скачать книгу бесплатно
– Да, сэр, на третьем уровне. Отель «Бон вояж». Вам там будет удобно. Будьте добры ваш паспорт. Я оформлю билет.
16
Проникая сквозь немытые стекла, закат освещает вельветинового Хемингуэя в квартире Луизы. Луиза покусывает карандаш, углубившись в чтение брошюры «Запрягая солнце: два десятилетия мирной атомной энергии». Хавьер за ее письменным столом решает задачи на деление в столбик. Чуть слышно играет пластинка Кэрол Кинг «Гобелен»[63 - …пластинка Кэрол Кинг «Гобелен». – «Tapestry» (1971) – наиболее известный альбом американской авторши-исполнительницы Кэрол Кинг (Кэрол Кляйн, р. 1942) и одна из самых коммерчески успешных пластинок в современной музыке.]. Через окна доносится смутный гул автомобилей, едущих по домам. Звонит телефон, но Луиза не снимает трубку. Хавьер следит за автоответчиком, который включается с металлическим щелканьем. «Здравствуйте, это Луиза Рей, я не могу подойти к телефону прямо сейчас, но если вы оставите свое имя и телефон, я вам перезвоню».
– Ненавижу эти штуковины, – жалуется женский голос. – Лапочка, это твоя мама. Я только что узнала от Битти Гриффин, что ты порвала с Хэлом – в прошлом месяце? Я просто онемела! Ты не обмолвилась об этом ни словечком ни на похоронах отца, ни у Альфонса. Меня так беспокоит эта твоя замкнутость. Мы с Дуги собираем пожертвования для Американского общества раковых больных, и для нас было бы всем на свете, и солнцем, и луной, и звездами, если бы ты покинула свое крохотное гнездышко хотя бы на выходные и приехала к нам. Лапочка? Здесь будут тройняшки Хендерсоны – Деймиан, кардиолог, Ланс, гинеколог, и Джесси… Дуг? Дуг! Джесси Хендерсон, он кто? Лоботомист? А, забавно. В любом случае, доченька, Битти сказала мне, что по какому-то сочетанию планет все трое братьев не женаты. В самом деле, лапочка, в самом деле! Так что позвони, как только это услышишь. Ну, целую!
И она действительно заканчивает поцелуем взасос:
– Мммм-чмааа!
– Она говорит, как мамаша-ведьма в «Зачарованных»[64 - …мамаша-ведьма в «Зачарованных». – «Зачарованные» (1964–1972) – популярный американский телесериал о молодой ведьме (Элизабет Монтгомери), женатой на калифорнийском рекламщике (Дик Йорк), и ее ведьме-матери (Агнес Мурхед), пытающейся расстроить их брак.]. – Хавьер немного выжидает. – Что значит «онеметь»?
Луиза не поднимает взгляда.
– Когда ты так удивлен, что не можешь говорить.
– Не похоже, чтобы она очень уж онемела, правда?
Луиза поглощена своим занятием.
– Лапочка?
Луиза швыряет в мальчика шлепанцем.
17
В номере отеля «Бон вояж» доктор Руфус Сиксмит перечитывает пачку писем, полученных без малого полвека назад от его друга Роберта Фробишера. Сиксмит знает их наизусть, но их текстура, шуршание и выцветшие буквы, написанные рукой его друга, успокаивают его нервы. Эти письма – то, что он вынес бы из горящего здания. Ровно в семь часов он умывается, меняет рубашку и вкладывает девять прочитанных писем в Библию, которую убирает в прикроватную тумбочку. Непрочитанные письма Сиксмит сует в карман пиджака и идет в ресторан.
Обед состоит из крошечного стейка с полосками жареных баклажанов и плохо промытым салатом. Он скорее умерщвляет, чем удовлетворяет аппетит Сиксмита. Доктор оставляет половину на тарелке и потягивает газированную воду, читая последние письма Фробишера. Через слова Роберта он видит самого себя, ищущего в Брюгге своего непостоянного друга, свою первую любовь – «и, если буду честным, последнюю».
В лифте отеля Сиксмит размышляет об ответственности, которую он возложил на плечи Луизы Рей, гадая, правильно ли он поступил. Шторы в его комнате вдуваются внутрь, когда он открывает дверь.
– Есть кто? – спрашивает он.
