скачать книгу бесплатно
Черный грифон
Евгений Борисович Мисюрин
Иногда жизнь не удаётся по той причине, что ты родился не в том мире. Параллельных миров миллионы. И вероятность того, что твоя душа при реинкарнации промахнётся с миром, тоже отлична от нуля. Так и жил бы простой московский парень Платон Смирнов, не вписываясь в современное общество, если бы не воля богини, перенёсшая его в нужное место. В тот мир, где ему уготовано получить всё, о чём мечтал, где он может принести наибольшую пользу людям. Где он может встретить настоящую любовь.
Евгений Мисюрин
Черный грифон
Пролог
Платона я знал с самого детства. Он появился в нашей школе в четвёртом классе, вместе с переходами из кабинета в кабинет и разными учителями по разным предметам.
В то время мы все были молоды и беззаботны, бегали по коридорам, дёргали понравившихся девчонок за косички и нельзя было сказать, кто станет кем, когда вырастет. Кроме, может быть, Серёжки-доктора и Стаса-качка. Серёга уже в начальной школе любил заглядывать нам в рты и уши, повторяя при этом скороговоркой: «Дышите-не дышите». В его портфеле всегда лежали капли в нос и аспирин.
Стас… Здесь всё было ясно. Его отец был вице-чемпионом мира. Я уже не помню, по какому виду спорта. И теперь я понимаю, что в своём сыне отец Стаса мечтал воплотить всё то, что не удалось ему самому. В результате мальчик до конца школы был самым быстрым и сильным в обоих классах параллели.
Остальные были просто детьми. Баловались, играли на переменке в «копеечку», пытаясь перевернуть чужой пятак ударом своего, плевались из разрезанных ручек жёваной бумагой. Наш класс никогда не считался особо дружным. Он делился на тематические группы.
Самую немногочисленную, но очень уважаемую группу составляли те, кого сейчас принято пренебрежительно называть «ботаны». Отличники. Вопреки всем стереотипам, это вовсе не были трусливые и забитые мальчики, которых заставляли делать задания за других. Наши ботаны могли постоять за себя, и если кому-то нужно было разобраться в задании, или помочь по физике, то заключались вполне серьёзные, взаимовыгодные сделки. А кроме того, все наши отличники, начиная с шестого класса, готовили себя к взрослой жизни. Должно быть именно поэтому Стас к старшей школе очень плотно вошёл в этот конгломерат. Он подтягивал товарищей по физкультуре, и, как ни странно, по химии, которую очень полюбил. А взамен получал твёрдые знания правил русского языка и английских неправильных глаголов.
Но окончательно ботаном Стас не стал, так как с самого первого класса был главным спортсменом нашего коллектива, и, сама собой, вокруг него построилась своя группа. Ребята ходили в походы, куда с ними постоянно напрашивались и другие, не причисляющие себя к спорту, тёплыми вечерами пропадали на сортплощадке, зимой надевали лыжи, а летом часто садились на велосипеды.
Сам я был штатным активистом. Сколько себя помню, состоял в редколлегиях всех возможных газет, писал сценарии, а потом и ставил сценки, утренники, а в старшей школе вечера. Мы организовывали культурные мероприятия и поездки, дарили подарки ветеранам и брали шефство над младшими классами. Это занятие тоже можно назвать увлечением, потому что мы тогда были молодыми, идейными и одухотворёнными.
В классе имелись и другие, не так явно выраженные кружки по интересам, но, что удивительно, Платон так и не смог присоединиться ни к одному из них за все шесть лет учёбы с нами. Он был сам по себе, и он был никакой. Никто из учеников не смог бы, не задумываясь, назвать его увлечения. Как таковых их не было. Время от времени Платон пытался похвастаться прочитанной книгой, но чаще всего это оказывалось всем известное старьё. Или приносил собственноручно сделанную самоделку, которая обычно не работала, или тут же ломалась.
В седьмом классе он тайком показал мне «поджиг» – самопал, который заряжался со стороны ствола серой от спичек. Платон просил никому не говорить, и я выполнил обещание. Но на следующей перемене нас обступили мальчишки с требованием прямо сейчас пойти за угол и «рвануть». Стало понятно, что хранитель секрета сам же и разболтал всему классу.
Поджиг, кстати, не выдержал и одного выстрела. Лишь только к отверстию в стволе поднесли огонёк спички, медная трубка лопнула. Хорошо, что никто при этом не поранился.
