Теория Чародейства

– Завтра утром уже будем на месте, – тихо произнёс он.

– Кто б мог подумать, – она зевнула и прикрыла глаза.

– Ты бы не могла, – отшутился он, за что мгновенно получил локтем по рёбрам.

Меррик осторожно протянул свободную руку к одеялу, которое валялось в ногах, после чего медленно натянул его на спящую сестру. Он часто бывал с ней перед сном. Так она засыпала немного быстрее и спокойнее. Так и теперь на её лице в тихом свете тусклой лампы сияла улыбка. Он несколько секунд смотрел на неё после того, как убрал её голову с колен, и лишь через пару минут потушил свет.

Нельзя сказать, что Элизабет спала неспокойно. Бывало, их обоих прежде мучили кошмары, но вопрос выживания, вставший довольно остро, быстро лишил их времени смотреть, запоминать и переживать о них. Теперь обоим сны снились редко, и никто не считал это существенной потерей, просто навязчивые образы из чертогов разума не мешали больше перематывать время между концом одного дня и началом другого. Меррик не спал ещё несколько минут, чувствуя, как в кончиках пальцев теплится ещё мандраж от недавнего потрясения. Его коснулась вполсилы мысль о том, какими хрупкими бывают люди, даже те, что кажутся ему самыми стойкими в мире. Человек слаб потому, что он человек. Он чувствует, помнит, переживает, видит, слышит и разговаривает, лишний раз сталкиваясь с напоминаниями о том, что его будоражит, выбивает из колеи, нарушает ритм жизни. И потому юноша был благодарен за то, что их двое. Ведь каждый из них беспомощен в своей хрупкости и вряд ли сможет собраться снова, не зная, что может рассчитывать на опору. Быть её опорой – то немногое, что действительно имело для него значение. Сейчас, завтра. Всегда.

– Спокойной ночи, – уронил он, глядя на неё сквозь полузакрытые веки, уверенный, что его мысли отражаются в её голове так же ясно, как его собственное лицо в поверхности воды.

На палубе суетились. Повсюду бегали матросы, и их топот вскоре коснулся ушей наших героев. Конечно, топот стал лишь одним из тех факторов, которые повлияли на их пробуждение. Оба всегда спали так, что просыпались ровно тогда, когда чувствовали, что пора. Во всех без исключения случаях этот момент совпадал с точностью до минуты. И эта минута решала весь дальнейший день, поскольку тот, кто проснулся первым, непременно должен был разбудить второго, да так, чтобы последний запомнил пробуждение на весь оставшийся день, или хотя бы до обеда.

В этот раз проснуться минутой раньше посчастливилось Элизабет. Брат, очевидно, слишком долго сидел с ней прошлым вечером, ведь после такого эмоционального потрясения девушка быстро вырубилась и очень сладко спала. Сейчас же, слыша, как он всё ещё посапывает в гамаке, она осторожно поднялась на ноги одним ловким и бесшумным движением. Под её ногами несколько раз скрипнули половицы, но сон Меррика оказался слишком крепок, чтобы этот звук пробился сквозь него. Гамак пошатывался из-стороны в сторону вместе с тем, как корабль качало на волнах. Она не любила спать, качаясь, а он быстро привык. Правда теперь перед ней он был совершенно безоружен. В момент, когда гамак двинулся в сторону, где стояла девушка, он тут же должен был направиться обратно, однако та задержала его обеими руками и стала медленно поднимать выше. Выше, выше, ещё выше, пока беззаботно посапывающий брат не открыл глаза, приняв практически вертикальное положение.

Он смирился моментально. Битву пробуждения нельзя было выиграть, если тебе не повезло проснуться раньше другого, а, стало быть, расстраиваться в проигрыше не было никакого смысла. Меррик просто иронично вздохнул перед тем, как гамак вместе с ним пустился в недолгий обратный путь. С грохотом свалившись на пол, юноша долго ждал, пока маятник гамака остановится, и лишь затем произнёс:

– С добрым утром, сестрёнка, – как часть традиции, на того, кому повезло проснуться первым, ни в коем случае нельзя было злиться, иначе весь последующий день состоял бы сплошь из ссор и склок. К тому же, проигравший должен был пожелать победителю доброго утра первым. Разумеется, правила этой игры между ними никогда не оговаривались.

