скачать книгу бесплатно
– Приятно познакомится. Ты не похожа на китаянку, – заметил он.
– Моя бабушка японка. – Янлинь ответила быстро. Таксист затормозил возле аптеки, Янлинь достала кошелёк, чтобы заплатить водителю, но новый знакомый опередил её, вручая деньги ему.
– Спасибо за поездку, – сказал он оплачивая такси.
Янлинь вышла с машины а следом Хига Хару опять опередив её, чтобы открыть дверь в аптеку.
– Пожалуйста Мисс Янлинь, – он поклонился ей как это делают дворецкие. Янлинь, улыбнулась заходя в аптеку, следом зашёл и дворецкий.
– Добрый день, чем могу помочь? – Спросил фармацевт.
– Мне нужно забрать заказ, вот рецепт.
– Подождите пару секунд, – сотрудник аптеки удалился в небольшую дверцу, что располагалась за кассой, затем вернулся с небольшим свёртком и распаковал его, – смотрите, тут тридцать таблеток снотворного и двадцать обезболивающих, пожалуйста не пренебрегайте инструкцией и следите за дозировкой. Янлинь кивнула в ответ забирая заказ.
– Что у вас? – Сотрудник обратился к Хару.
– Оу, у меня нет проблем со сном, я тут сопровождающий, – улыбнулся он и посмотрел на Янлинь.
– Разве тебе не нужно было в аптеку?
– Нет, мне просто было неловко и поэтому решил оплатить такси. – Тебе плохо спиться? – Спросил Хару, указывая на свёрток с лекарствами.
– Нет, это для моего начальника, – она убрала лекарства в сумку.
– Что с ним не так, раз пьёт столько снотворного? – Он почесал себе лоб задумчиво.
– Он страдает вспыльчивым характером, – пояснила Янлинь.
– Представляю как тяжело с ним работается, – понимающе сказал тот.
– Нужно бежать, иначе опоздаю и меня отчитает начальник. Благодарю за поездку! – Помахала она новому знакомому, садясь в машину. Тот помахал двумя руками в ответ и улыбнулся своей широкой улыбкой.
По возвращению, Янлинь направилась в здание оркестра, из окон репетиционного зала доносилась музыка. Ругаясь на весь мир, она направилась внутрь.
– Почему они так рано начали, ведь планировалась в час дня а сейчас одиннадцать, – посмотрела она на свои часы. Забежав в здание она рванулась к лифту, который удачно приехал на вызов.
– Янлинь, – позвала её сестра, – ты где бродишь целый час? Всё уже началось а тебя нет на месте.
– Сюли, меня директор загрузил а ещё в аптеку велел съездить. Только и ты не ругайся на меня, мне хватает ругани концертмейстера. – Обойдя сестру Янлинь убежала в репетиционный зал.
Концертмейстер сидел в кресле и угрюмо перелистывал папку с партитурой, Янлинь подошла к нему и протянула свёрток, он поднял взгляд на неё из под чёлки и вопросительно посмотрел на протянутую руку.
– Что это? – Он продолжил листать папку дальше.
– Это ваши лекарства из рецептурной аптеки.
– Заберу потом.
Янлинь закатила глаза, убирая свёрток обратно в сумку, концертмейстер заметив это шумно захлопнул папку и кинул его на журнальный стол.
– Янлинь, – к ней обратился дирижёр, – быстрее найди ещё один стул. Янлинь раздражённо поставила сумку на стол и пошла искать стул.
Концертмейстера забавляло наблюдать за её реакциями, она напоминала маленькую девочку когда злилась. Постоянно что-то приговаривая себе под нос на китайском и топая ногами, она выполняла поручения.
– Я даже утром кофе не пила, – бурча она вернулась к столу и забрала свою сумку. Концертмейстер сидел откинувшись на кресле, со сложенными руками на груди. – Я ухожу на законный перерыв, – бросив строго начальнику, она ушла, прежде чем тот успел открыть рот.