Почему-то среди всех одноклассников Платон считал только меня своим другом. Причём моё мнение он не спрашивал. А зря. Я бы сказал, что дружить с человеком, который не знает об ответственности, не держит слово, и приходит на помощь лишь в тех случаях, когда это выгодно ему самому, мне не хочется. Со своей стороны, я не творил ему пакостей, не обзывал и не показывал своё превосходство. Мне даже было немного жаль этого никчёмного человека. Ведь за все годы он не выполнил ни одного общественного поручения, не выступил ни на одной олимпиаде. По-моему, ему даже не нравилась ни одна девочка из класса. Стоит ли говорить, что прекрасная половина щедро платила юноше той же монетой?
Так он и доучился до выпускных, чуть в стороне от общественной жизни класса, сам по себе, ничего из себя не представляющий. Никто даже не знал, чем Платон собирается заниматься после школы.
Позже я сам видел его только дважды, и первый раз на встрече выпускников. Это случилось через пять лет. Мы собрались, чтобы впервые похвастать своими достижениями, как это обычно бывает. Никто не думал, что придёт Смирнов, честно говоря, никто о нём и не вспомнил, но он появился. С опозданием на час, когда все уже выпили по второй, и активно обсуждали жизнь самых ярких представителей класса. Стас, помню, как раз рассказывал, как его завалили на областных по греко-римской борьбе, из-за чего он занял третье место, как открылась дверь и вошёл Платон.
Он был бедно одет и выглядел неухоженным, хотя и заметно было, что на встречу готовился. Потёртый пиджак в стиле «представителя канадской компании», кажется, тот самый, что был на нём в выпускной, ярко начищенные туфли и слишком длинные, не очень опрятные, волосы.
С ним вяло поздоровались, и беседа продолжилась в своём ключе. Смирнов покрутился по залу кафе, где мы собрались, но так ничего и не заказал. Потом присел ко мне за столик, и, вяло привирая о своих многочисленных успехах, попытался занять у меня денег. Я не дал, и молодой человек отправился в турне по залу, выступая со своим номером возле каждого столика.
Кто-то из девочек смилостивился над попрошайкой, и Платон очень быстро после этого исчез. С его уходом со всех будто свалился тяжёлый груз, и уже через пару минут мы снова обсуждали свои дела, начисто забыв о бывшем однокласснике.
Второй раз я видел Смирнова два года назад. Он пришёл ко мне домой, и я сначала даже не узнал его. Передо мной стоял совершенно другой человек. Волевой, испытанный. Прошедший огонь и воду. Он вырос на меньше, чем на пятнадцать сантиметров, его фигуре теперь мог бы позавидовать и Стас, а в глазах появился стальной блеск. Передо мной стоял настоящий стальной гигант с таким лицом, что впору сниматься в фильмах про Ночной дозор – сразу видно ярого воина света. Причём, «ярый» в старом значении этого слова – солнечный, горящий. Даже повседневный пиджак смотрелся на нём как рыцарские латы. Про таких людей говорят, что в них есть стержень. На меня смотрел взгляд настоящего лидера, который может не только собрать вокруг себя толпу, но и превратить её в армию.
Я бы ещё долго восхищался изменениям, которые произошли с моим старым знакомым, но он, голосом, не предполагающим возражений, попросил чая, и, когда мы выпили по половине чашки, задал совершенно неуместный вопрос:
– Жень, ты же фантаст?
Чтобы на это ответить, достаточно было повернуть голову и глянуть на обложку любой моей книги. Поэтому я не стал ничего говорить, просто кивнул в ответ.
– Ты пишешь про всякую мистику, переселение в иные миры, про другие расы и волшебство.
Это были не вопросы. Такое ощущение, что Платон просто проверял уже известные ему факты, как на допросе языка. Ответа не требовалось, достаточно было кивка, что я и сделал.
И тут прозвучала ключевая фраза. Именно из-за неё, как я понял, мой бывший одноклассник и приехал ко мне в дом.
– А сам-то ты в это веришь?
В глазах его снова была сталь, голос стал твёрдым. Казалось, дай я неправильный с его точки зрения ответ, и меня тут же швырнут за решётку. Честно говоря, я замялся.
– Во что-то, возможно, и верю. Но у меня же нет доказательств. А никакая вера без фактов долго не живёт.
– У тебя есть доказательство. Это я.
Он встал во весь свой двухметровый рост и расправил плечи.