– С добрым, – она протянула ему руку и помогла подняться на ноги, – По-моему, подходим, – она подняла глаза наверх, обратив внимание на суету на палубе.

– Ещё нет, качает довольно сильно, идём на полном ходу.

– Тогда может успеем? – она глянула на него и медленно зашагала спиной к лестнице из трюма.

– Брось, – юноша потянулся, разминая руки и спину, – Барнс снова будет бурчать.

– Пускай догонит сначала, – она хихикнула.

– Даже если не догонит, мы ведь всё равно… – не успев закончить фразу, он столкнулся с её недовольным и осуждающим взглядом, – Ладно, – смиренно произнёс Меррик, а затем прохрустел мышцами шеи, – Начинай.

– Только, – загадочно протянула она, делая ещё пару шагов назад, – Без фокусов, идёт?

– Сегодня твой день.

Элизабет усмехнулась, сделала ещё пару шагов назад, после чего внезапно развернулась и, низко присев, бросилась сквозь трюм к лестнице, взлетая по ней наверх. Матросы, таскавшие грузы из трюма на палубу, едва не свалились с лестницы, стоило девчонке ураганом пронестись мимо них. Она тут же рванулась куда-то в сторону, к тросам, ведущим к мачтам, и стала резво карабкаться по ним вверх. Следом за ней из трюма выскочил Меррик. Он, не оглядываясь, тут же кинулся в противоположную сторону, хватаясь за такие же тросы, с другой стороны.

По большей части вся их жизнь была погоней друг за другом. Никто не считал, сколько они провели на корабле, и за это время успели сильно поднатореть в морском ремесле. В том числе обучились ловко перебираться по кораблю во всех плоскостях. Кто-то из команды в шутку прозвал их морскими обезьянками. В погоне друг за другом близнецы старались преуспеть во всём и сразу. Меррик никогда не догнал бы сестру по физическим параметрам, если бы не следовал её глупым, но до жути полезным утренним догонялкам, заменяющим зарядку. Пускай частенько ему приходилось глядеть ей в спину, он был счастлив видеть её такой. После гибели родителей оба они долго приходили в себя. Элизабет быстро заглушила в себе остатки тоски и горя, чтобы хоть как-то прокормить их, но не избавилась от этих чувств полностью. Меррик куда лучше властвовал над своими эмоциями, и потому всегда был рядом с ней, чтобы не оставить её одну. Она быстро встала на ноги и поставила перед собой весьма понятную цель, которой очень гордилась – обеспечить им обоим лёгкую жизнь. Единственное, что мог сделать для неё брат – следовать за ней в этой цели и оказывать любую посильную поддержку. И он делал это до сих пор и будет делать дальше.

Пока близнецы резво карабкались вверх, стараясь поспеть один за другой, неподалёку расстилался город Акарат – столица Империи. Странно, когда у такой огромной страны нет даже чёткого названия, но такой она существовала уже много лет. Простое слово Империя внушало доверие и уважение, а тем, кто выстраивал не очень хорошие отношения с ведущей военной державой, ещё и страх. Город с воды выглядел превосходно: ведущие куда-то вверх улочки, усеянные вблизи порта довольно обветшалыми домиками, которые между тем являлись шедеврами своего времени, выполненными в уникальном имперском стиле прошлых столетий. От Портового квартала и выше домики становились всё богаче. Данный переход проследить было сложно, однако самое высокое место в городе занимал огромный изящный замок с гигантской центральной башней, которая, если её положить, заняла бы, казалось, половину всего города, такой здоровенной она казалась из порта. В лучах солнца она отливала золотом, словно светилась. Возле самой башни по кругу плавали воздушные суда с гигантскими шарами, разукрашенными в различные цвета. По количеству знаков торговых гильдий и обилию разнообразных судов можно было судить, что город процветает. Редко где можно было увидеть летательные аппараты, придуманные известным инженером по фамилии Согге. Сейчас её носил известнейший дом инженеров, глава которого состоял в совете при Императоре. Пестрели великолепием и стоящие в порту корабли с цветастыми флагами. Не сложно было догадаться, что Акарат прославился превосходными торговыми отношениями со всем миром, что и делало его теперь столичным городом.