Репетиция закончилась так же поздно, как и в прежний раз. Янлинь, по-прежнему выпала доля, провести уборку после неё, от чего она еле волоча ноги пришла домой.
Она жила с сестрой, которая сильно отличались от неё по характеру, манере разговаривать и одеваться. Лан Сюли, была модницей, любила наряжаться, крутиться часами у зеркала. Что не было характерным для Янлинь. Девушка любила простоту, не только в одежде и макияже, но и в общении с людьми, даже в еде. Она не обладала хитростью как сестра, ей нравились душевные разговоры, люди излучающие душевное тепло, простые земные радости. Помнится ей, даже в детстве она всегда была такой. Единственная непростая вещь которая ей нравилось, так это скрипка и музыка. Она мечтала играть на скрипке с детства, но её мечтам не нашлось места в суровой реальности. Ей приходилось мириться с этой безысходностью, успокаивая себя тем, что уроки игры на скрипке занимают уйму времени и ей придётся оставить детские развлечения. Старшая сестра Янлинь никогда не интересовалась музыкой, ей больше нравилось изучать языки. В школе она изучала японский, а затем вовсе поступила в языковую школу в Токио. Родители поощряли стремление Лан Сюли к изучению японского, поэтому тратили на неё все свои сбережения, а вот воплотить мечты Лан Янлинь им было не по карману. Уроки игры на скрипке стоили куда дороже, чем репетиторские уроки японского. Ведь, скрипка является музыкальным инструментом, которая требует скрупулёзности в её овладении, нескольких уроков в неделю было бы недостаточно, но она не унывала и не жаловалась родителям, чтобы не расстраивать их. Что не скажешь про Лан Сюли, которая уговорив родителей уехала учиться в Токио а затем спустя год, вздумала забросить учёбу, но возвращаться домой она не хотела, так как Токио ей сильно полюбился. Она говорила родителям, что учится прилежно и планирует остаться работать в Японии. Забросив учёбу, Сюли потеряла комнату в общежитии, а также студенческие выплаты, ей нужно было быстро найти работу, иначе пришлось бы возвращаться домой. Тут ей подвернулась вакансия секретаря владеющего японским и китайским языком, для директора симфонического оркестра, который часто ездил в Китай, по организационным делам и плохо владел языком.
Знания японского языка Лан Сюли, меркли перед её красивой внешностью, что не мог подметить лишь слепой. Чтобы родители не заподозрили неладное, она уговорила младшую сестру приехать к ней жить а затем вовсе устроила на работу в симфонический оркестр, так как знала о её любви к музыке. Девушки достаточно хорошо ладили, но приземлённая Янлинь не понимала беспечности старшей сестры, которая так запросто меняла планы не думая о завтрашнем дне.
– Я дома, – устало она заявила входя в квартиру, но дома никого не было, – опять ты где-то пропадаешь Лан Сюли, – с этими словами она пнула тапочки старшей сестры, которая в последнее время повадилась приходить поздно.
Янлинь решила поужинать не дожидаясь её и заварила себе лапшу. Пока лапша заваривалась, Янлин приняла душ и переоделась в пижаму, густые влажный волосы пахли ароматным персиком. Включив небольшой телевизор она уселась за стол ужинать, но горячую лапшу невозможно было есть, поэтому она решила выйти на балкон и остудить её. Она стояла на небольшом балконе, размешивая картонную чашку с лапшой, когда заметила автомобиль белого цвета, который остановился припарковавшись возле подъезда. Янлинь присмотрелась к номерам автомобиля и узнала их.
– Машина директора, – тихо прошептала она.
Постояв примерно минуту, дверь открылась и из неё вышла Лан Сюли, которая широко улыбаясь попрощалось с директором посылая ему воздушный поцелуй.
У Янлинь задрожали руки, она уронила чашку с лапшой, которая с глухим звуком шлёпнулась об асфальт, но к её счастью не задела никого. Она быстро села на корточки, чтобы не быть пойманной за подобным безобразием.