– Вспомни, каким я был. И ни за что не изменился бы, если бы не попал в другой мир.
Я сидел, не зная, что и думать. С одной стороны, изменения налицо. Но это могла быть и служба в одной из горячих точек, и… да мало ли, какие приключения способны выковать из невнятного мальчика настоящего мужчину. А с другой стороны, перед собой я видел не просто мужчину. За столом стоял, держа в руке фарфоровую чашку с чаем, человек, по глазам которого было видно, что он не отступится ни перед чем, что на него можно положиться во всём, даже доверить жизнь. И что этот человек всё-таки немного не от мира сего. Он явно прошёл через что-то невероятное. А может, сошёл с ума, пытаясь как можно дальше уйти от образа неудачника.
– Ты же понимаешь, что этого мало? – неуверенно спросил я.
В глазах Платона на мгновение вспыхнул холодный огонь, чем-то похожий на отблеск электросварки. Он напряг скулы, и я даже испугался, что мои опасения верны и Смирнов действительно не в себе. Но в следующее мгновение раздался его спокойный и уверенный голос:
– В мире действительно существует мистика. Люди бы не читали твои книги, если бы в них не было ни слова правды. Пусть не все о ней знают. Каждый день по всей Земле исчезает не один человек. Исследователи изучают аномальные зоны. Значит он есть.
– Кто? – полушёпотом спросил я.
– Проход. Ворота в иной мир. Надо только найти, где они находятся.
– Зачем тебе это?
– Здесь скучно. Я хочу домой.
Этот ответ запутал меня ещё сильнее. Говорил человек, по которому было видно, что Земля – не единственное место, где он побывал. Но «домой» …
– Похоже, ты сейчас прикидываешь, не сошёл ли я с ума, и не вызвать ли санитаров, пока дом ещё цел, – он раскатисто и заразительно захохотал. – Поверь, я абсолютно нормален. Просто последние два года я провёл в месте, которое стало моим домом. И теперь ищу способ туда вернуться.
Он посмотрел на меня и засмеялся снова. Представляю, как я выглядел. Платон положил руку мне на плечо и предложил:
– Если хочешь, я приду завтра и всё тебе расскажу. Это будет замечательный сюжет для твоей книги. А сейчас, извини, у меня через полчаса встреча.
– Но как? Скажи хоть что-нибудь?
Я боялся, что он уйдёт и не вернётся. Этому человеку невозможно было не верить. Глаза, лицо, жесты, всё говорило, что он не лжёт. И сами слова ложились прямо в душу, не оставляя места сомнениям. Мне хотелось узнать историю Платона Смирнова как можно быстрее.
– Я всё расскажу завтра. Завари чай.
Я согласно кивнул, и мой необычный гость стремительно вышел. А я ещё несколько минут сидел, переваривая информацию.
Часть 1
Глава 1
К следующему разговору я готовился очень основательно. Проштудировал труды уфологов и исследователей аномальных зон, списался со знакомыми альтернативщиками. В результате чего получил массу доказательств возможности перехода человека из нашего мира в параллельный, и также уверения, что такое случается чуть ли не сплошь и рядом. Что интересно, люди, доказывающие мне одно и тоже, на самом деле настолько противоречили друг другу, что создать сколько-нибудь стройную картину параллельных миров у меня так и не получилось. Или общие понятия, не имеющие при этом частностей, или наоборот, весь механизм перемещения, но нет общей картины.
В конце концов, я купил бутылку хорошей водки, мяса, и решил, что с такими аргументами любой околонаучный спор пойдёт гораздо продуктивнее. Потом вспомнил нынешнее телосложение Платона и пошёл за второй бутылкой.
С утра я занимался готовкой. Когда ждёшь нужного тебе человека, то неосознанно хочешь его чем-то заинтересовать. В случае с мужчиной лучше всего для этого подходит еда. А конкретно – жареное мясо. Утром я проверил наличие в доме специй, подготовил кухонный инструмент. Затем нарезал свинину ломтями по паре сантиметров толщиной и сложил в объёмистую миску, пересыпав солью, перцем и молотой гвоздикой, а также проложив между слоями кольца лука. После чего не спеша открыл красное сухое вино.
