скачать книгу бесплатно
Обида вспенилась в крови, и от досады Айя прикусила щеку изнутри. С языка рвались сотни слов – молниеносные колкие ответы на горькие обвинения, – но принцесса сдержалась. С Мейсоном она будет говорить не как девчонка, которая в детстве бегала за ним с палкой, а как наследница Орлов; единственная, кто не уступает Дракону в силе.
– Ты зря опасаешься дней, которые никогда не настанут. – Мейсон в удивлении приподнял брови, и Айя пояснила: – Проклятый огонь никогда больше не пройдет по этим землям. А если и настанет тот час, когда он родится в моих ладонях, – принцесса обернулась к Глубине, указывая на охранника, – я умру от его руки раньше, чем заберу чью-то жизнь.
Если Мейсон и удивился, то не подал виду. В полной тишине драконий сын повернулся к принцессе спиной и отошел к стоящему в тени стулу, на котором калачиком свернулся его защитник. Навис поднял продолговатую голову, подставляя ее под руку хозяина. Пока пальцы скользили по его чешуе, дракон не сводил хищных глаз с лица Мейсона – Айя была уверена, что между ними шел немой диалог.
– Власть одного рода не может длиться вечно, – после долгой паузы сказал Мейсон. – Как бы ты ни старалась доказать обратное, время Орлов подходит к концу. Мне не нужна помощь других семей, чтобы получить корону. Требуй свой поединок, принцесса, – мужчина обернулся к Айе, – я согласен решить все по древним законам, не полагаясь на шар Анте.
Айя понимала, что разговор окончен. Мейсон принял решение. Теперь для него ее слова не имели никакого значения.
– Прости, что прервала твою молитву, – сдалась принцесса. – Не откладывай визит в замок. – Айя приняла от Глубины легкую накидку и, уходя, бросила через плечо: – Раньше сразимся – раньше проиграешь.
* * *
Обратная дорога проходила в полном молчании. В окне кареты мелькал однотипный городской пейзаж: дома с остроконечными крышами и узкими окошками, мощеные дорожки и размытые силуэты прохожих. На улице было жарко – горячий воздух опалял щеки, но принцесса не спешила закрывать окно. Айя выглядела подавленной – ее рассеянный взгляд застыл на бархатной шторке. Глубина сидел напротив, молча наблюдая за спутницей.
Внутри рос ком опасений. Охранник понимал, что битва, которую принцесса пообещала драконьему сыну, не сулит ему ничего хорошего. Не стоило сомневаться – королева, узнав о случившемся, в первую очередь обвинит его. «Не отговорил, не увез» – у матери принцессы хватит доводов, чтобы испортить ему жизнь.
Но одно дело – призрак грядущей битвы, которая может и не состояться, а другое – слова, сказанные принцессой в храме.
«Я умру от его руки раньше, чем заберу чью-то жизнь».
Почему Айя рассказала Мейсону о договоре между ними? Она хранила их соглашение в тайне два года и сегодня впервые заговорила о нем, но не с лучшим другом, который мог пожалеть ее; не с матерью, которая тотчас бы лишила охранника жизни. А с Мейсоном – старшим наследником Драконов, который невзлюбил ее еще с тех времен, когда принцесса бегала по его дому в детском платье с рюшами и сжигала все игрушки, до которых могла дотянуться.
Долор не знал ответа, и его опасения крепли, будто сырая глина в печи. Пальцы сами собой потянулись к Ям-Арго.
* * *
Кучер довез их до городской школы, несмотря на то что до занятий с профессором оставалась еще пара часов. Едва карета остановилась, Айя ожила – вышла на улицу, сделала несколько глубоких вздохов, будто набираясь сил перед важным делом, и наконец пояснила, что они делают здесь так рано:
– Одно из достоинств моего кузена-директора – он одержим работой. Можем поспорить на ящик авальтисского вина, что Аарон сейчас в кабинете. Пойдем. Разговор с Мейсоном не убавил моего желания привести архив храма в порядок.
Дорога к главному корпусу школы вела через сад, где пару дней назад маги отмечали день Представления. Сейчас у статуй защитников было безлюдно – стылая тишина вокруг монолитных гигантов казалась Айе куда более правильной, чем праздничный гомон. Принцесса, неожиданно остановившись у каменного Дракона, с чувством пнула ногой статую, после чего направилась дальше как ни в чем не бывало. Глубина растянул губы в невольной улыбке, радуясь, что сейчас Айя не видит его лица.
