Три метра над небом. Трижды ты

– Джин, прости меня, серьезно, больше такого не произойдет, клянусь тебе.

Он берет ее за руку, и тогда Джин поднимает глаза и улыбается ему. Кажется, что теперь она уже не сомневается и успокоилась, наконец-то успокоилась, и они продолжают есть, часто переглядываясь и иногда улыбаясь друг другу, хотя и немного смущенно.

Потом Джин внезапно любопытствует в последний раз.

– Извини, а если бы я не согласилась тебя простить, то за весь этот ужин заплатила бы я?

– Боюсь, что так.

– Тогда хорошо, что ты остался! Я ушла из дома без денег.

25

Ворота автоматически открываются, и я въезжаю во двор на своем «смарте». Я живу в районе Камиллучча, в небольшом коттедже внутри квартала. Сад освещен. Выходя из машины, вижу, что посаженные вдоль фасада жасмин, белые розы и бугенвиллеи разрослись так пышно, что заполонили почти весь дворик.

В окнах первого этажа я вижу гостиную и кухню, две единственные комнаты, в которых горит свет. Быстро поднимаюсь по лестнице, открываю дверь и слышу ее голос:

– Это ты, любимый?

– Да, я пришел.

Ключи от машины и дома кладу на столик в прихожей, снимаю куртку и вижу Джин. Она улыбается и как всегда светится, жизнерадостная и веселая. Она меня крепко обнимает.

– А вот и ты! Как здорово! Наконец-то ты вернулся! Давай-ка, присядь здесь, я должна тебе показать одну вещь. – Она исчезает на кухне, но продолжает говорить со мной издалека: – Ну как там все прошло в тренажерном зале?

– Хорошо. Как я тебе говорил по телефону, один парень попытался меня завалить, но у него ничего не вышло. Как видишь, я цел и невредим.

– А на работе?

– Все в порядке.

Запускаю на айфоне попурри из джазовой музыки и сажусь на диван посреди гостиной.

Я не буду рассказывать ей о том, что случилось; о том, как были подписаны договоры. Не буду рассказывать и о секретарше, ее сговоре с Баби; о том, с каким абсолютным спокойствием я пошел на эту выставку; каким невероятным сюрпризом была встреча с ней – настолько, что пришлось поверить в шутки судьбы, в то, как курьезна жизнь. А потом обнаружить, что все это было подстроено, что люди вламываются в твою жизнь и уходят из нее, не спрашивая разрешения, без стука. Люди? Нет, она. Та, что когда-то вдруг исчезла, не предупредив, теперь пришла, чтобы поздороваться и сообщить мне новость: так, ничего особенного, ага: «Знаешь, а у тебя есть сын…»

– Вот твое пиво.

Джин прерывает мои беспокойные мысли, появившись передо мной с бутылкой «Бада» и стаканом, но я пью прямо из бутылки.

– Некоторые привычки ты никогда не меняешь…

Я киваю и делаю другой глоток, еще больше. Чувствую себя виноватым, и, в довершение ко всему, Джин проявляет странное любопытство.

– Но что же произошло на работе? Расскажешь мне? У тебя по телефону был такой странный голос.

Я смотрю на нее, и на мгновение мне приходит в голову мысль, что было бы неплохо ей все рассказать. Но вместо этого я улыбаюсь и всего лишь отвечаю:

– Да ну, ничего особенного.

И я думаю о том, что люди часто слышат эти слова – «Да ну, ничего особенного», – но за ними стоит целый мир, куча разных вещей, которых к тому же просто не могло быть. Между тем, что я думаю сказать Джин, и тем, что я ей действительно скажу, пролегает бездна, которую я заполняю своей улыбкой. Да, я улыбаюсь как можно беспечнее, чтобы не показывать ей, что моя жизнь необратимо изменилась. Да и, пожалуй, ее тоже.

– Ну как, ты готов? – весело дразнит она меня. – Тебе придется принять кое-какие решения. И если ты умный, проницательный и решительный на работе, то и здесь ты должен быть таким же.

– А кто тебе сказал, что на работе я такой?

– У меня свои осведомители.

Надеюсь, что не секретарша. Меня разбирает смех.

– Ах, ну да, Джорджо. Но у него обо мне прекрасное мнение, которое, уж не знаю, почему, изменилось.

– Думаешь, он голубой?

Похоже, Джин по-настоящему встревожена.

– Да нет, я пошутил!

– Тогда ладно. А теперь подожди здесь.

