скачать книгу бесплатно
– У меня хватает занятий на кухне.
По правде говоря, я испытала немалое облегчение, оттого что буду избавлена от его общества на час или около того. Я накрутила крышку на стаканчик.
– Ваши гости не желают чая или кофе?
– Да. – Она почти удивилась. – Это было бы очень кстати. Кофе. Пожалуй, я…
Миссис Трейнор казалась даже более напряженной, чем обычно, ее взгляд метнулся к коридору, откуда доносилось тихое бормотание. Вряд ли к Уиллу часто заходят друзья.
– Наверное… я оставлю их одних. – Она выглянула в коридор, явно думая о чем-то другом. – Руперт. Это Руперт, старый друг с работы. – Она внезапно по вернулась ко мне. Наверное, это почему-то было важно, и ей надо было с кем-то поделиться, хотя бы и со мной. – И Алисия. Они были… очень близки… какое-то время. Кофе был бы очень кстати. Благодарю, мисс Кларк.
Я мгновение помедлила, прежде чем открыть дверь бедром, удерживая в руках поднос.
– Миссис Трейнор сказала, что вы не отказались бы от кофе, – произнесла я, входя и опуская поднос на низенький столик.
Я вставила стаканчик Уилла в держатель на кресле, повернув соломинку таким образом, что он мог достать ее губами, и украдкой покосилась на гостей.
Сначала я обратила внимание на женщину. Длинноногая блондинка с бронзовой кожей. Такие женщины заставляют меня задуматься, действительно ли все люди принадлежат к одному биологическому виду. Скаковая лошадь в человеческом обличье. Я иногда встречала таких женщин: как правило, они взбирались по холму к замку, таща за собой маленьких детишек, одетых в «Боден»[20 - «Боден» – британская марка одежды для состоятельного среднего класса.], а после звенели на все кафе хрустально-чистыми невозмутимыми голосами: «Гарри, милый, как насчет кофе? Хочешь, я узнаю, готовят ли здесь макиато?»[21 - Макиато – кофе с небольшим количеством молока.] Передо мной, несомненно, была женщина-макиато. От нее веяло деньгами, уверенностью, будто ей все должны, и жизнью, сошедшей со страниц глянцевого журнала.
Затем я вгляделась в нее повнимательнее и, вздрогнув, поняла, что это: а) женщина с лыжной фотографии Уилла и б) ей очень, очень не по себе.
Женщина поцеловала Уилла в щеку и отступила, натянуто улыбаясь. На ней был жилет из стриженого барашка (я в таком напоминала бы йети) и светло-серый кашемировый шарф, который она принялась теребить, как будто не могла решить, размотать его или нет.
– Неплохо выглядишь, – сказала она Уиллу. – Правда. Ты… немного оброс.
Уилл промолчал. Просто смотрел на нее, и лицо его было непроницаемым, как всегда. Я на мгновение исполнилась благодарности, что он не только на меня так смотрит.
– Новое кресло, да? – мужчина похлопал кресло Уилла по спинке, выпятив подбородок и одобрительно кивая, как будто восхищался первоклассным спортивным автомобилем. – Выглядит… чертовски замысловатым. Чертовски… продвинутым.
Я не знала, что делать. Секунду постояла, переминаясь с ноги на ногу, пока голос Уилла не нарушил тишину.
– Луиза, вы не могли бы подбросить дров в огонь? По-моему, он начал угасать. – Он впервые назвал меня по имени.
– Конечно, – откликнулась я.
Я захлопотала у печки, выбирая из корзины деревяшки подходящего размера.
– Боже, ну и холод на улице, – заметила женщина. – Что может быть лучше живого огня!
Я открыла дверцу печки и пошевелила тлеющие угли кочергой.
– Здесь определенно на несколько градусов холоднее, чем в Лондоне.
– Определенно, – согласился мужчина.
– Я собиралась купить печку. Она намного эффективнее, чем открытый огонь. – Алисия чуть наклонилась, чтобы осмотреть печку, как будто никогда их раньше не видела.
