Пристанище духа

Проснувшийся на рассвете Мерк чувствовал себя на удивление хорошо. Ничего не болело, хоть и должно было после долгих скитаний по лесу. Даже голод отступил перед непонятным чувством удовлетворения, словно он долго что-то искал и наконец, нашел. Странно, но мысль о произошедшим с ним недавно несчастии больше не заставляла челюсти стискиваться, а кулаки сжиматься в бессильной злобе. В конце концов он жив, на свободе, и даже медведь его вчера не сожрал. То есть медведица. На этом юноша прервал свои размышления, так как, если голода он почти не чувствовал, то пересохшее горло доходчиво объяснило ему, что не пить почти сутки вовсе не хорошо для человека в принципе, и для него, Мерка, в частности. А посему он двинулся на поиски ручья. Откуда-то у юноши была уверенность, что он окажется где-то поблизости.

Ручей нашелся в двух шагах от поляны, за деревьями, и Мерк с большим удовольствием не только напился, но и выкупался, постирав заодно изрядно запачканные грязью и кое-где порванные штаны и тунику. Побултыхавшись еще немного просто в своё удовольствие, он вылез из ручья и, захватив одежду, вернулся на поляну. Вернулся и застыл, пораженный страхом, точь-в-точь, как давеча перед бурым хищником. Но куда там всем здешним медведям! В ярких лучах утреннего солнца он разглядел, подле какого камня провел эту ночь. На старом замшелом валуне всё ещё отчётливо проглядывала руна неприятия, или посмертный знак как его называли в простонародье. Множество магически одарённых разумных ходит по землям Эквилиума. Особенно часто рождаются они среди людей. Чародеи нагоняют тучи в засуху, исцеляют больных и несут погибель врагам, сжигая целые полчища в битвах. Но бывают случаи, когда волшебников ослепляет их могущество, и они готовы пойти на любые жертвы, лишь бы преумножить его и еще больше возвыситься над остальными. Такие маги обращаются к тьме. Они проводят таинственные и страшные ритуалы, принося в жертву животных и даже разумных. Особенно их. Уподобившись кровососущим насекомым, эти существа причиняют лишь боль и страдания, ведь им становится чуждо всё человеческое. Таких магов называют поддавшимися и повсеместно уничтожают. Убив же их, светлые чародеи проводят ритуал, запирающий душу поддавшегося в каком-нибудь уединенном месте. Ибо такая душа не достойна перерождения и не заслуживает ничего кроме вечных мук тоски и одиночества. Эти размышления Мерка были прерваны скептическим фырканьем, раздавшимся у него в голове. Услышав его, юноша резко присел как затаившийся заяц, молясь, чтобы ему это послышалось. Его надежды разбились вдребезги, потому как незваный гость снова проявил себя, фыркнув на этот раз раздражённо. Парень пробормотал молитву Юру, и принялся вспоминать всё, что знал о поддавшихся.

– Бред! – прервал его раздумья голос. – Полный и абсолютный бред.

Это наглое высказывание о его познаниях, а ведь он был самым лучшим учеником в замковой школе, неожиданно разозлило Мерка и суеверный страх перерос в гнев человека до глубины души оскорбленного.

– Шел бы ты из моей головы, раз такой умный! – чуть ли не прорычал он своему странному собеседнику.

– О! Вот это лучше! Всяко лучше, нежели глупый лепет суеверного кмета, или несуразные обвинения моралиста, – обрадовался голос неожиданной перемене в настроении своего невольного слушателя.

– Заткнись! Прочь из моей головы, грязный поддавшийся!

Как только последнее слово сорвалось с его губ, голову пронзила жгучая боль. Нет не так. БОЛЬ! Такое впечатление, что в череп вогнали тысячу раскаленных игл и, резко выдернув их, залили внутрь кипяток. Когда через несколько секунд Мерк очнулся лежащим на земле, голос участливо спросил:

– Ну как, понравилось?

В ответ парень выругался. Последние секунды боли выпали у него из памяти, кажется он орал… громко.

– Думаю, нам пора познакомиться, – в словах голоса явно слышалась насмешка. – Моё имяБрандеф лен Вэникон, по крайней мере так меня звали до момента моего неполного упокоения.