Не успеваю я сделать еще один глоток пива, как Джин возвращается с несколькими буклетами.

– Ну вот. В те дни, пока я была у родителей, я собрала все материалы. Сейчас я их тебе покажу. – И она кладет каталоги на низенький стол перед нами. – Итак… – Она смотрит на меня с огромным удовлетворением. – С чего мне начать, как ты хочешь?

– Еще с одного пива! – Я встаю и иду на кухню. – Тебе чего-нибудь принести?

– Да, колу «зеро», спасибо.

Я возвращаюсь к ней со стаканом с долькой лимона и двумя бутылками – ее колой «зеро» и моим «Бадом» – пивом, которое мне ужасно нравится.

– Ого, да здесь же три четверти литра!

– Мне хочется пить, я как следует пропотел в тренажерном зале.

Я не говорю ей правду. Мне нужно расслабиться, отвлечься. Делаю большой глоток и слушаю, что она говорит.

– Так вот: ресторан – вот этот, на берегу озера. Посмотри, как красиво здесь все освещено. – И она показывает мне фотографию виллы с большим ухоженным садом и вариантами размещения фуршета и гостей как внутри, так и снаружи. – А вот здесь могли бы разместиться музыканты. – Она достает айпад. – Что скажешь про Франки с группой «Кантина»? Они играют чудесную музыку из семидесятых и восьмидесятых годов, а еще песни Тициано Ферро, Бейонсе, Джастина Тимберлейка…

Я утвердительно киваю, почти по-идиотски, потому что все больше думаю, что мне следовало бы рассказать ей все. Как я могу жениться, не поделившись тем, что со мной только что произошло?

Джин продолжает показывать мне, что она выбрала.

– Что касается бонбоньерок, то в конце концов я решила, что мне нравятся акварели с видами Рима – те, которые рисует художница, подруга Эле. Красивые, правда? А вот меню будет разнообразным… Кстати, в понедельник мы поедем все это пробовать с моими родителями. Ты же не забыл, правда?

Я киваю и говорю: «Да, конечно…», хотя, естественно, это совершенно вылетело у меня из головы.

А она продолжает рассказывать мне о деталях, наполненных любовью, об элементах того, что будет нашим самым прекрасным днем.

– Платье и прическу я не могу тебе показать, но ты даже не представляешь, как бы меня порадовал твой совет!

Она улыбается, целует меня и крепко обнимает. И мне кажется, что я сделал ей предложение совсем недавно, учитывая случившееся.

26

Мы занимаемся любовью при открытых окнах. Свет луны проникает в темноту комнаты и освещает Джин, местами ее обнажая. У нее чувственная, немного детская красота; коротко подстриженные волосы, нежные, но четко очерченные губы. Я смотрю на нее в полутьме; ее грудь омыта лунным светом.

– Что такое? Почему ты так смотришь?

– Ты чертовски красивая, сногсшибательная.

– А ты сногсшибательный врун! Ты это мне говоришь, чтобы я чувствовала себя красивой, но сам этому ни капельки не веришь.

– Да ну, перестань, ты мне безумно нравишься и знаешь это.

Тогда Джин подвигается ко мне поближе ко мне и шепчет мне на ухо:

– Возьми меня снова… Хочешь?

– Ужасно.

И я не заставляю себя упрашивать. Мне хотелось еще до того, как я услышал эти слова.

Позже мы стоим, обнявшись, вместе под душем, намыленные, понемногу утрачивая этот запах любви, но не желание, которое разгорается, как угли, при малейшем дуновении ветра. После, завернувшись в толстые халаты, мы пьем пиво, болтаем о работе, о возможных проектах, о поездках, которые предстоит сделать, о странах, которые предстоит узнать, об общих друзьях, о новых интрижках и оконченных романах.

– А мы? С нами-то что будет?

Джин смотрит мне в глаза с той же беспечностью, с какой она меня иногда очень страстно любит, не сдерживая криков.

– С нами-то что будет? – Она ждет моего ответа совсем недолго, улыбается мне и продолжает: – Прошло уже шесть лет, а я все еще возвращаюсь домой, оставляя тут тебя одного. И это происходит каждый раз. Часто. И если, с одной стороны, мне в этих свиданиях нравится все, то, с другой стороны, мне не нравится всякий раз тебя покидать. Знаешь, что я подумала? Мне кажется нелепым терять все это время.

Она сбрасывает халат на пол, остается голой, делает большой глоток пива, улыбается мне, потом ставит стакан на столик рядом и идет за одеждой, совершенно не стесняясь. Наклоняется, собирает ее и одевается, прикрывая свою наготу и одновременно с этим сообщает мне о своем решении.