Никого. Никто не знает, где ты. Воображение уже несколько недель играет с ним такие шутки. Лишает сна. «Слушай, – говорит он себе, – через сорок восемь часов ты вернешься в Кембридж, на свой дождливый, безопасный, узкий остров. В твоем распоряжении будут твои соратники, твои связи и все твое оборудование. Там-то ты и сможешь подготовить свой залп по Приморской корпорации».
18
Билл Смок наблюдает, как Руфус Сиксмит покидает свой номер, выжидает пять минут и заходит. Он сидит на краю ванны и разминает обтянутые перчатками руки. «Никакой наркотик, никакой религиозный опыт не захватывает так, как превращение человека в труп. Нужны, однако, мозги. Без дисциплины и профессионализма глазом моргнуть не успеешь, как окажешься привязанным к электрическому стулу». Наемник поглаживает счастливый крюгерранд[65 - Крюгерранд – южноафриканская монета, содержащая 1 тройскую унцию золота; чеканится с 1967 г.] у себя в кармане. Смок осознает, что является рабом предрассудка, но не собирается расставаться со своим амулетом, чтобы доказать обратное. «Трагедия для любимых, большой и толстый кукиш для всех остальных и разрешение проблемы для моих клиентов. Я – всего лишь инструмент, выполняющий волю моих клиентов. Если бы не я, за это взялся бы следующий наемник с „Желтых страниц“. Вини пользователя, вини изготовителя, но не вини пистолет». Билл Смок слышит клацанье замка. «Дыши». Таблетки, принятые раньше, невероятно обостряют его восприятие, и когда Сиксмит шаркающей походкой входит в спальню, напевая «Полетим на реактивном»[66 - …напевая «Полетим на реактивном»… – «Leaving on a Jet Plane» – песня автора-исполнителя Джона Денвера (1943–1997); впервые исполнена им в составе группы The Mitchell Trio на альбоме «Alive!» (1967), включена в его первый сольный альбом «Rhymes and Reasons» (1969) и в том же году стала хитом в исполнении группы Peter, Paul and Mary.], киллер может поклясться, что слышит пульс жертвы, более медленный, чем у него самого. Смок видит свою добычу через приоткрытую дверь. Сиксмит валится на кровать. Наемный убийца зримо представляет себе требуемые движения. «Три шага наружу, стрелять сбоку, в висок, снизу вверх и как можно ближе». Смок стремительно выходит из ванной; Сиксмит издает какой-то гортанный звук и пытается встать, но пуля из пистолета с глушителем уже буравит череп ученого и застревает в матрасе. Тело Руфуса Сиксмита откидывается на кровать, словно он свернулся для послеобеденного сна.
Кровь впитывается в томимый жаждой гагачий пух.
В мозгу Билла Смока пульсирует чувство завершенности. «Посмотрите, что я сделал».
19
Утро среды опалено смогом и жарой, подобно сотне утр перед этим и пятидесяти после этого. Луиза Рей пьет черный кофе в парной прохладе закусочной «Белоснежка», что на углу Второй авеню и Шестнадцатой улицы, в двух минутах ходьбы от кабинетов «Подзорной трубы», читая о бывшем морском офицере и инженере-ядерщике из Атланты, баптисте Джеймсе Картере, который собирается баллотироваться от демократов. Транспорт по Шестнадцатой движется то разочарованными черепашьими шажками, то безрассудными массовыми бросками. Тротуары затуманены расплывчатыми очертаниями спешащих прохожих и скейтбордистов.
– На завтрак сегодня ничего, Луиза? – спрашивает Барт, повар вторых блюд.
– Только новости, – отзывается его регулярная клиентка.
В дверь вваливается Рональд Джейкс и, оглядевшись, направляется к Луизе.
– Э-э, у тебя свободно? С утра ни крошки во рту не было. Ширли от меня ушла. Опять.
– Планерка через пятнадцать минут.
– Вагон времени.
Джейкс усаживается и заказывает яйца в мешочек.
– Страница девять, – говорит он Луизе. – Нижний угол справа. Там тебя кое-что заинтересует.
Луиза открывает девятую страницу и тянется за кофе. Рука ее застывает.
