Дорога к славе

Бекки не была красавицей. Обычная девушка, с большими тёмными глазами и необычно выступающими даже по меркам англичан зубами. Но эта особенность, по мнению Честера, ничуть её не портила, а придавала оригинальности.

Если бы сейчас его спросили, а не влюбился ли он случайно в эту девушку, он бы с уверенностью ответил «Нет!» и, наверное, не соврал бы. Но определённую симпатию она точно в нём вызвала, не говоря уж о первом настоящем подростковом интересе.

7.

Дверь приоткрылась, и Бекки заглянула в комнату. Встретившись взглядом с Честером, она смущённо отвела взгляд и прошмыгнула внутрь.

– Смотри, что я раздобыла! – с победным жестом Бекки подняла вверх правую руку, в которой сжимала бутылку недешёвого виски. Во второй она держала несколько белых полотенец.

– Ближайшую неделю тебе лежать в постели, – Бекки сурово сдвинула брови, и Честер вдруг очень наглядно представил себе, с каким серьёзным видом она давала указания пациентам. Эта картина почему-то вызвала в нём желание рассмеяться, но Честер только хихикнул, хотя и это отдалось усилением боли в порезе.

– Что? – спросила Бекки.

– Ничего, – покачал головой Честер, не переставая улыбаться.

– Ну ладно, – Бекки пожала плечами и села рядом с Честером. – Посмотрим, как ты будешь улыбаться после того, как я обработаю тебе этим рану, – она зловеще прищурилась и открыла бутылку.

– А это что, больно? – запоздало насторожился Честер.

– Если честно, то да, – серьёзно сказала Бекки. – Ненавижу это в своей работе. Для того, чтобы вылечить, зачастую приходится сделать ещё больнее…

– Ладно-ладно, я потерплю, – пообещал Честер.

Бекки с сомнением покачала головой. Она смочила одно из полотенец виски – резкий запах алкоголя мгновенно заполнил небольшую комнату. Честер с любопытством повёл носом.

Бекки провела полотенцем вокруг раны, стирая оттуда уже подсохшую кровь. Полотенце окрасилось в красноватый цвет, а Честер чуть поёжился – виски оставлял на коже ощущение холода, словно ты стоял, мокрый, под порывами свежего ветра, только что выбравшись из речки. От этой мысли Честер почему-то снова коротко рассмеялся.

– Что? – спросила Бекки, невольно улыбаясь. Глядя на Честера невозможно было удержаться – улыбка делала его и без того мальчишеское и весьма симпатичное лицо совсем уж по-детски непосредственным и обаятельным.

– Ничего, – Честер встряхнул головой. А уже в следующее мгновение его глаза широко распахнулись. – Скачи всё конём!

– Тшш, тихо… Сейчас пройдёт, – успокаивающе сказала Бекки. Она прекрасно знала, чего ждать, и специально не предупреждала Честера о своих намерениях влить виски непосредственно в рану. Не самый гуманный, но довольно действенный способ дезинфекции – а в таких условиях вообще единственный доступный.

Честер с шипением втянул носом воздух и очень, очень старался не застонать от боли. На глаза выступили слёзы, и он, зажмурившись, раскачивался вперёд-назад, как будто это могло как-то ему помочь.

– Ну потерпи, – с сочувствием сказала Бекки. – Сейчас станет легче… Ну-ка, давай мы дадим тебе лекарство внутрь, – она протянула Честеру бутылку. Вообще-то в свои семнадцать ему было рановато пробовать виски, но Бекки резонно решила, что обстоятельства позволяли ей взять на себя ответственность и нарушить закон.

Честер сделал несколько глотков – он пил так, словно это было пиво, не зная, каким виски был на вкус, и, естественно, не ожидал, что горло обожжёт огнём. Он закашлялся, явно не в восторге от того, что с ним только что произошло, но уже мгновение спустя огонь в горле разлился приятным теплом по всему телу. Ещё через некоторое время голову словно бы наполнил расслабляющий туман… Спустя минуту Честер уже совсем не думал о боли в боку.

– Ну что, лучше? – поинтересовалась Бекки.

– Ага… Надо было сначала влить эту дрянь внутрь, а уже потом приступать к наружным процедурам, – рассмеялся в ответ Честер.

– Да, что-то я не подумала… Не вертись. Надо перевязать рану.

– Да заживёт же так как-нибудь? – отмахнулся Честер, виски принёс с собой не только облегчение от боли, но и какую-то смесь из уверенности, беспечности и веселья.