Вместе с плывущим по волнам судном в город влетала небольшая стайка чаек. На мачтах и реях этого судна друг за другом самозабвенно неслись наши герои. Теперь они поменялись местами, и уже Элизабет преследовала Меррика, перебираясь с каната на канат, до тех пор, пока, наконец, не коснулась рукой его плеча в очередном прыжке. Снизу за ними, задрав головы и приостановив всю работу, наблюдали матросы. Кто-то показывал на них пальцами, кто-то взволнованно охал всякий раз, когда Меррик был близок к тому, чтобы свалиться вниз. Толчок заставил его ослабить хватку, руки расцепились, спину потянуло назад. Он определённо свалился бы, однако его колени успели крепко обхватить сетку тросов, и он повис на них вниз головой. Увлечённые, оба они не заметили, как добрались до вороньего гнезда, куда и влезла с довольным видом бодрая девчонка. Один из матросов снизу подбросил не высоко монетку, а стоявший рядом с ним тут же ухватил её. Работа закипела вновь.

– Эй, сосунки! – раздалось откуда-то снизу. Запыхавшийся Меррик, сидевший на мачте прямо под сестрой, опустил голову вниз. Девушка последовала его примеру, – Раз уж поднялись, спускайте парус! – оба спустя секунду синхронно отдали кричавшему честь прямой ладонью.

– Ворчун, – усмехнулась девушка, приземляясь на рею рядом с братом, – Не успели встать, а он уже запрягает.

– Пора бы привыкнуть, – Меррик встал на ноги и осторожно зашагал к краю реи, – Это его работа, – он остановился, осторожно поддерживая себя руками. Видно было, что идёт он неуверенно и довольно медленно, стараясь не смотреть вниз и тщательно подбирать шаги, хотя, казалось, ещё минуту назад Меррик бодро скакал по кораблю в попытках угнаться за сестрой.

Поразительная разница в поведении. Хотя оба они друг друга стоили, в каких-то вопросах один неизбежно опережал другого. И пускай. Элизабет была немного безумной в своих порывах, отдавалась эмоциям, называя это «жить на полную катушку». Поэтому по рее она шагала без малейших сомнений, бодренько, едва ли не вприпрыжку. Её никогда не смущала опасность, она и дралась так же: безрассудно, с чувством и улыбкой на лице. Это обеспечило её парой неприятных шрамов на теле. Меррик не разделял её рвения, но не боялся, просто относился ко всему с чуть большим расчётом, не рисковал лишний раз и держал голову холодной. Ему казалось, так безопаснее. От того он меньше лез в драку, предпочитая решать конфликты разговорами, и это получалось. Порой он мог уладить даже такую ситуацию, которая была в шаге от поножовщины или перестрелки.

– Работой это назвать сложно, – крикнула Элизабет с другой стороны реи. Девушка уже сидела на самом краю и ловкими движениями сматывала парус, – Ни черта не делает, только трясёт весь день своим пивным пузом да воздух сотрясает.

Хоть и начали они в разное время, парус свернули практически одновременно, закрепили его и осторожно спустились вниз. Матросы, переговариваясь, посматривали на близнецов, не отрываясь от своих занятий. Они плавали вместе уже долго, были хорошо знакомы друг с другом, но не общались. Меррик и Элизабет делали довольно много разнообразной работы, активно помогали везде, где можно. Два добрых юнги, у которых полно энергии и свободного времени, чтобы заниматься всякой чепухой. Барнс, бородатый мужчина на вид лет сорока, встретил их хриплым смешком прямо под самой мачтой. Скрестив руки над своим животом, он покусывал во рту забитую табаком трубку и пускал в воздух небольшие клубы дыма.

– В ваши годы я мог спустить такой парус в одно рыло, – он похлопал их обоих по плечам, – Но для вас и это неплохой результат.

– В жизни лучшей похвалы не слышала, – шутливо отмахнулась Элизабет, скидывая его руку с плеча.

– И тебе доброе утро, – Барнс проводил её взглядом.

– Есть работка? – Меррик прошёл мимо него вслед за сестрой.

– Помогите перетащить груз на палубу. Мак вам всё покажет, а затем, – он набрал воздуха в лёгкие, – Проваливайте отсюда ко всем чертям!

Оба, не глядя, согласно махнули толстому старпому рукой, а после снова направились в трюм. Если при их пробуждении лишь пара матросов вяло тягала коробочки наверх, то теперь тут шла куда более напряжённая работа. Мак стоял посреди трюма с накладной и вчитывался в текст, отмечая карандашом то, что уже, видимо, успели выволочь наружу.