– Да, я тоже об этом слышал, – подтвердил мужчина.
– Надо заняться этим вопросом. Вечно откладываешь, а потом… – Она умолкла.
– Чудесный кофе, – добавила Алисия после паузы.
– Ну… что поделываешь, Уилл? – В голосе мужчины чувствовалась нарочитая веселость.
– Почти ничего, как ни странно.
– А физиотерапия и так далее? Не отлыниваешь? Тебе… становится лучше?
– Вряд ли я скоро встану на лыжи, Руперт. – Голос Уилла сочился сарказмом.
Я чуть не улыбнулась. Узнаю старину Уилла! Я принялась сметать пепел с пола перед камином. Мне казалось, все наблюдают за мной. Тишина давила. Может, у меня ярлычок торчит из-за шиворота? Я подавила желание проверить.
– Итак… – наконец сказал Уилл. – Чему обязан удовольствием? Прошло… восемь месяцев?
– О да, я знаю. Прости. Я была… ужасно занята. У меня новая работа в Челси. Управляю бутиком Саши Голдстайн. Помнишь Сашу? По выходным я тоже много работала. Столько дел по субботам! Ни минутки не выкроить. – Голос Алисии стал ломким. – Я звонила пару раз. Мать тебе говорила?
– У нас в «Левинс» такая карусель закрутилась! Ты… ты и сам знаешь, как это бывает, Уилл. У нас новый партнер. Парень из Нью-Йорка. Бейнс. Дэн Бейнс. Вы с ним встречались?
– Нет.
– Чертов парень, похоже, работает двадцать четыре часа в сутки и от остальных ожидает того же. – Мужчина явно испытал облегчение, направив разговор в привычное русло. – Ты же знаешь рабочую этику янки – больше никаких долгих обеденных перерывов, никаких грязных шуток… Уилл, ты не поверишь. Совсем другая атмосфера стала.
– Неужели?
– О боже, да. Самый настоящий презентеизм[22 - Презентеизм – ситуация, когда сотрудники компании работают больше необходимого или выходят на работу нездоровыми.]. Иногда мне страшно встать со стула.
Я встала и вытерла ладони о джинсы.
– Пойду… принесу еще дров, – пробормотала я примерно в сторону Уилла. Подхватила корзину и сбежала.
На улице было морозно, но я не спешила, старательно выбирая деревяшки, чтобы убить время. Я пыталась решить, что лучше – отморозить палец-другой или вернуться в комнату. Но было слишком холодно. Указательный палец, которым я пользовалась при шитье, посинел первым, и наконец пришлось признать поражение. Я как можно медленнее несла дрова по коридору. Подходя к гостиной, я услышала женский голос сквозь приоткрытую дверь.
– Вообще-то, Уилл, мы пришли не просто так, – говорила она. – У нас… новость.
Я помедлила у двери, обхватив корзину с дровами.
– Я подумала… то есть мы подумали… что нужно сказать тебе… а, ладно, дело вот в чем. Мы с Рупертом собираемся пожениться.
Я застыла на месте, прикидывая, можно ли развернуться так, чтобы меня не услышали.
– Послушай, я знаю, для тебя это шок, – сбивчиво продолжала женщина. – Если честно, для меня тоже. Мы… ну… это началось далеко не сразу…
У меня заболели руки. Я посмотрела на корзину, пытаясь сообразить, что делать.
– Ты же знаешь, мы… с тобой… – Снова тяжелое молчание. – Уилл, пожалуйста, скажи что-нибудь.
– Поздравляю, – наконец произнес он.
– Я знаю, что ты думаешь. Но мы ничего такого не планировали. Честно. Мы ужасно долго были просто друзьями. Друзьями, которые беспокоились о тебе. Просто Руперт стал для меня надежной опорой после несчастного случая с тобой…
– Как благородно.
– Не надо так говорить. Это просто ужасно. Я так боялась тебе рассказывать. Мы оба боялись.
– Очевидно, – равнодушно заметил Уилл.