В школе наследница прошла мимо коридора, ведущего в кабинет директора, и поднялась по лестнице на четвертый этаж, к ярко освещенному холлу. Здесь свечей никогда не жалели – дорога к донуму не охранялась и была доступна каждому, но сама дверь внутрь древа анимы, растворившись после прошедшего Представления, не появится до следующего года. Когда до зала осталась пара шагов, вопрос почти сорвался с губ Долора, но Айя свернула налево, в коридор. Как и в злополучный день Представления, он был пуст. Гости прошли мимо кладовки, где дочь короля едва не простилась с жизнью. Еще один поворот, и принцесса остановилась у высокого окна, из которого открывался вид на старые теплицы.
– Смотри, – сказала Айя, и в голосе ее чувствовались, по меньшей мере, два дна. Ступишь на одно, ожидая твердый песок, и провалишься дальше, с головой уходя под воду.
Глубина выглянул в окно, и взор его потемнел. С четвертого этажа было хорошо видно теплицы, рядом с которыми трудился десяток магов. Охранник узнал их по белой форме с темно-зелеными рукавами – служители Травного Камня, организации, которая снабжает Белую лечебницу лекарственными растениями. Лучшие маги с земным даром, которые безбедно жили за счет королевской казны, сейчас хлопотали вокруг привезенных растений. У теплиц стояло много кадок с землей, ведер с чистой водой, и запах сырой почвы и сочной зелени дотягивался аж до окна, где замер Долор.
– Никогда не думала, что мое покровительство над Травным Камнем окупится. – Айя слегка покачала головой. – Теплицы восстановят быстро. На растения уйдет чуть больше времени: некоторым видам вьюнков сложно прижиться в новой земле. Все расходы я оплатила сама – директор, конечно, не поверил в мое благородство и решил, будто я задабриваю его… что тоже правда. – Принцесса позволила себе ухмыльнуться. – Исправить то, что под силу, – моя обязанность. Ты ведь этого ожидал, указывая на мою оплошность?
Долор не ответил. По его мрачному лицу Айя поняла, что кипящая работа вокруг теплиц отнюдь не обрадовала его – наоборот, Глубина выглядел так, будто она не исправляла содеянное, а повторила сожжение с большим размахом.
«Сначала Мейсон, теперь он. Почему люди, с которыми я пытаюсь наладить отношения, остаются равнодушными к моим словам и поступкам?»
– Тео, – осторожно окликнула его принцесса, и на лице охранника проступило удивление. Она знала, что рискует, произнося его настоящее имя. Переходит давно установленную черту дозволенного; требует больше, чем сама согласилась получать. – Я лишь показываю, что не забыла о случившемся. Я понимаю, что оплошала, и хочу все исправить…
Но Глубина едва слышал ее слова. Собственное имя, будто холодный кисель, растекалось по макушке.
«Она не имеет права» – стучало в его голове наряду с «Это всего лишь имя».
Охранник потянул носом – всего одно слово, но оно, будто рыболовный крюк, выволокло из недр памяти воспоминание. Плотная пелена застила глаза. Мгновение – и нет рядом принцессы. Только Мод.
«Тео-Тео-Тео» – Мод напевает его имя, растягивая гласную «о». Она катается на качелях, весело болтая ногами; ее рыжая коса расплелась, и ветер бросает копну волос в веснушчатое лицо. Солнце играет на плечах медвежьей дочери расплавленным золотом. Тео не может отвести от нее взгляд, боится моргнуть, но убеждает себя, что это от волнения – вдруг она свалится с качели, вон как высоко взлетела!..
Мужчина закрыл глаза, мечтая вернуться в тот день; застыть в нем, вычеркнуть из жизни все, что было после. Избавиться от Глубины, вырвать его из сердца и вновь стать влюбленным пятнадцатилетним мальчишкой. Вот бы время умело поворачиваться вспять…
Пока его мысли были где-то далеко, Айя все говорила, хмуря брови, сжимая до белизны костяшек складки платья в руке. Ее губы шевелились, но Тео не слышал – он все еще находился там, в солнечном дне, в своей счастливой жизни.