– Если до конца месяца ты не сделаешь мне предложения – как полагается, с кольцом, – то я тебя брошу!

Я начинаю смеяться.

– Ты наконец-то работаешь, снимаешь этот красивый дом, у нас будет все хорошо, мы могли бы создать семью…

– Да, но…

– Ну вот видишь? «Но…» Мне не нравится это «но». Ты бьешь всех, но боишься самых простых вещей.

Джин говорит это с иронией и даже слегка язвительно. Одним словом, она входит во вкус.

– Извини, но деньгами, которые ты заработал, ты можешь заплатить одному из тех, как ты их называешь, литературных негров, и пусть он тебе напишет любовное признание. А потом сходишь к моим родителям и попытаешься их убедить.

– И что дальше?

– Прости, но ты же убедил мою мать сняться в ролике, чтобы заставить меня вернуться к тебе! А теперь ты не хочешь выступить перед ними обоими с трогательной речью, чтобы они узнали, что ты хочешь жениться на их дочери?

– Ну да, конечно, это правильно…

Джин награждает меня легкой улыбкой, но потом становится серьезной.

– Смотри, я не шучу; у тебя есть месяц, иначе мы расстанемся.

– А как же наша любовь? Эти чудесные моменты? Ты бы от всего этого отреклась?

Джин берет сумку.

– Нет, я, пожалуй, время от времени бы с тобой встречалась. Трахаешься-то ты хорошо, но это не означает, что ты меня достаточно любишь.

Я собираюсь встать с постели и собраться, но Джин останавливает меня жестом.

– Не беспокойся… Я возьму такси.

И, не попрощавшись, выходит из комнаты, оставляя меня одного. Я смотрю на эту закрытую дверь и все еще слышу эхо в невероятной пустоте. Как один вечер, так хорошо начавшийся, казавшийся идеальным, романтическим и забавным, может внезапно принять такой оборот? И ведь магию не нарушала неудачная фраза, неуместное слово, обнаруженное сообщение, неожиданный звонок или какие-нибудь другие внешние обстоятельства. Я никак не мог этого понять. Или женщины все такие? Да и с Баби у меня однажды случилось. Мне хочется рассмеяться; ведь если бы Джин все еще была здесь и догадалась бы, о чем я думаю… Даже не могу себе представить, какой новый оборот мог бы принять тогда этот вечер!

И вот я оказываюсь в одиночестве, чтобы разобраться в своей жизни, выпить еще одну бутылку пива. Я смотрю на пасмурное небо, теряюсь среди этих туч и высматриваю луну или хотя бы звезду – что-нибудь, что бы так или иначе указало мне, какой нужно сделать выбор. Тогда непонятно почему – без четкого замысла, без определенной причины – мне вспоминается такое видео. На нем – мои родители, в один из их счастливых дней в небольшой мансарде около Мульвиева моста, на улице Мамбретти. Я тоже там, иду, прижимаясь к стене, прилагая усилие, чтобы не упасть. Моя мать изумительно красива, мой отец, как всегда, улыбается. Там же и мой брат Паоло: он уже умеет ходить и одет безупречно: с тех пор он одевается так всегда. Я вспоминаю всего лишь запись на видеокассете, которую видел уже давным-давно, но этот миг общего счастья производит мощное впечатление. Тогда все работало, каждый делал то, что должен был делать, все были довольны, и каждый доверял остальным. В детстве мы доверяем людям, а когда вырастаем, нужно иметь мужество, чтобы это доверие не утратить. А я? Смогу ли я не подвести Джин? Удастся ли мне сдержать такое важное обещание? При одной только мысли об этом я отставляю в сторону бутылку пива. Я ставлю ее туда, на подоконник, беру стакан и наливаю в него ром – «Джон Балли сельский белый». Для серьезного выбора и напиток должен быть серьезным. Поставив стакан, я ощущаю вкус рома. Он обжигает – крепкий и сухой, – но у него приятное послевкусие с нотками имбиря. И вот я начинаю искать выход, который был бы больше решением, чем проблемой. Инстинктивно захожу в Интернет и, как бы абсурдно это ни звучало, пытаюсь найти текст, который можно было бы использовать в качестве предложения руки и сердца. Невероятно, что я, Стэп, готовый сделать этот шаг, искал бы помощи! В Сети есть все, но мой взгляд падает на эти слова: «Брак – это прекрасно. Это чудесно – найти такого уникального человека, который будет надоедать тебе всю жизнь!» За такую фразу Джин избила бы меня, как в тот раз, на ринге, если не сильнее. Потом нахожу видео флешмоба, в котором все самые близкие друзья будущего супруга поют девушке отрывок из песни, чтобы она поняла, как сильно он ее любит. В конце появляется он и, встав на колени, дарит ей кольцо. Что ж, неплохо, есть только одна маленькая проблема: мои друзья. Представьте себе кого-нибудь вроде Сицилийца, Хука или Банни, парней с мышцами, высоким уровнем тестостерона и хулиганским образом жизни за плечами. Ну и как они будут петь нежную песню о любви? Нет, лучше поискать что-нибудь еще: «Пойти в ресторан, и пусть она найдет кольцо под тарелкой». Банально! Боже мой, сколько раз такое уже видели! Я нахожу и другие решения, но все они неубедительны. Делаю еще один глоток рома и включаю телевизор. Большой палец, которым я автоматически щелкаю по пульту, внезапно останавливается, когда я вижу сцену из фильма, который кажется мне знакомым. Ну точно, он ей даже понравился. И как я не подумал об этом раньше?

