скачать книгу бесплатно
– И все?
– Один раз мы ходили в китайский квартал. – София вынула руки из фартука и опустила их вдоль тела. – Это допрос?
– Да нет, – синьора Пентекосте попыталась улыбнуться. – А зачем вы туда ходили?
Римини. Отец и синий халат их магазинчика. Желтый маяк в самом конце набережной – пора возвращаться.
– Нас было несколько человек, и профессор хотел, чтобы, ну… – София прочистила горло, – хотел, чтобы мы написали рассказ об этом месте.
– Значит, ты была не одна?
– Да, – соврав, она опустила голову и уставилась вниз.
– Ты права, наш разговор смахивает на допрос.
– Да ладно.
– Кстати, я Маргерита, – синьора протянула ладонь.
София пожала руку – ладонь оказалась мягкой.
– Мне нужно было с тобой поговорить, надеюсь, ты понимаешь. Ты же понимаешь?
София кивнула: конечно же, она понимала. Каким-то странным образом она чувствовала свое сходство с этой женщиной – выступающие бедра при общей худощавости, видимо поэтому он и не сдержался.
– Тогда до свидания, – София было направилась обратно.
– Эй! – Синьора Пентекосте повесила сумку на плечо.
София взглянула на нее.
– Прости меня за назойливость.
В полном замешательстве Маргерита сдвинулась с места. И к чему это «прости», корила она себя. Не стоило произносить последнюю фразу. А что ей оставалось? Главное было не сойти за бедняжку, одну из тех дрожащих, брошенных на произвол женщин, сказала она себе, замедлив шаг напротив индийской закусочной, – но тогда почему она так поступила? Может, потому, что лет десять назад она была такой же, как София, а теперь стала как все те, по словам физиотерапевта. Маргерита остановилась и убедила себя, что в такой ситуации поступила бы, как и София Казадеи, должна была так поступить – заманила бы в ловушку мужчину, который только этого и ждал. Она осмотрела свою правую руку: каким было ее рукопожатие? Было ли оно достаточно твердым? Рука была потной, засунув ее в карман, Маргерита зашагала вперед в твердой уверенности, что завершила некое дело. Может быть, теперь ее перестанет преследовать сцена в туалете: он, склонившись над девушкой, напористо целует ее, изучая языком, или она на коленях, а он перед ней со спущенными штанами. Естественно, Маргерита не высказала ему это в лицо, заметила лишь, что он сам виноват в поднявшейся шумихе: сам настоял, чтобы ректор узнал его правду, чтобы жена узнала его правду, чтобы все узнали его долбаную правду. Карло обрушил на них свою риторику – это ее бесило больше всего. Маргерита ускорила шаг и почувствовала покалывание в ноге; когда она дошла до пьяцца Дуомо, сил у нее практически не осталось.
Маргерита послала сообщение в офис, предупредив, что сегодня не вернется. Затем, немного поколебавшись, все-таки спустилась в метро и направилась в единственное место, где ей хотелось оказаться. Купив билет в автомате, она прошла на платформу электричек, следующих в северном направлении. Достала томик Немировски и прижала книгу к себе. «Французская сюита» – роман, где жизнь так и бьет ключом: хотя эти страницы и последний гимн жизни, и предчувствие того, что Аушвиц вскоре разобьет все мечты автора. Она вошла в вагон метро, повторяя в голове слова телеграммы, которую отправил издателю муж Немировски, после того как жену схватила полиция: «Ирен сегодня отбыла в Питивье (Луаре). Надеюсь, сможете срочно вмешаться точка. Звонить бессмысленно».
Маргерита не выпускала книгу из рук до станции Луи Пастера, там она вышла из метро и очутилась в районе своего детства. Прежде тут обитали только миланцы, а теперь гудел рой из двадцати семи наций, в основном студентов, – разношерстная толпа поднимала ей настроение. Маргерита слегка сбавила шаг и повернула на виа делле Леге с ее китайскими ресторанчиками и марокканскими лавками. Тут она была настоящей – до всех своих увлечений, когда ее еще все устраивало. Дом ее детства располагался на углу, молочную лавку на первом этаже сменил бар, которым заправляло тунисское семейство, у них был кофе «Illy» и быстрый интернет. Маргерита достала было ключи, но передумала и два раза позвонила. Домофон крякнул, и она сказала:
– Это я.
