скачать книгу бесплатно
В эти минуты я тоже думал о снеге, что он теплый…
Устроиться в гостиницу удалось удивительно легко, без всяких передряг и ожидания. Я поселился в двухместном номере на седьмом этаже, откуда открывался вид на окраину города.
После дороги хотелось отдохнуть, выпить стакан чая, но всё нарастающая в душе волна подмывала скорее, не откладывая ни на минуту, позвонить ей, и сдержать себя было просто невозможно. В фойе гостиницы телефонного автомата не было. Я отправился на улицу.
Снег ещё не прошел, по-прежнему валил густо, на асфальте он таял, а на газонах, на прошлогодней пожухлой траве лепился мягким бархатом, белея свежо и пушисто. Телефонная будка оказалась совсем рядом, в двух минутах ходьбы, около кинотеатра. Войдя в неё, я плотно прикрыл за собой дверь и почувствовал, как слабеют руки, а сердце ухнуло куда-то вниз, полетело в неведомую пропасть так стремительно, что перехватило дыхание.
Как много в дороге я думал об этом разговоре и о нашей предстоящей встрече, отыскивал нужные слова, готовился, а оказалось, что не смог предусмотреть обидной мелочи: у меня не оказалось ни одной двухкопеечной монеты.
– Черт побери, – выругался я, – если не повезло с самого начала, то дальше добра ждать нечего…
В ближайшем киоске «Союзпечать» молодая девушка в ответ на мою просьбу разменять деньги недовольно поджала крашеные помадой губки, словно у неё просили десять рублей в долг. Не отрываясь от журнала, который она читала, неприязнью бросила мне:
– Если каждому буду разменивать, то где я наберусь сдачи покупателям!
На мои робкие объяснения категорично заявила:
– Здесь киоск, а не разменный аппарат, – и опустила стекло.
Город встречал меня не очень дружелюбно.
Пришлось идти в ближайший магазин…
После первого же гудка на другом конце провода трубку, ответил незнакомый голос:
– Слушаю.
– Добрый день. Пригласите, пожалуйста, к телефону…
У меня никак не повернулся язык назвать её по фамилии мужа. Я назвал по имени-отчеству.
В трубке замолчали, верно, что-то выясняли, через несколько томительных секунд сообщили:
– Её сейчас нет на месте. Перезвоните через час-полтора. Она будет.
Мне снова не повезло. Даже здесь судьба решила испытать меня ожиданием. Что ж! Нужно было заняться делами командировки. Я зашел в гостиницу. В номере, пока я ходил звонить, поселился сосед, молодой человек, рыжеволосый, элегантно одетый.
– Кальо, – представился он, протягивая руку, – из Эстонии.
Я назвался, что-то буркнул ему о погоде, взял портфель и отправился в город. Смог позвонить ей лишь в три часа. Она ждала моего звонка и сама взяла трубку. Я с радостью выдохнул:
– Здравствуй! Это я!
– Здравствуй!..
Мы договорились встретиться в шесть часов возле речного вокзала. Она работала недалеко от него. По дороге я зашел на базар и купил цветы. Почти у самого выхода кто-то окликнул меня. Услышав своё имя в незнакомом городе, я нерешительно остановился, всё ещё думая, что окликнули не меня, но рядом в торговом ряду, мой сосед по номеру в гостинице Кальо из Эстонии приветливо размахивал тюльпанами. Я подошел к нему.
– Послушай, зачем ты покупал цветы? – сказал он со своим прибалтийским акцентом. – Да разве это цветы? Одно название. Веники. Бери у меня. Бери, сколько надо. Вот, выбирай!
Он широко развел руками, показывая свой товар, но я отрицательно покачал головой. Тогда он нагнулся над прилавком, без слов забрал у меня тюльпаны, которые, думаю, были нисколько не хуже, чем у него, и небрежно бросил их в ящик позади себя. Из стоящих в стеклянных банках с водой гвоздик придирчиво отобрал несколько штук и протянул мне:
– Возьми! Вот теперь порядок. Такие цветы не стыдно дарить.
– Спасибо, Кальо! – поблагодарил я эстонца.
