Соглашение

Да, я знал, что это не предательство, ведь обо всем договорились. Но от этого было ничуть не легче. Разрешение разбить мне сердце никак не унимало мою боль. Вряд ли я смог бы выдавить из себя ответ, хотя Эйнсли уже ушла. Ее шаги раздавались в коридоре, и я слышал, как она мурлычет какую-то мелодию.

Я двинулся за ней, сам толком не зная, что собираюсь сделать дальше. Но когда я подошел к двери, запал выдохся. О чем тут еще говорить. Вместо этого я поднялся в нашу спальню и забрался в постель. Тут подступили слезы, и я не мешал им катиться из глаз, а потом услышал, как Эйнсли открывает дверь спальни.

Она пришла прямо из ванной, завернутая в полотенце, и оделась, не зажигая света, как будто на теле у нее остались следы преступления. Может, так оно и было. Я крепко зажмурился, чтобы ничего не видеть. Возможно, жена решила, что я уже сплю, и я не стал ее разубеждать.

Эйнсли даже не посмотрела на холодильник – ни когда вошла в дом, ни потом, прежде чем забраться ко мне в постель и улечься всего в нескольких дюймах. Думаю, ей и не нужно было смотреть: она слишком хорошо меня знала. Эйнсли всегда говорила, что знает меня лучше, чем я сам. А значит, она заранее знала, что я открою конверт, и как раз поэтому оставила такую записку.

Создавалось впечатление, что жена знает каждое мое движение наперед, я же не мог угадать ни одного из ее ходов.

Мне и в голову не приходило, что она действительно на это пойдет. Такова была горькая правда. Мне казалось, что Эйнсли передумает. Что она слишком сильно меня любит.

Но я ошибался.

Она сделала это, переспала с другим.

И теперь все изменилось.

Глава пятая

Эйнсли

Я практически всю ночь не спала, вертелась, металась, просыпалась снова и снова, устраивалась поудобнее, а когда проснулась окончательно спустя несколько часов, мы с Питером не стали говорить о том, что случилось вчера.

Он не задавал никаких вопросов, хотя я видела, что ему хочется. Несколько раз муж останавливался посреди спальни, пока мы оба собирались на работу, и впивался в меня взглядом, слегка приоткрыв рот, словно выманивая вопрос наружу откуда-то изнутри.

Однако каждый раз отходил, так и не сказав ни слова. Он не попытался узнать, чем я занималась и как все прошло, хотя все эти вопросы были написаны у него на лице. Вопросы, мучительное желание выяснить все. И в этом было нечто возбуждающее. Мы с Питером столько лет жили вместе, что иногда казалось, будто у нас больше нет друг от друга секретов. До этого самого момента.

А теперь мы оба знали, что у нас снова есть секреты и что это только начало. Я улыбнулась и провела по губам бордовой помадой. Муж опять смотрел на меня, но я сделала вид, будто не замечаю. На самом деле ничего особенно пикантного вчера не произошло, что бы Питер там себе ни воображал. Возможно, поэтому соглашение и сработает – если, конечно, сработает. Потому что в ближайшие несколько дней, а то и недель он будет думать только об одном: что я была с другим мужчиной. Что кто-то другой занял его место, кто-то другой, а не он любит меня. Как знать – может, ревность даст ему стимул поработать над собой.

– Мне сегодня надо на работу пораньше, – нарушил молчание муж. Это были первые слова, прозвучавшие в нашей спальне после звонка будильника в пять утра. – Сможешь отвезти детей в школу?

– Угу, – ответила я, но не кивнула, продолжая красить губы и стараясь не смазать помаду.

Питер шагнул ко мне, и я опустила помаду, закрыла ее и встретила его взгляд в зеркале. К моему удивлению, он положил руку мне на плечо, наклонился и прижался губами к виску.

– Хорошего дня, – прошептал он и выпрямился.

– И тебе, – ответила я, разворачиваясь к нему. – До вечера.

