Мы ненавидим всех. Месть

Ничего, кроме одноразового веселья, Астра. Всегда ничего, кроме разовой борьбы со скукой.

– Тачка. Мой отец подарил брату «Макларен 750S» за семьсот тысяч!

– Ни хрена ж себе! – ахаю я. – Твоему брату случайно невеста не нужна? – посмеиваюсь, закладывая за уши короткие пряди красного парика в форме каре.

– У него уже есть. Он ведь идеальный, в отличие от меня.

– Так говоришь, у брата новая игрушка? – Я подхожу ближе к незнакомцу и кладу руку ему на плечо. – Как думаешь, он сильно разозлится, если этой ночью с ней поиграем мы?

– Ты шутить, да? – Он переводит взгляд с моей руки к глазам, но не сбрасывает мою ладонь со своего плеча. Проверка пройдена. Он согласится на все, что я ему сегодня предложу.

– Нет. Правило игры простое, – повторяю я, – уничтожь то, что ты ненавидишь. Слабо́?

– Ты чокнутая.

– Ты меня не знаешь, – отвечаю его же фразой. – На самом деле я еще хуже. – Я облизываю губы, не сводя с него глаз. Тут главное не разъединять зрительный контакт, если я хочу, чтобы он сыграл по моим правилам. – На самом деле у тебя сейчас есть два варианта. Первый: допинать тот перевернутый бак, а потом вернуться за стол к семье и с извинением сесть дожевывать свой стейк. Либо второй: взбунтоваться и показать им, кем на самом деле являешься. Они никогда не услышат тебя, если ты будешь кричать только в темных переулках. Разве тебе самому не надоело? Разве не пора крикнуть прямо в их лица?

Парень, имени которого я до сих пор не знаю и не хочу знать, молча всматривается в мое лицо. Его губы сомкнуты в плотную линию. Глаза, кажется, синие, пытаются просканировать мой мозг, чтобы вытащить оттуда мои мысли, но у него ничего не выйдет, он никогда не проникнет так далеко. Это закрытая территория. Даже если он когда-нибудь и проскочит, он заблудится и погрязнет там, как и я сама. Поэтому я сбегаю раньше, чем ко мне успевают проявить настоящий интерес. Мне это не нужно, а им – подавно. Просто парни любят стоить из себя супергероев, каковыми на самом деле не являются.

– Жди здесь. – Красавчик аккуратно опускает со своего плеча мою руку, затем разворачивается и уходит обратно в ресторан через черный вход.

Еще один супергерой или динамо?

Если он не вернется через пять минут, я сбегу и буду считать это своим выбором, а не его. Меня никогда не бросают. Это привыкла делать я. Ведь я не принцесса, которая нуждается в спасении и лицемерии. Я никогда не жду. Я самостоятельно беру то, что хочу. Я мятежница, которая завоевывает, а потом исчезает под утро.

Поэтому я смотрю на часы и засекаю время. У красавчика ровно пять минут. Отсчет пошел.

***

Он возвращается через три минуты пятьдесят восемь секунд. И в этот момент на моем лице образовывается странная улыбка. Я тут же ее стираю и поправляю парик, делая вид, что уже собиралась уходить, а не следила за таймером.

– Доедал стейк? – Я скрещиваю руки и постукиваю ногтями по плечам.

– Выменял свою порцию вот на это. – Жгучий красавчик вытаскивает из кармана брюк подарочную коробочку и потрясывает ею. – Ключи от тачки у меня. Всегда хотелось вскрыть новую игрушку брата первым. Но это касалось коллекционных фигурок Марвел11. Хотя… Какая, к черту, разница? Готова прокатиться?

– На ведре за семьсот кусков? Да за кого ты меня принимаешь?

Он смеется, и, черт, мне нравится этот приглушенный звук с примесью хрипотцы. Но я быстро одергиваю себя.

– Машина здесь? – интересуюсь я, пропуская его вперед к выходу из переулка.

– Да. Отец никогда бы не упустил шанс попонтоваться перед местными.

– А ты разве не местный? – спрашиваю раньше, чем успеваю захлопнуть рот. Черт. Мне ведь неинтересно. Я не хочу ничего о нем знать.

– Нет. Вообще моя семья – выходцы из известного испанского рода. Моя фамилия…

– Кажется, я вижу машину! – резко вскрикиваю я и срываюсь на бег.

К черту его фамилию. К черту биографию. Имя. Его семью. Мне это не нужно. Нам обоим это не нужно. Всегда проще и веселее без имен. Так всегда легче уходить.