– Послушай, – раздался голос Руперта, – мы пришли только потому, что беспокоимся о тебе. Не хотели, чтобы ты услышал от кого-то другого. Но, знаешь ли, жизнь продолжается. Ну конечно знаешь. В конце концов, прошло два года.
Молчание. Я поняла, что не хочу ничего больше слышать, и начала тихонько отступать от двери, покряхтывая от напряжения. Но Руперт заговорил громче, и я все равно его услышала.
– Ну же, приятель. Я знаю, это ужасно тяжело… все это… Но если тебе не плевать на Лиссу, ты должен желать ей добра.
– Скажи что-нибудь, Уилл. Пожалуйста.
Я словно видела его лицо, одновременно непроницаемое и с легкой примесью презрения.
– Поздравляю, – наконец сказал он. – Уверен, вы будете очень счастливы вместе.
Алисия начала невнятно протестовать, но Руперт ее прервал:
– Идем, Лисса. Нам лучше уйти. Уилл, ты не думай, что мы явились за благословением. Это простая вежливость. Лисса считала… то есть мы оба считали… что тебе надо знать. Извини, старина. Я… я надеюсь, что твои дела наладятся и что ты меня найдешь, когда… ну, ты знаешь… когда все немного уляжется.
Я услышала шаги и склонилась над корзиной с дровами, как будто только что вошла. В коридоре раздался шум, и передо мной появилась Алисия. Ее глаза были красными, как будто она собиралась расплакаться.
– Можно мне воспользоваться ванной? – Ее голос был хриплым и сдавленным.
Я медленно подняла палец и молча ткнула им в сторону ванной.
Она пристально взглянула на меня, и я поняла, что, вероятно, мои чувства отразились на лице. Я никогда не умела их скрывать.
– Я знаю, о чем вы думаете, – помолчав, произнесла она. – Но я старалась. Правда старалась. Много месяцев. А он только отталкивал меня. – Алисия выпятила подбородок, и лицо ее, как ни странно, стало разъяренным. – Он действительно не хотел, чтобы я была рядом. Он ясно дал это понять. – Она словно ждала от меня ответа.
– Это не мое дело, – наконец произнесла я.
Мы стояли лицом к лицу.
– Знаете, помочь можно только тому, кто готов принять помощь, – сказала она.
С этими словами она ушла.
Я подождала пару минут, слушая шелест колес машины по подъездной дорожке, и направилась на кухню. Я поставила чайник на огонь, хотя вовсе не хотела чаю. Полистала журнал, который уже читала. Наконец я вернулась в коридор, кряхтя, подняла корзину с дровами и потащила ее в гостиную, чуть стукнув по двери, прежде чем войти, чтобы сообщить Уиллу о своем вторжении.
– Я хотела спросить, не нужно ли вам… – начала я.
Но в комнате никого не было.
Совсем никого.
И тогда я услышала грохот. Я выбежала в коридор, и грохот раздался снова, а за ним звон стекла. Шум доносился из спальни Уилла. О боже, только бы он не поранился. Я запаниковала – предупреждение миссис Трейнор гудело у меня в голове. Я оставила Уилла одного больше чем на пятнадцать минут.
Я пробежала по коридору и замерла в дверях, цепляясь за косяк обеими руками. Уилл сидел посреди комнаты, выпрямив спину. На подлокотниках кресла лежала трость, выступая на восемнадцать дюймов влево, – настоящее турнирное копье. На длинных полках не осталось ни одной фотографии, разбитые дорогие рамки были раскиданы по полу, из ковра торчали сверкающие осколки стекла. Колени Уилла были усыпаны стеклянным крошевом и деревянными щепками. Я разглядывала сцену разрушения, и мой пульс постепенно замедлялся, по мере того как до меня доходило, что Уилл не пострадал. Он тяжело дышал, как будто потратил немало сил, чтобы учинить разгром.
Он повернулся ко мне в кресле, хрустя стеклом. Наши взгляды встретились. Его глаза были бесконечно усталыми. «Только попробуй меня пожалеть», – как бы говорили они.
Я посмотрела на его колени, а затем на пол вокруг. Мне показалось, что я разглядела их с Алисией фотографию – лицо женщины было закрыто погнутой серебряной рамкой, неотличимое от других жертв.
