Вихрь колдовства

– Странно, – удивилась Флисс, поворачивая ключ. – Дверь не запирается. И вроде застрял. – Она повозилась еще, вынула ключ и, покачав головой, сделала новую попытку.

– Подожди. – У Бетти возникла мысль. Она вернулась в комнату и взяла с комода ключ, забытый горничной. – Попробуй этот. Может быть, девушка оставила нам его специально.

– Тогда зачем нам дали этот? – Флисс покачала в руке серебряный ключ.

– Не знаю. – Бетти вставила темный железный ключ в замочную скважину и повернула. Раздался щелчок, дверь закрылась. – Но гляди-ка, я права. – Увидев озадаченное лицо Флисс, она улыбнулась и пожала плечами. – Наверное, женщина за стойкой поняла, что ошиблась, и послала девушку наверх с правильным ключом.

– Думаю, да, – согласилась Флисс.

Они пошли назад по коридору к великолепной лестнице, стараясь в этот раз отвлечь Чарли от удручающих оленьих голов.

– Это лучшая лестница из всех, что я видела. – Бетти похлопала по плавным изгибам деревянных перил. – Только представьте, с какой скоростью по ним можно съехать!

У стойки регистрации они увидели усталую миссис Чемберс, которая опять разговаривала с рыжеусым мужчиной. За ним выстроилась нетерпеливая очередь приезжих с чемоданами. Некоторые гости говорили с необычным акцентом, и Бетти изо всех сил сдерживалась, чтобы не таращиться на них. Звучала даже иностранная речь. Похоже, люди стекались на зимнюю ярмарку отовсюду.

– Говорю вам, что сверху доносится громкий стук и грохот, – негодовал мистер Снид. – Ужасный шум – я требую, чтобы вы немедленно переселили из того номера всех, кто бы там ни был, или научили их, как себя вести.

– Но, сэр, – терпеливо сказала миссис Чемберс, – я уже объясняла, комната над вами пуста.

– Мадам, это не так. Я совершенно ясно слышал…

Вдруг Бетти заметила какое-то движение. В узорчатом стекле двери позади миссис Чемберс появился темный силуэт. Застыл на мгновение, когда кто-то из гостей стал прислушиваться, затем шевельнулся и пропал.

Проходя мимо стойки, Бетти сочувственно посмотрела на миссис Чемберс, и девочки пошли ужинать. Бетти подумала, что этому месту нужен человек вроде бабушки. На Вороньем Камне, в трактире «Потайной карман», Банни Уиддершинс была самой суровой хозяйкой из всех, что знало это заведение. Любого, кто вел себя неподобающим образом, она выпроваживала за шиворот. Случалось даже, швыряла подковы в буйных посетителей.

Но в Поместье Эхо было то, чего не было в «Потайном кармане», – отличный повар. Это подтверждали витавшие вокруг вкусные запахи и быстрота, с которой официанты пополняли стремительно пустеющие хлебные корзины, блюда с пирожными и кувшинчики с заварным кремом и соусами.

– Ух ты, – выдохнула Чарли, глаза у нее стали размером с колесо телеги. – Я хочу попробовать все!

Пока Флисс брала поднос и разливала по тарелкам густое рагу, а Чарли совершала набег на хлебные корзинки, Бетти осматривалась. В зале было оживленно и шумно, в разноголосицу вплеталось постукивание ножей и вилок по фарфоровым тарелкам. Почти все столы уже были заняты. Многие гости так и оставались в дорожных костюмах – вероятно, приехали совсем недавно. Однако даже со стороны было отчетливо заметно, как эта публика отличается от окружения, привычного для Бетти и ее сестер. Одежда у всех была новой и модной, а не дешевой и поношенной, как у Уиддершинсов; хлеб и пирожные они брали красивыми серебряными щипцами – не как Чарли, которая хватала все руками, то и дело облизывая пальцы.

У дальней стены Бетти увидела небольшой свободный стол. Пробираясь к нему, она заметила шикарную леди Фортуну, приехавшую с мистером Снидом. Та сидела одна и потягивала чай из чашки с золотым ободком. Фиолетовое бархатное платье она сменила на черное, усыпанное крошечными серебряными звездочками. На столе перед ней стоял чайник, рядом лежала огромная булочка c густыми сливками и джемом. Не откусив ни кусочка, леди Фортуна вместо этого устремила на булочку глубокий пристальный взгляд. Глаза ее были большими, блестящими, почти столь же темными, как и платье. Раз или два ее губы шевельнулись над чашкой, как будто она произносила про себя безмолвное заклинание. В ней определенно было нечто загадочное, что не могло не пробудить в Бетти любопытство.