– Заживёт. Но перевязать надо, – сказала Бекки.

Из полотенец она сообразила хитрую конструкцию на теле Честера и скептически осмотрела результат своей работы.

– Всё. Ложись спать. И постарайся не делать резких движений.

– Мне надо узнать у Эла, не нужна ли ему помощь, – упрямо сказал Честер, с удивлением отмечая, что слова стало как-то сложнее выговаривать.

– Эл обойдётся без твоей помощи, – Бекки сурово сдвинула брови. – Можешь ходить до туалета и обратно. Остальное время – лежать!

– Да ну брось, это же царапина!

– Ты отказался ехать в больницу, чтобы наложить швы. Так что рана и так будет срастаться дольше!

– В больницу мне нельзя.

– Почему это?

– Не могу сказать, – ответил Честер.

Бекки склонила голову на бок, изучая Честера задумчивым взглядом.

– Ладно, это не моё дело, – наконец сказала она. – Всё, мне пора домой…

– Спасибо, – Честер благодарно улыбнулся.

– Не за что. Наверное, мне стоит тебя навестить и принести настоящих бинтов…

Зачем она делала это, Бекки не знала и сама. Когда она примеряла очередную пару ярких лаковых туфель в магазинчике и вдруг услышала диалог («Как думаешь, он умер?» – «Не знаю, но кровищи натекло – просто ужас!»), она незамедлительно побежала в зал, не любопытства ради. Просто помогать людям было её работой. Сейчас работа была сделана, и она могла с чистой совестью оставить Честера на попечение его самого. И всё-таки почему-то она подумала, что будет правильно, если она доведёт начатое дело до конца. А может ей просто хотелось увидеть ещё раз его улыбку?..

8.

Бекки ушла, и Честер остался наедине с лёгким головокружением – теперь уже вряд ли следствием кровопотери, скорее уж реакцией на первый в жизни выпитый виски.

Боль в боку почти его не беспокоила. Он даже мог шевелить левой рукой, хотя Бекки совершенно точно не похвалила бы его за такую активность.

Бекки. Его мысли раз за разом возвращались к ней – её большим тёмным глазам и этим выступающим зубкам, из-за которых её наверняка дразнили в школе, но которые, по мнению Честера, делали её особенно привлекательной. А может, дело было вовсе не в зубах. Может, дело было в самом Честере.

Разумеется, это была не первая девушка, которую он встречал в своей жизни. И не первая девушка, которая удостаивала его своим вниманием – он всегда нравился девочкам. Но до сегодняшнего дня он не испытывал ни к одной из них такого интереса. Лошади и барабаны всегда интересовали его куда больше…

Теперь же он прокручивал в голове её прикосновение, мимолётное и лёгкое, но такое волнующее. И не мог думать ни о чём другом.

Дверь в комнату вдруг распахнулась, и Честер вздрогнул от неожиданности.

– Ну как ты тут, герой? – спросил Эл.

– Нормально, – Честер встряхнул головой и рассмеялся, как ни в чём не бывало – вся эта ситуация теперь казалась ему довольно забавной. Надо же было умудриться встрять в разборки и получить удар ножом по рёбрам!

– Бекки сказала, что тебе теперь нужен покой. Что без швов эта фигня будет заживать долго, – Эл старался выглядеть беззаботным, но всё-таки его лицо выдавало обеспокоенность, и что-то подсказывало Честеру, что Эл больше переживал из-за отсутствия помощника, чем за его здоровье.

– Не волнуйся, я буду работать как обычно.

– С ума сошёл? Бекки сказала…

– Да мне всё равно, что она сказала. Это всего лишь царапина.

– Сильно болит? – спросил Эл.

– Ты не слышал, что я только что сказал? – со смехом покачал головой Честер.

Эл поднял со столика початую бутылку виски, которую выделил Бекки для оказания медицинской помощи пострадавшему.

– Ты пил?

– Немного. Отличное обезболивающее!

– Да уж, – покачал головой Эл. – Рик узнает – уволит нас обоих. Ты же несовершеннолетний!

– Мне будет восемнадцать меньше чем через две недели! – возмутился Честер.

– Вот тогда и начнёшь пить, – сказал Эл.

– Тогда попроси Колина, чтобы принёс мне завтра аспирин, – мрачно проворчал в ответ Честер. – А то я работать не смогу.