– Не стоит, – отмахнулся он. – Может быть, где-нибудь вместе поужинаем?
– Не могу. Мне надо встретиться с одним человеком.
– Ну, и прекрасно, – воскликнул Кальо, – тогда поужинаем втроем.
– Думаю, это у нас не получится.
– А-а, – заговорщически подмигнул он, – подозреваю, что этот человек – женщина.
– Ты правильно подозреваешь, – улыбнулся я.
– Что ж! Желаю удачи! Вечером увидимся!
– Обязательно…
Теперь я пытаюсь вспомнить, какие мысли и чувства наполняли меня в минуты ожидания её у речного вокзала, обращаюсь к памяти, прислушиваюсь к сердцу, что оно скажет. Думаю о том, почему я решился на эту поездку. Чего ждал от неё? На что надеялся? Оборвать последнюю нить к прошлому, встретившись, вместе, по обоюдному согласию, отречься от минувшего, похоронить в общей могиле её и мою боль? Но что там ни было, многие наивные помыслы и даже мечты мгновенно разбились вдребезги, когда я ступил на перрон её города. Осталось лишь одно-единственное желание – увидеть её, а там будь, что будет.
Её я заметил еще вдалеке, хотя и не знал, с какой стороны она должна подойти. В белом расстегнутом плаще, с распущенными волосами она торопливо пересекала площадь, с беспокойством поглядывая по сторонам. Я шагнул навстречу и в волнении не заметил её протянутой руки. Мы долго молча смотрели друг на друга, словно пытались понять, что изменилось в нас за прошедшие годы. Глаза её лучились потаенной радостью, в них играли такие знакомые мне огоньки. Она была всё та же, дорогая и единственная, но теперь отчаянно далёкая от меня.
– Я рада, что мы опять вместе, – тихо произнесла она, перебирая в руках гвоздики.
Она отпросилась с работы всего на несколько минут и потому очень спешила. Может быть, для нас это было и лучше: пусть уляжется волнение, надо было успокоиться. Я проводил её до работы, и мы условились в семь часов вечера встретиться на том же месте у речного вокзала.
Никогда за последние годы я не чувствовал себя таким счастливым, как тогда. Несмотря на то, что небо обложили темные свинцовые тучи, крепчал ветер, и волны, бегущие к набережной, отливали металлическим блеском, мне казалось, что вокруг необыкновенно светло, радостно, даже дома смотрели по-другому, будто улыбались большими окнами.
Я думал о том, как сегодня вечером мы придем с ней вдвоем на эту набережную. Тогда я обязательно скажу ей, что буду любить всю жизнь, ничего от неё не требуя, и буду счастлив, если она в своей жизни будет счастлива. Я отдам ей всю нежность, на которую способно моё сердце.
Но вечером всё оказалось совсем не так, как мне думалось.
Она пришла, и я сразу заметил на её лице растерянность.
– Что-нибудь случилось? – обеспокоенно спросил я.
– Нет, ничего. Пойдем к нам.
– К вам? – удивился я.
– Да, к нам в гости. Я уже и мужу позвонила, что ты придешь.
Она пыталась говорить спокойно, но это у неё не получалось. Я впервые до конца осознал, как ей было трудно. Гораздо труднее, чем мне, ничем не связанному человеку. Что мы могли сделать?
Я отказался идти к ней домой. Мы недолго погуляли по набережной, разговора не получалось и скоро расстались…
В гостиницу я вернулся угнетенным и мрачным, с твердым намерением поскорее завтра завершить свои командировочные дела и вечером уехать. В номере меня встретил Кальо, настроенный жизнерадостно, видимо, его цветочные дела шли в гору.
– Что случилось? У вас неприятности? – встревоженно уставился он, когда я молча повесил на вешалку плащ и закурил сигарету.
– Нет, ничего неожиданного не произошло…
– Хм… Вы бледны.
Я попытался улыбнуться:
– Вреден север для меня…
– Что ж! Надо проводить адаптацию. Начнем, – решительно заявил Кальо.