Вскоре послышались звуки отъезжающего автомобиля, Янлинь приподнявшись слегка увидела, как сестра рассматривает лапшичный суп а затем перешагивает через него, быстро забежав обратно в квартиру, она выключила телевизор, затем легла на диван притворившись спящей. В дверях послышался щелчок открывшегося замка, сестра не включая свет прошла на кухню, где пахло свеже заваренной лапшой, затем в гостиную где спала Янлинь, молча накрыв её пледом, она удалилась в свою комнату.
Янлинь не могла заснуть всю ночь, в голове засели навязчивые мысли от увиденного вечером. Она не поминала, что ей делать, промолчать или поговорить об этом с сестрой, но для неё всё было куда более понятным. Её не заботило бы, что сестра связалась с мужчиной, но им оказался именно директор, а то что он женат отягощало ситуацию ещё больше. Будто во всем Токио не нашлось другого, даже если бы директор оказался единственным мужчиной в Токио, она не должна была с ним сближаться, ведь у него есть семья, говорила про себя она. Янлинь буквально съедала себя изнутри, переживая, что сестра может оказаться разлучницей, чьей-то спокойной и размеренной семейной идиллии.
В одной из многочисленных квартир города, не мог заснуть ещё один человек, это был концертмейстер, весь вечер он думал о прекрасном голосе, свидетелем которого стал недавно. Он ходил из угла в угол квартиры а затем открыв бутылку вина пил его до самого утра. Тэкуми всегда пил вино, в надежде что оно поможет ему заснуть, но в итоге кроме головной боли, это ничем не заканчивалось. Так происходило каждый раз, вино, кофе, таблетки и головная боль на утро.
Смерть и Дева.
– Завтра состоится ежегодный концерт, – Сюли обратилась к сестре, которая с утра молча сидела на диване, – тебе нужно одеть что-то более нарядное, чем худи и джинсы.
– Ты знаешь, что я не люблю такое, – указала она на короткую юбку сестры, которая еле доходила до колен, – не кажется, что это слишком вульгарно?
– Ты слишком старомодная, – кинула в ответ Сюли, разглядывая свой наряд.
– Я, просто не ты, – она встала с дивана и порылась в сумке, нащупав непонятный свёрток достала его.
– Лан Сюли я труп! – Она показала свёрток, – концертмейстер с меня шкурку сдерёт.
– Янлинь, почему ты такая беспечная? Он наверное, всю ночь не мог заснуть без них, а если себя плохо чувствует, то завтрашний концерт сорвётся.
– Он сказал что заберёт их потом, откуда я знала что забудет! – Янлинь кинула лекарства на диван.
– Отвези их к нему домой, – Сюли написала на бумаге адрес концертмейстера.
– Сейчас только семь утра, нельзя отдать ему на работе?
– Янлинь, он сегодня не придёт, а если не выпьет лекарство, то завтрашний концерт отменяется. Ты хочешь сорвать концерт?
– Хорошо! Почему всегда виновата я? – Она взяла сумку и положила лекарство обратно.
– Держи адрес, вот ключи на случай, если он не откроет дверь, отдай лекарства, затем езжай сразу на работу, – Сюли проводила сестру до дверей.
Такси остановился возле подъезда элитного многоквартирного дома, что располагался в районе Сетагая-ку. Янлинь вышла из такси, подняв голову посмотрела на девятый этаж, где по словам сестры, находилась квартира концертмейстера.
– За что мне всё это? – Янлинь без энтузиазма направилась к дверям подъезда.
Лифт поднял её на седьмой этаж, с высоты было красиво смотреть на улицу, прозрачные стёкла лифта открывали вид практически на весь район. Янлинь представила, как красиво бывает тут в ночное время, когда всё вокруг освещается цветными огнями. Выйдя с лифта, он направилась к квартире концертмейстера, сделала глубокий вдох и ободряюще сжала руку в кулак, затем нажала на звонок. Но никто не торопился открывать дверь, постояв так минуту, она поняла, что дороги обратно нет и смело приложила ключ к дверному замку, раздался щелчок, Янлинь открыв дверь тихонько зашла в квартиру.