Красавчик не отстает и нагоняет меня у ворот к валет-паркингу. Вход к элитным тачкам важных гостей ресторана контролирует охранник в черном костюме и еще один мальчик на побегушках. Обычно в таких случаях ключ от машины отдается сотруднику парковки, но, видимо, отец моего нового знакомого хотел красиво преподнести презент своему второму сыну. У этих богатеньких снобов всегда слишком много заморочек из-за ерунды. Но в этот раз это сыграло мне на руку.

Охранник перекрывает мне путь и осматривает меня с головы до ног брезгливым взглядом. Да, я знаю, что не выгляжу как леди, которые ездят в салонах дорогущих тачек, но я, как и любой другой человек, заслуживаю уважения. Я уже хочу раскрыть рот, чтобы нагрубить этому недоделанному важному клоуну с проводом, торчащим из уха, но меня опережает мой одноразовый спутник.

– Кит, не утруждайся, я сам подгоню тачку. – Он хлопает охранника по плечу. – Хочу первым объездить свою новую малышку, – усмехается красавчик, а этот недоумок в черном костюме косится в мою сторону. Я закатываю глаза от возмущения.

Да, возможно, я сегодня трахну этого красавчика, но ему-то какое дело? Его не касается моя личная жизнь. И меня возмущает его осуждающее выражение лица. И даже не знаю, что злит больше: то, что какой-то охранник принял меня за шлюху или то, что он считает меня недостойной этого породистого отпрыска.

– Кит, девушка со мной. – Хрипловатый голос красавчика отвлекает меня от мысленных вселенских проклятий, посылаемых в адрес охранника и всей этой чертовой парковки. Поскорей бы отсюда убраться. – Будь повежливее и подбери с пола челюсть. Она сегодня моя, – подмигивает он, и гребаный Кит выдавливает кислую улыбку.

«Она сегодня моя».

Как самонадеянно и ошибочно, сладкий. Это ты сегодня мой. Потому что я так решила. Но я могу и передумать, если ты будешь и дальше таким заносчивым засранцем, как сейчас.

Перед нами поднимается шлагбаум, и я победно хмыкаю, минуя охранника-недоумка. Сегодня я буду той самой леди в салоне дорогущей тачки, нравится ему это или нет. И плевать, что на мне колготки в сетку и едва прикрывающие задницу шорты. Сейчас я сяду в машину за семьсот кусков, а он останется доедать свой холодный ужин в конуре возле парковки. И должна признать, что видеть негодование на морщинистом лице охранника доставляет мне неимоверное удовольствие.

– Да уж… – цокает красавчик, как только мы подходим к тому самому «Макларену 750S» за семьсот кусков. – Голубая. Я даже не сомневался.

– Почему? – на автомате выпаливаю я, но тут же исправляюсь: – А впрочем, неважно. Какая, к черту, разница. Мне все равно по душе больше красный.

– Я заметил. – Его проникновенный взгляд скользит по контуру моего лица, и я сглатываю. На секунду мне даже кажется, что он видит меня насквозь, но это чушь, иначе бы он сбежал. – Давай, запрыгивай внутрь. – Он с легкостью открывает для меня дверь вверх. Ну еще бы. Это ведь суперкар, на котором я ни разу в жизни не каталась. – Нам надо слинять отсюда быстрее, чем мой отец поймет, что я стащил со стола подарочную коробку.

Мои губы трогает слабая улыбка. Мне не нужно повторять дважды. Я заныриваю в салон, и красавчик плавно опускает за мной дверцу, сам же, обогнув капот, усаживается в водительское кресло и заводит машину. Его длинные пальцы изящно изучают изгибы руля, и нас одновременно пробивает волна упоительного восторга, когда мы слышим дикий рев мотора. Услада для ушей. Эйфория для души. Кайф для мозга. Я сглатываю слюну, предвкушая скрип новеньких шин и свист от трения резины об асфальт. Скорей бы мы разогнались в попытках догнать горизонт.

– О да… – широко улыбается он. – Какая бешеная, – стискивает зубы, и я замечаю тот самый оскал, который так хотела увидеть. Низ моего живота схватывает приятный спазм, и я невольно сжимаю бедра, чувствуя возбуждающую вибрацию между ног. – Прямо как ты.