«Лен», конечно же, означало принадлежность к дворянскому сословию, но, как Мерк ни напрягал свои скудные познания в географии, он не мог вспомнить ни замка, ни имения под названием Вэникон. В ответ на эту мысль Брандеф вздохнул.

– Его и нету уже более семидесяти лет. Замок был разрушен до основания, а земли отошли к империи.

–– Это все очень интересно, но может объяснишь наконец, что тебе от меня нужно? – спросил Мерк, которому порядком надоело торчать посреди поляны и сотрясать воздух.

– Нет ничего проще, – оживился Брандеф. – Иди, живи, выживай, делай что-то, вот и всё.

– Зачем? – не понял юноша.

– Ну, знаешь, семьдесят пять лет сидеть в этом богами забытом лесу… Тут всяко захочется разнообразия. Так что дерзай, а я посмотрю и заодно советом помогу, если вляпаешься. 

– Ну нет! – возопил Мерк. – Вылезай быстро из моей головы и сиди тут до скончания веков! Я тебя с собой не потащу!

– И как же ты от меня избавишься? – елейным голоском пропел дух. – Я здесь обосновался надёжно еще пока ты дрых под моим камнем без задних лап. 

– Ха! Так я сразу в город пойду, уж маги мне помогут тебя выкурить.

– Идиот, – грустно констатировал дух. – Тебя же первого, как обратишься к ним, пришибут и к камню привяжут то, что от тебя останется. Или не знаешь сам их методов борьбы с поддавшимися? 

Последнюю фразу Брандеф чуть ли не прошипел, и Мерк явственно почувствовал отголосок той боли, что посетила его несколько минут назад. А вместе с ним пришло понимание. Да, так и будет. И плевать магам, виноват он или нет. В своей борьбе они переходят все границы с молчаливого одобрения императора и народа. А как же, искореняют тёмных!

– Слушай, парень, тебя как зовут? – неожиданно устало спросил Брандеф.

– М-мерк… – подавил минутную робость юноша.

– Слушай Мерк, я пятьдесят лет мучился, пытаясь изменить структуру артефакта и перенастроить охраняющую меня ловушку и мне удалось! И еще двадцать пять лет я ждал, когда кто-нибудь забредёт сюда и будет ей пойман. Я вовсе не собираюсь просидеть здесь ещё несколько столетий и не отступлюсь. Но если ты будешь сопротивляться, всё будет намного сложнее как для тебя, так и для меня. Моё присутствие тебе не повредит. Я спрятался в твоей голове так, что если не знать, что искать, не найдёт никто. А в трудной ситуации я смогу помочь советом, или даже магией. Да, я не всё растерял после смерти, и многое ко мне вернулось после слияния с тобой. Можешь считать меня чудовищем, или кем угодно. Но прошу, не делай глупостей. И убирайся, наконец, с этой проклятой поляны, а то рискуешь помереть тут от голода. 

После этой проникновенной тирады голос в голове Мерка затих, и он задумался. Наконец, решив, что все равно изменить ничего нельзя, юноша кивнул сам себе, а за одно и своему незваному постояльцу и двинулся прочь из этого места, прослужившего тюрьмой разумному существу более семидесяти лет.

* * *

Тени плясали на стенах просторного кабинета, переплетаясь с вышитыми золотом узорами на дорогой драпировке. Дарин удобно расположился в кресле у камина и вдохнул запах трещащих берёзовых поленьев. Не то чтобы летом имелась нужда в обогреве, просто ему нравилось сидеть так в полумраке, устремив рассеянный взгляд на языки пламени, и размышлять. Позади тихонько кашлянул Ристеццо, давая понять, что гости уже пожаловали. Полуобернувшись, принц коротко кивнул, и дверь в кабинет тихо отворилась, пропуская внутрь двух мужчин и женщину. Один из гостей сделал вежливый полупоклон, гостья последовала его примеру, и только второй мужчина поклонился глубоко в пояс, как представитель низшего сословия особе императорской крови. Тем не менее, он не выказал никакого смущения, и, когда принц пригласил вошедших садиться, без колебаний занял свободное кресло. Один из вошедших заговорил:

– Прошу прощения за столь долгую задержку, ваше высочество. Мой главный управляющий прибыл так быстро, как только смог.