– Какая на фиг работа? У тебя дыра в боку! И потом, Рик уже в курсе…

– Ты что, звонил ему посреди ночи?

– Естественно. Я же должен был его предупредить. Мало ли, кто там что видел и кто кому что теперь расскажет. Раз среди публики была медсестра, почему бы не быть и журналистам. Поверь, лучше пусть Рик узнает всё от меня, чем из утренних газет.

– Он разозлился?

– Ещё бы… Но не на тебя, не переживай. Пару недель назад кстати кого-то порезали буквально у соседнего дома.

– С чего ты взял, что это те же самые люди?

Эл пожал плечами. Честер может и работал здесь почти с основания клуба, но он каким-то чудом умудрялся не замечать того, что порой происходило буквально у него под носом.

– В общем, Рик сказал, что ты можешь взять столько выходных, сколько тебе потребуется.

– Да я и так нормально себя чувствую!

– Ага, – Эл скептически усмехнулся. – Завтра утром, когда виски перестанет действовать, попробуй оцени свои ощущения. И вообще, когда тебе дают возможность отдохнуть – этим надо пользоваться!

Глава 5.

1.

Честер проснулся от того, что кто-то смахнул с его лица чёлку.

Его сон был очень чутким – на этом диванчике по-другому и быть не могло. Каждое движение отдавалось скрипом, и в любом положении уже через полчаса начинали болеть какие-нибудь мышцы.

Этой ночью спалось ему хуже обычного. После того, как Эл ушёл домой, Честер заснул довольно быстро, но уже вскоре обезболивающий эффект алкоголя прекратился и к нему вновь вернулась пульсирующая ноющая боль в левом боку. Она была не такой уж сильной, но постоянной и навязчивой. Как звук падающих капель из подтекающего крана. С одной стороны – ничего особенного, можно потерпеть. Но каждый следующий «кап» всё сильнее выводит из себя, и какое-то время спустя невозможно уже и думать ни о чём другом, кроме как об этом сводящем с ума звуке.

«Болит–болит–болит», – пульсировало в голове у Честера в унисон с ноющим жжением в боку. Он ловил себя на этой монотонной повторяющейся мысли и старался переключиться на что-то другое. Например, на барабаны. Как он теперь будет заниматься? Если даже пошевелить рукой было больно–больно–больно… А если попробовать думать о Бекки? И о том, как приятно её ладошка двигалась по его коже? И как она могла бы двигаться дальше и ниже… «Болит–болит–болит» – снова стучало в висках, с каждым ударом сердца, с каждой волной этой вполне терпимой боли, прерывая юношеские фантазии ещё до того, как Честер успевал им устыдиться.

Боль мешала заснуть и не давала сосредоточиться ни на чём другом.

Честер не помнил, чтобы хоть одна ночь в его жизни была такой мучительной, хотя к синякам и ссадинам был давно привыкший. Даже когда он тяжело болел простудой, в промежутках между приступами лихорадки и кашля он проваливался время от времени в глубокий и долгожданный сон. Сейчас же сон был поверхностным и липким, беспокойным и утомляющим. Всякий раз, когда Честер пытался сменить позу, его левый бок пронзало болью, как будто кто-то заново рассекал его рану острым лезвием. В эти моменты Честер просыпался и не всегда мог сдержать болезненный стон.

А теперь, когда он, кажется, только-только нормально заснул, кто-то коснулся его лица, и Честер был готов продать душу дьяволу, лишь бы его оставили в покое и дали поспать ещё хотя бы часок.

– Я тебя разбудила? – виновато шепнула Бекки.

Честер поморгал, забирая назад свои мысли про душу и дьявола.

– Сколько времени? – хрипло спросил он.

– Почти полдень, – ответила Бекки. Её ладошка ласково скользнула по его лицу, убирая в сторону пряди мокрых от пота светлых волос.

– Полдень? – удивлённо переспросил Честер.

– Что, плохо спалось? – сочувственно спросила Бекки.

Честер попытался было сесть, но она жестом заставила его снова опустить голову на подушку.

– Не то чтобы плохо. Скорее мало, – ответил Честер. – Ты давно пришла?

– Только что. Извини, я не хотела тебя будить.

– Да брось! Полдень! Мне надо было встать пару часов назад! Теперь я не успею поиграть…

– Поиграть? – Бекки удивлённо приподняла одну бровь. – Во что?