Его взгляд задерживается на моем лице и соскакивает на бедра, обтянутые короткими кожаными шортами. Я чувствую, что начинаю гореть, переминаясь на сиденье. Мы наедине, в тесном салоне спорткара, и сейчас он ближе, чем был в переулке. Он источает невероятное тепло. От его кожи исходит одурманивающий аромат. Я не могу разобрать точно, но чувствую соединение дымных и древесных нот с густым маслянистым оттенком. Это вкусно, и я не могу удержаться, чтобы не сделать еще один жадный вдох.

Заполнив весь салон запахом своего парфюма, этот парень разглядывает меня, будто знакомится заново. Блуждает взглядом по изгибам моего тела без каких-либо стеснений и облизывает губы. Я пользуюсь шансом и тоже рассматриваю своего ночного приятеля. Он красивее, чем казался в бликах одинокого фонаря в переулке между захудалым баром и рестораном для напыщенных снобов. И точно кого-то мне напоминает, но я не пытаюсь разобраться в образах, засоряющих сознание, я просто наслаждаюсь моментом. Здесь и сейчас. Дышу и смотрю. Пронзительно тихо. Неотрывно долго.

Теперь я отчетливо вижу не только его подтянутое мощное тело, но и лицо. Красивое точеное загорелое лицо. И его глаза действительно синие. Очень синие. Глубокие. Темные.

Он похож на мою первую и единственную любовь. Только у того глаза были ясно-голубыми, а в этих словно бушует океан. Завораживающее зрелище. Либо во мне плещется слишком много алкоголя, который наконец-то ударил в голову.

Возможно, сегодняшнюю игру мне даже захочется запомнить.

– Ну и чего мы ждем? – Я забрасываю ногу на ногу и постукиваю ногтями по пассажирскому креслу. – Трогайся, моряк, пока нас обоих не поймали за зад.

– Куда хочешь?

– Я не местная. Так что задавай курс, моряк. – Я прищуриваюсь, глядя ему прямо в глаза. Океан. Самый настоящий шторм Атлантики. – Удиви меня.

Глава 3. Потухшие свечи

Конец августа Астра

Мы покидаем окрестности Роли и направляемся на запад в сторону хребтов Аппалачи. Кажется, об этом упоминал Энзо, когда рассказывал мне о Северной Каролине. Равнинная местность постепенно сменяется пологими холмами, и чем дальше мы отъезжаем от города, тем стремительнее холмы обретают очертания гор.

Звуки и огни города остаются позади. Красавчик поднял крышу, превратив машину в кабриолет, и теперь надо мной расстилается иссиня-черное бескрайнее небо, усыпанное миллиардами звезд, но, к сожалению, невооруженным глазом люди способны видеть лишь несколько тысяч. Думаю, большей красоты человечество бы не вынесло и стремилось бы скорее ее уничтожить.

Я запрокидываю голову, любуясь неповторимым зрелищем, пока яркий Млечный Путь освещает нам дорогу. За долгое время я впервые улыбаюсь искренне. И неважно, что этот момент продлится всего несколько секунд.

– Быстрее, – командую я, пуская в легкие летний ветер. – Полный вперед, моряк!

Усмехнувшись, красавчик давит на газ, и рев мотора отдается вибрацией в моем теле. Сердце судорожно подскакивает к горлу и щекочет меня изнутри. Я готова парить. Оторваться от земли и лететь, лететь далеко к горизонту. Я готова упорхнуть.

Я так хочу упорхнуть.

Я вскидываю руки вверх и ловлю волну ветра, позволяя ему взлохматить мой парик и обласкать лицо. Скорость увеличивается. Внутри груди разгорается пламя. Я подаюсь вперед и встаю на ноги, ухватившись одной рукой за раму лобового стекла.

– Ау-у-у! – Я завываю подобно волчице, выгнув шею, и размахиваю над головой свободной рукой.

Прикрыв веки, я чувствую свободу каждой клеточкой кожи, каждой частью себя, каждым делением сердца. Сегодня я вольная. Еще на одну ночь. Сегодня я чудо-девушка Ревендж. И больше я ни о чем не хочу думать. До утра я могу быть другой.

Машина несется, обгоняя ветер, еще несколько миль, а потом красавчик плавно тормозит около смотровой площадки и глушит двигатель.

– Сбросил якорь? – Я перепрыгиваю через дверцу машины, не открывая ее.

– Поверь, оно того стоит.

Я присаживаюсь на край низкого капота, вытянув ноги, и едва сдерживаюсь, чтобы не воскликнуть «Вау!», когда понимаю, какой вид открывается моему взору. С этой возвышенности город будто на плоской тарелке – изысканный торт на день рождения, горящий тысячами маленьких огней. Они ярко переливаются и даже не подозревают, что за ними наблюдают свысока, что скоро их кто-то может затушить.