– Пошевеливайтесь, народ, иначе все останетесь без обеда! – гаркнул он, после чего посмотрел на вошедших.

– А, вот вы где. С самого утра уже полны сил, а? – он хоть и обращался к обоим, неустанно смотрел на Элизабет.

– Просто зарядка, – потянулась девушка, – Есть за что взяться?

– Да, – он указал карандашом в сторону их коек, – Вон за те две чашки супа, – две небольших деревянных плошки исходили паром на ящике за гамаком, – Как только перекусите, приберите за собой и присоединяйтесь.

– Принято, – в один голос произнесли близнецы, двигаясь к своим постелям.

Они были равнодушные к еде. Негде и некогда было воспитывать какие-то особые вкусы и предпочтения. Когда началось их трудное детство, оба ели, что придётся, стараясь просто не помереть с голоду. Попав на корабль, они были рады уже тому, что забота о еде больше их не касалась, а потому никогда не жаловались на кормёжку. Глупо жаловаться на то, что тебе достаётся даром. Да и по большей части докопаться было не до чего. Корабельная кухня хоть и не пестрела изысками, могла похвастаться качеством. Никогда на их памяти не было такого, чтобы пища была холодной или не вкусной. Впрочем, об этом и думать некогда, пока весь день занимаешься кораблём вместе с огромным коллективом, таскаешь тяжести, бегаешь и карабкаешься туда-сюда. Кормят и славно.

Впрочем, Меррик был заинтересован в кухне куда сильнее своей сестры. Страх перед огнём не позволял ей первое время даже находиться у костра, поэтому готовка была его обязанностью. Со временем Меррик пристрастился. На корабле он часто и добровольно помогал по кухне. Несмотря на некоторую творческую нотку, это была крайне однообразная работа. Но на его памяти не было такого, чтобы экипаж страдал от недостатка провизии. Да, бывало, что неделями они ели одну и ту же стряпню, и чаще это было что-то простое вроде супа из всего, что под руку попадётся, или рыбы, какую удалось поймать. Однако Меррик теперь знал с десяток вкусных блюд, которые можно было сварганить из самых примитивных продуктов.

Город-порт Акарат находился на пологом склоне и сильно сужался к верху. На большую и меньшую половину его разделяла река. Архитектура в обоих частях города так же различалась, и порой слишком сильно. Верхнюю, меньшую часть можно было назвать Новым городом. Там стояли часто каменные многоэтажные дома, разделённые широкими улицами, ходили разодетые люди аристократичного вида. Наследие инженера Согге дало городу громадный толчок и приблизило его к передовой современных технологий. Таким образом в городе существовали и два разных порта: верхний и нижний. Отличительной особенностью первого была его крайняя отстранённость от моря. Это был воздушный порт, куда прибывали воздухоплавательные аппараты. В целом они практически ничем не отличались от кораблей, помимо того, что их по воздуху носил огромный аэростат, вокруг которого уже закреплялись паруса. Эти корабли ходили редко и приводили многих приезжих в восторг. Воздушная торговая линия была одной из достопримечательностей Акарата, которую непременно упоминали, говоря об этом городе.

Меррик только поставил очередную коробку на палубу и вытирал пот со лба, когда услышал восторженный крик сестры где-то перед собой.

– Ты только глянь! – она указывала пальцем вверх, на медленно проплывающий по воздуху корабль, – Здоровый такой!

Меррик также проводил корабль взглядом. Он радовался куда тише своей сестры, в том числе из-за палящего солнца. Вместо восторженных воплей он просто добродушно улыбнулся, наблюдая за тем, как паруса на воздушном судне медленно сворачиваются, дабы сбросить скорость. Хоть он и прикрывал лицо ладонью от солнечных лучей, они нещадно чесали его нос, и очень скоро Меррик сорвался на чих. Он частенько чихал от солнечных лучей, особенно когда те били по глазам. С верхней палубы, хохоча, спустился толстопузый Барнс. Он не без удовольствия наблюдал восхищение девушки.

– Это ведь личная торговая линия Совета? – Меррик повернулся к старпому.

– Да, так и есть, – он какое-то время продолжал смотреть на девушку, а затем в очередной раз выдохнул клуб дыма и повернулся к юноше, – Закрытая торговая линия Императорской компании.

– Я много читал о ней в газетах, но вместе с этим практически ничего не знаю. Для чего она?

– Для личных нужд Совета, Императора, Академии и высших органов власти, разумеется.