По-видимому, о том же подумала и Чарли, потому что, когда они с Флисс принесли тарелки, нагруженные с верхом, она, прищурившись, оглянулась на леди Фортуну:

– Какая-то она странная.

Обмакнув в рагу кусок теплого мягкого хлеба, Бетти с жадностью впилась в него зубами и ответила:

– Да, действительно, несколько выделяется.

– Кто? Она? – Флисс, сметавшая крошки со стола, с восхищением посмотрела на эффектную гостью. – О, конечно. Невероятно хороша в этом платье, ведь да?

Бетти не увлекалась нарядами, как Флисс, но тут не могла не согласиться: это было красиво. Похоже, и другие гости тоже так считали, потому что многие часто поглядывали на леди Фортуну. Впрочем, ничуть не меньше взглядов было направлено в сторону Флисс, чье прелестное личико всегда притягивало к себе внимание, куда бы она ни пошла. «Пусть даже одетая как есть, – с приливом гордости подумала Бетти, – изящно, но просто, в обычном коричневом платье».

Бетти огляделась. Хотя гости, пришедшие ужинать, не производили такого сногсшибательного впечатления, как леди Фортуна, многие все равно вызывали интерес. Почти шарообразный лысый мужчина с розовым носом и щеками внимательно изучал булочки и прочие лакомства; женщина, с такими светлыми волосами, что они казались белыми, клевала кекс, как утка клюет хлеб. Еще один мужчина почему-то не садился, а вместо этого расхаживал взад-вперед, словно наблюдая за официантами, столами и едой. Седой, с острой белой бородой и колючими бровями, он так горбился, что напоминал старое кривое дерево. Официанты, фланируя неподалеку, нервно поглядывали на него, суетились и ускоряли шаг, и Бетти задумалась, не владелец ли он Поместья Эхо. Тихо сказав что-то одному из официантов, мужчина, прихрамывая и опираясь на трость, двинулся к выходу. Выглядел он недовольным.

Потом в зал вошел и направился прямиком к еде рыжий веснушчатый парнишка, примерно ее возраста. А потому Бетти показалось странным, что он один. «Тоже гость?» – подумала она. Не успел мальчик подойти к столу, как перед ним встала миссис Чемберс. По выражению ее лица Бетти поняла, что мальчика ругают, а по его хмурому лицу было ясно, что не впервые. Развернувшись, он вышел.

– Погляди-ка, – прервала ее мысли Флисс. Она показывала на стену рядом с местом, где сидела Бетти. – Вон, у тебя над головой: что-то о грабителе с большой дороги! Что там написано?

Бетти обернулась. Над ней висела помещенная в рамку вырезка из газеты. Рисунок изображал разбойника с большой дороги, скачущего на огромном черном коне. Темный силуэт в треуголке и плаще. За развевающимся плащом летел взвихренный снег. «ДЖЕК ФРОСТ, – прочитала она заголовок. – ТАК КЕМ ЖЕ БЫЛ ПЕЧАЛЬНО ЗНАМЕНИТЫЙ В ГЛУХОМАНИ РАЗБОЙНИК С БОЛЬШОЙ ДОРОГИ?»

В статье излагалось все, что сестры уже слышали от Клариссы: злосчастный роман грабителя и Элоры, похищение волшебного хрустального шара и смерть влюбленной пары в самую холодную ночь года. Но кое-что дальше оказалось еще интереснее.

«Личность грабителя остается загадкой, – прочитала Бетти. – Выяснится ли когда-нибудь правда? Минуло почти четыре десятилетия с тех пор, как бесчинствовал в Глухомани пресловутый разбойник с большой дороги, получивший прозвание Джек Фрост. Однако, несмотря на имеющиеся улики и ряд версий, все попытки раскрыть подлинное лицо пресловутого грабителя терпели неудачу. Только один подозреваемый относительно подходил на эту роль. Установили, что некто Дагган Трент, конюх из Поместья Эхо, был влюблен в Элору Гуд, тамошнюю служанку.

Полагают, что именно из окна первого этажа Поместья Элора видела, как разбойник упал с лошади в ледяное озеро».

Бетти остановилась, ее сердце подскочило от волнения.

– Это случилось здесь! – воскликнула она. – Прямо здесь, в Поместье Эхо!