Интересно, сбудется ли желание если я на них подую?

Не знаю, правильно ли это. Я никогда не получала торт, не задувала свечи, но очень хочется попробовать сделать это именно сейчас. Пусть и не по-настоящему.

Зажмурившись, я на секунду задумываюсь.

Я знаю, чего хочу.

Вскочив с капота машины, я подхожу к краю площадки, набираю полные легкие воздуха и изо всех сил дую вперед, вцепившись пальцами в ограждение.

– Что ты делаешь? – За моей спиной раздается низкий шепот, и я чувствую, как дуновение ветра доносит его дыхание до моей кожи.

– Задуваю свечи. – Я не оборачиваюсь, наблюдая, как в городе потухла сразу пара огней. – Две из тысячи сойдет для того, чтобы вселенная исполнила мое желание?

– Если она не исполнит – попроси меня.

Красавчик кладет ладони на мою талию и резко разворачивает меня к себе лицом. Я вздыхаю, и моя грудь потирается об его крепкий торс. Соски мгновенно твердеют и выпирают сквозь ткань футболки, словно две горошины. Черт, дурацкая привычка не носить лифчик однажды сыграет со мной злую шутку.

– Ставишь себя на один уровень со вселенной? – хмыкаю я, упираясь руками в его напряженные грудные мышцы. Они как камень, клянусь. И горячие словно лава.

– Я могу быть для тебя кем угодно, – он смотрит мне прямо в глаза с высоты своего роста, – если ты хорошо попросишь.

– Боюсь, мои желания тебе не по зубам, моряк.

– Хватит набивать себе цену словами, бейби. – Я усмехаюсь, потому что он отвечает моей же фразой. – Рискни. Пожелай. Я ведь вижу, что ты хочешь. Не стесняйся.

– Если бы ты хоть что-то видел, то давно бы понял, что я не из стеснительных.

– А из каких ты? – Его твердая ладонь с натиском скользит вверх вдоль моей талии. – Из тех, кто ошивается по подворотням среди ночи? – Его пальцы надавливают на мои ребра, а вторая рука плавно опускается к бедру. – Из тех, кто садится в тачки к незнакомцам? – Он склоняется к моему лицу и облизывает верхнюю губу, лукаво ухмыляясь. – Из тех, кто любит опасные игры? Так какая же ты, бейби?

Он обхватывает ладонью мою задницу и резко дергает на себя, упираясь пахом мне в живот. Я задерживаю дыхание.

Черт возьми, а вдруг он маньяк? Кто знает, что в голове у этих красивых богатеньких отпрысков. Тед Банди 12 тоже был харизматичным красавчиком, поэтому в 70-е годы изнасилованных трупов молодых женщин в США стало на несколько десятков больше.

Чем я думала, когда ехала с ним? Что если я не инициатор игры, а пешка? Что если я не провокатор, а жертва, которая сама же себя и заманила в логово убийцы?

Тогда он не на ту напал. За свою жизнь я нахлебалась слишком много дерьма, чтобы погибать от рук гребаного насильника.

– Я та, перед кем ты опустишься на колени, моряк. – Я говорю уверенно, стараясь не выдавать дрожи в теле.

– Я не стою на коленях перед девушками. – Его вторая рука огибает мою шею и, запрокинув голову, сжимает ее. – Обычно все происходит с точностью наоборот.

– Уверен? – Теперь уже я прижимаюсь к нему сильнее и трусь о выпуклость под пряжкой его ремня. – Значит, я буду первой.

Один мощный удар коленом в пах заставляет красавчика выпустить меня из хватки и сложиться пополам. Он хватается за свои подбитые яйца и, сжав челюсти, медленно опускается на колени.

Я не теряю ни секунды: бегу к машине, открываю дверь со стороны водительского сиденья и запрыгиваю внутрь. Благо он оставил ключ в салоне. Мотор резко взвывает. Фары загораются, освещая скрюченный силуэт.

– Я же говорила! – кричу напоследок, сдавая назад. – Не протри брючки, моряк!

Я не знаю обратной дороги, но, блин, везде лучше, чем здесь. Ни один мужчина не возьмет меня силой. Ни один.

Вывернув на трассу, я собираюсь втопить по газам, но на дорогу выскакивает недоделанный насильник и перегораживает мне путь.

