скачать книгу бесплатно
Марк спустился к Николь на кухню.
Сочетание дерева, стекла и металла – все это должно было создавать эффект прозрачности. Широкая столешница благородных очертаний скользила вдоль всей стены, а прекрасно оборудованный островок в центре приглашал занять место у плиты. Несколько лет назад эта комната излучала радостную атмосферу утренних завтраков в кругу семьи, полдников с блинчиками и ужинов влюбленных. Но уже очень давно никто больше здесь по-настоящему не готовил.
– Я сделала тебе омлет и тосты, – сказала Николь, наполняя кружку дымящимся кофе.
Марк сел перед своей тарелкой, но тут же встал. Его руки задрожали.
Прежде чем дотронуться до пищи, ему надо выпить. Алкоголь.
Под ошеломленным взглядом Николь он лихорадочно открыл первую попавшуюся под руку бутылку вина и опустошил до половины двумя долгими глотками. Успокоившись, он принялся за еду, не говоря ни слова, пока Николь не осмелилась спросить его:
– Марк, где ты был?
– В ванной, – ответил он, не глядя на нее.
– Нет, где же ты был эти два года?
– Внизу.
– Внизу?
– В туннелях метро, в сточных канавах, в канализационных трубах, с бомжами.
Со слезами на глазах его жена покачала головой в знак непонимания:
– Но почему?
– Ты прекрасно знаешь – почему, – сказал он, повышая голос.
Николь подошла к нему, взяла его за руку:
– Марк, у тебя есть жена, работа, друзья…
Он выдернул руку и встал из-за стола:
– Отстань!
– Объясни мне одну вещь, – закричала она, чтобы его удержать, – что тебе дает эта жизнь бродяги?
Он пристально на нее посмотрел:
– Я живу так, потому что по-другому жить не могу. Ты вот можешь, а я нет.
– Не нужно винить меня, Марк.
– Я тебя ни в чем не упрекаю. Строй свою жизнь, если этого хочешь. Ну а для меня это такая боль, с которой я справиться не могу.
– Ты же психоаналитик, Марк. Ты помогал людям преодолеть всякого рода катастрофы…
– С этой болью я справиться не могу, потому что это единственное, что не дает мне умереть. Это все, что у меня осталось от… нее, ты понимаешь? Не проходит ни минуты, чтобы я не думал о ней, чтобы я не спрашивал себя, что похититель мог сделать с ней и где она может быть в данный момент!..
– Она мертва, Марк, – обронила Николь отчужденно.
Этого он уже вынести не мог – поднял руку и схватил ее за горло, словно собираясь задушить:
– Как ты можешь говорить такие вещи?!
– Прошло пять лет! – выкрикнула она, освобождаясь. – Пять лет – и ни малейших признаков жизни, пять лет – и никто не потребовал выкупа!
– И все же всегда есть шанс…
– Нет, это конец, реальной надежды больше нет. Она не появится со дня на день. Этого не бывает никогда, ты понимаешь? НИКОГДА.
– Замолчи!
– Если когда-нибудь что-нибудь найдут, так только ее труп…
– НЕТ!
– Да! И не думай, что только ты один страдаешь. А как же я, потерявшая не только дочь, но и мужа?
Не отвечая, Марк поспешно вышел из кухни. Николь бросилась за ним, решительно настроенная убедить его в своей правоте.
– Ты никогда не думал, что мы можем иметь других детей? Ты когда-нибудь говорил себе, что со временем жизнь могла бы возродиться в этом доме?
– Прежде чем заводить других детей, я хочу найти свою дочь.
– Позволь мне позвать Коннора. Вот уже два года, как он повсюду ищет тебя. Он поможет тебе справиться с этим.
– Я не хочу! Моя дочь страдает, и я хочу страдать вместе с ней.
– Если ты будешь продолжать жить на улице, ты умрешь! Ты этого хочешь? Тогда иди! Пусти себе пулю в лоб!
– Я не хочу умирать, так как хочу быть там и в тот день, где и когда ее найдут.
Николь схватила телефон и набрала номер Коннора.
Ответь, Коннор, ответь…
Где-то в ночи, в пустоте, раздалось несколько телефонных звонков. Николь поняла, что Коннор не ответит и что она проиграла битву. Одной ей не удастся удержать мужа.
В гостиной Марк опять лег на диван и проспал еще несколько часов.
Он поднялся на рассвете, взял в гардеробной свою спортивную сумку, сунул туда одеяло, ветровку, пакеты с сухарями и несколько бутылок алкоголя.
Николь добавила ко всему этому телефон, запасной аккумулятор и зарядное устройство.
– Если ты вдруг решишь позвонить Коннору или я захочу связаться с тобой…
Когда Марк открыл дверь дома, снег уже прекратился и первые проблески дня окрашивали город голубоватым отсветом.