В коридоре было тёмно и тихо, она медленными шагами прошла в гостиную где было свежо, из-за открытого настежь окна проникал прохладный утренний воздух шелестя серыми шторами.
– Концертмейстер, вы дома? – Она оглядела гостиную, на журнальном столике лежали поломанные карандаши а на полу скомканные листы бумаги, на диване валялась пустая бутылка из под вина.
Янлинь присела на колени собирая бумаги с пола, она разворачивала их разглаживая руками, затем собирала аккуратно в стопку. Кажется концертмейстер не мог заснуть ночью, поэтому коротал время за написанием музыки. На бумагах была написана партитура, красивыми линиями в ряд а на некоторых были наброски рисунков карандашом. На одной из скомканных листов, она заметила эскиз девушки без лица. Собрав все бумаги, Янлинь встала на ноги и положила их на журнальный стол.
– Ау, кто нибудь дома? – Повторила она, проходя вглубь комнаты, но в помещении не было хозяина.
На стойке в углу, стояла скрипка концертмейстера, подойдя ближе, она протянула руку, чтобы дотронуться до неё, как раздался громкий звук закрывающейся крышки пианино. Она резко одёрнула руку и посмотрела туда, откуда донёсся звук.
– Кто разрешил трогать? – Концертмейстер всё это время сидевший за пианино, встал и вышел к Янлинь. – Что ты здесь делаешь? – Он обошёл её и направился к барной стойке, затем взял новую бутылку вина и открыл её, жидкость свекольного цвета наполнила наполовину пустой бокал.
– Концертмейстер, вы забыли лекарства вчера, мне сказали привезти их, – Янлинь улыбчиво достала свёрток из сумки, протянула ему.
Он глазами показал куда их положить, затем залпом осушил бокал. – Пожалуйста следуете инструкции к лекарствам, соблюдайте дозировку, – она не мешкая повернулась уходить, как услышала звук бьющегося стекла об пол а затем будто кто-то упал. Развернувшись обратно, увидела лежащего на полу концертмейстера, рядом с ним валялись осколки разбившегося бокала.
– Концертмейстер! – Янлинь кинув сумку на пол, бросилась к нему.
Он лежал без сознания, дыхание было глубокое и тяжелое. Янлинь не знала что ей делать, стряхнув осколки стекла подальше от него, она подняла его голову укладывая к себе на колени. Пощёлкав пальцами возле его уха и не получив ответа, она слегка похлопала по щекам, его лицо было измождённым, холодный пот покрывал лоб и шею.
– Что же мне делать? – Она аккуратно уложила голову концертмейстера на пол, затем встала, взяла его за штанины домашней пижамы, пытаясь оттащить к дивану, он был тяжёлый, но несмотря на это Янлинь волочила его. Добравшись до дивана, она затащила его на него. Концертмейстер по-прежнему был без сознания, его руки и босые ноги были холодными, Янлинь, растёрла ему конечности руками, пытаясь привести в чувство, затем проверила есть ли у него жар. Она не знала что делать, звонить в скорую или на работу? В итоге взяв телефон, она позвонила сестре.
– Говори быстрее, я занята, – ответила Сюли.
– Концертмейстер упал в обморок, что мне делать? Может вызвать скорую?
– Он же дышит?
– Он кажется пил всю ночь, – Янлинь поставила пустую бутылку из под вина на стол.
– Всё нормально, с ним такое бывает. Просто побудь там, пока не очнётся, —сказав это Сюли отключилась.
– Но как же? Алло? – Янлинь была зла на сестру, которая поручила ей такое задание. – Даже в таком состоянии, вы доставляйте мне проблемы! – Янлинь встала, взяв его пиджак с кресла, украла ему ноги.