Несведущие люди часто пытаются замачивать свинину в полусладком, а совсем отчаянные, даже в сладком вине. Есть и такие, кто против всякой логики, использует для маринада белое вино, а то и уксус, но их я даже вспоминать не хочу. Конченые личности. Нет, я сделал всё по уму. Красное сухое давно ждало своего выхода в шкафу. Кто-то хранит вино в холодильнике, но как специалист скажу – лучше так не делать. Если есть закрытый, не остеклённый шкаф, положите бутылки туда и тогда вам не придётся ждать, пока переохлаждённое вино придёт в себя и наконец-то заиграет своим ароматом.
Так что я взял красное сухое вино, аккуратно, стараясь не брызгать драгоценную жидкость зря, залил мясо, и начал резать стручковую фасоль и спаржу. Занимает эта процедура как правило пять-семь минут, и их вполне хватает для первичного пропитывания.
Когда овощи готовы, я обычно достаю по одному куски мяса, промакиваю салфеткой и тщательно их отбиваю. Ну, а потом укладываю обратно, уже без лука. К тому моменту, когда последний кусок мяса отбит, первый уже можно класть на сковородку.
Жарил я недолго, буквально пару минут с каждой стороны. Отбитая свинина широко расползлась, потеряв всю свою толщину, поэтому доходила до кондиции почти мгновенно. Ну, а до состояния сухаря прожаривают мясо, да ещё и свиное, только неумелые домохозяйки, боящиеся всякой мифической заразы. Мужчина же, в своей массе, предпочитает видеть, как истекает прозрачным, с коричневыми разводами жареного жира, соком, кусок на его тарелке.
Провозился я до полудня, время оставалось только на то, чтобы пожарить картошки и заварить хороший чай.
Кстати, мало, кто из моих знакомых умеет правильно заваривать чай. А тех, кто пьёт правильный напиток, ещё меньше. Очень часто я с ужасом наблюдаю, как человек берёт чашку, кипятит воду прямо в ней, безжалостно помещая тару, из которой собирается пить, в микроволновку. А затем, без тени сомнения, опускает туда пакетик и ждёт, когда отрава достигнет нужной ему степени коричневого цвета.
В такие моменты мне хочется спросить: «Ты зачем себя мучаешь? Желаешь выпить яду – прими цианид, не растягивай мучение на годы.» Ведь ни микроволновая печь, ни чайный пакетик вообще не стоило бы относить к пищевым продуктам и кухонной технике.
Вот, например, знаете ли вы, что в Советском Союзе микроволновки не производили не потому, что промышленность так и не выкрала технологию производства на западе? Всё гораздо сложнее. После длительных исследований выяснилось, что вскипячённая в печи высокой частоты вода не только теряет свою структуру, но молекулярные кластеры её реорганизуются в несовместимые со здоровьем человека структуры. Проще говоря, вода становится вредной.
А пакетик чая? Вы много можете найти в нём чайных листьев? Нет, нет и нет! Только чайная пыль с конвейера по нарезке листа и краситель. Разве это чай? Разве из-за такого напитка Британская Ост-Индская компания устраивала колониальные войны? Разве это пили при дворе его Императорского Величества?
Кто-то, возможно, начнёт мямлить: «да где в России найдёшь хороший чай?» Во-первых, найдёшь. В специализированных магазинах. А во-вторых, зачем? С пятнадцатого века и до Революции Россия экспортировала свой чай, да ещё и настолько хороший, что именно его пили в Букингемском дворце. Это Кипрей или Иван-Чай. А если его собрать и ферментировать самому, то не останется никакого сомнения, что ты пьёшь именно то, что хочешь, а не то, что насыпал в коробку нерадивый производитель.
А если его ещё и грамотно заварить… Точно так же, как положено заваривать настоящий чай. В чайничке, сохраняя под тёплым покрывалом или чайной грелкой пятнадцать минут. Кстати, этот способ сохранился у нас с тех времён, когда вся страна пила Иван-Чай. Это потом, после Революции, он пропал и из статьи экспорта, и с прилавков, уступив место индийскому. Поставляемому той же самой Ост-Индской компанией.
Я делал всё старательно, накрыл на стол, поставил водку в морозилку, даже немного прибрался в доме, и в половине третьего был полностью готов к приёму гостя.
Смирнов появился ровно в три часа дня. На плече у него висела объёмистая спортивная сумка и у меня мелькнула мысль, уж не собирается ли он прямо от меня отправиться в свой параллельный мир. Но он приветливо кивнул, с глухим стуком поставил сумку на пол в прихожей, и крепко пожал мне руку.