«Мод, останься, прошу», – молил он, но Владыки были немы к его желаниям.
– …я пыталась помочь слабому другу достойно выступить на Представлении. Я спалила теплицы ненамеренно. Неужели ты не понимаешь этого? – допытывалась Айя. Ей было больно видеть отсутствующий взгляд Глубины, обидно от его молчания. Не выдержав, она схватила охранника за руку выше локтя и закричала:
– Тео!
Произнесенное второй раз имя обрушилось на него как ушат ледяной воды на голову; он часто заморгал и наконец обратил внимание на нервную принцессу. Одним движением стряхнул ее пальцы со своей руки и прижал ладони к вискам. Голова раскалывалась; желание сию же секунду убраться подальше от принцессы становилось непреодолимым. Айя, увидев, что Глубина наконец вышел из оцепенения, выпалила со злостью:
– Сколько еще ты будешь меня наказывать? Что мне нужно сделать, чтобы ты перестал видеть во мне врага, которому вынужденно служишь? Ну же, Тео, ответь!
Айя использовала его имя вновь и вновь, как иглу, способную пройти сквозь толстую кожу. Но увидев, что результата это не дает, мрачно добавила:
– Я приказываю.
В воздухе будто лопнул туго натянутый трос – на лице Глубины проступила жгучая ненависть. Он выпрямился, свел стопы вместе, а правую руку спрятал за спину. Точь-в-точь вышколенный стражник короля, только без соответствующей формы.
– Как будет угодно принцессе, – чеканя каждое слово, ответил он. – Наш уговор – единственное, что держит меня рядом. Как только по вашей вине умрет человек, я заберу вашу жизнь. В теплицах никого не было, значит, вы продолжите жить. Судьба растений меня не интересует.
– Я надеялась, что со временем ты простишь меня. Станешь другом, – призналась Айя. Чувство неудачи накрыло ее с головой, куда сильнее, чем после провального разговора с Мейсоном.
– Я не завожу друзей-убийц, Ваше Высочество.
Разговор был окончен. Наблюдая, как отрешенно охранник ждет ее указаний, принцесса пожалела, что вообще открыла рот. Прошли бы мимо окна молча, и починка теплиц выглядела бы в его глазах иначе. А теперь… теперь она сама все испортила.
Дальнейший их путь к директору, как и разговор и приевшийся урок, она едва запомнила. И после, дома, Айя долго не могла уснуть, коря себя за неравнодушие к человеку, который никогда не ответит ей взаимностью.
# 4. Одна беда
Дни проходили незаметно, появляясь и исчезая так же быстро, как сгорает бумага в огне. Айя проводила все свободное время за изучением отчетов, которые приходили из школы. Кузен Аарон оказался верен своему слову – на следующий день после их уговора ученики начали приводить архив в порядок. Айя настояла на том, чтобы скрыть свою причастность к выездной уборке. Директор не стал удивляться и задавать вопросы – он обожал потакать прихотям кузины. За отдельную плату, разумеется.
Принцесса устало листала очередной список. Перепись объектов строительства растягивалась на сотни страниц. В отличие от перечней из главного собора, эта была составлена безо всякой системы. Ученикам оказалось не под силу организовать сведения хотя бы по хронологии, а архивариус, который мог бы справиться с заданием, потребовал до нелепого много времени. Просить искать определенный храм Айя не могла – об этом рано или поздно все равно доложат королеве. Пусть лучше мать получит длинный перечень сооружений, нежели сведения об одном-единственном.
Потому и приходилось просматривать списки самой. До рези в глазах вчитываться в описания, надеясь заприметить схожие с ее сном ориентиры; не терять веру, когда очередной документ оказывался бесполезным, и не слушать голос сомнений, нашептывающий, что ее старания напрасны.
Со дня злополучного разговора в храме прошла неделя. Решение по поводу Мейсона еще не было принято. Он так и не предстал перед королем, но, судя по беспрерывно прибывающим в замок участникам Большого совета, старший драконий сын о своем праве на трон все же заявил. Сейчас Айя никак не могла повлиять на ход назревающего голосования – принцессе запретили вмешиваться в дела совета. Но ее мать не теряла времени – королева целыми днями находилась в обществе советников. Айя не сомневалась, что матушка будет сражаться с Мейсоном за каждый их голос, даже когда ненависть к оным наполнит чашу ее терпения до краев.