Он кивнул и, не оборачиваясь, пошел к двери. Через секунду муж исчез, и я осталась наедине со своими мыслями, которые безуспешно пыталась отогнать от себя.

Свидание со Стефаном прошло прекрасно. Он заплатил за ужин и напитки, был вежлив и тактичен. Расспрашивал меня о моей работе и рассказывал о своей. Мы поговорили о том, как трудно начать с кем-то встречаться после длительных отношений, а свою покойную жену он упомянул лишь однажды. Когда мы шли к моей машине, Стефан взял меня за руку. Все было просто замечательно.

Но я не поехала к нему. Он не приглашал, но я знала, что не отказался бы, стоило мне намекнуть. Я видела, как его взгляд невзначай скользит по моей фигуре и вырезу платья. Не поймите неправильно, никакого свинства в этом не было. Однако у Стефана очень давно не было женщины, и это бросалось в глаза.

Почему же тогда я не поехала к нему? Он был привлекателен, мил и явно не прочь продолжить. Все дело в том, что я никак не могла избавиться от чувства вины. Не перед Питером – мы оба дали согласие, и уж он-то не будет терзаться виной, когда придет его очередь. Нет, я чувствовала себя виноватой перед Стефаном. Я знала, что это только на одну ночь, и не собиралась встречаться с ним снова. Наше свидание ничего для меня не значило. Просто удовлетворить желание.

Может быть, я ошиблась и он тоже только этого и хотел, но по его расспросам и рассказам о себе у меня сложилось впечатление, что он действительно хотел узнать меня поближе. Он несколько раз повторил, что я первая, с кем он пошел на свидание за долгое время, всего один раз добавив «после смерти жены». Я чувствовала, что для Стефана все серьезно. А я вроде как заманивала его в свои сети. Мне не хотелось стать первой женщиной, с которой он переспит после потери жены и которая разобьет ему сердце, исчезнув навсегда. Это было бы бессердечно. Смысл мероприятия заключался в том, чтобы наладить наши с Питером отношения, и я чувствовала себя скверно оттого, что Стефан оказался невольной жертвой.

Закончив с макияжем, я сбрызнула прическу лаком, еще несколько раз провела щипцами по волосам и надела черные брюки и блузку, довершив наряд жемчужным ожерельем. Потом влезла в свои любимые открытые туфли на каблуке и направилась к двери. Дети уже шумели по всему дому, и передо мной возник Дилан в одних трусах.

– Ты не видела мою зеленую толстовку?

– «Доброе утро, мамочка, как спалось?» – произнесла я с сарказмом.

– Я серьезно! – огрызнулся сын. Кажется, он окончательно разучился говорить без раздражения. – Нигде не могу ее найти. Райли вечно берет мои вещи!

– Ничего я не беру! – Возражение раздалось из-за закрытой двери в спальню слева. Райли распахнул дверь, уже полностью одетый, с недоеденным печеньем в руке. – Мам, я и не прикасался к его барахлу!

– Когда ты последний раз ее надевал? – спросила я Дилана.

– В пятницу, в школу, но я точно помню, что принес ее домой, чтобы постирать, а теперь она пропала.

– А ты в сушилке смотрел – может, она там?

– Нет ее в сушилке, я проверил! – проворчал он, бросая злобный взгляд на брата. – Райли постоянно заходит ко мне в комнату и берет вещи без спроса. Это моя любимая толстовка. Надо ее найти.

– Да не трогал я твою…

– Ладно, мальчики, – прервала я готовую начаться перепалку. – Уже нет времени. Извини, Дилан, но сегодня придется надеть что-нибудь другое. Я найду твою толстовку сегодня вечером, хорошо? Нам пора идти, а то опоздаем.

– Ой, мам, я не могу без нее идти в школу!

– Что ж, тебе же хуже, потому что придется, – отрезала я и пошла по коридору, не дожидаясь продолжения спора. – Поторопись. Через десять минут выезжаем.