Она сидела возле его ног, разглядывая гостиную. Комната была просторная, на одной из стен висел огромный фотопортрет с изображением женщины, которая строго смотрела на неё чёрными глазами, от чего Янлинь почувствовала себя под её надзором. На настенных полках стояли книги, множество музыкальных дисков, на одной из полок Янлинь заметила настольную игру в го. Она была удивлена разносторонности концертмейстера, которого по её мнению, ничего больше не интересовало кроме музыки. Уставшая сидеть в одном и том же положении, Янлинь встала и подошла к окну, свежий воздух обдал лицо, она посмотрела на многочисленные высотки и бегущих людей по тротуару. Вернувшись обратно, она посмотрела на концертмейстера, который так же лежал с закрытыми глазами. Подойдя к нему, слегка наклонилась, чтобы проверить его дыхание ладонью, а затем слегка дотронулась лба, убирая чёлку.
– Эй. – Раздался охрипший голос, – что ты делаешь? – Из под густых чёрных ресниц, на неё смотрели сонные глаза, Янлинь быстро убрала руку со лба.
– Вы меня напугали! – Громко она сказала, выпрямившись.
– Как же шумно, – он попытался поднять голову, но обессилено положил её обратно на подушку.
– Вам что нибудь надо? – Янлинь подалась вперёд рассматривая его лицо, – мне позвонить директору? – Она засуетилась в поисках своего телефона.
– Не нужно, – концертмейстер тяжело вздохнув поднялся и сел, он посмотрел на ассистентку, которая озадаченно на него глядела.
– Раз вы очнулись, то я пойду? – Она повернулась за сумкой.
– Принеси воды, – концертмейстер закрыл глаза, его лицо выглядело болезненным и бледным. Янлинь огляделась в поисках источника воды, заметив стакан и графин на барной стойке она поспешила туда, забыв про осколки разбившегося бокала, она наступила на них, от чего раздался неприятный скрежет.
– Вот держите, – она поставила перед ним стакан воды.
Концертмейстер с большим усилием взял стакан и выпил его целиком, затем закашлял от спазма в желудке.
– Вы больны? – Янлинь вопросительно посмотрела на него, но он предпочёл промолчать. – Вы пили всю ночь. У вас бессонница? – Она села на кресло, расположившись напротив него.
– Не могу спать, чтобы не делал не получается заснуть. – Он открыл глаза и посмотрел на неё. Янлинь стало жалко концертмейстера, в его глазах была безысходность, усталость и боль.
– У вас получится завтра выступить?
– Ха, не парься, – он лёг обратно на диван, – это моё естественное состояние в последнее время. Янлинь хотелось уйти, но совесть не позволяла ей, бросить начальника в таком состоянии, не смотря что он относился к ней не лучшим образом.
– Когда это началось? Вы всегда жили один?
– Со смерти матери, – он призадумался. Янлинь облокотилась на спинку кресла. – Примерно десять лет, как живу один, – он закрыл глаза, положив руки под голову.
– На портрете ваша мама? Она тоже играла на скрипке? Простите за вопрос. – Она резко замолчала. В комнате воцарилась неловкая тишина, только шторы продолжали так же шелестеть. Спустя минуту, концертмейстер нарушил тишину.
– Моя мать была амбициозной, ей нужен был идеальный ребёнок, который шёл бы так же упорно к цели. Мы никогда не были с ней близки, как ребёнок с матерью. Скорее мы были, как учитель и ученик. Она постоянно находилась в разъездах с симфоническим оркестром, где она играла на скрипке. А когда она приезжала домой, то мы постоянно репетировали. Мы никогда не говорили с ней по душам, её не интересовали мои чувства и переживания, чего хочу я на самом деле, с кем дружу и кого ненавижу. Всё что она хотела, это чтобы я был образцовым ребёнком играющим на скрипке. Я же никогда ей не перечил и всегда делал что она скажет. – Он открыл глаза и уставился на потолок.
– Она хотела, чтобы вы стали знаменитым скрипачом? – Янлинь улыбнулась. Он посмотрел на неё раздумчиво, будто осмысливая ответ на вопрос, прежде чем озвучить его. Концертмейстер пытался понять, стоит ли довериться бестолковой ассистентке и поддаться на откровенный разговор или же сохранить таинство.