Как только он шагнул на снежное покрывало, из-за урны, как по мановению волшебной палочки, возник черный лабрадор, издав радостный лай. Марк почесал его за ухом в знак признательности. Он подул на замерзшие руки, повесил на плечо сумку и пошел в сторону Бруклинского моста.
На пороге своего дома Николь смотрела вслед мужчине своей жизни, который уходил от нее в раннее утро. Тогда она вышла на середину улицы и закричала:
– Ты мне нужен!
Как оглушенный, он обернулся в десяти метрах от нее, слабо пошевелился и развел в стороны руки, будто хотел сказать: «Мне жаль».
И исчез за углом.
3. Некто, похожий на меня
Жизнь – это ожерелье страхов.
Бьорк[12 - Бьорк (полное имя – Бьорк Гудмундсдоттир), родилась в 1965 г. в Рейкьявике (Исландия). Исландская певица, актриса, музыкант, композитор и автор песен, лауреат множества премий. Ее песни относят ко многим жанрам и стилям.]
Девушка, которая мечтала о канистре бензина и спичке.
Название романа Стига Ларссона[13 - На русском языке книга выходила под названием «Девушка, которая играла с огнем».]
Кабинет доктора Коннора Мак-Коя располагался в одной из стеклянных башен престижного Тайм-Уорнер-центра на западной окраине Централ-парка.
Коннор очень гордился этим: все было задумано так, чтобы пациенты чувствовали себя комфортно и получали прекрасное обслуживание.
Благодаря рекомендациям бывших пациентов клиентура Коннора не переставала увеличиваться, хотя его не совсем традиционные методы лечения были не по душе всем его коллегам.
Этой рождественской ночью он все еще был в своем кабинете, изучал историю болезни одного пациента. Мак-Кой подавил зевок и бросил взгляд на часы.
Половина второго ночи.
Все равно его никто не ждал. Коннор жил только работой, у него не было ни подруги, ни семьи. Он организовал свой первый кабинет с Марком Хэтэуэем, другом детства. Оба страстно любили психологию, оба выросли в неблагополучном квартале Чикаго. Оба уже не понаслышке знали, что такое страдание, и решили направить всю свою энергию и знания на создание новых методов терапевтического лечения. Их успех был сногсшибательным. Но с Марком произошло несчастье. Коннор, как только мог, изо всех сил поддерживал его. Даже когда полиция опустила руки, он вместе с другом проводил расследование по поводу исчезновения его дочери. Но это не помогло – и Марк исчез, раздавленный горем. Бегство соратника повергло Коннора в полную растерянность. Он не только потерял лучшего друга – его постигла тем самым и самая крупная профессиональная неудача.
Чтобы отогнать тяжелые воспоминания, Коннор встал с кресла и налил себе остатки неразбавленного виски.
«Счастливого Рождества!» – сказал он своему отражению в зеркале, поднимая стакан.
Волшебный свет наполнял отделанную прозрачными панелями комнату, выходящую в парк. Вид из окна был потрясающим. А здесь, внутри, все строго, без излишеств. На металлической полке – две скульптуры в стиле Джакометти[14 - Джакометти – швейцарский скульптор, живописец и график (1901–1966). Один из крупнейших мастеров XX в.] словно устремлялись в пространство, на стене – монохромная картина Роберта Римана[15 - Роберт Риман – американский художник-авангардист, известен своей серией «Белая линия».], вызывающая недоумение у тех, кто видел в ней только белый квадрат. А Коннора полотно завораживало своими почти неуловимыми колебаниями света.
Догадаться о невидимом, видеть за гранью вероятного…
Это и есть суть его профессии.
Со стаканом в руке доктор просмотрел несколько снимков на экране своего ноутбука. Это была подборка церебральных рентгенограмм, представляющая участок мозга одного из его пациентов. Каждый раз, наблюдая подобные изображения, Коннор изумлялся.
Страдание, любовь, ощущение счастья или несчастья – все происходило там, в тайнах нашего мозга, среди миллиардов нейронов. Желание, память, страх, агрессивность, мысль, сон зависели не в последнюю очередь от выделения организмом различных химических веществ, нейротрансмиттеров, призванных переносить послания от одного нейрона к другому. Увлеченный последними достижениями науки о мозге, Коннор был одним из первооткрывателей анализа биологических причин депрессии. Исследование, которым он занимался, показывало, например, что если у пациента укороченная форма передающегося по наследству гена, то он предрасположен к депрессии или самоубийству. Люди с рождения предстают неравными перед лицом жизненных испытаний.
Но Коннор не мог решиться следовать только этому генетическому детерминизму. Убежденный в том, что психика и биология тесно связаны, молодой врач постоянно стремился расширять свои познания в двух областях: психологии и неврологии. Конечно, генотип диктует нам, но на протяжении всей жизни мозг может перепрограммироваться под влиянием эмоциональных и любовных отношений.
Во всяком случае, его кредо было таковым: ничто и никогда не является предопределенным.
Врач одним махом проглотил порцию виски, надел пальто и вышел из кабинета.
