скачать книгу бесплатно
Слуга, отчего-то насторожившись, пугливо отступил к стене, и миг спустя коридор огласил протяжный рык. Из-за угла, бесшумно ступая лапами по ворсистому ковру, показалось небольшое, едва достающее до колена существо. Айя внутренне напряглась, но как можно радостнее протянула:
– Лацерна! Ползи сюда, ленивая соня, я почешу тебе шею.
Преградившее им дорогу существо – драконий защитник – мало походило на длиннохвостого чешуйчатого зверя, которого маги привыкли считать драконом. Округлая морда Лацерны напоминала собачью, а большие янтарные глаза скорее были кошачьими, нежели драконьими. Пухлое тельце, стремящееся по форме к шару, тонкие ушки и карминовая кожа с жесткой короткой шерсткой и отдаленно не подчеркивали хищную суть создания, особенно если сравнивать с другими родовыми драконами. Лацерна походила на плюшевую игрушку – даже Глубина, стань он вдруг румяной девицей, признал бы, что в звере есть некая миловидность. Похоже, Санкти не воспринимали лучшего друга Айи всерьез, раз заперли его второе сердце в такой нелепой оболочке.
Создания как Лацерна – главная причина, по которой вторые претенденты на престол сторонились незваных гостей. В стенах их убежища, у самой мертвой воды, на свет появлялись защитники. Они впервые открывали глаза вместе с появлением наследника на свет и закрывали их в последний раз вместе с хозяином, сколько бы лет он ни прожил. Глубина знал, что защитники – подарок Санкти четырем монаршим семьям, но совсем не понимал, чем они его заслужили. Дар Владык, полученный однажды, сквозь века переходил от одного отпрыска к другому по праву старшинства. Теперешний драконий глава был старшим ребенком своего отца, а потому каждый из его детей – Мейсон, Джонас и Селена – имел защитника. Но спустя годы только дети первого из троицы, Мейсона, появятся на свет со вторым сердцем – драконом.
Рык Лацерны стал громче, вынуждая Глубину вспомнить о своих обязанностях. Защитница прижала уши к голове, с тихим шелестом расправляя мощные крылья. Царапая когтями ковер, Лацерна пригнулась, готовясь к прыжку, и Айя убедилась в том, что дракониха все же злопамятная, а слуги не собираются препятствовать ей в поедании гостьи.
– Перестань! – послышался рассерженный голос, и в тот же момент в коридоре появился его владелец. Джонас в последний миг ухватил Лацерну за хвост и поднял ее на руки, за что тут же получил когтистой лапой по щеке. На лице юноши явно читалась растерянность, и дракониха, сдавленно рыкнув, затихла. Спустя миг неудобной тишины она оттолкнулась от рук хозяина, перепрыгнула через его плечо и исчезла за приоткрытой дверью.
Расстроенный взгляд Джонаса, брошенный в сторону родного существа, не ускользнул от принцессы. Узы хозяина и защитника были крепче, чем у матери и ребенка – Айя хорошо понимала, как худо сейчас ее другу.
– Обиделась из-за Представления? – догадалась Айя, и драконий сын коротко кивнул, прижимая платок к кровоточащей щеке. Когти у Лацерны были крепкие, острые, и даже слабого удара хватило, чтобы расцарапать лицо хозяина. Айя подошла к другу и приложила руку поверх платка; неглубокая рана быстро затянулась.
– Ты писал, что она подралась с защитником Мейсона, – аккуратно добавила Айя.
Опять кивок.
– На твоем месте я бы произносил его имя тише, иначе «великий» назло возьмет да выползет из своих тайных подвалов, чтобы откусить тебе голову, – предсказал драконий сын, и робкая улыбка украсила его грустное лицо. В уголках зеленых глаз заиграли смешинки, и принцесса, чуть поднявшись на носочках, в дружеском порыве потрепала его по светловолосой макушке. А затем, не сдержавшись, обняла друга за худые плечи, игнорируя вялые протесты.
– Я предложу ему твою голову, – парировала принцесса. Взгляд гостьи, скользнув по наряду Джонаса, зацепился за монограмму на лацкане сюртука. Девушка нахмурилась.
– Сегодня официальный прием? Я надеялась на ужин в семейном кругу.
– Не волнуйся, – попросил Джонас, пряча руки за спиной. – Никаких гостей, я гарантирую.