За спиной тихо скрипнула дверь, и по полу библиотеки пробежал луч света. Айя вскинула голову, возмущенная тем, что охрана ослушалась приказа никого не впускать. Был бы на их месте Глубина, подобного бы не произошло, но ее страж уехал два дня назад с позволения королевы. Айе не знала, какие именно сведения о ней он донес матушке в обмен на разрешение – после ссоры у теплиц Тео замкнулся в себе пуще прежнего. Все эти дни напряжение между ними было до того ощутимым, что сейчас принцесса впервые на своей памяти радовалась отсутствию Долора.
В дверном проеме показалась голова Джонаса, и Айя устало вздохнула. Драконий сын счел это приглашением и аккуратно закрыл за собой дверь, обрывая поток света.
– В темноте сидишь, – заметил Джонас, присаживаясь на пол возле подруги. Он давно привык к странной привычке Айи: игнорировать стулья она начала еще в глубоком детстве.
– Мне и так видно, – устало ответила она. Принцесса указала рукой вверх, и к синему огоньку над ее головой прибавились еще три. Стало светлее. Глаза наследницы в холодном свете выглядели безжизненными, глубокие тени от огоньков состарили юное лицо. Джонас чуть нахмурился, а затем, немного робко, накрыл ладони подруги своей рукой.
– Я беспокоился за тебя. С последней нашей встречи ты не написала мне и строчки. Понимаю, что сейчас не лучшее время для визитов, но все же, – младший сын Драконов запнулся, – ты скрываешь что-то от меня, Айя. Неужели это обида?
– Кого же ты в состоянии обидеть, чучело… Расселся на полу в светлом костюме. Точно чучело, – повторила Айя, скрывая смущение. Но Джонас не дал увести тему в другое русло. Он хотел знать, что происходит и, более того, чем он может помочь. Вина грызла его с самого Представления, и желание хоть частично оплатить долг придавало смелости.
– Поделись со мной. Разве не ты говорила, что с самой легкой проблемой справится один, а с остальным – только двое? Ты не можешь опекать меня и думать, что в нужный миг я не приду к тебе на помощь. Я ведь прав? – мягко поинтересовался Джонас, даже не думая обвинять подругу, и тут же замолчал. В полумраке библиотеки драконий сын увидел, как треснула маска уверенности на лице принцессы, и сквозь эти прорехи просочились сомнения. Айя шмыгнула носом, затем еще раз, и, выдавив из себя пару нечленораздельных звуков, уткнулась ему в плечо. В тишине библиотеки всхлипы наследницы звучали слишком громко – Джонас нервно оглянулся, гадая, слышно ли их за дверью.
– Ты расскажешь мне, что тебя мучает? – спросил юноша, и Айя, пряча глаза, медленно отстранилась. Принцесса обняла руками колени, словно ей было холодно. Опустив голову, она выдавила глухое «да».
* * *
Огонь над головами друзей мерцал, безразличный к чужим тайнам. Айя скупо описала Джонасу разговор с его старшим братом, умолчав о проблемах с Глубиной. Увиденное в донуме принцесса пересказала до последней мелочи – ей хотелось, чтобы Джонас поддержал ее в поисках храма.
К концу рассказа драконий наследник не мог выдавить из себя и слова. Айя терпеливо ждала его реакции, надеясь, что друг не посчитает ее сумасшедшей.
– Разве такое возможно? – прошептал он. – Ведь Мертвое море, оно… есть, – попытался объяснить свою мысль Джонас, ощущая себя идиотом. – Никто никогда не видел его конца. Ни один рыбак не заплывал дальше тени от хвоста Владыки; никто не видел суши по ту сторону и тем более храма, построенного на воде. – Джонас провел ладонью по лбу, смахивая капельки пота.
– Я видела пустошь вместо моря, – поправила его принцесса.
– Возможно, тебе просто привиделось? Тогда ты едва не лишилась магии, – предположил Джонас, но Айя не сдавалась:
– В тебе и вовсе нет магии. Ты хоть раз видел что-то похожее?