Мальчики застонали, но разошлись по своим комнатам, а в коридор вышла Мейзи, уже одетая и готовая к школе, держа в руках три учебника и две библиотечные книги.

– Доброе утро.

– Утро доброе, зайка. Как вчера прошел видеочат? Закончили свой проект?

Она кивнула.

– Да, все сделали. А как твой корпоратив?

– Нормально, – ответила я коротко. – Ты завтракала?

– Овсянки поела. А где папа?

– А, ему сегодня надо было на работу пораньше.

Дочка задумчиво нахмурилась, и у меня мелькнула мысль: а вдруг дети почувствовали неладное? Может, они заметили, что мы с Питером избегаем друг друга? Может, мы негодные актеры и нам не удастся создать видимость того, что все идет как раньше? Сегодня вечером надо рассеять их подозрения, собраться всей семьей.

– Тебе что-то от него нужно?

– А? Да нет, ничего. Просто не видела его сегодня утром.

– Он хотел попрощаться, но, похоже, мы все сегодня опаздываем.

До меня вдруг дошло, что я постоянно оправдываюсь за мужа, словно повинуясь вшитой программе. И вовсе не потому, что Питер уклоняется от отцовских обязанностей, как раз наоборот: всегда приходит домой вовремя, задерживается редко, выходные проводит с детьми. Он отдает семье ничуть не меньше меня, и все же мне почему-то всегда хочется загладить его недостатки, даже самые мелкие. Почему так? Чем он заслужил, чтобы я вечно пыталась выставить его совершенством перед детьми? И делает ли он то же самое для меня? В последнем я сомневалась.

– Ну что ж, заварю себе чай, а потом пойду в машину. Тебе что-нибудь нужно?

Мейзи покачала головой.

– Встретимся в гараже.

Войдя в кухню и поставив кипятиться воду для чая, я услышала, что мальчики вышли из своих комнат. Обернувшись, я с удивлением увидела Дилана в той самой зеленой толстовке, которую он искал.

– Значит, нашлась все-таки?

– Висела за дверью, – проворчал он, открыл шкаф и вытащил пакетик кукурузных чипсов. Мне хотелось сказать, что это не слишком здоровый завтрак, но уже не оставалось энергии. Я лишь молча смотрела, как он запихивает чипсы в карман толстовки и выходит. Через несколько минут чайник зашумел, и я бросила в дорожную кружку пакетик «эрл грея», залила кипятком, закрыла крышкой и взяла белковый батончик из шкафа над холодильником. И вдруг вспомнила про записку. Мне хотелось проверить ее еще вчера вечером, но я не стала делать это в присутствии Питера. Не хотела показывать ему, что ожидала найти записку открытой. Вытащив белый конверт, я не слишком удивилась, увидев, что он разорван, и все же муж меня разочаровал. Он даже не попытался заклеить его обратно или замести следы.

Разорвав конверт пополам, я бросила обрывки в мусорное ведро, гадая, что почувствовал Питер, когда прочел записку.

Я отхлебнула чаю, не обращая внимания, что он обжигает рот, и выбежала из дома. Мне не терпелось проанализировать, почему муж мне не поверил, почему с самого начала нарушил правила нашего соглашения, но сейчас нужно было поскорее отвезти детей в школу и ехать на работу, чтобы не опоздать.

Жизнь не будет ждать, пока мы разберемся в наших отношениях.

Надо просто научиться успевать.

Глава шестая

Питер

Это напоминало съемку семейного портрета, тот момент, когда фотограф велит всем стоять смирно и улыбаться, а ты только и думаешь, куда девать руки, почему так тяжело дышать и почему улыбка такая вымученная.

Не знаю, как иначе объяснить свое состояние. Так я и чувствовал себя после того, как Эйнсли вернулась домой со своего свидания, и наутро лучше не стало. Я ворочался всю ночь, а в итоге проснулся за два часа до будильника и решил встать.