Ощущая необходимость сменить тему, он переключил внимание на сопровождающего Айи. Охранник склонил в приветствии голову, и Джонас поднял руку в ответ.
– Нас ждут, – сообщил он гостье, и тень беспокойства набежала на его лицо. – Айя, до ужина мы должны обсудить вчерашние события. Боюсь, не все в моем доме намерены делать вид, будто ничего не произошло. Как тебя вообще выпустили? Я думал, королева закроет тебя в замке и заставит коридор до твоих покоев боевыми магами. Ты понимаешь…
– Сто-о-оп, – перебила друга гостья. – Перестань волноваться. Моя голова еще на плечах, а Долор всегда рядом. Ты только посмотри на него! – Джонас тут же перевел внимательный взгляд на темноволосого мужчину, и Айя проглотила смешок. – Кто посмеет на меня напасть, когда самый сильный маг воды рядом? Разве что самоубийца, который хочет провести последние минуты жизни, вдыхая воду вместо воздуха.
Айя взяла друга за руку.
– Джонас, – позвала принцесса, заглядывая в родные глаза драконьего наследника. Когда-то давно она, будучи еще ребенком, со всей серьезностью попросила на день Оновления «такие же глаза, как у Джонаса, и его светлые волосы, только длиннее». В ответ маленькая девочка получила заливистый смех матери и ее гостей, а также пунцовое лицо друга. Айя выросла, но детская обида от того, что Джонас похож на беленькую голубку, когда сама она, скорее, смахивает на ворону, взъерошенную и драчливую, порой возвращалась. Одним летом принцесса даже поменяла себе цвет волос с помощью магии и проходила так несколько недель. В этом поступке она не видела ничего зазорного – какая девушка не захочет обладать красивыми, как у младшего наследника Драконов, волосами, которым проигрывали даже нити шелка в лучах солнца?
– Ты сегодня великолепно выглядишь, – серьезно призналась она.
Видя, как насторожился друг, Айя довольно зажмурилась.
– Пойдем, я есть хочу. Вы, Драконы, всегда вкусно кормите гостей!
На втором этаже, в светлой столовой, которую использовали для семейных ужинов, их уже ждали. Седой мужчина поднялся с обитого ситцем кресла, стоило гостье войти. Мать Джонаса, в отличие от мужа, заметно нервничала – едва обняв наследницу трона, она слишком быстро отстранилась, а после сделала крохотный шажок назад, за спину супруга. Секунду спустя женщина спохватилась, видно, подумав, что выставляет напоказ свое беспокойство; ее глаза забегали, а щеки вспыхнули ярким румянцем. Глава Драконов, господин Маттео, ободряюще сжал руку супруги и виновато улыбнулся гостье.
– Мы рады твоему визиту, Айя. Прошу, присаживайся. – Отец Джонаса указал на стул по правую руку от его кресла во главе стола. Принцессе всегда отводилось это место, несмотря на то, что формально оно принадлежало старшему сыну, Мейсону. В дни, когда Айя была приглашена к столу, Мейсон садился подле матери, по другую сторону стола, не желая сидеть рядом с гостьей. Господин Маттео знал, что задевает этим сына, но все равно продолжал во время ужина сажать Айю ближе к себе. И сейчас, когда он предложил гостье занять привычное место, крохотная, сжатая до отказа пружинка страха в груди принцессы распрямилась.
«Ничего не изменилось».
Драконы заняли свои места, а Глубина остановился у окна, сложив руки за спиной. Айя укоризненно покачала головой, но промолчала. Следующий час он проведет истуканом у стены, пытаясь скрыться от чужих взглядов среди серых бархатных штор. И это несмотря на то, что глава Драконов не раз предлагал Долору присоединиться к ужину – господин Маттео ценил радушие и гостеприимство больше, чем дворцовый этикет и бесчисленные правила. Оттого старший Дракон и благоволил дочери старого друга – Айя, как и он сам, была на короткой ноге со слугами и охраной, с легкостью отметая пропасть званий и титулов.
Слуги подали горячие блюда на шестерых человек: две тарелки с поднимающимся над ними паром предназначались для Мейсона и Селены, единственной дочери в семье; видимо, их все же ожидали к столу.
– Мы надеемся, что ты не сбита с толку итогом вчерашнего Представления, – как ни в чем не бывало заметил драконий глава, расстилая льняную салфетку на коленях.