– Кто я?
– Твоя дочь.
Толкнув дверь, она преодолела один пролет – мама уже поджидала ее на лестничной клетке.
– Что случилось?
– Приходили по поводу бойлера?
– Не меняй тему.
– Я что, не могу зайти к тебе просто так? Расскажи про бойлер.
Напрягшись, мама проскандировала по слогам:
– Все из-за де-ком-прес-си-и. В баке низкое давление.
Маргерита чмокнула ее в щеку – оказалось, родительница пользовалась «Oil of Olaz». Она была такая миниатюрная, что смотрела на всех снизу вверх.
– Кушать будешь?
Маргерита прошла в гостиную. Кресло отца уже не стояло у книжного шкафа, а телевизор беззвучно вещал на канале «Rai Uno».
– Ну, солнышко, рассказывай.
– Просто хочу побыть тут с тобой немножко.
– Как Черчилль, который взял отгул в разгар Второй мировой?
Она присела рядышком. Она всегда притихала, если у дочери на сердце кошки скребли. Когда Маргерита была еще юной, в минуты душевного смятения мама целовала ее в макушку, теперь же, после замужества дочери, стала более осторожной в проявлениях близости: присаживалась рядом, поправляла воротник ее блузки, отряхивала рукою пальто.
– Знаешь, солнышко, хочу тебе сказать, я уже не читаю, как прежде, – сказала она, забрав из рук дочери томик Немировски, и кивнула на книжный шкаф. – Я поняла, что читала только ради твоего отца.
– Тебе было с ним так скучно?
– Наоборот, чтение нас сближало, – ответила она, поправив дочери челку. – Если ты не хочешь говорить, тогда я скажу, что с тобой.
– Да ничего, я же уже сказала.
– Если мне приснился Паннелла[4 - Марко Паннелла – итальянский политик и журналист, один из основателей Радикальной партии Италии.], значит, что-то не так!
– Мама! – Маргерита невольно улыбнулась. – Далась тебе эта политика!
– Я прожила жизнь с человеком, который голосовал за Берлускони[5 - Си?львио Берлускони – итальянский государственный и политический деятель, четырежды занимал должность председателя Совета министров Италии.]. Знаешь, что он мне ответил на вопрос: «Почему?»
– Ну?
– Что он за Сильвио из-за «Drive In»[6 - «Drive In» – итальянская телепередача, шедшая в эфире с 1983 по 1988 год, в которой принимал участие Сильвио Берлускони.].
– Еще бы! Полуголые девицы!
– Смотри на это проще, девочка моя. – Она уселась на диван. – Полуголые девицы, как-никак, отличное развлечение!
– Бог с ним.
Мама подняла взгляд.
– Значит, у тебя проблемы с мужем.
– Не хочу об этом говорить, – и уставилась на балконную дверь. Балкон находился на одном уровне с гостиной; когда она была маленькой, отец частенько распахивал дверь настежь и разрешал ей кататься на трехколесном велосипеде туда-сюда, пока мама что-то шила, примостившись в углу. Она штопала так же, как и читала, – с точностью и скоростью хирурга, и ее заработок был ничуть не хуже, чем у мужа-железнодорожника.
– Не хочешь говорить – ну и ладно, – сказала мама, поцеловав дочь в плечо. – Но знай, что твой муж иногда сюда забегает.
– Мой муж?
– Только не говори ему об этом.
Она вышла на кухню и вернулась с двумя кусками пирога.
– Со шпинатом. Если хочешь, разогрею.
Маргерита откусила кусочек.
– И что здесь делает мой муж, когда иногда забегает?
– Перекусывает, перебирает книги на полках, иногда берет что-нибудь почитать. Он приходит по четвергам. Твои подозрения как-то связаны с четвергами?
– Да нет, дело не в четвергах.
– Все будет хорошо, солнышко.
– Зачем он сюда приходит?
– Я недурно готовлю. Но думаю, причина в твоем отце.
– Пожалуйста, не будь банальной.
– А ты не будь неблагодарной, – парировала она, положив руки на подлокотник кресла. – Кажется, ты забыла, что отец для него сделал.
– Не забыла, – перебила ее Маргерита, – но не нужно утрировать.
– Ты недооцениваешь Карло.