Я не понимал, что мне говорить, как себя вести, что делать. Несколько раз я ловил себя на том, что молча смотрю на жену, застыв, словно в трансе, и сам не понимая, о чем думаю. Как будто не мог оторвать от нее глаз. Как будто Эйнсли была знаменитостью – или автокатастрофой – и притягивала к себе взгляд каждым движением.

Теперь ее окутывала какая-то тайна. Что Эйнсли там делала? О чем говорила? Рассказывала ли партнеру о нашей жизни? Понравился ли он ей? Целовались ли они? Или все зашло много-много дальше? Меня терзали бесчисленные вопросы, требуя ответов. Я не мог выбросить их из головы, но спрашивать вслух было нельзя.

Интересно, жена тоже будет так мучиться, когда наступит моя очередь? Об этом не хотелось и думать. Слишком неловко. После того, как мы «совпали» с Джиной, мы не перекинулись с ней ни словом и молча проходили друг мимо друга в коридоре. Может быть, она просто тестировала приложение. Или выбрала меня по ошибке, а когда я согласился, ей стало неловко, и она растерялась. Ни один из нас, кажется, не знал, как заговорить о случившемся. Зачем я только сделал такую глупость? Я чувствовал себя слабаком и злился на отсутствие выдержки. Почему мне не хватило ума противостоять дурацкому порыву?

Весь день я сидел за рабочим столом, тупо уставившись в экран, заполненный цифрами и буквами, и раз за разом перечитывал письма и записки, не в состоянии сосредоточиться на работе и внятно сформулировать хоть одну мысль.

Взяв бумажный стаканчик с кофе, я отхлебнул и задумался, в какой момент в нашей семье все пошло наперекосяк. Почему я вообще согласился? Почему не ответил на нелепое предложение отказом?

Дверь в мой кабинет распахнулась, и я поднял голову, ненавидя себя за то, что при виде Джины преисполнился одновременно надеждой и тревогой.

– Джина, привет, – сказал я, неловко вставая из-за стола, как последний идиот.

Она улыбнулась, но улыбка казалась искусственной. Натянутой.

– Привет, Питер… Извини, хотела узнать, закончил ли ты свою часть отчета для проекта Грегори. Заказчики начинают волноваться.

– Черт. – Я приложил пальцы ко лбу и упал в кресло. – Думал, уже послал его тебе. – Матерясь про себя, я стал просматривать свою почту. – Блин, – вырвалось у меня, когда взгляд упал на черновик в папке исходящих сообщений, написанный еще неделю назад. – Вот он. – Я нажал «Отправить» и застонал. – Извини, пожалуйста. Мне казалось, я отправил отчет еще в понедельник. Отвлекся, наверное…

Она кивнула, но не ответила сразу, выжидая, не добавлю ли я еще что-нибудь.

– Хочу тебе кое-что сказать, – наконец проговорила она, глядя в сторону.

У меня пересохло в горле. Что сейчас скажет Джина? Что профиль задумывался как розыгрыш, шутка и теперь ей неловко? Что все это уже чересчур и она увольняется, потому что не может больше работать со мной?

Я развернулся к ней вместе с креслом и положил руки на колени.

– Хорошо. Что-то случилось?

– Мне кажется, кто-то разводит людей, пользуясь твоими фото.

Я судорожно втянул в себя воздух. Такого я совершенно не ожидал, словно коллега вдруг заговорила на иностранном языке.

– Разводит? Ты о чем? Какие еще фото?

Джина, слегка порозовев, закатила глаза и села в кресло перед моим столом.