В здании располагался пятизвездочный отель, несколько ресторанов и джаз-клуб. Со всех этажей раздавались радостные возгласы, они еще более подчеркивали одиночество психолога. В лифте Коннор открыл висящую на плече сумку, чтобы проверить, не забыл ли он истории болезни, которые хотел изучить дома на следующий день. Через два дня у него сеанс коллективной психологии. Для эффективного проведения такого рода терапии требовалась тщательная подготовка.
Мак-Кой вошел в подземный паркинг, доступ в который был возможен только через процедуру распознавания сетчатки глаза. Он пригнулся, чтобы отсканироваться, затем добрался до машины, сверкающего купе «Астон-Мартин» серебристого цвета.
Одно нажатие на ключ – и болид открыт, и вновь можно вдохнуть запах кожи. Он положил сумку на пассажирское место и выехал из гаража, который выходил на Коламбус-серкл[16 - Коламбус-серкл – одна из самых известных площадей Манхэттена.]. Снег продолжал падать крупными хлопьями, и дорога становилась скользкой. Коннор доехал до авеню Америк[17 - Шестая авеню – более распространенное название этого проспекта в Нью-Йорке, на Манхэттене. Официальное название – авеню Америк (Avenue of the Americas) – непопулярно среди местных жителей.] в направлении ТриБеКе[18 - TriBeCa – жилая и деловая часть Южного Манхэттена в Нью-Йорке. Название происходит от Triangle Below Canal Street.].
Из радиоприемника автомобиля звучала электронная музыка в стиле рэдиохед[19 - Стиль альтернативного рока.], уводящая в неопределенное, лишенное человечества будущее, в котором люди проиграли все свои баталии. Музыка эта соответствовала нынешнему состоянию его духа – глубокому дискомфорту, который постоянно преследовал его.
На перекрестке с Бродвеем он попытался увеличить скорость до опасного предела и чуть не вылетел с трассы. Все чаще и чаще ему стало нравиться флиртовать с опасностью. Не самое плохое средство почувствовать себя живым.
Он остановился на красный в начале Гринвич-виллидж[20 - Гринвич-виллидж – богемный район в Нью-Йорке, известен с XIX в. как колония художников.]. Склонившись над рулем, на мгновение закрыл глаза.
Мне надо взять себя в руки!
До недавнего времени Коннор думал, что работа окончательно избавила его от прежних страхов. Он даже написал книгу «Выжить», чтобы рассказать свою историю и обратиться к людям с посланием надежды. Но дезертирство Марка все перечеркнуло, и он впал в опасное состояние отчаяния, разрушающей тоски и постоянного чувства вины.
Он тер руками глаза, когда звонок мобильного телефона вывел его из оцепенения. Коннор выхватил аппарат из кармана куртки и прочитал на экране:
«Николь Хэтэуэй».
Николь? Они не общались с тех пор, как она начала встречаться с этим адвокатом, Эриком. Кретин. Сердце Коннора забилось сильнее. Он вдруг решил (хотя не очень верил в это), что появились новости от Марка. Крайне взволнованный, он собирался ответить, как вдруг…
– ЧЕРТ!
Дверь машины со стороны пассажира резко распахнулась, и чья-то рука схватила его кожаную сумку. Не размышляя, Коннор одним прыжком выскочил из машины и бросился вслед похитителю или скорее… похитительнице.
Сквозь хлопья снега он отчетливо видел длинные волосы девушки, прижимающей к груди его сумку.
Коннор бежал все быстрее и быстрее, то и дело рискуя растянуться на заснеженном тротуаре. Он был уже в каких-нибудь двух метрах от нее, как вдруг она резко свернула и бросилась через дорогу прямо на машины, рискуя быть раздавленной.
Маленькая дрянь!
Совершенно забыв об опасности, Коннор следовал за ней по пятам. Ни за что на свете он не хотел лишиться находящихся в сумке документов – в них хранилась частная жизнь, сокровенные тайны его пациентов.
Он уже почти догнал преступницу, сокращая разрыв между ними. Когда Коннор понял, что девушка выбилась из сил, он выбросил свое тело вперед и придавил ее всей своей тяжестью. Она уткнулась лицом в снег, неподвижная, с вывернутой за спину рукой.
– Отдай! – приказал Коннор, вырывая у нее сумку.
Вернув свое, врач медленно встал, крепко держа руку своей противницы, помогая ей подняться.
– Оставьте меня! – закричала она, вырываясь.
Игнорируя ее просьбу, Коннор протащил девушку несколько метров к тому месту, куда падал свет фонаря. Ему надо было увидеть ее. Вот теперь он ее хорошо рассмотрел.
Это была девочка лет пятнадцати, хрупкая и долговязая. Бледный цвет ее лица резко контрастировал с длинными черными волосами, попорченными обесцвеченными вихрами кроваво-красного оттенка. Старое виниловое пальто, короткая юбка, колготки в сеточку.