Он говорил почти без акцента, свободно, трогая при разговоре рукой свой рыжий ершик коротких волос. Мне ничего не хотелось, только бы никто не трогал. Я не ответил на предложение Кальо, сидел, курил и смотрел в окно на дома незнакомого города. Вечерняя мгла наплывала на него с востока, небо с перистыми облаками какого-то удивительного розово-голубого цвета казалось высоким. В номере были слышны гудки далеких пароходов. Вот бы сейчас оказаться на одном из них и плыть куда-нибудь в одиночестве. Лучше всего на Соловки. Мечта о поездке на эти святые острова живет во мне до сих пор.
Сосед по номеру уже хлопотал возле стола, на котором появилась бутылка коньяка.
– Прошу садиться, – жестом пригласил Кальо, дружески улыбаясь мне.
Мы сели к столу, выпили за знакомство. Коньяк был хорош, эстонец знал в нём толк. Теплая волна поднялась в теле, душевная тяжесть не спала, но стала ослабевать, таять.
– Никак не думал, – говорил мой новый знакомый, – что нынешней весной еще раз увижу снег. А здесь он валил сегодня как в декабре. Я впервые на севере.
– Я тоже…
– Ты тоже? – удивился он, переходя на ты.
– Да.
– Ты недавно здесь?
– Только сегодня приехал и в этом городе я впервые.
– Как это по-русски называется? Плут! Только приехал и уже встречаешься с женщиной.
– Мы знакомы давно.
– О, здесь, видимо, скрыта своя история?
– История была. Кажется, она до сих пор не закончилась, но мне не хочется о ней рассказывать.
– Прости, но ты видел её?
– Да, видел…
– Так почему ты такой грустный? – воскликнул эстонец. – Надо радоваться. Давай еще выпьем.
– Радоваться, Кальо, нечему…
– Странно. Она тебя любит? – спросил он с бесцеремонностью подвыпившего человека.
Что я мог ответить ему? Любит ли она меня сейчас? Да и любила ли когда-нибудь? «Она никогда не говорила мне о своей любви», – подумал я и даже испугался этой мысли. Была юность, были встречи и письма. Конечно, она любила меня. Сейчас всё обстояло по-другому, она была замужем, у неё есть муж и ребенок. Может ли она теперь по-прежнему любить меня, или просто хранит в себе воспоминания юности? Бог ведает. Мне не хотелось продолжать начатый разговор, и я неуверенно обронил:
– Наверное…
– А ты сказал ей, что любишь её? – не отступался от меня Кальо.
– Нет!
– Почему же не сказал, глупый человек? – возмутился эстонец.
– Она об этом знает.
Торговец цветами даже вскочил со стула, удивленно воскликнул:
– Ничего не понимаю! Она тебя любит, ты её тоже. Что же вам мешает?
Я не ответил. Снова потянулся за сигаретой. Зачем ему было что-то понимать в наших отношениях. Мы и сам перестали понимать их.
– Придётся вмешаться мне, – сделал решительный жест рукой Кальо. – Ты ещё не знаешь, что может Кальо! Завтра же возьмём половину, нет, все мои цветы и поедем к ней, – запальчиво сказал он.
– Боюсь, что мне не помогут даже твои цветы, – грустно улыбнулся я.
– Она, наверное, замужем?
– Да, замужем.
– Тогда твое дело плохо.
– Плохо, – согласился я.
До отправления поезда оставался час, а время будто остановилось. Я страдал. Где-то в темном закоулке души жила и точила душу нелепая мысль: как мучительно больно, и никто даже не знает о моих страданиях, даже рассказать некому.
Нужно было единожды и на раз разрубить узел, и не стоило звонить ей, бередить и без того растревоженную душу. Но я снова решительно шагнул к телефонной будке, позвонил и услышал её голос. Сердце моё сорвалось в пропасть. Наверное, я бы всё отдал, только бы слышать её голос.
– Здравствуй! Это опять я.
– Здравствуй!
– Я уезжаю. Так будет нам с тобой лучше.
– Уезжаешь? – удивилась она. – Когда?
– Через час. Очень жалко, что мы так мало виделись…
Она помолчала и потом тихо ответила:
– Я всегда буду помнить о тебе.