– Ну, понимаешь, немного неловко признаваться, но я довольно часто знакомлюсь онлайн. – Джина замолкла, словно ожидая ответа или смеха, но я молча ждал. Она заговорила снова: – Ну и вот, пару дней назад я увидела, что какой-то Пит Паттерсон пользуется твоими фото. – Она достала телефон и начала рыться в нем, а я, пользуясь паузой, стал обдумывать следующий ход. Можно было не возражать, сделать вид, что это не я, или же сказать правду. Но как понять, что лучше? Джина развернула ко мне экран телефона с открытым профилем «Пита». – Я законтачила с ним, хотела спросить, почему он пользуется чужими фото, а потом подумала… ну, это же как-то глупо. Ты женат, у тебя все хорошо. Зачем тебе сайты знакомств? Просто пожалуюсь на него в поддержку. – Последние несколько фраз она выпалила скороговоркой, и лицо у нее стало пунцовым. – Просто хотела предупредить, чтобы ты не подумал… Даже не знаю. Наверное, я бы на твоем месте хотела знать о таком. – Джина втянула в себя воздух и отвернулась. – Неважно… – Она хлопнула ладонями по коленям и встала. – Так, значит, ты отправил мне отчет, да? Вот и хорошо.

– Джина, постой, – окликнул я коллегу, ощущая пустоту в животе. – Подожди.

Она оглянулась через плечо, потом повернулась ко мне, подняв бровь в немом вопросе.

Я понятия не имел, что собираюсь сказать, пока не открыл рот и слова не полились сами.

– Мне ужасно неловко. Не знаю даже, как сказать. Мы с Эйнсли… решили немного пожить отдельно. И договорились, что можем встречаться с другими. Увидев тебя в приложении… я просто поддался порыву и нажал на кнопку. Глупо, конечно. Извини, если поставил тебя в неловкое положение.

Джина уставилась на меня: глаза распахнуты, рот слегка приоткрылся.

– Постой, значит… так ты и есть Пит Паттерсон? Это на самом деле ты?

Я рассмеялся и кивнул.

– Просто позор. Это Эйнсли предложила пользоваться вымышленными именами, чтобы сохранить конфиденциальность и защитить детей. Мы не хотим, чтобы они что-то узнали, во всяком случае пока мы окончательно не определимся… так или иначе.

Она медленно кивнула, разглядывая меня, и сделала шаг вперед. В глазах у нее блеснул интерес.

– Нет-нет, я понимаю. Конечно. Извини, что завела такой разговор. Может, не стоило?

– Да все в порядке, я даже рад, что ты сама подняла эту тему. Ведь мы с женой даже не подумали о том, что можем встретить в приложении своих знакомых из реального мира. Мы хотели сделать так, чтобы потом никто не мог нас найти. Я совершенно не ожидал увидеть тебя.

Ее губы приоткрылись в задумчивости, обнажая безупречные белые зубы.

– Но ты же не случайно поставил мне лайк?

– Может быть, это глупо, но нет, не случайно. Я еще до конца не разобрался, как там все работает… – Я замолчал, чувствуя, что к лицу приливает кровь. – Теперь понятно, что идея дурацкая, ведь мы работаем вместе. Если считаешь, что надо сделать вид, будто ничего не было, то я полностью готов.

– А ты действительно хочешь отыграть назад?

Я сглотнул и покраснел от произведенного звука, но Джина не обратила внимания.

– Потому что меня лично это не смущает. Я, конечно, не собираюсь ни во что встревать… – Она покрутила рукой, словно перемешивала варево в котле.

– Нет-нет, конечно, – смущенно забормотал я. – В смысле, я вовсе не хочу каких-то сложностей, мне это не нужно. Вот, решил попробовать сайты знакомств, чтобы…

– Немного поразвлечься? – перебила она и наклонила голову набок.

– Угу, – едва слышно в наступившей оглушающей тишине протянул я. Коллега ждала. Я откашлялся и сцепил пальцы на груди. – Наверное, выглядит нелепо.

Джина рассмеялась.

– А вот это уж точно нелепо. – Последнее слово она намеренно растянула, и я вспомнил о гигантской разнице в возрасте между нами. – Знаешь что, ты подумай, чего именно тебе хочется, а когда определишься… пусть Пит Паттерсон мне напишет. Ну а пока, Питер, до встречи. Спасибо за отчет.