– Она хотела чтобы я выиграл в конкурсе юных скрипачей в Вене, после чего я мог бы гастролировать с оркестром и развиваться в музыкальной карьере дальше, – спустя минуту размышлений он произнёс. – Из-за постоянного давления, многочасовых репетиций, я чувствовал себя плохо, не мог спать и есть нормально. Мне было шестнадцать лет, я мечтал как все дети заводить друзей. Я настолько был встревожен предстоящим участием в конкурсе, что мои руки начали робеть перед скрипкой и я совсем перестал спать. Из-за это мог не спать сутками, поэтому решил попробовать мамино снотворное, но это лишь усугубило всё, вскоре оно перестало действовать на меня. У меня не получалась сфокусироваться на музыке, дома я чувствовал себя плохо и не мог играть, поэтому я уходил играть на улицу, в безлюдное место. – Концертмейстер перевернулся на бок, теперь он хорошо видел лицо Янлинь. Он изучающе пробежался по её лицу, в поисках чего-то. Янлинь поймала его взор а затем быстро отвела взгляд в сторону, не выдержав пристального взгляда начальника.
– Вы сильно переживали, раз не могли даже спать, – она заёрзала на месте.
– Однажды мама уехала на гастроли, но прежде чем уехать, она оставила мне билет на самолёт в Вену. Меня в очередной раз не спросили, хочу я участвовать или нет, вручив билет в руки, – продолжил он разглядывая ассистентку. – Сперва я был уверен что поеду, но за неделю до конкурса у меня начали случаться приступы страха. Мои руки дрожали, каждый раз когда я брал скрипку, будто они забывали как держать смычок, мне становилось тяжело дышать, в голове звучали последние слова матери перед отъездом, а перед глазами всплывало её лицо. Иногда я чувствовал как схожу с ума находясь дома. За пару дней перед отлётом в Вену, я шёл со скрипкой домой, когда наткнулся на уличных хулиганов. Один из них увидев меня позвал, но я не стал отзываться и продолжил идти, тогда они встали подошли ко мне. Им сперва нужны были деньги, но заметив скрипку они переключились на неё. Они хотели отнять её, поэтому мне пришлось ввязаться с ними в неравный бой. Один из них толкнул меня, от чего я упал, другой наступил мне на руку, чтобы защитить скрипку я улёгся на неё телом. Они колотили меня ногами со всех сил, но я продолжал отстаивать скрипку. Затем один из них взял что-то, ударив меня по голове, помню как я бессильно закрыл глаза не выпуская скрипку а затем проснулся в чужом доме. Я лежал в небольшой комнате, в чужой кровати, не знаю сколько я тогда спал часов, но чувствовал себя выспавшимся и в безопасности. В воздухе витал приятный аромат еды, в поисках которого я отправился встав с кровати. Войдя на кухню, я увидел небольшой стол, возле которой суетливо бегала женщина раскладывая еду по тарелкам. На столе стояла огромная сковородка с набэ, она позвала меня рукой, не задумываясь я сел за стол, положив мне в тарелку горячую еду, мы молча принялись есть, затем я помог ей убрать со стола посуду. Её звали Момо, она была полной противоположностью моей матери, в ней сочетались все материнские качества, которые я мечтал увидеть в своей маме. Заботливая, радушная и спокойная, интересующийся, считающаяся с мнением своего ребёнка. Рядом с ней я чувствовал себя спокойно. Вернувшись домой, я долго опять не мог заснуть, мне было неуютно в материнском доме. Атмосфера в доме говорила мне, что я должен поехать на конкурс, не смотря на произошедшее прошлым вечером. Мне опять стало трудно дышать и начали дрожать руки, поэтому я убежал к Момо. Она поговорила со мной и мне стало лучше, я попросился спать у неё дома и она разрешила, сказав что идёт на вечернюю работу и будет лишь утром. Вскоре я начал приходить к ней каждый раз, когда не получалась заснуть дома. Я ей рассказал про конкурс, она поддержала меня.