– Ничего страшного, маркиз, – Дарин проследил за тем, как слуги внесли несколько канделябров, и, лишь когда Ристеццо затворил за ними дверь, продолжил:

– Отчеты я просмотрел, а теперь…

Правильно истолковав взгляд принца, невысокий и невзрачный с виду человек открыто, без всякого подобострастия, улыбнулся и представился:

– Франко, к услугам вашего высочества. Вы, вероятно, считаете меня идейным вдохновителем проектов йора Стафорда. Боюсь, эта замечательная мысль принадлежит не мне. Это долгая история, и я с удовольствием расскажу её, если вашему высочеству будет угодно.

Дождавшись утвердительного кивка, главный управляющий продолжил:

– Видите ли, ваше высочество, я много лет был знаком с одним человеком. Возможно, вы даже о нём слышали. Его зовут… звали Могеллон. Он был выдающимся путешественником и почётным членом Имперской географической академии, – он сделал паузу, ожидая реакции, а когда её не последовало, продолжил. – Так вот, уже много лет я полагал своего давнего друга мёртвым, так как он не вернулся из последней экспедиции. Отплытие состоялось… да, кажется, пятнадцать лет назад, и с тех пор о бедняге Могеллоне не было ни слуху, ни духу. До недавнего времени. И вот год назад он вернулся. Пришёл пешим, можете себе представить, ваше высочество? Измождённый, поседевший, больной. А всю его поклажу составляли заметки о его приключениях. Совершенно бесценные документы, можете мне поверить, ваше высочество!

Дарин слушал молча и не перебивал. Ему был знаком такой тип людей. Куда проще потратить лишних минут пять, давая им выговориться, чем перебивать, задавая наводящие вопросы. В таком случае рассказчик изложит полную картину событий, пусть и пестрящую множеством ненужных деталей. Мужчина тем временем продолжал:

– Наследники, уже давно поделившие имущество без вести пропавшего путешественника, даже не захотели признавать его, но у Могеллона всегда было много добрых и отзывчивых друзей, готовых постоять за его интересы, – тут лицо рассказчика потемнело. – Жаль только, что пользы особой это не принесло. Старик скончался пару месяцев назад. Так вот, о чём это я? Ах, да. Оказывается, Могеллон всё это время находился на Арнилисе. Именно туда он и снарядил свою последнюю экспедицию. Как вам известно, ваше высочество, Арнилис представляет для жителей Акрониса весьма небольшой интерес ввиду отдалённости этого материка, а также из-за местных жителей, сплошь представителей диких полуразумных рас. Троллей, орков и, кажется, гоблинов. Торговать с ними невыгодно, у них нет стоящих товаров на продажу, так что организация экспедиции на Арнилис не несёт никакой коммерческой выгоды. Кто отважится пуститься в далёкое плавание на кишащий дикарями материк? Только прирождённый учёный, каким и был Могеллон. По прибытии он почти сразу угодил в рабство к оркам, как и те из его товарищей, кто не погиб во время нападения на корабль. И лишь замечательное стечение обстоятельств позволило ему спустя три года освободиться. На орков напали… можете себе представить, ваше высочество, люмены!

– Неужели? – впервые в рассказе Франко прозвучало что-то действительно важное.

– Именно так. Оказывается, на материке обитают не только дикие расы, но и люмены, люди и люры. О представителях народов Эль старина Могеллон не нашёл никаких сведений за всё время своего пребывания на Арнилисе, хотя он искал, уж поверьте мне, ваше высочество. Во внутренних районах суши существуют целые королевства, населённые люменами так же, как наша Империя людьми. Людей и люров там обитает значительно меньше, наверное, только каждый двадцатый в королевствах является представителем одной из этих рас. Живут они в постоянной борьбе с дикими племенами, подобно нагам, что постоянно борются с полчищами подводных чудищ. А потому у них каждый человек на счету. Приспособить орка, гоблина или тролля к рабскому труду невозможно, в неволе эти ошибки богов долго не живут, а потому жителям тамошних королевств удалось создать общество, в котором нет рабства! Замечательно, не правда ли, ваше высочество?

– Совсем нет? – Дарину было трудно в это поверить. Он, конечно, мог представить себе нечто подобное, но очень смутно. Всё же рабство существовало задолго до Людской империи и являлось неотъемлемой частью жизни после её создания.