И тогда происходит то же, что и тогда, когда заканчиваешь собирать пазл – когда последние фрагменты сложнейшего рисунка вдруг очень легко встают, куда нужно. Все мои взаимосвязанные рассуждения вдруг складываются в четкую последовательность. Я наливаю себе кофе и беру несколько листов бумаги: лучше разработать план до того, как вдохновение иссякнет.

27

На следующий день Джин продолжает упорствовать и не дает о себе знать. Может, она ждет моего звонка, цветов или даже решения… Но я весь день стараюсь получше подготовить мой сюрприз.

Утром Джин выходит из дома, жутко опаздывая.

– Джин? – окликает ее какой-то господин возле черного «мерседеса».

– Да. Но только учтите, что я страшно опаздываю, так что давайте быстрее или поговорите с моей мамой, потому что она всегда кого-то или чего-то ждет, понятно? Ума не приложу, как моя мама может вежливо отвечать даже тем, кто звонит ей по выходным и предлагает новый тариф для мобильного, хотя она им почти не пользуется. – Джин смотрит на него внимательней. – Извините, я вам рассказываю все эти вещи из моей жизни… Которые, во-первых, личные, и, во-вторых, могу себе представить, совершенно вас не интересуют. – Потом Джин смотрит на него в упор и подбоченивается. – Короче говоря, можно узнать, что вам нужно?

– Меня предупреждали, что вы отреагируете именно так, если не хуже. Это для вас. – И господин в элегантной униформе протягивает ей записку.

Джин с любопытством ее открывает, уже кое-что заподозрив.

«Милая, мне жаль, что в тот день ты ушла после того, как мы так чудесно занимались любовью, и больше мне не звонила. Ты, как всегда, упрямая».

Джин прикрывает листок рукой.

– Вы же не читали эту записку, правда?

– Еще чего не хватало.

«Ну и дурацкий же я задала вопрос, – думает Джин. – Если бы он ее прочел, то ничего бы мне не сказал». Она продолжает читать:

«Надеюсь, что это было чудесно и для тебя. Так вот, я понял, что у тебя сильный стресс, и потому я решил подарить тебе этот день исполнения всех твоих желаний. Делай, что хочешь, езжай, куда хочешь, развлекайся и пользуйся этим любезным господином, который стоит перед тобой, как тебе угодно. В профессиональном смысле, имею в виду! Стэп».

«Даже не верится… Да ты просто красавчик, Стэп! И не только красавчик, а „Пятерка с плюсом”, как тебя называли совсем недавно!» – думает Джин.

– Хорошо, поехали!

Господин открывает дверцу машины, и Джин устраивается внутри – точь-в-точь, как великосветская дама.

– Ну и? Куда мне вас везти?

– В университет, пожалуйста. И побыстрее, а то я еще больше опоздаю!

– Отлично. Приложу все усилия.

– Прекрасно. Тогда поверните там и поезжайте по вон тому переулку: так мы объедем светофоры. А потом все время прямо по бульвару Льежа…

– Простите, но эта машина может проехать везде. Мы срежем путь, проехав через виллу Боргезе, и приедем раньше. Вот увидите, положитесь на меня.

– Ну хорошо, давайте сделаем так, как вы говорите.