– Огромная закрытая линия?

– Дело ясное, что дело тёмное, малыш, но пока технология очень новая, и тех, кто пользуется ей помимо Империи мало. Само собой, во многих крупных городах, особенно внутри континента, тоже есть воздушные порты, однако за рубежом есть лишь пара государств, имеющих право пользоваться этой техникой.

Империя очень заботилась о своих позициях, и потому многие изобретения местных инженеров незамедлительно патентовались во избежание кражи и огромных убытков. Права на такие изобретения, как Воздушные суда, были лишь у союзных государств, и то не у всех.

Судно швартовалось. Трюм остался практически пустым, и товары понемногу выгружали на причал. Словно из воздуха на палубе возник какой-то долговязый тощий мужчина, очевидно не из команды, с которым старпом что-то активно обсуждал. Со стороны казалось, будто они давно знакомы, хотя скорее всего это так и было. Торгуя помимо всего прочего довольно приличным числом краденого товара, надо было иметь знакомых, которые могли помочь избежать проблем, а также быстренько его выкупить.

Меррик наблюдал за этим со стороны, пока двигался по палубе, но разговор быстро перестал его интересовать, когда он приблизился к сестре. Элизабет сидела на борту, покачивая ногами, и иногда постукивала пятками по деревянной обшивке. Юноша встал рядом с ней и положил локти на борт, подпирая рукой голову.

– Выходит, прибыли, – Элизабет едва находила, что сказать. У неё глаза разбегались в разные стороны, начиная от рынка, который расположился уже у самого причала и дальше по улице, заканчивая крышами домов и бегущими вверх улочками.

Она глубоко втянула воздух носом, вдыхая запах пряностей, свежей рыбы, мокрого дерева и морской соли. Этот порт был далеко не первым из тех, что им случилось посетить, но именно он вызывал у Элизабет такой трепет. Естественно, ведь где-то здесь она родилась.

– Надо бы спуститься за вещами, – Меррик так же бегал глазами по берегу, но скорее с опасением, выискивая в толпе кого-то из городской стражи.

Только сейчас он чётко ощутил нежелание спускаться вниз. Столько времени провести на корабле, привыкнуть к нему, жить в нём, а теперь вот так просто расстаться со всем этим, будто их никогда тут не было. Это странно. С потерей дома сравнится едва ли, но чувства очень похожие. Наверное, так всегда происходит, когда из привычной уже обстановки выходишь куда-то в другое место. По собственному ли желанию или волей судьбы, такие перемены всегда даются с трудом. Меррик перевёл взгляд на сестру, пытаясь понять, что она чувствует, но по её довольному и полному азарта лицу было ясно, что она запрятала негативные мысли куда-то вглубь, наслаждаясь моментом. Пусть так. Надо же ей бывать счастливой хотя бы иногда.

Где-то позади открылась дверь. Гомон на корабле, стоящий по причине выгрузки, довольно быстро начал стихать от кормы к носу после этого звука. Меррик и Элизабет, находясь на своих же местах, резко развернулись, глядя в сторону капитанской каюты. Из открывшейся двери медленно вышел крепкий рослый мужчина. Он зевал и потягивался, одну руку закинув за спину и придерживая её другой. Мужчина был в лёгкой нательной рубашке, свободных штанах и сапогах, щетинистый, с выбритыми висками и длинными волосами, собранными в косу, свисающую вниз, к лопаткам. Как только продолжительный зевок капитана закончился, он опустил руки, немного размял плечи и приоткрыл один глаз. Гомон продолжился, как ни в чём не бывало.

– С какой такой радости я должен нянчиться с твоими паршивцами? – Барнс скрестил руки на груди, глядя на вышедшего из каюты капитана.

– Как будто тебе есть чем ещё заняться, – его голос, несмотря на внешнее состояние, сонным не звучал. Это был довольно громкий, поставленный и не по годам бодрый голос, – У нас всё хорошо?

– Всё прекрасно, – Барнс протянул капитану лист бумаги. Тот быстро пробежался по нему глазами и вернул обратно.

– Из канторы уже приходили? – он слегка насупился.

– Быстренько подписали все бумаги и смылись, телеги пришлют в течение часа.

– Никак избегают тебя.

– Ай, катись уже к дьяволу, – Барнс махнул рукой и, ворча что-то себе под нос, направился дальше по палубе.

