Глава 32
Созерцание снега, улегшегося за толстым оконным стеклом, выглядело уместнее, чем, если бы смотревшему на него человеку пришлось находиться на улице. Хоть и противоестественно. А именно так Никанор и жил, словно за стеклом, отгородившим его от снега, от жизни. В этом он был не одинок. Современные люди погружались в свои крошечные миры, выращенные ими в квартирах, офисах и персональных компьютерах. Возможно, человечество столкнулось с темпоральностью, а может таким становилось будущее, захватывающее настоящее с каждым наступившим днем. И он не собирался стенать по данному поводу, напротив, все менялось под влиянием времени, задавая жизни новый курс. Зафиксированная жизнь с присущими ей особенностями успела бы наскучить слишком быстро. Но кем задавались перемены, неизбежно происходившие и вроде бы по причине времени, Никанор не располагал представлением. А ведь из века в век происходят перемены, ведущие человека к новым и более широким горизонтам. Но погруженный в жизнь человек не замечает эти перемены настолько выраженно, как если бы смотрел на происходящие события со стороны. Таким взглядом отчасти наделен индивидуум, изучающий историю. Темпоральность тем и обманчива, что она не контрастирует с действительностью.
Никанору захотелось прочувствовать темпоральность собственного существования. Определенно та имелась, причем на каждом возрастном промежутке. Впрочем, эти ощущения не заставили бы его проникнуться снегом, устранив между ними стекло.
Глава 33
Прожить как-то иначе невозможно: жизнь сразу же пишется на чистовик. В этом её опасность и жестокость, что ничего невозможно изменить. Человеку после происходящих событий остается лишь сожалеть. Причем с сожалениями он рискует никогда не расстаться.
Николь так и не смогла уснуть. Она все еще слишком часто уносилась своими мыслями в прошлое. Как же ей хотелось его вернуть. Ту часть прошлого, которое и было пресловутым куском счастья. А ведь на тот период времени она его таковым не воспринимала. Не ценила. Не пыталась проникнуться им. Она неслась по жизни вперед, отмечая лишь то, что могло бы быть иным. Жизнь сумела схватить её за шиворот, встряхнуть и повернуть лицом к прошлому. Она была наказана и никакое прощение не смогло бы унять боль, стереть сожаление. А совет «не оглядываться» не возобладал над ней. Она продолжала смотреть назад. Николь в полной мере осознавала, что расточает настоящее, вот только терять было некого, а следовательно, новые сожаления не появятся. В прошлом осталось все неоцененное. Прошлое, наполненное драгоценными моментами, напрочь перечеркивает настоящее. В таком прошлом зачастую сосредоточена лучшая часть жизни. Оттого так больно осознавать, что прошлое невозвратимо. И потому так хочется жадно вспоминать все то, что в нем осталось. Лишь бы только не подвела память. Лишь бы только не стерла что-то значимое, драгоценное и более неповторимое.
В такие минуты, часы, а порою и дни ностальгии она усиленно нуждалась во сне. Тот позволял отстраняться от боли, а иногда обновлял приятные сердцу воспоминания, порою и вовсе выстраивал сюжеты с участием тех, кого не было за его чертой. Выпив снотворное, Николь с головой накрылась одеялом. Не пытаясь прогнать воспоминания, она просто принялась ждать приближение сна.
А где-то вдалеке шумел проснувшийся город. Она не стала его частью, предпочитая ему маленький, но собственный мир.