– Не во что, а на чём, – со смехом помотал головой Честер. – На барабанах.

– Так ты музыкант?

– Пытаюсь им быть, – ответил Честер.

– Здорово! – в глазах Бекки загорелся восхищённый огонёк. – Я бы попросила тебя показать, но… разве Эл не передал тебе, что в ближайшие дни тебе противопоказана любая физическая нагрузка? – она сурово сдвинула брови.

– Передал, – заступился за друга Честер. – Но это не значит, что я буду его слушаться. Неужели никак нельзя обойтись без этого твоего постельного режима?

– Про постельный режим я ничего не говорила. Я сказала, что тебе противопоказана физическая нагрузка.

– А разница?

– Ну… во время постельного режима тебе даже в туалет ходить было бы нельзя, – Бекки снова сурово нахмурилась.

– А как же тогда?..

– А вот так! – она развела руками и хихикнула, глядя на недоумевающее лицо Честера.

– Издеваешься?

– Нет, – она улыбнулась. – Мне через два часа надо быть на работе. Я забежала сделать тебе нормальную перевязку, вместо вчерашнего кошмара полотенцами… Так что, если тема туалета актуальна – иди быстрее. Мне нельзя опаздывать.

2.

Бекки с утра заехала в больницу и захватила оттуда бинты, пластырь и раствор антисептика, а заодно пузырёк с аспирином. Она размотала импровизированную повязку из полотенец и внимательно осмотрела рану – кровь окончательно остановилась, но края пореза пока не схватились, впрочем, ожидать этого было бы наивно.

– Потерпишь? Сейчас будет больно.

Глаза Честера невольно округлились от ужаса – ощущения от заливаемого в рану виски были слишком свежи в его памяти.

– Не бойся, как вчера не будет, – усмехнулась Бекки, заметив его реакцию.

– Угу, – с сомнением откликнулся Честер.

Бекки ничего не сказала, только смочила антисептиком ватный тампон и лёгким движением провела им вдоль краёв раны.

Честер зажмурился и закусил нижнюю губу – скорее в ожидании боли, чем от того, что на самом деле её почувствовал.

– Ну вот! Герой! – рассмеялась Бекки, глядя, как Честер приоткрыл сначала один, потом второй глаз.

– Всё? – недоверчиво переспросил он.

– Осталось только тебя перебинтовать, – она вдруг перешла на заговорщический шёпот и подмигнула Честеру. – Тебе никто никогда не говорил, что ты очень забавный?

– Нет, но мне часто говорят, чтобы я перестал вести себя как идиот, – ответил Честер и широко улыбнулся. – А отец конкретизировал – чтобы я перестал вести себя как умственно отсталый сын матроса.

– Матроса? Почему именно матроса?

– Не знаю, может быть потому, что я с детства очень неуклюжий… И папочка намекал на последствия качки? – пожал плечами Честер.

– А твоя мамочка нагуляла тебя с пиратом? – усмехнулась Бекки.

– Очень даже может быть, – рассмеялся Честер. – Знаешь, вообще эта версия многое объясняет!

Бекки кивнула. Честер не был похож на «умственно отсталого сына матроса». Честер вообще не был похож на человека, который мог работать за гроши уборщиком. Но она не стала задавать лишних вопросов и молча продолжила заниматься делом – наложила чистую марлевую повязку, надёжно закрепила её пластырем и удовлетворённо кивнула.

– Ну вот. Готово.

– Спасибо, – улыбнулся Честер. – Знаешь, я ни черта не смыслю в медицине. Но ты, кажется, вчера не дала мне умереть, да? – он знал, что преувеличивал, но думал, что Бекки будет такое преувеличение приятно.

– Если бы твоя рана оказалась серьёзнее, то единственное, что я могла бы сделать, чтобы не дать тебе умереть – это вызвать «скорую», – покачала головой Бекки.

– Всё равно спасибо, – сказал Честер. – Как я могу тебя отблагодарить?

Бекки на мгновение задумалась, смерив Честера взглядом, словно бы оценивала, что с него можно было взять, потом со смехом покачала головой.

– Когда станешь известным барабанщиком, пригласи меня на концерт своей группы.

– Только когда стану известным?

– Именно так, – улыбнулась Бекки.

– Ладно, договорились, – легко согласился Честер. – Когда я увижу тебя в следующий раз?

– Я сегодня работаю в ночь. Могу забежать завтра утром, после дежурства. Так что ты постарайся выспаться.