Я кивнул, но она этого уже не увидела, взявшись за ручку двери.

– Джина, – позвал я, привставая в кресле.

Она оглянулась, подняв брови.

– Да?

– Наверное, ты и сама понимаешь, но я просто хотел попросить, чтобы это осталось между нами. Не хочется, чтобы все знали подробности моей личной жизни, поэтому буду благодарен, если ты оставишь информацию при себе.

– Ну конечно, Питер. Мог бы и не просить. Это будет наш с тобой маленький секрет. – Она подмигнула, открыла дверь и выпорхнула из кабинета, не сказав больше ни слова.

После разговора все тело покалывало от адреналина и осознания новых возможностей. Что, черт возьми, сейчас произошло?

Телефон лежал экраном вниз на столе, дразня, но я пока не решался действовать. Сейчас нужно мыслить рационально, а в охватившем меня возбуждении не было ровно ничего рационального.

Глава седьмая

Эйнсли

После вчерашнего свидания Стефан написал мне уже дважды. Первое сообщение пришло сразу же после того, как я вернулась домой: он благодарил за прекрасный вечер. Утром Стефан написал снова: извинялся, что торопит события, и спрашивал, не можем ли мы встретиться снова.

Я не ответила ни на первое, ни на второе сообщение.

Да и что отвечать?

Мне до сих пор не удалось разобраться в своих чувствах. Изначально я лишь хотела наладить отношения с мужем и показать ему, что́ он рискует потерять. Но я вовсе не хотела причинять кому-нибудь боль, особенно такому милому и обходительному мужчине, как Стефан. Он ведь не виноват, что мы сразу нашли общий язык, как не виноват и в том, что моей единственной целью было вернуть себе мужа.

Я не хотела, чтобы бедняга пострадал в результате моих попыток спасти наш распадающийся брак, но дело шло именно к этому. Стефан заинтересовался мной, а я сама намеренно выбрала мужчину, который показался отзывчивым и готовым выслушать меня.

Я сама во всем виновата, и сознание этой вины лежало тяжелым грузом на душе.

В конце рабочего дня, когда отделение закрылось для посетителей и кассиры сверили баланс наличных, я заперла дверь в свой кабинет и направилась к пульту сигнализации.

– Ну что, все готовы?

– Ага, – последовал ответ. Кассиры, Тара и Брендан, вышли из-за стойки и поспешили к дверям, смеясь над какой-то шуткой, в которую меня не посвятили. Я сама начинала кассиром, как и они, потом доросла до ведущего специалиста, а три года назад стала директором отделения. И тогда выяснилось, что я уже не могу смеяться вместе со всеми и меня не приглашают в свой круг. Я стала начальницей, и это, очевидно, означало, что теперь следует меня остерегаться и держаться подальше. Нет, все держались со мной вполне обходительно, но невозможно было не заметить, что после моего повышения ситуация сразу изменилась. С большинством коллег я проработала много лет, но теперь, едва входила в комнату, разговоры мгновенно прекращались и смех затихал: из подруги я превратилась в начальницу.

Это очень угнетало. Мне не хватало смеха и шуток, не хватало возможности поболтать в перерыве между клиентами. Амбиции встали между нами и превратили меня в другого человека, по крайней мере в глазах подчиненных. Но ведь это была все та же я, и подруги сейчас мне были нужны как никогда.

Я набрала свой код и трусцой пересекла просторный вестибюль, после чего Брендан запер за мной дверь, и мы все втроем вышли на улицу.

– Приятного вечера вам обоим.

– И вам. До завтра, – откликнулась Тара и помахала поднятой рукой. Я тяжело вдохнула и плюхнулась в машину. Еще не так давно я стремглав выбегала с работы, торопясь забрать детей из садика или с продленки. Но теперь у них образовалось столько кружков, спортивных занятий и друзей, что можно было не торопиться.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Канадский актер. – Здесь и далее примеч. пер.

2

Герой сериала «Бесстыжие».