– Читай дальше, – попросила Флисс, глядя на силуэт разбойника. Глаза ее затуманились, что, как предполагала Бетти, было вызвано грезами о необыкновенной любви, хотя не исключено, что у нее побаливал живот.

«По сей день так ничего и не известно ни о злосчастной паре, ни о местонахождении пропавшего хрустального шара. Неужели Джек Фрост унес его с собой в ледяную могилу? Ответы лежат в глубинах Дрожь-озера, которое, судя по всему, не собирается раскрывать свои секреты».

Бетти закончила читать. Захватывающая история. Настоящий разбойник с большой дороги – о таких она читала в книгах! И все происходило даже не в старину, а всего почти сорок лет назад.

– Наша бабушка была молодой тогда, – прикинула она вслух. – Как же волнует, когда понимаешь, что все это было не так уж давно…

– Они ведь могли быть живы и сегодня, – тихо сказала Флисс, ее карие глаза блуждали по застекленным рамкам, развешанным на стене с ее края стола.

– А там что? – Бетти кивнула на какие-то каракули под стеклом.

– Это записка от другой служанки из Поместья. Уведомление, которое она вручила, – объяснила Флисс, разбирая корявый почерк. И, прочитав первые строки, добавила: – Вот это да! Послушайте! Она уволилась из-за призраков! Тут говорится, что на лестнице и на втором этаже видели призрак Элоры… – Флисс замолчала и несколько побледнела.

– Великолепно. – Бетти снова почувствовала азарт. – Неразгаданная тайна – и еще история о привидениях – и все это прямо здесь! Может, мы даже сами что-нибудь увидим… или услышим ночью стук…

– Запросто, если я свалюсь с кровати, – весело сказала Чарли, запихивая в рот очередной кусок яблочного пирога.

– Ох, Бетти, мне не хочется оставаться там, где водятся привидения. – Флисс встревоженно понизила голос. – Вспомни, что говорила Кларисса. Ну, о том, если кто видит призрак Элоры, и… о смерти любимого человека.

– Я уверена, что она сгущает краски. – Внезапно Бетти забеспокоилась, что Флисс надумает уйти из Поместья. Без нее бабушка точно не позволит Бетти и Чарли остаться. – Ты же знаешь, как папа увлекается, когда рассказывает такие истории. В любом случае, – она старалась переубедить Флисс, – что, если мы сумеем раскрыть, кем был разбойник с большой дороги? После всех этих лет? Могу поспорить, ты будешь рада, если узнаешь!

– Ну, может быть, – с сомнением произнесла Флисс. – До того момента, пока мы не столкнемся с какими-нибудь привидениями.

– Возможно, нам стоит немножко тут поразнюхивать, – сказала Бетти. – Поспрашивать и разобраться, есть ли во всем этом хоть доля правды или одни дурацкие слухи.

– Хм-м, – без энтузиазма протянула Флисс. – Ты же можешь поразнюхивать и сама. – Она посмотрела на мутную фотографию, висевшую у ее плеча. На снимке три человека стояли на ступенях Поместья Эхо. Бетти было плохо видно со своего места, но, когда Флисс вздрогнула, ее осенило.

– Это она? – спросила Бетти. – Элора?

Флисс кивнула:

– И ее родители. И никто не выглядит очень веселым. – Она отодвинула тарелку, слишком взвинченная, чтобы есть.

Бетти стала уже было приподниматься, чтобы рассмотреть снимок поближе, но душераздирающий вопль приковал ее к месту. Раздался звон посуды, и, резко обернувшись, Бетти увидела прижавшую руку к груди леди Фортуну, которая вместе со стулом отшатнулась от своего стола. Кувшин с водой опрокинулся, белая скатерть намокла, а прекрасная булочка теперь валялась на полу, превратившись в размякшую кучку джема и сливок. В зале повисла тишина, на мгновение все как будто замерло. Потом со скрипом задвигались стулья, люди начали переговариваться.

– Она задыхается, – прошептала Флисс.

– Ее отравили, – ахнула Бетти.

Но леди Фортуна не задыхалась и не была отравлена. Она с ужасом уставилась в свою чашку, ее приоткрытые розовые губы идеально округлились. Взгляды всех присутствующих были устремлены на нее.

– Наверное, нашла в своем чае что-нибудь противное, – весело предположила Чарли. – Муху, может, или жука…

– Или мышиный помет. – Флисс, похоже, боролась с тошнотой. – Бабушка однажды нашла крысиный хвост, запеченный в буханке хлеба, а мы к тому времени уже почти все съели. Фу-у!