– Я пошутил, клянусь! – Он упирается руками в капот машины, и я смотрю на него исподлобья, освещая его лицо светом фар. – Честное слово. Я ничего такого не планировал. Просто пошутил. Поверь.

– Почему я должна тебе верить? – выплевываю я сквозь зубы, не заглушая двигатель.

– А я почему тебе поверил? Ты ведь тоже могла оказаться маньячкой. Я, между прочим, так и подумал изначально: либо у нее беда с головой, либо маниакальные наклонности.

– Тогда зачем согласился сбежать со мной? – выкрикиваю я.

– Повелся на твои ноги. – Свет фар слепит его, поэтому он прикрывает глаза рукой.

– Как банально.

– И ты единственное ярко-красное событие за весь месяц в этом чертовом городе.

Я невольно усмехаюсь, но тут же запрещаю себе улыбаться. Он не убедил меня и не смягчил, просто мои руки решили, что пора заглушить мотор, а ноги захотели выйти из тачки навстречу к неудавшемуся маньяку-насильнику.

– Так ты тут недавно? – останавливаюсь напротив него. Нас обволакивает привычная темнота.

– Дольше, чем хотелось бы.

– И долго это будет продолжаться?

– Наверное, пока я не сбегу.

Я пытаюсь разглядеть его выражение лица, но решаю, что не стоит углубляться. Поэтому, протяжно вздохнув, я забираюсь на капот машины и ложусь на него, закинув руки за голову. К моему удивлению, красавчик присоединяется, устроившись рядом в такой же позе.

Мы оба лежим на спине и молча разглядываем небосклон. Отсюда звезды кажутся еще ближе, а Млечный Путь будто отражает дорогу, посреди которой стоит машина – нужно только захотеть, чтобы увидеть нас среди этих звезд.

Странно.

Минуту назад я готова была переехать моряка колесами тачки, которую он же и угнал у своего брата, а сейчас наши тела от соприкосновения разделяет всего пара дюймов. И мне спокойно. Стоит еще раз напоминать, что я странная?

– Ты знала, что тридцать лет назад ученые считали, что всего существует порядка сотни миллиардов галактик, а теперь, в процессе долгих исследований, выяснили, что в видимой части нашей Вселенной их приблизительно триста пятьдесят миллиардов?

– Нет, не знала, – зачем-то лгу я.

На самом деле я с детства увлечена астрономией. Это заслуга моей покойной мамы. Точнее то малое, что мне от нее осталось. Она ушла слишком рано, мне не было еще и шести, но я до сих пор помню, как она убаюкивала меня, придумывая истории о просторах вселенной и жизни на других планетах. Отец как-то однажды рассказывал, что мама была одной из членов Королевского Астрономического общества в Англии и посвятила всю свою короткую жизнь звездам. Поэтому он и согласился назвать меня Астрой – от греческого – звезда. Символичное таинственное имя, которое, как верила мама, должно было наградить меня невероятной красотой и особенной аурой подобно сияющей звезде. Не знаю, что из этого вышло. Возможно, я та звезда, что упала, а никто и не заметил.

– Мы никто, – выводит меня из воспоминаний моряк. – Такие жалкие, запертые в клетке, а нам не дают даже здесь жить свою ничтожную жизнь. Мы незначительные. Даже когда нам кажется, что мы завоевываем этот мир. Там, – он указывает пальцем в небо, – мы никто. Наши земные заслуги – пыль. Так почему каждый из нас не может жить своей мечтой? Может, только это и имеет значение?

– Я не умею мечтать, – внезапно для самой себя признаюсь я.

– Так не бывает. У всех есть заветная мечта.

– У меня нет.

– Не верю, – цокает красавчик.

– Ты не был там, где была я.

– А ты не была там, где был я.

– Я бы охотно поменялась не глядя.

– Очень зря. Мой отец – тот еще мудак.

– Уверена, на чемпионате мудаков твой проиграл бы моему, – усмехаюсь я и мысленно добавляю: «Если бы мой был жив».

Беззаботная улыбка моментально стирается с моего лица, и я прикусываю язык, отворачивая голову в противоположную сторону от моряка.

Лишнее. Я снова ляпнула лишнего. Пора бы мне уже отрезветь и заткнуться.

– Ты сказал, что я могу пожелать, что угодно, и ты исполнишь. – Я резко перевожу тему, пока красавчик не начал сыпать вопросами.

– Это было до того, как ты взбила из моих яиц омлет.

– А ты облапал мою задницу.