Джин достает мобильник и пишет мне сообщение: «Дурак… Уж не знаю, восстановлюсь ли я полностью, но, во всяком случае, мне это нравится. Ты действительно сделал мне сюрприз, и я тебя люблю, хотя я и могла бы от всего отказаться».

Через пару секунд ей приходит мой ответ: «Я знаю, ты такая. Я тебя тоже люблю и ни от чего не отказываюсь. Развлекайся».

Джин смеется, надевает наушники и расслабляется, подпевая песне Мики «Relax». Она смотрит на город, мелькающий за окном.

«Да, ехать с шофером – одно удовольствие; от стресса не остается и следа. К тому же появилось больше времени на размышления. Каждое утро у меня было бы больше времени, хотя, с другой стороны, думать слишком много – вредно. Лучше делать это время от времени. Ладно, может стоит раз в месяц закатывать ему скандал? – думает Джин, грациозно выскакивая из машины. – Посмотрим».

– Когда вы освободитесь, я буду здесь, – говорит водитель.

Джин идет на кафедру правоведения, на лекции, а после них, как всегда, останавливается поболтать об автоматах и о конспектах со своей иногородней подругой Марией Линдой, которая просит ее подвезти.

– Ты на мопеде?

– Нет, на машине.

– Нашла место на парковке?

– В каком-то смысле. Давай сделаем так: я тебя подвезу, если не будешь задавать слишком много вопросов!

Мария Линда пожимает плечами:

– Ладно.

Но когда она подходит к черному «мерседесу» с элегантным шофером в темных очках, который галантно открывает перед ней дверцу, она не выдерживает.

– Нет уж, извини, но так нечестно! В такой ситуации просто невозможно не задавать вопросы!

– Садись и возьми себя в руки!

Не успевают они проехать и сотню метров, как Мария Линда, подвинувшись к Джин, шепчет ей на ухо:

– К тому же он просто обалденный, этот шофер! Черт возьми, все тебе!

Джин усмехается, а Мария Линда пытается настаивать:

– Давай или говори, или останови машину, и я выйду. Нет, правда, у меня больше нет сил терпеть, умираю от любопытства.

– Хорошо, все расскажу, ладно? Главное, чтобы ты не смеялась.

– Ни за что, клянусь! Но ты сама-то понимаешь, что ты противоречива до нелепости? Поменяла факультет, потому что с филологическим дипломом, по твоему мнению, ты не смогла принести пользу обществу. Потом ты как сумасшедшая изучаешь историю права на политическое убежище, ведешь себя совершенно по-левацки, ненавидишь мои фирменные кроссовки «Хоган», а потом я встречаю тебя около университета на черном «мерседесе» с шофером! Ты должна мне как минимум это объяснить.

– На днях я поссорилась со Стэпом, а утром получила этот сюрприз.

– Нет! Не верю! От моего не дождешься и розы, одни только унылые эсэмэски, да еще и с орфографическими ошибками! Черт побери, как несправедлива жизнь!

Вскоре они подъезжают к дому Марии Линды, которая, прежде чем выйти из машины, советует Джин:

– Ссорься с ним каждый день: тогда ты сможешь меня подвозить, особенно когда у нас экзамены, от души советую: так мы доедем спокойней!

Джин смеется и прощается с ней.

– Куда поедем? – спрашивает шофер.

– Извините, если сегодня утром я вела себя немного агрессивно…

– Не волнуйтесь, меня предупредили.

– Но я даже не спросила, как вас зовут.

– Эрнесто. Так куда вас везти, Джин?

– Домой. Спасибо.

Машина быстро набирает скорость и несется по улицам. Когда они подъезжают к дому, Джин смотрит на себя в зеркальце и улыбается. Да, день оказался просто отличным.

– Можете уезжать, Эрнесто. И спасибо за все.

– Не за что, но мне заплатили до позднего вечера. Так что вам не мешало бы воспользоваться.

– Отлично, тогда я сейчас зайду домой, быстренько перекушу, и мы поедем дальше.

– Прекрасно.

– Хотите, я вам что-нибудь принесу?

– Нет, спасибо, не беспокойтесь.

– Что ж, как хотите.

Джин выходит из машины как раз тогда, когда к дому подходит ее отец со своим сослуживцем.

– Привет, папа. Привет, Джанни.

– Привет, Джин.

– Увидимся дома, папа, – бросает Джин и исчезает в подъезде. Джанни, заинтригованный, смотрит на Габриэле.

– Разве у твоей дочери есть шофер?

– Да что ты! Она еще даже не получила диплом.

Джанни качает головой.