Честер невольно поморщился – если бы в этом вопросе от него хоть что-то зависело!

Бекки понимающе кивнула головой, потом взяла со столика пузырёк с аспирином и постучала по нему указательным пальцем. – Выпей две перед сном. Но не больше.

– Может быть, лучше виски? – рассмеялся Честер.

– Может быть, – она поднялась со стула, нерешительно замерла на месте, как будто над чем-то раздумывала, потом помахала рукой и поспешила к двери.

3.

Весь день Честер пролежал на диванчике в гримёрке, разве что несколько раз выходил на улицу покурить. Колин заглянул к нему, чтобы узнать всю историю из первых уст, заодно принёс перекусить. Но когда Честер предложил выйти в зал поработать, Колин помотал головой.

– Нет уж, отдыхай.

В остальном Честер был предоставлен самому себе. И первый раз за прошедшие недели он пожалел, что у него здесь не было ни одной книги. Впрочем, у него здесь не было вообще ничего.

Несчастный случай обернулся для Честера пусть вынужденным, но необходимым отдыхом. И только сейчас он по-настоящему осознал, насколько сильно успел устать.

Свободное время и отсутствие занятий, которым его можно было бы занять, заставили Честера о многом задуматься. Навязчивые мысли сами собой приходили ему в голову, и далеко не все они были приятными. Он раз за разом вспоминал свою ссору с отцом, но раскаяния не испытывал. Напротив, только сильнее злился. Он рассуждал над своим довольно жалким существованием – не вечно же ему жить в гримёрке и подметать полы? Он хотел быть барабанщиком, хотел играть в группе, а пока что в лучшем случае настраивал барабаны для других. Честер надеялся, что клуб даст ему какой-то старт и будет проходным пунктом к чему-то важному и настоящему. Но если нет? Если он сбежал из родительского дома только ради того, чтобы тихонько спиваться и до старости бегать на побегушках у других? Такой вариант Честера совершенно не устраивал.

– Хватит, депрессивный нытик! – Честер мысленно отвесил самому себе звонкую затрещину, и его рот сам собой растянулся в улыбке.

Безделье, такое непривычное, сводило его с ума. Он снова поднялся в зал, чтобы помочь Колину, но Колин снова отправил его обратно – свежее кровавое пятно, которое расползалось по когда-то белой, а теперь покрытой багровыми разводами рубашке Честера, распугивало посетителей. И Честер, морщась от боли, вернулся в гримёрку.

– Книжку бы, кни-и-ижку бы! – страдальчески протянул Честер, обходя крошечную и почти пустую комнату уже в пятый или шестой раз в надежде отыскать что-то, что помогло бы ему скоротать время.

Он снова открыл шкаф, где музыканты обычно оставляли свою одежду, и тоскливо вздохнул. Пусто. Потом вдруг на полу в тёмном углу он заметил какой-то предмет – не то бумажник, не то записная книжка. Видимо, выпало у кого-то из кармана. Честер наклонился, сдавленно крякнул – порез отозвался пронзительной жгучей резью в боку, и поднял находку с пола. Это был небольшой блокнот, несколько страниц из которого были вырваны, зато остальные были совершенно чистыми, если не считать нескольких каракуль, словно бы кто-то пытался расписать ручку.

– Хоть оригами начинай осваивать, – ворчливо усмехнулся Честер и покачал головой: – Приятель, разговаривать вслух, когда рядом никого нет – странная привычка. Впрочем, разговаривать вслух с самим собой, когда рядом кто-то есть, чревато принудительным походом к врачу. Чёрт, я тут так реально свихнусь!..

Он подошёл к зеркалу и посмотрел на своё отражение, с усмешкой покачал головой и снял с себя рубашку, которая точно больше не была пригодна к тому, чтобы появляться в ней на людях. В шкафу висела ещё одна – насыщенно-голубая, которую он приобрёл в магазине клуба. Он ни разу не надевал её, берёг для какого-то особого случая, хотя сам не знал, для какого именно, но похоже настало время перевести её в разряд рабочей одежды и потратить часть сбережений на новые вещи.

Честер с трудом влез левой рукой в рукав, поморщившись, застегнул пуговицы, захватил пачку сигарет и вышел из гримёрной.

Сначала он поднялся на улицу, в свежесть тёплого летнего дня. С этой работой он почти перестал бывать на воздухе – короткие вылазки за пределы подвала клуба сводились к перекурам или разгрузке товаров и выносу мусора. Пожалуй, это надо было менять.