– Вот тут ты ошибаешься, – нервно рассмеялась она.
Они ели в тишине, как обычно, неспешно пережевывая пищу и время от времени стыдливо поднося руку ко рту. Мамина стряпня: все из хороших и простых продуктов, сдобренных легким соусом. Они доели пирог, болтая о выцветших обоях на стене, затем мама забрала тарелку и поставила на стол, подняла дочь на ноги и обняла ее.
– Это не подозрение, мама. Это молоденькая студентка.
– И что?
– Это какое-то наваждение.
Мама выгнулась дугой, чтобы посмотреть ей в глаза:
– Значит, как сказал бы Мегрэ, улик у тебя нет.
– Не нужны мне никакие улики.
– Мудрое решение, доченька, – произнесла она, постукивая указательным пальцем по груди Маргериты. – И вот что я тебе скажу: твой муж не мастак в таких делах.
– Думаешь?
– Как и твой отец.
Как и отец, который поехал в Турин на курсы повышения квалификации на три дня. Впервые он не ночевал дома, мама ей призналась, что шила и днем и ночью, пока он не явился с двумя подарками: зимней шапкой и пазлом «Яркая радуга». Он вернулся в отличном настроении с двумя презентами и с новым шарфом на шее. Когда Маргерита ушла в свою комнату, она слышала, как родители о чем-то быстро-быстро говорили. А говорили они о том, что вышло наружу лишь годы спустя: мама окрестила это недопониманием.
Может, недопониманием было и то, что сейчас происходило с ней. Положив подбородок на мамину голову, Маргерита обвила ее шею руками. Сказала, что ей пора; под тиканье настенных часов мама проводила ее по длинному коридору, увешанному гравюрами с видами Милана, с полом из мраморной крошки и вешалкой из красного дерева. Восхищаясь маминой мебелью, Маргерита понимала, что скоро все придет в негодность и понадобится ремонт. Обернувшись на пороге, Маргерита поцеловала мать – ее волосы пахли лаком.
– Думаешь, я могла бы вскружить голову кому-нибудь из «Drive In»?
– Мне кажется, там были только девушки, – мама стала серьезной. – Не переживай, еще как могла бы! – улыбнулась она. – Завтра у Буццати ты прояснишь все свои подозрения, или наваждения, или что там, черт подери, у вас происходит.
– Думаешь?
– Уверена. Дай мне знать, что там с квартирой на корсо Конкордия.
Она поправила на дочери пальто.
– Знаешь, папа ведь отложил для тебя пару лир.
– Вы же копили на эту квартиру.
– Мы из тех, кто всю жизнь снимает жилье, – и послала дочери воздушный поцелуй с лестничной клетки.
Маргерита ответила ей тем же. Спускаясь по ступенькам, на выходе из подъезда она почувствовала, как ей недостает отца. Она быстро прошла по виа делле Леге и своему кварталу, свернула на вьяле Монца и оказалась на пьяццале Лорето. Думала она об отце – кустистые брови и сигарета во рту, маленькие кусачки в руках, которыми он все чинил, как он делал вид, что убирается на кухне, а сам наблюдал, учит ли Маргерита латынь. Говорили, он даже поезда ремонтировал с сигаретой в зубах. Шутки про «Милан» или Гаэтано Ширеа, хотя тот и играл за «Ювентус». Потом успехи Маргериты в лицее и, наконец, зять, который стал «славным сынком». Как-то отец сказал Карло: помогай нашим женщинам, если можешь. Это случилось в тот день, когда врачи из клиники «Humanitas» нашли у него затемнение в легком. «Затемнение? Какое?» – спросил этот дородный человек, глотавший слова и не пожелавший присесть, даже когда ему объявили диагноз. Нужно дообследоваться, ответили ему. Вернувшись домой, он принялся приводить в порядок документы в своей папке.
Всякий раз, тоскуя по отцу, Маргерита искала общества мужа. Взглянув на часы, она позвонила в агентство и предупредила, что заскочит за ключами от апартаментов на корсо Конкордия. Затем набрала Карло:
– Есть интересный вариант, хочу посмотреть его вместе с тобой. Прямо сейчас.