САМОУБИЙСТВО УЧЕНОГО В ОТЕЛЕ
МЕЖДУНАРОДНОГО АЭРОПОРТА БУЭНАС-ЙЕРБАСА
Выдающийся британский ученый доктор Руфус Сиксмит был найден мертвым в своем номере в отеле «Бон вояж» международного аэропорта Буэнас-Йербаса, после того как покончил с собой. Доктор Сиксмит, бывший председатель Всемирной атомной комиссии, на протяжении десяти месяцев был привлечен Приморской корпорацией в качестве консультанта при сооружении новейшего высококлассного коммунального предприятия на острове Суоннекке рядом с Буэнас-Йербасом. Известно, что в течение всей жизни он страдал от клинической депрессии, а последнюю неделю перед смертью ни с кем не общался. Мисс Фэй Ли, пресс-секретарь Приморской корпорации, сказала: «Безвременная смерть профессора Сиксмита является трагедией для всего международного научного сообщества. Мы, работающие в научном городке Приморской корпорации на острове Суоннекке, чувствуем, что потеряли не только своего глубокоуважаемого коллегу, но и близкого друга. Передаем сердечные соболезнования его семье и многочисленным друзьям. Нам его будет очень не хватать». Тело доктора Сиксмита, найденное служителями отеля с единственной огнестрельной раной в голове, будет отправлено домой для погребения в его родной Англии. Медицинский эксперт полиции Буэнас-Йербаса подтвердил отсутствие каких-либо подозрительных обстоятельств вокруг этого инцидента.
– Итак, – ухмыляется Джейкс, – теперь твое разоблачение века похерено?
У Луизы покалывает кожу, а в ушах стучит так, что больно.
– Кранты. – Джейкс закуривает сигарету. – Близко подобралась?
– Он не мог бы, – Луиза путается в словах, – он не стал бы этого делать.
Джейкс приблизительно изображает вежливость.
– Похоже, он все-таки сделал это, Луиза.
– Никто не кончает с собой, если должен исполнить миссию.
– Может, если миссия сводит его с ума.
– Он был убит, Джейкс.
Джейкс силится прогнать со своего лица выражение «опять двадцать пять».
– Кем?
– Приморской корпорацией, разумеется.
– А! Своим работодателем. Само собой. А мотив?
Луиза заставляет себя говорить спокойно и не обращать внимания на насмешливое предубеждение Джейкса.
– Он написал доклад о типе реактора, разработанного для второго энергоблока, – «ГИДРА». Планы на третий блок ждут одобрения Федеральной энергетической комиссии. Когда они будут одобрены, Приморская корпорация может получить лицензию на поставки как внутри страны, так и за рубежом. Одни только правительственные контракты дадут десятки и десятки миллионов долларов ежегодно. Роль Сиксмита заключалась в том, чтобы дать проекту свою санкцию, но он не прочел сценарий и указал на фатальные ошибки конструкции. В свою очередь, Приморская корпорация похоронила доклад и отрицает его существование.
– А что сделал твой доктор Сиксмит?
– Он готовился выступить публично. – Луиза хлопнула рукой по газете. – Вот чего стоила ему правда.
Джейкс протыкает колышущийся купол желтка ломтиком обжаренного хлеба.
– Ты, э-э, знаешь, что скажет Грелш?
– «Неоспоримые улики», – говорит Луиза тоном врача, выносящего диагноз. – Слушай, Джейкс, не скажешь ли Грелшу… просто скажи, что мне надо кое-куда поехать.
20
Управляющий отеля «Бон вояж» с утра пребывает в дурном настроении.
– Нет, вы не можете увидеть его номер! Все следы инцидента удалил специалист по чистке ковров. Которому, добавлю, нам пришлось заплатить из собственного кармана! И вообще, к какому разряду вампиров вы принадлежите? Вы репортерша? Охотница за привидениями? Романистка?
– Я, – Луиза Рей содрогается от неизвестно откуда идущих рыданий, – его племянница, Меган Сиксмит.
Некая матриархиня с каменным выражением лица заключает плачущую Луизу в объятия, прижимая ее к своему гороподобному бюсту. Случайные свидетели бросают на управляющего уничтожающие взгляды. Тот бледнеет и пытается возместить ущерб:
– Пожалуйста, пройдемте в заднюю комнату, я дам вам…
– Стакан воды! – отрубает матриархиня, отбивая в сторону его руку.