Честер любил Лондон и его узкие улочки. Любил этот дух истории, который, кажется, пропитывал каждый камень в старинных зданиях. Любил серое небо, которое чаще проливалось лёгкой моросью, чем настоящим дождём. Любил утренний туман и холодный ветер с Темзы…

Он прислонился к стене, небрежно закинул ногу на ногу и прикурил. Глубокий вдох заставил его закашляться – виной тому был злополучный порез, а не вкус никотина на языке. Каждое движение незамедлительно вызывало острый приступ боли, пронзающей его бок.

– Честер? – кто-то окликнул его, и Честер вздрогнул.

– Мистер Хоув? Добрый день.

– Добрый, – кивнул Рик. – Как твои дела?

– Спасибо, нормально.

– Рад слышать. А разве тебе можно?..

– Мне уже давно шестнадцать. И через две недели…

– Я не про сигареты, – перебил Честера Рик. – Вставать тебе можно?

– Можно, – ответил Честер, не вдаваясь в подробности. Хотя Бекки вряд ли бы это одобрила. И тем более вряд ли бы одобрила его намерения завтра утром вернуться к занятиям за установкой.

– Что ж, ладно. Отдыхай, сколько потребуется, – кивнул Рик.

Он был единственным, кто не спрашивал Честера, почему тот не обратился к врачу, и не настаивал, чтобы он это сделал. И Честер прекрасно понимал причину: Рику совершенно точно не были нужны скандалы, а бездомный ребёнок, которому ещё не исполнилось восемнадцать и который получил удар ножом в стенах клуба, точно не поспособствовал бы хорошей репутации заведения.

Честер проводил скрывшегося за дверью Рика взглядом, докурил свою сигарету и спустился в зал. Днём понедельника здесь было пусто. Редкие посетители зашли перекусить в обеденный перерыв, да две девушки, обвешанные пакетами, выходили из магазина. Заметив Честера, они обе умолкли, одна вдруг чуть покраснела, шепнула что-то на ухо подруге, после чего они обе тихонько захихикали.

Честер лишь в недоумении приподнял брови и прошёл мимо.

4.

– Ну что, цел? – спросил Колин и привычным жестом выставил перед Честером чашку кофе.

Честер не стал возражать, хотя пришёл сюда совсем не за этим.

– Цел, – кивнул он. – Слушай, у тебя тут ручки или карандаша случайно нет?

– Валялась где-то. Сейчас посмотрю, – Колин проверил несколько ящиков и в конце концов извлёк из одного из них обшарпанную ручку, с покусанным кончиком и уже наполовину исписанную.

– Подойдёт?

– Если она пишет, то более чем! – откликнулся Честер.

– Держи. Есть хочешь?

– Да нет, спасибо.

– Ну заходи, как проголодаешься. Или лежи там, отдыхай. А я занесу тебе сэндвич, когда будет перерыв.

– Да не стоит…

– Слушай, приятель, я не знаю, насколько паршиво ты себя чувствуешь, но выглядишь ты хреново. Аристократическая бледность тебе, конечно, к лицу, но вот эти чёрные круги под глазами – уже немного лишние. Так что ты приходи в себя, а потом будешь решать, что там стоит, а что нет. И, кстати, Рик сказал, что хочет с тобой поговорить.

– Рик? Странно. Я встретил его на улице минут пятнадцать назад. И он мне ничего такого не сказал, – удивился Честер.

– Моё дело предупредить, – пожал плечами Колин.

– А о чём именно он хочет поговорить? – озадаченно уточнил Честер.

– Не знаю, – помотал головой Колин и отвернулся к клиенту.

Честер не стал больше его отвлекать, допил свой кофе и поднялся с места. Снова это простое действие вызывало резкий приступ боли, Честер невольно поморщился и подумал, что было бы неплохо опробовать таблетки, которые оставила Бекки. С другой стороны, может быть лучше было попросить у Колина виски? Это средство действовало безотказно…

Честер вернулся в гримёрку и уселся на диван, стараясь подобрать положение, которое причиняло бы ему меньше неприятных ощущений. Потом взял записную книжку и разложил её на коленях.

Он задумчиво повертел в руках погрызенную ручку, потом провёл стержнем по первой странице, выписывая своё имя – Честер Ченс. Но вместо слов на бумаге остались лишь вдавленные следы.