– Крысы-то чем плохи! – возмутилась Чарли, протягивая руку к воротнику, чтобы погладить невидимого Прыг-скока. – Не слушай ее, – прошептала она.

Бетти молча наблюдала за происходящим. До нее стало доходить, куда смотрела таинственная женщина. Секундой позже, когда появился мистер Снид и кинулся к своей спутнице, она убедилась, что права.

– Чайные листья, – простонала леди Фортуна слабым голосом. В зале было так тихо, что ее слышали все. – О, эти чайные листья… произойдет что-то ужасное. Это знак!

– А? – озадаченно спросила Чарли. – Про что она?

– Это гадание, – объяснила Бетти. – Бабушка иногда так делала. Допьешь чай и смотришь, как улеглись чаинки на дне чашки. Считается, что они показывают твою судьбу.

И тут Бетти сообразила: судьбу же называют фортуной… Леди Фортуна. Причудливое имя обрело смысл:

– Она наверняка предсказательница!

– Что вы видите, леди Фортуна? – спросил мистер Снид.

– Весы… Листья легли… – Голос леди уже обретал силу. – Справедливость вот-вот будет восстановлена. Но здесь… – Она указала на чайную чашку. – Ворона! Предвестие смерти!

Волна шепота прокатилась по залу. Одни гости встревожились, другие, напротив, выглядели заинтригованными. Бетти чувствовала и то и другое, а кроме того, изрядную долю недоверия. «Смерть? Неужели ее – да и что-нибудь еще – могут предсказать остатки заварки?» Конечно, сейчас она уже гораздо лучше представляла, на что способна магия. Бетти вполне достаточно имела с ней дело, чтобы не сомневаться в ее существовании, но также знала, что не стоит доверять подряд всем предрассудкам.

– Ворона? – Флисс бросила на Бетти многозначительный, но обеспокоенный взгляд.

Девочки выросли в окружении суеверий, многие из которых были связаны с воро́нами, сороками и воронами – символами беды. И неудача, казалось, преследовала их везде, где бы они ни находились. Похоже, что Глухомань не стала исключением.

Вдруг Бетти засекла какое-то движение в дальней части зала. Воспользовавшись тем, что всеобщее внимание поглощено суматохой, рыжий парнишка, тот самый, которому незадолго до всего этого пришлось уйти, почти невидимкой проскользнул к столам с едой и принялся набивать карманы булочками, ветчиной и другими вкусными вещами. Затем быстро испарился – так же украдкой, как пришел. Мысли Бетти на миг снова обратились к тому, кто же он, но тут же вернулись к леди Фортуне. Ее, неуверенно державшуюся на ногах, сопровождал к выходу мистер Снид. Успокаивающим голосом он уговаривал ее прилечь и отдохнуть.

С завершением этой драматической сцены остальные гости продолжили ужинать, но атмосфера оставалась наэлектризованной. Не в силах сдержать любопытство, Бетти встала и, сказав, что возьмет еще кувшинчик заварного крема, прошла мимо столика, за которым недавно сидела леди Фортуна. Обойдя размазанную по полу булочку, она заглянула в чашку, чтобы рассмотреть тревожные знаки, о которых говорила леди. К своему разочарованию, весов она не увидела, хотя птицу расположение чаинок могло немножко напомнить. Изучить чашку получше не удалось, ее подхватила служанка, которая примчалась убирать со стола и подметать пол.

– Хорошо, что бабушка этого не видела, – сказала Бетти, зевая, когда немного погодя сестры поднимались к себе по лестнице. – Она бы всю ночь не выпускала из рук свою подкову.

– М-м-м… – Флисс косилась на оленьи головы на стенах. – Я бы тоже, если бы у меня была с собой подкова.

– Ой, смотрите! – Чарли ткнула пальцем вперед. – Это же наш чемодан?

И правда, старый потрепанный чемодан Уиддершинсов стоял в коридоре за несколько дверей от их комнаты.

– Интересно, почему его не донесли до нашей двери? – пропыхтела Бетти, когда вместе с Флисс тащила эту тяжесть к комнате шесть.

Войдя, они открыли чемодан и стали готовиться ко сну.

– Флисс, – сонно позвала Бетти из-под одеяла, глядя, как сестра вытаскивает и аккуратно складывает вещи в комод. – Давай распакуем все завтра. Ложись. Завтра первый ярмарочный день. – Она подумала про разных людей, которые специально ради этого приехали в Глухомань, и поплотнее укрылась.