– Венди! Воды! Пожалуйста, вот сюда, почему бы вам…
– Во имя человеколюбия, стул! – Матриархиня поддерживает Луизу в затемненной боковой комнате конторы.
– Венди! Стул! Немедленно!
Союзница Луизы стискивает руки.
– Давай, милая, давай, облегчи свою душу, я слушаю. Меня зовут Дженис, я из Эсфигменоу, штат Юта, и вот мой рассказ. Когда мне было столько, сколько теперь тебе, я была одна в доме и спускалась по ступенькам из детской моей дочери, и там на площадке лестницы стояла моя мать. «Ступай посмотри, как там ребенок», – сказала она. Я объяснила матери, что проверяла минуту назад, что девочка крепко спит. Голос у матери стал ледяным. «Не спорь со мной, юная леди, ступай и посмотри, как там ребенок, немедленно!» Звучит безумно, но лишь тогда я вспомнила, что мать моя умерла в предыдущий День благодарения. Но я бросилась наверх и увидела, что моя дочь задыхается: шнур от полога обернулся вокруг ее шеи. Тридцать секунд, и все было бы кончено. Ну, теперь понимаешь?
Луиза смаргивает с глаз слезы.
– Понимаешь, милая? Они отдаляются, но не уходят насовсем.
Возвращается запыхавшийся управляющий с коробкой для обуви в руках.
– Боюсь, комната вашего дядюшки занята, но горничная нашла вот эти письма – они были вложены в Библию. На конвертах – его имя. Естественно, я собирался переправить их вашей семье, но, поскольку вы здесь…
Он вручает ей стопку из девяти побуревших от времени конвертов, на каждом из которых повторяется адрес: «Для передачи Руфусу Сиксмиту, эсквайру, Колледж Кая, Кембридж, Англия». На одном из них совсем свежее пятно от пакетика с чаем. Все они сильно помяты и торопливо разглажены.
– Благодарю вас, – говорит Луиза, сначала едва слышно, но затем тверже. – Дядя Руфус очень дорожил своей перепиской, и теперь это все, что мне осталось от него на память. Я больше не отниму у вас ни минуты. Простите, что я так расстроилась и не сумела с собой совладать.
Облегчение управляющего более чем ощутимо.
– Вы очень необычная личность, Меган, – заверяет Луизу Дженис из Эсфигменоу, штат Юта, когда они прощаются в вестибюле отеля.
– Вы тоже очень необычная личность, Дженис, – отвечает Луиза и возвращается на парковочный уровень, проходя в десяти ярдах от ячейки номер 909.
21
Не прошло и минуты, как Луиза Рей вернулась в редакцию «Подзорной трубы», а Дом Грелш уже ревет, перекрывая болтовню в отделе новостей:
– Мисс Рей!
Джерри Нуссбаум и Рональд Джейкс отрывают взгляды от своих столов, глядят на Луизу, потом друг на друга и отчетливо произносят:
– Ой!
Луиза кладет письма Фробишера в ящик стола, запирает его и идет в кабинет Грелша.
– Дом, прости, что я не смогла присутствовать на планерке, я…
– Избавь меня от этих женских отговорок. Закрой дверь.
– У меня нет привычки прибегать к отговоркам.
– А привычка присутствовать на планерках у тебя есть? Тебе за это платят.
– Мне также платят за отслеживание своих материалов.
– Стало бы, ты бросилась на место преступления? Не нашла ли ты улик, ускользнувших от копов? Может быть, послание кровью, на кафеле? «Это сделал Альберто Гримальди»?
– Неоспоримые улики только в том случае неоспоримы, когда ты надорвешь себе спину, до них докапываясь. Мне сказал это один редактор по имени Дом Грелш.
Грелш пристально на нее смотрит.
– У меня есть нить, Дом.
– У тебя есть нить.
«Я не могу раздавить тебя логикой и не могу тебя одурачить, я могу лишь зацепить твое любопытство».
– Я звонила в участок, где занимаются делом Сиксмита.
– Нет никакого дела! Это было самоубийство! Если только речь не идет о Мерилин Монро, то самоубийства тиражей не увеличивают. Слишком унылая тема.
– Выслушай меня. Зачем Сиксмит купил билет на самолет, если в тот же день собирался пустить себе пулю в висок?
Грелш разводит руками, показывая размер своего неверия в то, что он вообще участвует в этом разговоре.
– Внезапное решение.