Я сглотнула, глядя на пол, и медленно подняла глаза. Наши взгляды скрестились на несколько секунд, показавшихся вечностью.
– Не боитесь проколоть шины? – наконец спросила я, кивнув на кресло. – А то я понятия не имею, куда задевала домкрат.
Его глаза расширились. На мгновение мне показалось, что я все испортила. Но на его лице мелькнула слабая тень улыбки.
– Ладно, не двигайтесь, – сказала я. – Схожу за пылесосом.
Я услышала, как трость упала на пол. Когда я выходила из комнаты, мне показалось, что Уилл произнес: «Извините».
В «Голове короля» всегда было полно народу вечером в четверг, а в углу кабинета – и того теснее. Я сидела между Патриком и каким-то парнем по имени Раттер, время от времени поглядывая на бляшки с конской упряжи, прибитые к дубовым балкам над головой, и на фотографии замка, развешанные по перекладинам. Я пыталась делать вид, будто меня хоть немного интересует разговор, посвященный главным образом проценту жира в организме и углеводной загрузке.
Я всегда считала собрания «Титанов триатлона из Хейлсбери», проходившие раз в две недели, худшим кошмаром владельца паба. Алкоголь пила только я, и мой одинокий пакетик из-под хрустящего картофеля валялся, скомканный, на столе. Остальные потягивали минеральную воду или изучали соотношение подсластителей в диетической коле. Когда они наконец заказывали еду, в салатах нельзя было найти и капли масла, чтобы смазать листья, и со всех кусочков курицы была жестоко ободрана кожа. Я часто заказывала чипсы, просто чтобы посмотреть, как остальные делают вид, будто им совсем не хочется.
– Фил скис миль через сорок. Утверждает, будто слышал голоса. Ноги словно свинцовые. Вы бы видели его лицо – как у зомби.
– Я тут примерил эти новые японские балансирующие кроссовки. Срезал пятнадцать минут с десятимильной дистанции.
– Умоляю, забудьте о мягких велосипедных чехлах. Найджел заявился с таким в лагерь триатлонистов – не отличить от чертова портпледа.
Не могу сказать, что мне нравились собрания «Титанов триатлона», но с моей сверхурочной работой и расписанием тренировок Патрика они были одной из редких возможностей его видеть. Он сидел рядом со мной, его мускулистые бедра были обтянуты шортами, несмотря на страшный холод на улице. Для членов клуба было делом чести носить как можно меньше одежды. Мужчины были жилистыми и хвастали загадочными и дорогими спортивными нарядами, обладавшими превосходным впитыванием влаги или исключительной легкостью. Их звали Скад или Триг, и они сгибали друг перед другом части тела, демонстрируя травмы или декларируемый рост мышц. Девушки не применяли косметики, и лица их были красными от долгих пробежек по морозу. Они смотрели на меня с легким отвращением… или даже с непониманием, несомненно прикидывая в уме мое соотношение жира и мышц и находя его далеким от идеала.
– Это было ужасно, – сказала я Патрику, размышляя, можно ли заказать чизкейк и избежать убийственных взглядов. – Его девушка и его лучший друг.
– Ты не можешь ее винить, – возразил он. – Ты же не останешься со мной, если меня парализует ниже шеи.
– Разумеется, останусь.
– Нет, не останешься. И я не стал бы от тебя этого требовать.
– А я все равно осталась бы.
– Но я бы этого не хотел. Я бы не хотел, чтобы кто-то оставался со мной из жалости.
– При чем тут жалость? Ты был бы тем же самым человеком.
– Нет, не был бы. Я стал бы совершенно другим. – Патрик сморщил нос. – Мне не хотелось бы жить. Я бы зависел от других даже в мелочах. Когда чужие люди подтирают тебе зад…
Между нами влез мужчина с бритой головой:
– Пат, ты пробовал новый гелевый напиток? На прошлой неделе он взорвался у меня в рюкзаке. В жизни не видел ничего подобного.