Здесь, наверное, стоит рассказать немного об этом человеке. Чарли Дрейк, человек, носивший фамилию некогда знаменитого мореплавателя, ходил под флагом малоизвестной торговой компании, коих много кружило в порту Акарата. Как и многие прочие капитаны, он торговал всем, что попадалось под руку, и компания выступала в этих отношениях посредником между ним и покупателями. Всё же люди куда охотнее покупали что-то с прилавков торговцев, чем из покрытых рыбьей чешуёй и пропахших табаком рук моряков. Кроме того, торговые компании, или канторы, активно помогали сбывать краденый товар через свои собственные контакты. Разумеется, процент за сбыт краденого сильно отличался от доли за посредничество, однако это было надёжнее, нежели пытаться впарить что-то самостоятельно, тем более что хорошим торговцем Чарли никогда не был.

Какое-то время капитан в задумчивости осматривал корабль и матросов, а после резко повернул голову к стоящим неподалёку близнецам. Когда он подошёл ближе, можно было получше рассмотреть его лицо. У него были густые брови, левую из которых пересекал толстый шрам. Добрые карие глаза, очень чёткие и острые скулы, из-за чего лицо казалось чересчур квадратным. Их отношения можно было назвать в каком-то роде дружескими. В конце концов, Дрейк не нанимал их, как большинство своих моряков, а забрал к себе, приютил. Он никогда не рассказывал им, что его к этому сподвигло, а они никогда об этом не спрашивали. За годы совместного плавания они успели сблизиться, пройти вместе пару передряг, побывать кое-где, кое-чему научиться. Конечно, на хорошего учителя Чарли похож не был, но он всегда старался принимать верные решения, закрывал товарищей грудью и буквально дышал ответственностью практически во всём, чем бы не занялся.

– Не светите лицами лишний раз, – он встал между ними, скрестив руки на широкой груди, – Не все офицеры здесь носят форму.

– Думаете, нас ещё ищут? – Меррик с читаемым опасением поднял глаза на капитана.

– Даже если нет, двух близнецов с весьма характерными чертами опознать не сложно. Так что ведите себя осторожно.

– Как это мило, капитан, – поддразнила его Элизабет, за что тут же поплатилась звонким щелбаном в область затылка. Пока сестра потирала ладонью ушибленное место, Меррик успел принять из рук Чарли тяжёлый мешок с монетами.

– Ваша доля, – он потрепал юношу по голове.

– Но вы и так нас подбросили, – произнёс Меррик, но тут же сомкнул губы под пронзительным и разъярённым взглядом сестры, мгновенно обернувшейся на его слова.

– Я бы с большим удовольствием отдал бы за вас всех этих бездарей, так что это меньшее, что я могу сделать. Хотя нет, – он вдруг спохватился, словно вспомнил что-то, и быстро зашагал по палубе, жестом показав близнецам подождать минутку.

Меррик и Элизабет переглянулись, а затем проводили капитана заинтересованными взглядами. Чарли подошёл к одному из ящиков, стоящих на палубе. Оттуда торчали пробки запечатанных бутылок. Он ловко вынул одну из них, посмотрел на ребят и швырнул её в их сторону.

– Э-э! – восторженно протянула Элизабет, поймав бутылку, – Ром что ли?

Толпа шумела. Им обоим уже приходилось бывать на торговых площадях, подворовывать, покупать, продавать. Они привыкли к шуму, но тут он был каким-то другим. Как будто на другом уровне. Это уже не был грязный рынок в богом забытой деревушке и даже не старый торговый квартал в поросшем мхом порту. Чистенькие вывески, приятные запахи различных трав, мяса, фруктов, цветастые ткани, побрякушки, всё так аккуратно, представительно и дорого. Крайне мало прилавков, за которыми не находилась бы лавка, куда можно зайти и поболтать с продавцом. Как будто они использовались исключительно как витрины или стенды для привлечения внимания. Где-то поодаль звучала музыка, едва пробиваясь сквозь людской гомон. Играли на флейте и на лютне, вроде как. Меррик любил музыку, любил мелодичные звуки певучих инструментов, которые буквально льются в уши. Элизабет всякие заунывные мелодии скорее усыпляли или раздражали. Она любила пошуметь, и когда вокруг неё шумели. Неугомонная девчонка, которая могла уйти из таверны или даже не заходить в неё, если там паршивая музыка.