Настойчивость стала ее второй натурой, едва она поняла, что нужно трезво оценивать свои потребности. Маргерита была бережливой и легко сводила концы с концами, являя собой пример того, как довольствоваться насущным без излишней жертвенности. Муж поддерживал ее в этом. Снимать квартиру в семьдесят квадратов с крошечной ванной ради ежемесячной скидки в триста евро в виде компенсации за такое неудобство. Планировать отпуск на год вперед и без конца мониторить рейсы, чтобы найти прямой перелет по приличной цене. Готовить еду из того, что осталось в холодильнике.
Оставив за спиной корсо Буэнос-Айрес и ненавистные районы Милана с вереницей магазинов, Маргерита свернула на виа Спонтини – ее агентство располагалось как раз посередине. Открыв свое дело три года назад, Маргерита взяла на работу Габриэле и Изабеллу. Несмотря на прошлогодний финансовый кризис в Америке, дела шли недурно. Оказавшись в офисе, Маргерита отметила, что Изабелла поехала на осмотр двух объектов, а Габриэле говорит по телефону. Он протянул ей ключи, Маргерита улыбнулась и сразу же вышла, направившись в сторону вьяле Монте Неро, – через двадцать минут она будет на месте, если не подведет нога.
Апартаменты на корсо Конкордия располагались на последнем этаже в доме без лифта, Маргерите пришлось долго обхаживать хозяйку, чтобы их заполучить. Восемь месяцев они вместе ходили на пилатес, идея будущей сделки родилась в раздевалке – если, конечно, у хозяйки хватит духу перебраться на Майорку к жениху. Когда Маргерита попала в квартиру – ее пригласили на чашку чая для неофициального просмотра, – ее поразил свет. На все остальное – две просторные спальни, гостиную, кухню-студию и два балкона – она даже не обратила внимания. Хозяйка призналась, что за сто семнадцать метров общей площади с учетом района и состояния жилья она надеется получить пятьсот пятьдесят тысяч евро. Хозяйка угостила Маргериту чаем, который на деле оказался фруктовым отваром, и норвежским песочным печеньем. Она призналась, что всем женщинам после пятидесяти перемены в жизни только на пользу: в ее случае речь шла о переезде к любимому, который помог ей пережить развод. Маргерита кивала, пила чай и муссировала проблему с лифтом: все-таки четыре этажа и такое количество ступенек отпугнут многих покупателей. Затем она поведала о своей малогабаритной ванной на два квадрата, в которой ей приходилось мыться каждый день, обрисовав в картинках все трудности одновременного пользования душем и шампунем. Маргерита улыбалась, даже смеялась, понимая, что выставляет себя в невыгодном свете – владелица перспективного агентства недвижимости живет черт знает где. Такая откровенность быстро растопила лед и дала толчок доверительным признаниям: хозяйка поделилась с Маргеритой, что у ее испанского друга проблемы похлеще, чем малогабаритная ванная. После продажи квартиры они бы зажили на Майорке припеваючи. После того как Маргерита повредила сухожилие, они больше не встречались, а обменивались вежливыми сообщениями до тех пор, пока хозяйка не сообщила, что, руководствуясь исключительно своим чутьем, выбрала именно ее для продажи квартиры.
Пришло время показать квартиру и Карло, хотя он заявил, что полмиллиона для них – заоблачная цифра. Маргерита ответила, что цену можно и сбить, нужно только придерживаться плана. Они обсудили это едва ли не в шутку, а затем случай в университете затуманил их перспективы на будущее, хотя Маргерита ни на минуту не переставала мечтать об этой квартире. Воображение рисовало ей солнечный свет в гостиной, огромный книжный шкаф, возможность принимать больше двух гостей за один раз, то, как она попивает вино на балконе и нежится в ванной. Подойдя к дому номер восемь, Маргерита была вне себя от возбуждения. Она зашла в подъезд, поздоровалась с консьержкой и присела на ступеньке лестницы А. Ощупала ногу, вспомнила об Андреа, достала книгу Немировски и, зарывшись в нее с головой, с улыбкой прошептала: «Дорогая Ирен, ты бы так долго не вытерпела». Это подняло ей настроение.
– Этот роман тебя доконает.
Подняв голову и заметив приближающегося мужа, Маргерита встала.
– Я тебя заждалась.
– Я пришел, как только смог, – и поцеловал жену. – Значит, это здесь, – Карло поправил капюшон куртки, завернувшийся вовнутрь.