Глава 34
Никому не удается узнать другого человека в достаточной мере, чтобы понять причины испытываемого им состояния. Конечно же, психология взламывает чужие тайны, но не до конца. Она проникает на порог чужого дома, а дальше её не пускает бдительный хозяин, нередко настроенный враждебно. Никто не любит смотреть, как крадут его тайны. Вот и Николь оставалась загадкой. Евгения не предпринимала попыток прорваться в душу приятельницы, но не отказалась бы понять, почему той стал чужд мир за пределами дома. И одновременно с этим Евгения находила массу преимуществ в жизни, какую вела Николь. Но для себя таковые не рассматривала. Возникало некое противоречие, совершенно не свойственное Евгении. И причиной тому была сама Николь. В меру изящная женщина, придерживавшаяся сдержанности в стиле одежды, следившая за тем, как мысли складываются в слова, создала весьма аристократичный образ. Обычно обладатели такового оказывались весьма умиротворенными людьми. Николь таковой казалась лишь тем, кто не вошел в круг близких лиц, а только такие могли заметить, что глаза этой женщины не смеялись. В них застыла грусть, будто стала частью радужной оболочки. Такие глаза бывают у тех, кто родился со сложной судьбой. Может быть так душа заявляла о том, что ей придется испытать немало боли. Вот только Николь не верила в душу, и Евгении не удалось поколебать её убеждение. Самой Евгении становилось легко только от одной мысли, что душа и есть суть человека, а это значило, что ничто не завершает своего существования. На эту тему не имело смысла беседовать с Николь, поскольку та располагала основаниями придерживаться материалистической позиции мировоззрения.
Евгения устроилась за ноутбуком, чтобы расширить идею, рожденную в беседах с подругой. Что делать с нею дальше, она не представляла, но посчитала неуважением игнорировать подобную мысль. Более того, идея о примерке жизни скрывала ключ к чужим мирам и причину, отчего в глазах их обладателей селилась грусть.
Глава 35
Ему не хватало её, но не как женщины, а как образ. Именно образ. Она вполне подходила на нечто бестелесное, мудрое, спокойное. К таким женщинам питают не страсть, а благоговение. С такими женщинами не заводят романов. На них могут смотреть со стороны либо же, набравшись наглости, общаться. Что он и делал.
– Прости заранее. Я не мог не позвонить.
– Я слушаю.
– А сказать и нечего.
– Можем помолчать.
Казалось, что и женщине, отвечавшей на его звонки, требовалось с кем-то потратить немного времени на бессмысленный разговор и такое же молчание.
– А может все-таки поговорим? – Валерий не стеснялся вести себя странно: с Николь это допускалось.
– И это мы можем сделать, – ей нравилось слышать низкий тембр мужского голоса, каким обладал Валерий.
– Снова расстался.
– Пора бы привыкнуть.
– Не могу.
– Надеешься.
– Думаешь?
– Иначе не бывает. Все надеются. В чем-то. На что-то.
– Это плохо?
– Это закономерно.
– Почему? – как же он хотел продлить минуты разговора, опасаясь, что собеседница поставит точку каким-нибудь словом или коротким предложением, и ему придется ждать какое-то время, чтобы снова перезванивать.
– Так легче, – ей казалось, что подобные ответы и озвучивать не требовалось, просто позвонившему мужчине хотелось кого-то слышать.
– Не уверен. Мне кажется, что без лжи, а надежда ничего не гарантирует, намного понятнее, что происходит.
– Но не то, что ещё не произошло. Вот для этого и нужна надежда.
– А ты веришь надежде? – он ничуть не сомневался, что услышит от Николь.
– Мне незачем надеяться, – она знала, что он задает вопросы без цели.
– Почему?
– Незачем.
Глава 36
«Бессмыслица, либо просто непонятая задумка. Чем именно она выступает? Стоит ли вообще искать ответ на данный вопрос? Безусловно, да, ведь человек вынужден жить. Конечно же, только, если рождаясь. Дивное уточнение. А ведь оно, по сути, верное. Не каждый человек рождается в полной мере и уж тем более живет, осознавая до конца весь этот процесс. Нередко, а скорее всего, часто люди в своем огромном количестве бегут по дням, чтобы прожить. Они не живут. А что такое жизнь, мало кто ответит. И это не просто появление на свет с криком, взросление, обучение и работа на благо общества и собственного банковского счета, а потом угасание и смерть. Нет, определенно, жизнь содержит в себе нечто большее. А если нет, тогда в самом деле, она бессмыслица, которой человек желает придать смысл, нередко глубинный, потаенный и даже мистический. И все это только для того, чтобы избавить самого себя от терзаний, доставляемых бессмысленностью большинства происходящих событий.