– С каких пор это одно и то же? – Мы одновременно поворачиваем головы друг к другу и ловим зрительный контакт. – Если бы ты лапала мои яйца, я бы не возражал.

Я едва сдерживаю смех и прикрываю рот ладонью. Давно я так много не смеялась, как сегодня. Либо он действительно забавный, либо очень старается, чтобы затащить меня в постель. И оба этих варианта меня более чем устраивают.

– Ладно, желай. – Он забрасывает руки за голову и запрокидывает голову к небу.

Я замираю всего на несколько секунд, пользуясь шансом поближе изучить его профиль, и нахожу эту картину более чем привлекательной: выразительная линия челюсти, гладкий заостренный подбородок, манящие губы, которые наверняка очень мягкие и сладкие на вкус, точеные скулы, длинноватый, но прямой нос, густые ресницы, темные, почти черные волосы, не слишком длинные, но я бы смогла пропустить пряди между пальцев и сжать их в кулак.

Я бы хотела сжать их в свой кулак, черт побери.

Уверена, я буду далеко не первой, кто проделает с ним подобное. И наверняка я одна из сотни, кого будут ласкать эти соблазнительные губы. Он очень красив и заносчив, и он об этом точно знает, а это значит, что у него никогда не было проблем, чтобы затащить девушку в постель. Думаю, большинство из них туда прыгали сами. И сегодня, возможно, я тоже вступлю в их ряды, но сначала я вдоволь наиграюсь с этим красавчиком. Надеюсь, он меня не разочарует. Ни в игре, ни в потенциальном сексе, потому что статистика говорит об обратном: чем красивее парень, тем хуже он старается. Пока что мои наблюдения за моряком не соответствуют громкой статистике – он очень даже старается. Поэтому я все еще здесь.

– Ты разглядываешь меня что ли? – Он внезапно косится в мою сторону.

– Не обольщайся, – фыркаю я, тут же отводя взгляд. Он не мог ничего заметить в темноте.

– Ну, конечно. – Лукавая улыбка растягивает уголки его губ. – Так я и поверил. Ты маленькая лгунья, бейби. – Я закатываю глаза. – Ладно, желай быстрее, пока я не передумал.

Цокнув и глубоко вздохнув, я устремляю взор к небу. Все эти звезды будто смотрят на нас свысока. Мерцают, завораживая своим ярким свечением, и хранят за своей красотой бесконечное количество тайн.

– Хочу тайну, – шепчу я. – Одну. Самую сокровенную. Без вопросов, объяснений и одним предложением. Даже если ты ее придумаешь, я все равно об этом не узнаю.

Кажется, на мгновение моряк замирает и вовсе не дышит, а потом его острый кадык дергается, когда он звучно сглатывает и прочищает горло.

– Я ненавижу баскетбол.

Слова выходят из него сдавленно, одно за другим, туго и шепотом, как будто кто-то наступил на его горло массивным ботинком.

– Знаешь, – я прикусываю губу, – я тоже терпеть его не могу.

– Это не твоя тайна. Давай свою.

– Я не обещала исполнять желания.

– Значит, я соврал. – Он резко принимает сидячее положение и запускает пальцы обеих рук в волосы, взъерошивая их от затылка до макушки.

– Пусть будет так, моряк. – Я потрясываю согнутым коленом.

– Почему ты называешь меня моряком? – Красавчик оборачивается ко мне через плечо. – Я ни разу на корабле-то не был.

– Просто мне нравится шторм, который я вижу в тебе. – Мои губы трогает легкая улыбка. – Обуздаешь его, моряк?

– Может быть, ты и пробудила этот шторм? – Он медленно склоняется надо мной, расставляя руки по обе стороны от моей лежащей на капоте фигуры.

– Красиво говоришь. Но мне больше нравилось, когда ты держал язык за зубами.

– Точно? – Его лицо придвигается еще ближе к моему лицу. – Ты ведь еще не пробовала мой язык внутри себя.

Черт. Я сдаюсь. Кажется, этот слэм-данк 13 разгромил мой щит.

Я хватаю красавчика за ворот рубашки и притягиваю вплотную к своим губам, увлекая его в неистовый поцелуй.

Заметка вторая, от 1 ноября: «Безысходность»

Автор заметки: Ревендж

Помнишь я раньше писала, что все началось с безысходности?

Думаю, сейчас самое время рассказать, что значит для меня это слово. Что оно значило для всех нас, когда мы были детьми.

Но сначала ответь на вопрос: что бы ты представил, если бы я назвала тебе несуществующий город?