– Да, совершенно верно, ваше высочество! Представьте себе, любое известное нам ныне государство так или иначе задействует рабов. Я, конечно, не говорю о представителях народов Наг и Эль, они слишком сильно от нас отличаются. А тут такой замечательный контраст! Конечно же, старина Могеллон, как истинный учёный, попытался запечатлеть всё увиденное в своих заметках. Увы, он никогда не обладал даром писателя и, прекрасно осознавая этот свой недостаток, вёл нечто вроде судового журнала, в котором фиксировал все интересные факты, касающиеся географии, флоры и фауны, местных обычаев и государственного строя. Люмены Арнилиса по достоинству оценили его познания, он даже был принят в некоторые тамошние географические общества. Но все эти годы мой старый друг лелеял надежду вернуться домой, ещё раз ступить на землю Акрониса и, главное, донести до его жителей собранные им знания. И однажды ему представилась такая возможность! Один из султанов, видимо, спятил на старости лет и пожелал стать единоличным правителем всего мира. Стоило ему развязать войну со всеми соседями сразу, как его тут же удавили шёлковым шнуром верные подданные, но к тому времени он уже успел снарядить небольшую эскадру на завоевание Арнилиса. Несчастные уже были в пути и им ничего не оставалось, кроме как основать на побережье колонию и одну за другой отражать атаки дикарских полчищ. В скором времени, конечно, прибыл корабль с приказом возвращаться на родину, но к тому моменту маленькая война между дикими племенами и десантом султана привлекла внимание люменов. До Могеллона дошли вести о прибытии иноземной эскадры, и он, опасаясь, что гостеприимные хозяева не отпустят человека, столь много о них узнавшего, тайком бежал и добрался до людей султана. Те, разобравшись в чём дело, тут же заперли его и принялись допрашивать. А вскоре корабли снялись с якоря и вернулись на Акронис. Чего стоило бедняге Могеллону бежать из султанатов, сохранив при этом свои бесценные рукописи – это отдельная замечательная история, достойная целого романа, но я не буду утомлять ваше высочество излишними подробностями.

Вернувшись из странствий измождённым и тяжело больным, первооткрыватель сделал несколько докладов в Имперской географической академии, но был заклеймён как лжец и фальсификатор, что чуть не стоило ему его почётного членства. Представьте, ваше высочество, какой удар для бедняги! Собственно, именно в этом и кроется причина того, что поистине судьбоносное, замечательное открытие не вызвало большого общественного резонанса. Лишь старые друзья путешественника, хорошо знавшие его, поверили ему. Среди них был и ваш покорный слуга.

– Что с записями? – этот вопрос интересовал Дарина больше всего.

– Они были переданы в архив Академии, где и пылятся по сей день. Слишком много научных авторитетов поставили бы под удар открытия бедняги Могеллона. Так что от него отвернулись все, и сейчас среди учёных нет почти ни одного человека, который бы воспринимал его записки всерьёз. Профессиональная ревность ужасная штука, ваше высочество! – закончив, наконец, говорить, Франко откинулся в кресле, тяжело отдуваясь. Во время рассказа он порой так увлекался, что ему не хватало воздуха. Но эта история явно настолько волновала главного управляющего, что он не мог остановиться ни на секунду.

– Вам есть что добавить, маркиз?

– Вы уже знаете, что я думаю, ваше высочество, – Стафорд обратил к принцу тонкое аристократическое лицо с аккуратной бородкой. – Лично я намереваюсь и дальше внедрять вольный труд на своих землях, разумеется в тех областях, где подобная инициатива принесёт прибыль. Что до империи в целом, свой долг перед ней я выполнил, уведомив Имперский совет и вас лично.

– Что думаете вы, йора? – обратился Дарин к женщине, не проронившей до этого момента ни единого слова.

– Я считаю инициативу маркиза неоправданно рискованной, – начала она высоким мелодичным голосом. – На заседании совета, герцог Лермон справедливо отметил, что известие об освобождении рабов приведёт к восстанию в ряде провинций. Но это лишь верхушка айсберга. Общественный строй империи формировался столетиями и не стоит рушить его ради пары сотен лишних империалов.

– Но вы ведь проявили такой интерес к моему проекту! – удивлённо воскликнул Стафорд. – Вы единственная, кто воздержался в тот день при голосовании!

– Маленькая женская шалость, не более того, – женщина улыбнулась, что на миг придало её длинному скуластому лицу милое выражение. – Что до моего интереса, маркиз, вы сделали всё, чтобы его возбудить.