– Приветствую. У тебя вкусно пахнет. Ждал?
После этих слов мне подсознательно показалось, что хозяин в доме как раз Платон, а меня он нанял, чтобы я навёл порядок и приготовил к его приходу обед.
Гость загадочно улыбнулся и продолжил.
– Ты, я так думаю, водки купил? А я со своей стороны тоже не с пустыми руками.
Он расстегнул сумку и явил на свет явно самодельный кувшин литра на три объёмом, оплетённый высохшей виноградной лозой.
– Водку-то я не пью, – продолжал Смирнов. – Да и тебе не советую. Гадость. Вот домашнее виноградное – другое дело. Держи. Грузинское. Только вчера привёз.
Я несколько оторопело принял тяжёлый кувшин и спросил, больше, чтобы показать, что хоть немного разбираюсь в грузинских винах:
– Цинандали? Или Киндзмараули?
– В нашем случае «А-не-всё-равно-ли», – с обезоруживающей улыбкой ответил гость. – Домашнее. Отец друга в Кулеви ставит. Вот и меня угостил.
– Кулеви? Это где?
– Чуть севернее Поти. Грузия, – пояснил он, видя, что я так и не сориентировался.
Наконец я закивал и пригласил гостя к столу.
– У нас, конечно, не Грузия, но отсутствием гостеприимства тоже не страдаем, – с достоинством сказал я и положил нам обоим по куску мяса.
Несколько минут за столом стояла полная тишина, слышен было лишь звон приборов да время от времени тяжёлое сопение. Наконец, Платон откинулся на спинку стула и довольно произнёс:
– Благодарение хозяину. Такого вкусного мяса я давно не едал.
Я непроизвольно улыбнулся. Мне неожиданно оказалась приятна похвала этого человека. И стало даже странно, что ещё позавчера я бы не расстроился, если бы узнал, что Платон Смирнов, например, умер.
– Так выпьем же за хозяина этого дома и его гостеприимство, – продолжал между тем гость, поднимая со стола кувшин.
К моему удивлению, глиняный раритет оказался заткнут кукурузным початком и залит натуральным пчелиным воском. Платон под моим удивлённым взглядом достал из кармана складной нож, срезал воск, затем ловко проткнул початок и с хлопком вытащил его наружу. И тут же разлил по бокалам вишнёво-красное, густое, как масло, вино. По комнате распространился приятный, будоражащий чувства, запах. Пахло югом, летом, виноградом и праздником. Мои губы сами собой растянулись в улыбке.
– За тебя, – коротко сказал Платон и опрокинул бокал в рот.
Я не стал повторять его трюк и пил вино мелкими глотками, стараясь растянуть удовольствие от вкусного напитка. Никогда раньше я и не пробовал ничего подобного. Когда бокал опустел, я с сожалением посмотрел на медленно сползающую по его стенке последнюю густую каплю. Затем, перевёл взгляд на гостя и начал доклад.
– Я поговорил с известными мне специалистами по параллельным мирам.
– Вот за это спасибо, – голос Платона снова стал покровительственным и мне опять стала приятна похвала.
– Они говорят, что невозможного в твоей ситуации ничего нет.
– Так они могут мне помочь?
Я ещё раз взглянул на гостя и решился. Думаю, в моей ситуации мало, кто сдержался бы и не попытался выведать у Платона его историю.
– Тебе никто не сможет помочь, – решительно начал я, – пока не узнает во всех подробностях, что с тобой случилось.
Мои слова показались мне самому недостаточно убедительными, и я попытался пояснить.
– Здесь ведь как у врача – чем точнее диагноз, тем успешнее лечение. Поэтому я и прошу рассказать со всеми подробностями, чтобы в случае каких-то вопросов мог на них ответить, даже если тебя в этот момент нет рядом.
– Да я и не против, – просто ответил Смирнов. – Всё равно хотелось кому-то это поведать. Только вот людей, которые могли бы поверить в мои приключения ещё не встречал. Так что с удовольствием расскажу тебе. Может, хоть польза будет.
Я вынул мобильник, положил его на стол между чашей свинины и кувшином вина, и включил диктофон.
– Я готов.
Смирнов встал, зачем-то сделал несколько суетливых шагов туда-сюда по кухне, снова сел, взял салфетку и тщательно промокнул губы. Затем налил из кувшина ещё по бокалу вина, залпом выпил свой и снова промокнул губы. Руки его чуть заметно подрагивали.