Так в чем же смысл жизни? Зачем она вообще задумана? А задумана или случилась спонтанно?»
Идея так и не сформировалась. Зато получилось что-то схожее на дневник, а когда-то Евгения вела таковой. Он был для неё чем-то самым дорогим на всем свете. Толстый, потрепанный и местами украшенный безвкусными наклейками, купленными в киоске, он содержал в себе не просто мысли, а чувства. Ими не с кем было делиться. Только дневник слушал её, и будто бы помогал. Он молчал, просто она убедила себя, что слышит советы, которые обычно детям и подросткам дают любящие родители. У неё их не было. Но был дневник с потрепанной, как кожа старика, обложкой.
Глава 37
Одиночество обладало и положительными качествами, но все они меркли перед одним из отрицательных его свойств. Во время одиночества человека одолевала тоска по тем, с кем оно было недостижимо. В такие минуты слезы рвались наружу, нередко сопровождаемые криком, иногда сдавленным, а порой просто приглушаемым подушкой. За это она и ненавидела одиночество. Оно словно укоряло человека в том, что тот его выбрал. Возможно, так происходило лишь с теми, кто видел смысл жизни в том, чтобы кого-то любить. Такие люди безжалостно рвали свои сердца, мечтали о скорой смерти и ненавидели собственную жизнь. И Николь была такой же, а со стороны в ней видели сумевшую достичь гармонии с самой собой и обрести счастье в свободе. Ничего подобного.
Николь не корила себя за ночь, проведенную в слезах, отчего опухшие веки не позволяли выйти на улицу. Она бы могла скрыть свидетельства своей слабости солнцезащитными очками, но в пасмурную погоду те точно сыграли бы против неё. Впрочем, и идти никуда не хотелось. Такие дни она предпочитала посвящать работе, и весьма своевременно ей предоставили трудоемкий проект, отнимавший много времени. Одиноким людям некуда девать время. Они им тяготились, только и смотрели по сторонам, куда бы его направить мимо себя.
Работа помогала Николь управляться со временем, избавляться от его власти и, может даже, влияния. За это она её и ценила. Вовсе не из-за денег. Те давно утратили значимость. Когда не на кого тратить деньги, они превращаются в бессмысленные символы.
Глава 38
– Никогда не увлекался подобными вещами. Знакомо? – Андрей с какой-то долей гордости продемонстрировал приятелю картинку в смартфоне.
– Когда-то баловался. Наверное, в то время, когда был студентом, – Никанор смутно помнил названия забав, подобных той, что показывал собеседник.
– Весь вечер не мог оторваться.
– Просто нечем было заняться.
– Не скажи.
– А что так?
– Понимаешь, симуляторы заставили меня ощущать что-то новое. Может потому, что я не играл в компьютерные игры.
– Что-то новое открыл для себя?
– Возможность оказаться в другом образе, как бы в другой жизни.
– В последнее время я задумывался о таком, – Никанор решился немного пооткровенничать.
– О чем? – Андрею нравилось обретать единомышленников, собственно, за этим он с легкостью заводил знакомства.
– О том, чтобы попробовать пожить иначе.
– Мне кажется, что это весьма просто.
– То есть?
– Создать симулятор другой жизни, заложить в него разные сценарии, образы и какие-то детали.
– Игрой в моем случае не отделаться.
– А что ты хочешь тогда?
– Не просто оказаться в других условиях жизни, а воспринимать их так, как будто это реальность. Единственная. Как мы живем.
– Это какой-то особенный уровень симуляторов, и думаю, что такие существуют. Либо их можно создать.
– Даже знаешь, как? – Никанор и не заметил, как проникся желанием, рожденным другим человеком.
– Зачем мне это знать? Существуют специалисты для этой цели, – Андрей поразился тому, насколько человек привыкает к неоправданной самостоятельности. Такая самость произрастала исключительно из длительного одиночества.