Стафорд был явно сбит с толку, до этого момента он видел в собеседнице союзника и единомышленника, и теперь просто не знал, что сказать.

– По-вашему, йора, эти проекты бесперспективны? – уточнил Дарин.

– Вовсе нет, – женщина покачала головой. – В конкретном деле такая инициатива действительно принесёт пользу. Я мыслю в масштабе империи, которой, очевидно, повредят как подобные реформы, так и распространение одних только слухов о том, что рабству приходит конец.

– Хотите сказать, что мне следует вернуть всё как было?! – Стафорд, похоже, принял последнее замечание на свой счёт.

– По крайней мере не стоит об этом распространяться. В своих землях, маркиз, вы полноправный хозяин, лишь император может что-то вам запретить, – Аманда лен Кац спокойно смотрела на Стафорда, чуть склонив голову. – Поверьте, меня впечатлила ваша новаторская смелость и ваши успехи. Более того, я сама попробую внедрить нечто подобное кое-где у себя и на практике убедиться в вашей правоте.

Стафорд только удивлённо приподнял брови, в этой беседе Аманда всё время была на шаг впереди него.

Воцарилось короткое молчание, а затем принц вновь заговорил.

– Полагаю, вам, Стафорд, стоит прислушаться к йоре Аманде.

На этом аудиенция была окончена. Гости поднялись со своих мест, поклонились и вышли, сопровождаемые Ристеццо, который вскоре вернулся и встал неподалёку от кресла принца, ожидая дальнейших распоряжений. Хозяин кабинета молчал, и хорошо знакомый с его привычками секретарь полуприкрыл глаза, погрузившись в раздумья. Спустя пару минут принц спросил:

– Что думаешь?

– Я согласен с йорой Амандой. В конце концов, у Империи хватает непокорённых соседей, и новые войны будут приносить дешёвых рабов, как и прежде.

– Так-то оно так, – протянул Дарин, – вот только западных земель нам хватит лет на сто. Не считая люменов, к которым лезть себе дороже. А на восток не пройти по суше.

– Вы полагаете, что следует действовать на опережение?

– Нет. Пока ещё рано. Но в будущем эта проблема встанет во весь рост.

– Возможно, в будущем удастся решить вопрос с нагами.

– Вряд ли, – принц сжал кулаки. – Да, он не наследовал престол, но государственные обязанности сыпались на него с малых лет. И чем старше он становился, тем больше дел скидывала на его голову вздорная сестрица. Ей заседания в Имперском совете казались скучными и занудными, и туда посадили Дарина. Церемония открытия нового здания столичной Магической Академии – но там же нужно битый час стоять и выслушивать всякие глупости, пусть этим займётся Дарин! Принц и сам не заметил, как втянулся, как дела и проблемы империи стали его делами и проблемами.

Какой же гнев он испытал, когда однажды отец поведал ему о причине по которой империя не держит крупного военного флота! Оказывается, лет триста назад, когда прадеду Дарина удалось отвоевать кусок территории у Южного океана, и границы империи, наконец, раскинулись от северного до южного края материка, из морских вод явились наги и изъявили желание побеседовать с императором. Обычно обитатели океанов не интересуются делами сухопутных рас, но для Людской империи проклятые ящерицы сделали исключение. Они не тратили сил на дипломатические увёртки, а просто поставили прадеда перед фактом – народ нагов не заинтересован в росте военно-морской мощи империи. И это касается всех нагов, не только обитателей Тёплого океана. Не помогли ни увещевания, ни щедрые посулы, скользкие твари просто скрылись в глубинах, подписав приговор амбициям империи как морской державы. Они могли позволить себе такую наглость, прекрасно сознавая свою безнаказанность. Человеку воевать с нагами в принципе невозможно, если только те вдруг не полезут на берег. Солёные воды служат рептилиям непробиваемым щитом из-за которого они при желании легко могут разить любые суда. В итоге, прадеду, деду, а затем и отцу Дарина пришлось сосредоточить усилия исключительно на сухопутной экспансии. Сил военного флота хватало разве что на борьбу с пиратами и несение пограничной службы. До сих пор это не было проблемой. Да и сейчас ещё не было. Но в будущем…

Ристеццо об этом знал. Секретарь вообще был посвящён почти во все дела принца.