Тогда я принял первое важное решение в своей жизни, я пошёл против матери, решив не ехать на конкурс. Момо позвонила ей и сообщила всё произошедшее, моя мама тогда ничего не сказала. Спустя неделю она вернулась с гастролей, молча зайдя в гостиную, где я сидел с Момо дожидаясь её. Увидев как она пришла, я побежал встречать и обнимать её, но она лишь с осуждением на меня посмотрела. Мне стало не по себе, от её чёрствости по отношению ко мне. Я представил их друг-другу, на что мама закатила скандал и обвинила Момо во всех смертных грехах. На следующий день, она подала на неё в суд, заявив о домогательствах в мой адрес. Я никогда не чувствовал себя так плохо, судебные допросы и постоянные упрёки матери изводили меня, даже подумывал совершить суицид, но Момо к моей радости оправдали, признав невиновной. Я перестал приходить к ней в гости, чтобы мама оставила её в покое. Спустя некоторые время, она успокоилась и перестала говорить об этом, чему я бесконечно был рад, но радость длилось не долго. Тот день заставил меня выплакать все слёзы, в тот год я умер. Я стоял за кулисами, ожидая своей очереди, чтобы выступить в ежегодном концерте, когда раздался телефонный звонок от мамы. Она сообщила мне самые страшные слова, сказав что разочаровалась в своём ребёнке и не желает больше жить в этом мире. Бросив всё, я прибежал домой. Она лежала на холодном полу ванной, без сознания, с перерезанными венами. Бросившись к ней с порога, я кое-как наложил повязку на кисти и вызвал помощь. В больнице ей сделали переливание крови и наложили швы. Я не отходил от неё всю ночь, а когда к ней вернулось сознание, то она начала кричать и срывать повязки с рук, ей пришлось вколоть снотворное. После того, как зажили порезы, мне посоветовали положить её в реабилитационный центр, я не знал что делать, поэтому попросил помочь мне Момо. Мама заболела сильно, она не помнила как её зовут, кем я ей прихожусь, её глаза были пустыми, она разговаривала редко и больше не переживала насчёт моей игры на скрипке. Я отвёз её в санаторий для морально ослабленных людей, в котором работал близкий друг Момо, там где могли бы оказать маме психологическую помощь. Из-за этого, я практически не занимался на скрипке, постоянные поездки к маме утомляли. Спустя месяц, когда мама более менее начала говорить, я продолжил упражняться, но также навещал её каждый день. Однажды я увидел блеск в её глазах, она посмотрела на меня и улыбнулась, будто к ней вернулись воспоминания обо мне. В тот день, я гулял с ней по саду санатория, она тихо напевала мелодию, затем я проводил её до комнаты. Когда уходил, то предчувствовал всем сердцем что-то плохое, я не мог заснуть всю ночь а на утро раздался телефонный звонок, который разделил мои воспоминания до и после. Она совершила самоубийство, перетянув шею поясом от халата. Вот так, не озираясь назад, мама оставила меня совсем одного.
– Янлинь вздрогнула от услышанной истории, а в глазах появился молчаливый ужас.
– Она была красивой женщиной, – произнесла она прискорбно. Ей стало жаль концертмейстера, так как сама скучала сильно по родителям. На щеках Янлинь появились дорожки из слёз, она быстро вытерла их тыльной стороной ладони.
– Я не плакал, с тех самых пор, – его слова прозвучали тихо, – будто растерял все эмоции. Янлинь посмотрела на концертмейстера, который после душераздирающей истории заснул. Она налила воды в стакан и поставила на столик, убрала осколки бокала на полу, затем вышла из квартиры.
На часах было уже одиннадцать, когда добралась до работы. Зайдя в кабинет к сестре, она хотела поговорить о произошедшем, но Сюли не придала значения этому, сообщив что директор уже говорил о таких припадках концертмейстера. Сложилось ощущение, что никому не было дела до его душевных переживаний, всех волновало лишь его игра на скрипке.
– Но как же так? Он же тоже человек, хоть и своенравный, – обратилась к сестре Янлинь.