Драконий сын покачал головой, удивившись явной надежде, прозвучавшей в голосе принцессы.
– Эта суша, она существует, – продолжала убеждать Айя. – Как и увиденный мною храм. И ярость Санкти, когда я рассказала о видении Анте, только подтверждает мою догадку. Это…
– …слишком рискованно, – закончил за подругу Джонас. – Даже если он и вправду существует. Поиски того, что Владыки скрыли от наших глаз, не принесут ничего хорошего. – С каждым словом его голос набирал уверенность. – Тебе и так хватает проблем.
– Нельзя упускать этот шанс, Джонас, – отрезала принцесса. – Нам нужно оружие против служителей Санкти. Козырь в рукаве. Совсем недавно мы с тобой думали, что учли все риски; что никто не заподозрит тебя в обмане. Но пришла Селена и, палец о палец не ударив, едва не выдала твой секрет.
– Почему ты уверена, что служители Санкти помилуют меня, узнав о спрятанном храме? – недоумевал Джонас.
– Если ты помнишь, двенадцать лет назад мне тоже грозил смертный приговор. Но я до сих пор жива. Мой отец убедил монахов, что именно пожар воскресил Владыку над столицей; что голоса Санкти звучали в моей голове и я, неспособная противостоять им, обрушила на город силу, которую они вложили в мои руки.
Принцесса вытащила с полки напротив две книги и поставила их на пол лицом к лицу, на небольшом расстоянии друг от друга. Небрежно взмахнув рукой, Айя окрасила страницы правой книги в белый цвет, а левой – в черный. Затем она подняла один из уже прочитанных свитков и без всякого сожаления смяла его в комок. Шарик бумаги в ее руках стал синим. Принцесса положила его между томами на равном удалении от обоих.
– Для монахов мы с тобой – всего лишь лист бумаги меж двух книг. Одна из них – Санкти, которым монахи служат. Другая – Тенебрис, которых они боятся. Если о первых мы знаем достаточно, то вторые, – принцесса опустила ладонь на переплет, закрыв длинными пальцами обрез, – до сих пор покрыты ворохом тайн. Когда монахи сталкиваются с неизведанным, единственное, что их волнует – какой книге принадлежит страница. Но вот беда, в голосе Айи зазвучала жестокость, – сравнить ее со страницами белой книги они могут, а с черной – не хватает знаний. Поэтому каждого не похожего на привычного мага человека они сочтут порождением Тенебрис.
Принцесса взяла в руки комок бумаги, и он снова стал белым.
– Связав пожар с воскрешением Владыки, отец окрасил меня в нужный цвет. С тобой я сделаю то же самое. – Айя перевела взгляд на друга. – Когда, узнав о твоем бессилии, тебя попытаются назвать порождением Тенебрис, ты расскажешь о храме. Соврешь, что ради шанса попасть в святилище Владык отдал им свою магию. И они согласились. Люди веками не слышали голос Санкти, – напомнила принцесса, – поэтому монахи захотят доказательств. Ты проведешь их в храм. Увидев святыню воочию, они раз и навсегда свяжут твое имя с Владыками, и ты наконец сможешь жить без страха.
Джонас молчал. Он чувствовал себя неповоротливым увальнем, который не может передвигаться самостоятельно; глыбой, взваленной Айе на плечи. Собственная беспомощность давила на него, а страхи и опасения крутились в желудке снежной бурей. Его терзали десятки вопросов. Во что обойдутся подруге эти поиски? Что их ждет на пути к храму? И сможет ли принцесса в случае успеха манипулировать монахами так же искусно, как король?
Драконий сын хотел было отказаться от этой идеи, но к собственному ужасу понял, что не может произнести нужные слова. Надежда на удачный исход затеи костью встала поперек горла; шанс на нормальную жизнь ослеплял. Положив голову на колени, он обреченно пробормотал:
– Ты готовишься к тому, что еще не произошло.
На что Айя без раздумий ответила:
– Потому что знаю, чего стоит промедление.