– И не говори. Мой сын Томмазо не учится, другой, Пьетро, думает разбогатеть на компьютерных играх и целый день проводит перед приставкой. Знаешь, что он говорит? «Папа, Цукерберг делал так же!» Понимаешь, во всем виноват тот, кто придумал Фейсбук: потому-то они ничего и не делают. Кадрят по Интернету девушек, весь день сидят в чатах. Единственный предмет, в котором они по-настоящему подкованы – это футбол. Они хорошо знают даже самых малоизвестных игроков из команд других стран.

– Вот увидишь, с возрастом они изменятся, – пытается ободрить его Габриэле, думая о том, как же ему повезло, что у него дочь.

– Будем надеяться, что так оно и будет.

Сослуживцы прощаются, и, едва войдя в дом, отец Джин разводит руками.

– Я рассчитываю на убедительное объяснение… или на выигрыш в Супереналотто.

– Ну ладно, папа, дело в том, что это придумал мой парень, – отвечает Джин и смущенно смеется.

– Да, в тот раз он заставил мою жену, твою мать, сыграть роль в каком-то дурацком ролике… А теперь у моей дочери неизвестно по какой причине появился шофер!

– Да нет, просто мы поссорились, и он решил извиниться таким образом.

Тут входит мать.

– А вот и наша актриса!

– Да-да, давайте сядем за стол, так будет лучше.

Отец кладет салфетку на колени.

– Что ж, теперь время от времени надо будет с ним ссориться и мне… Может, перепадет что-то хорошее.

Джин давится.

– Нет, папа, лучше не надо, он не всегда такой любезный.

– А… ну ладно. Давайте лучше поедим.

Джин и ее мать обмениваются заговорщическими взглядами. Франческа начинает есть, и ненадолго ее посещает сомнение. «Надеюсь, я сыграла роль ради правого дела», – думает она.

Джин выходит из дома, шофер открывает перед ней дверцу.

– А вот и я! Мне нужно съездить на студию «Де Паолис», на пробы.

– Разумеется, без проблем. В это время дорога должна быть не очень загружена.

– Тем лучше!

Джин достает телефон и набирает сообщение:

«Что делаешь? Ты где?»

«Работаю и думаю о тебе», – отвечает Стэп.

«Ну да… Баттисти для бедняков! Давай, скажи правду!»

«Думаю о тебе и работаю».

«Поняла, у тебя дела. Жаль. Я-то надеялась, что после проб на студии „Де Паолис“ мы с тобой сможем отпустить шофера и воспользоваться машиной сами, и тогда ты точно будешь прощен… Только нужно было арендовать машину, как в кино, с тонированной перегородкой, которая поднимается и отделяет пассажиров от водителя. Не знаю, понял ли ты меня. Этот, как мне кажется, немного вуайерист».

«Ты серьезно?!»

«Да нет, шучу. Созвонимся вечером. И еще раз спасибо за этот чудесный сюрприз».

«Да ну, не за что».

И Джин достает сценарий с шутливыми репликами, которые ей предстоит произнести.

А вот Стэп не убирает мобильник и, прежде чем выйти из своего офиса, отправляет эсэмэску Эрнесто:

«Выезжаю. Встретимся там».

Эрнесто слышит, как его телефон вибрирует, незаметно для Джин смотрит на него, читает сообщение Стэпа, а потом, описывая дугу, поворачивает, паркуя машину около студии «Де Паолис».

– Вот мы и приехали. Как называется организация?

– «Italian movie».

– Отлично.

Эрнесто опускает стекло и обращается к охраннику:

– Извините, а как проехать к «Italian movie»?

– Дальше и направо, к Театру-7.

– Спасибо.

Охранник поднимает шлагбаум, Эрнесто едет в нужном направлении, пока не останавливается перед Театром-7.

Джин выходит из машины.

– Я вернусь, как только закончу.

– Хорошо. Ни пуха, ни пера. Так говорят?

– Ничего, иногда и жаргон уместен… Так что к черту!

И она идет ко входу в театр.

Проходит мимо двух парней, один из которых говорит:

– Видел, какая цыпочка?

– Хорошенькая. Разве ты ее не узнал? Она же из «Места под солнцем»!

– Да ну? Неужели это она?

– А ты не видел, что она приехала с шофером?

– Да, точно. Неужели эти, из «Italian movie», загребают себе все деньги?

– Похоже на то.

Джин смеется и входит в Театр-7, на пробы. Вскоре она возвращается к машине. Эрнесто открывает ей дверцу.