– Первый ярмарочный день! – повторила Чарли, пристраиваясь к Бетти под бок. Через несколько секунд она уже тихонько похрапывала.

– Сейчас лягу. – Задвигая ящики комода, Флисс рассеянно грызла ноготь большого пальца.

– С тобой все в порядке? – спросила Бетти, уловив в старшей сестре беспокойство. – Тебя испугало то, что случилось с леди Фортуной?

Улыбнувшись через силу, Флисс призналась:

– Да, немного. Я уже нервничала из-за историй с привидениями, а тут еще леди Фортуна заговорила о воронах и смерти!

– Скорее всего, это полная чепуха, – сказала Бетти. – Я ничего особенного в ее чашке не увидела. Держу пари, завтра на ярмарке она будет гадать, вот увидишь. И после того, как все видели эту сцену за столом… к ней выстроится длинная очередь.

Флисс внезапно оживилась:

– Интересно, сколько стоит, чтобы тебе предсказали судьбу?

– Дорого. Чересчур, – хмыкнула Бетти. – Надеюсь, ты не собралась к ней. Ты же знаешь, что бабушка задаст тебе жару.

– Бабушке знать не обязательно, – отрезала Флисс с непокорным видом. – Хочу узнать, что мне предстоит.

– Будешь ли ты целоваться с кем-нибудь в Глухомани? – поддразнила Бетти. – Ну, я бы не стала выяснять, что там впереди. Что тут веселого? Мне нравится, когда каждый день приносит неожиданности, когда не знаешь, какие приключения встретятся за углом.

В комнате воцарились спокойствие и тишина, которую нарушало только тихое сопение Чарли, случайные скрипы и шаги поздних постояльцев, прибывших на ночь глядя. Какое-то время Бетти прислушивалась, а потом погрузилась в сон, и в голове ее продолжали проплывать мысли об Элоре, разбойнике с большой дороги и о таинственном хрустальном шаре.

Глава 6

Разбойник и гадалка

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЭЛОРА

Зима стояла лютая, хотя в Глухомани мороз был не в диковинку. Деревья привыкли, что на ветвях лежит снег, укутывая их белой шубой. Крыши едва выдерживали вес сосулек, сверкающих на карнизах, словно тяжелые подвески хрустальной люстры. Озеро, как всегда, покрылось льдом, даже не верилось, что под такой твердой толстой коркой может быть вода. Однако этой зиме суждено было все изменить и подарить Глухомани историю, которая останется здесь навсегда, словно застынет во времени.

Все началось с зимней ярмарки, гадалки и девушки, что хранила тайну…

Элора всю свою жизнь провела в Глухомани. У нее не было братьев и сестер – только тихая работящая мама и угрюмый отец, которого особо не волновали ни жена, ни дочь. Оба работали в Поместье Эхо: отец – на конюшне, мать – на большой суматошной кухне.

С юных лет Элора тоже трудилась: резала с мамой овощи, помогала отцу с лошадьми. Взамен семья получала, наряду с жалованьем, питание и кров. Если родители обходились без ее помощи, Элора, как и дети других слуг, могла заниматься чем хотела. Все Поместье было в их распоряжении, разве что им велели не впутываться в неприятности и держаться подальше от постояльцев. Довольно долго Элору это вполне устраивало. В конце концов, она не видела ничего другого.

День за днем она играла с детьми в догонялки и прятки – в широких коридорах и в пустующих комнатах; тихонько слушала, как поварихи сплетничают и рассказывают истории о призраках, которые потом передавались из уст в уста, обрастая новыми подробностями; выпрашивала на кухне лежалую морковку или яблоко, чтобы отнести любимому коню. Ночь за ночью до нее доносилось, как родители ссорятся. С годами число ее обязанностей росло, как росло и взаимное недовольство родителей. И Элора ловила себя на мечтах о том, как ей удается выбраться из Глухомани.

Зимы приходили и уходили, одна холоднее другой. А где зима, там и ярмарка, которая с каждым годом становилась все краше. На трое суток Глухомань наполнялась шумом и суетой: со всех сторон сюда съезжались гости. В Поместье тщательно наводили чистоту, украшали залы плющом и остролистом, и все комнаты были заняты. На три прекрасных дня холод как будто отступал, а привычный серо-белый пейзаж расцветал яркими красками. Потом ярмарочные шатры сворачивались, гости уезжали, и Глухомань становилась еще более блеклой и скучной – по крайней мере, так казалось Элоре.