* * *
Джонас точно не помнил, когда ложь стала неотъемлемой частью его жизни. Будучи ребенком, он говорил, что ему нравится невкусная запеканка, лишь бы не расстраивать матушку. Драконий сын боялся своего учителя по верховой езде, но заявлял, что ладит с ним, только бы не выглядеть хуже Мейсона в глазах отца. На любые расспросы о том, чувствует ли он отголоски крепнущей магии в руках, мальчик смело заявлял «да» – ему не хотелось казаться слабее часто бывавшей у них в гостях принцессы.
О том, что в нем нет силы Санкти, Джонас начал подозревать в шесть лет. В то время как Айя раз за разом выплевывала пламя изо рта, подражая драконам, он ощущал болезненную легкость в теле, словно был на десяток килограммов меньше своего веса. От юных магов не ожидали проявления дара раньше восьми лет, а за последний век сотнями исчислялись случаи, когда магия впервые появлялась к двенадцатому году жизни. Но, даже имея в запасе не один год, Джонас уже знал, что родился бессильным.
Он рассказал об этом Айе в ту зиму, когда она спалила юг столицы. Город тяжело пережил пожар, истинная природа которого до сих пор не была доподлинно известна. Король и монахи твердили о том, что не контролируемый принцессой огонь появился в ее руках по велению Санкти, и десятки смертей в ту ночь стали вынужденной платой за воскрешение Владыки. Многие верили в эту ужасную жертву. Однако среди народа ходило и другое мнение – о проклятой силе Тенебрис, подчинивших себе принцессу. О том, что Айя на самом деле не ребенок Владык и однажды все они погибнут от того, что дочь короля оставили в живых.
Помотав головой, Джонас еще раз перечитал абзац из книги, которую держал в руках:
Владыки создали своих детей, дав им все, что нужно для жизни: глаза, чтобы видеть путь; ноги, чтобы следовать ему, и магию, чтобы различить из всех путей единственно верный.
«В глазах Владык я, должно быть, неудачник, бредущий наугад», – зло подумал Джонас и швырнул книгу на стол.
– Я могу жить без магии, – твердо произнес он, скорее, пытаясь убедить самого себя.
Лацерна сонно подняла голову, услышав голос хозяина. Она спала на подоконнике, устроившись на черной подушке, точно рубин в окружении бархата. На тонких крыльях дракона причудливо танцевали отблески свечей.
– Ты – моя магия, – прошептал юноша, едва касаясь ее головы.
– Джонас! – Без предупреждения на пороге его покоев появилась Айя. Глаза принцессы лихорадочно блестели. Не мешкая, она протянула другу раскрытую на середине старую книгу.
– Вот тут, во второй колонке. – Дочь короля указала пальцем. – Прочти. – И, не выдержав, добавила: – Я его нашла!
Джонас пробежался глазами по тексту: «По настоянию Гласа Владык, с дозволения Великого короля Смора отдан указ о выделении средств на строительство храма для верующих… Строительство должно быть закончено в срок, не превышающий… Расположение храма… Распределение средств и рабочей силы поручено… выходец Медведей, Рамалис Тихий».
– Половину слов не различить. Сколько лет этому документу? – полюбопытствовал Джонас, рассматривая ветхие листы.
– Порядка пяти сотен. Вот тут, – Айя указала на страницу, где заканчивался перечень ответственных за строительство людей, – говорится про источник пресной воды неподалеку от выбранного места. А вот тут, – она перевернула страницу, – про необходимость материала, что не потеряет прочность от постоянного нахождения в воде.
Джонас вчитался в слова, на которые указывала подруга. И действительно – Айя почти слово в слово процитировала абзац, после которого следовало указание о назначении Рамалиса Тихого зодчим.
– Я никогда раньше не слышал о храме на воде, – немного погодя сказал сын Драконов, чувствуя, как на него уставились две пары глаз. Лацерна окончательно проснулась.
– На континенте нет ни одного сооружения, которое будет пачкать пресную воду. Запрет на подобное строительство действовал и сотни лет назад, правда, к причалам и мостам не было столько требований, как сейчас.
– Откуда ты знаешь это? – сощурился Джонас. Айя лишь неопределенно пожала плечами, польщенная его замешательством. Принцесса опустилась на пол у подоконника, плечом задев хвост Лацерны. Дракониха недовольно зарычала.
– Я думаю… нет, уверена, что это мой храм.
– Собираешься идти к Медведям?
Принцесса замялась.