– Какие будут распоряжения? – напомнил он о себе.

– Рукопись географа доставь во дворец. И подыщи переписчика снять копию.

– Будет исполнено.

– И приставь человека к управляющему. Я хочу знать, как идут дела у Стафорда, – принц замолчал и вскоре слуга удалился, поняв, что других приказов не будет. Обычно так и происходило. Дарин не любил, когда его дёргали со всякими пустяками вроде разрешения покинуть комнату, и секретарь давно научился не доставлять своему патрону лишних хлопот.

В камине всё так же тихо потрескивали дрова, и принц ещё долго наблюдал за пляской огненных языков, постукивая пальцами по подлокотнику кресла.

* * *

Утром за завтраком Дилоя время от времени украдкой бросала взгляды на Шенница. Управляющий, которому по старой семейной традиции дозволялось присутствовать за баронским столом, вёл себя вполне естественно, справился о здоровье йоры Отильды, как ни в чём ни бывало разговаривал с отцом о делах в поместье. Ухоженные светлые волосы, хорошие манеры и спокойный, уверенный голос. Излишняя полнота только придавала ему солидности. С виду вполне приличный человек, и не скажешь, что ворует. Однако, когда по окончании завтрака барон изъявил желание осмотреть погреб, Шенниц закашлялся и побледнел.

– Возможно, лучше будет повременить с этим господин барон? – его пухлые руки теребили салфетку. – Как раз сегодня ожидается подвоз новой партии вина, и, как только слуги расставят всё по своим местам, я с удовольствием покажу вам наши запасы. К слову, я как раз подготовил всю расходную документацию, и, если пожелаете, её немедленно доставят в ваш кабинет.

Отец терпеливо выслушал управляющего, но хорошо знавшая его Ди видела, что за внешним благодушием скрывается надвигающаяся гроза. Мать тоже заметила это. На лице её отразилось недоумение, но она моментально взяла себя в руки. Тем временем, отец холодно произнёс:

– Не стоит. Уверен, что с документацией всё в порядке. И всё же проводи меня в винный погреб. Дилоя, ты не составишь нам компанию? – выражение его серых глаз не подразумевало отказа. Повер лен Флистрау вообще был не из тех людей, которым легко в чем-то отказать.

Девушка кивнула, и они втроём покинули обеденный зал, распрощавшись с баронессой, проводившей их задумчивым взглядом. Когда они оказались внизу, управляющий принялся было разжигать масляные светильники от захваченной по дороге свечи, но барон быстро прервал его взмахом руки:

– Не утруждай себя. Милая, будь так добра, проводи нас.

Забрав свечу у недоумённо вытаращившегося толстяка, девушка быстро провела мужчин между стеллажами, и, не дожидаясь требования отца, набрала полный кувшин из уже знакомого бочонка. Взгляд управляющего из удивлённого сделался затравленным, но похоже он всё ещё рассчитывал на чудесное спасение. Повинуясь короткому жесту барона, он принял из рук Ди вино.

– Что скажешь об этом вине Шенниц? – как-то даже участливо спросил Повер. Недолго думая, управляющий приложился к кувшину и тряся двойным подбородком осушил его в несколько жадных глотков. По быстрому взгляду, брошенному им на бочонок, было видно, что он бы охотно выпил его целиком. По-видимому, вино придало ему храбрости, потому что отвечал он вполне уверенно и с нотками недоумения:

– Керольский мускат позапрошлого урожая … – под ледяным взглядом отца он запнулся.

– Чем дольше ты ломаешь комедию, тем больше шансов у тебя закончить свою жизнь в одной из этих бочек, – по голосу барона было ясно, что это не пустая угроза, и Шенниц сломался. Рухнув на колени и обливаясь слезами он принялся причитать, что всегда верой и правдой служил, что не хотел ничего дурного, что он всё возместит и вернёт деньги.

Дилоя почувствовала к уже бывшему управляющему невероятное отвращение. Отец всегда говорил, что снисхождения достойны лишь те, кто способен отвечать за свои поступки и умеет принимать поражения, и теперь она видела почему. В полумраке подвала всхлипывающий и причитающий толстяк больше походил на какое-нибудь диковинное животное, чем на человека. Интересно, кто теперь будет управлять летним домиком?