Когда она встретила свою пятнадцатую весну, в ее жизни произошло кое-что важное. Кое-что опасное, неожиданное и волнующее. В окрестностях Глухомани объявился разбойник. Он ездил на коне по безлюдным дорогам и нападал из засады на экипажи богачей. Нападал быстро и внезапно; иногда между налетами проходили недели и даже месяцы, иногда разбойник промышлял две ночи подряд. Всякий раз это случалось, когда в Глухомань стекались деньги, когда в большом зале Поместья Эхо проводили свадьбы и балы.

Страх охватил Поместье. Куда бы Элора ни шла, все говорили только о разбойнике – его обсуждали и поварихи на кухне, и конюхи, и постояльцы за завтраком у себя в комнатах. Элора стояла у дверей и собирала обрывки разговоров, словно хворост, веточку за веточкой.

– Он нападает только на богачей, – как-то утром сказала одна служанка, понизив голос. – Но откуда он знает, когда их поджидать?

Затаив дыхание, Элора заглянула в комнату через крошечную щелочку в двери. Там прибирали две горничные: одна выметала золу из камина, другая снимала с кровати белье. Судя по голосам, они были только рады новой теме для сплетен.

– Кое-кто говорит, что он отсюда, из Поместья, – сказала вторая служанка. – Или знает кого-то, кто здесь работает. Как еще мог бы он выведывать про богатых гостей?

К концу лета стражники начали патрулировать дороги, и налеты резко прекратились. Одни думали, что разбойника схватили и тайно где-то держат, а то и убили в чаду погони. Другие полагали, что разбойник, не будь дурак, перебрался в другие края, чтобы не попасться.

Элора ловила все слухи. И в душе надеялась, что разбойника не поймали. По крайней мере, истории о нем хоть как-то скрашивали ее скучную жизнь – хотя она никому не осмелилась бы в этом признаться. Когда другие слуги спрашивали, что она думает по поводу этой истории, Элора просто пожимала плечами и отвечала: «А мне откуда знать?»

Был всего один человек, которому она рассказывала все, что слышала, – Робин, Робби, на два года старше Элоры. Крепче она ни с кем не дружила. Спокойный нрав, темные глаза, острый ум – сколько Элора себя помнила, они были неразлучны. Они выросли вместе, но у Робби, в отличие от нее, никого не было. Ни родителей, ни других родственников – только Элора, которая в собственной семье чувствовала себя чужой. Отца она не любила. Как любить того, кто обращается с тобой словно с бездомной кошкой: хочет – покормит, хочет – прогонит? За мать переживала, но та не могла пойти наперекор отцу. Дружба Элоры и Робби с каждым годом становилась все глубже и сильнее. Они мечтали вырваться из Глухомани, и вскоре мечты переросли в обсуждение. Обсуждение – в план. А план – в тайну.

Как-то раз, когда вслед за летом уже пришла осень, Элора услышала от Робби:

– Убежим, когда тебе исполнится шестнадцать. Далеко-далеко, туда, где нас никто не знает и никто не будет искать, и заживем новой жизнью. А даже если нас найдут… что ж, тебе будет уже шестнадцать, и никто не сможет заставить тебя вернуться.

Они были на конюшне вдвоем и тихо переговаривались. Стоя в дверях, Элора смотрела, как Робин до блеска вычесывает серую кобылу. Пылинки летали у них над головой в луче бледного света, льющегося из-за двери. Солнце садилось, порыв холодного ветра принес в конюшню горсть красно-бурых листьев. Элора поежилась и поплотнее укуталась в шаль:

– Но откуда… откуда мы возьмем на это деньги? Нам же так мало платят.

На лице Робби промелькнуло что-то, чего Элора не смогла разгадать.

– Справимся. У меня все схвачено.

Элоре не верилось. Если кончатся деньги, им придется вернуться и снова проситься на работу, и она сомневалась, что господин Гривc, владелец Поместья, отнесется к этому благосклонно – не говоря уже о родителях.

– Думаешь, у нас и правда получится? – жалобно спросила она.

– Знаю, что получится. Ты умеешь хранить секреты?

– Думаю, один уже храню, – ответила Элора.

Вслед за Робби она вышла из конюшни и, предвкушая тайну, отправилась в ближайший сарай. Там в пыльном углу был свален всякий хлам: дрова, сломанная мебель, старые подковы и инструменты. Элора наблюдала, как Робин взбирается на эту груду, роется в треснувшем корыте, заваленном сеном и обрывками мешковины, извлекает поцарапанную жестянку из-под табака и, убедившись, что в сарае кроме них никого, открывает крышку.