«Сразу в бой», – подумал Джонас и мягко укорил отца:
– Папа, мы еще даже не поели, а ты сразу о делах. Только посмотри, как Айя приоделась ради тебя – не помню, когда в последний раз видел ее в таком красивом платье.
– Джонас, – предупредила его мать, взглядом прося не вмешиваться. Ложка в ее руках задрожала, и женщина отложила прибор в сторону.
– Конечно, я заметил, – нехотя подтвердил глава рода, раздраженный поведением сына, – и очень рад, что наследница трона наконец избавилась от мальчишеской одежды.
Над столом повисла тишина. Джонас с опаской перевел взгляд на Айю – принцесса молчала, не донеся до рта кусочек сырного хлеба. Кажется, она сочла замечание оскорбительным.
– Дядюшка, – разбавила наконец тишину Айя, и в ее глазах заплясали огоньки, – вы слишком высокого обо мне мнения. Моя швея по сей день плачет, когда приходит с примеркой. Она мечтает мастерить для меня юбки с оборочками, а получаются одни штаны.
Мгновение спустя столовая утонула в хохоте, и громче всех смеялся старый отец Джонаса. На его глазах выступили слезы, а руки дрожали, пока он вытирал раскрасневшееся лицо.
Глубина у окна наклонил голову, пряча улыбку.
– Клянусь драконьими звездами, ты – мое самое любимое дитя среди тех, в ком не течет моя кровь, – торжественно признался глава семейства, и гордость в его глазах оказалась для Айи слаще любой похвалы. Мать Джонаса согласилась, и натянутая атмосфера за столом постепенно растаяла в легком разговоре.
Когда исчезли пустые тарелки после первых и вторых блюд, а стол заставили чашками с дымящимся кофе и сладостями, к которым были неравнодушны жители дома, отец Джонаса, покуривая трубку, вновь решил перейти к делу.
– Твой отец не принимает меня, Айя, – спокойно сообщил Маттео; за дымом от табака его глаза казались затянутыми пеленой. – Я хочу, чтобы он знал о моем решении, и надеюсь, что ты передашь ему эти слова: Драконы чтят свои обеты.
Веселый, добродушный отец Джонаса этими словами вмиг напомнил забывшейся в приятном разговоре принцессе о том, что он не простой дядюшка, а глава рода, за плечами которого годы главенствования в большой семье, пусть сейчас за столом и присутствовала лишь малая ее часть. О преданности Драконов, столь же древней, как и их магия, не зря слагали легенды: веками отпрыски этой монаршей семьи клялись в защите короны, и неважно, на чьей голове она была. Из Драконов получались лучшие стражи, сильнейшие маги и самые преданные друзья. Отец Айи, король Азариас, в далекие времена назвал господина Маттео своим братом, пусть и не по крови. За десятилетия дружбы двух монарших семей, Орлов и Драконов, их связь подвергалась испытаниям не единожды, но никогда не прерывалась. И сейчас Айя точно знала: Маттео не согласится возвести на престол старшего сына, рискуя оборвать дружбу с королем.
– Я обещал твоему отцу, что ты сядешь на трон. И вчерашнее досадное происшествие не отменит моей клятвы.
Айя, прислушиваясь к внутреннему голосу, рискнула спросить:
– А что думает по этому поводу Мейсон?
– Мой сын, пока я жив, будет подчиняться мне.
Мать Джонаса кивнула, хоть гостья и видела: у женщины на уме другое. Ее любовь к сыну сильнее, чем преданность мужу, оттого она не спешила отметать желания Мейсона. Наивная, недальновидная женщина – Айя была уверена, что Мейсону хватило всего нескольких слов, чтобы склонить ее на свою сторону. Наверняка он рисовал для матери яркие безоблачные картины: он сам, взошедший на престол, счастливые Драконы и, самое главное, тихо ушедшие в тень Орлы. Самая легкая за всю историю смена правящей семьи. Безопасная. И неосуществимая.
– Я передам отцу ваши слова, – пообещала Айя. Принцесса не видела лица своего охранника, но знала, что слушает он внимательно.
«А королева узнает о вашей преданности от Глубины», – мысленно добавила девушка.
– Ваши серьезные лица меня пугают, – заметил Джонас, тут же получив укоризненный взгляд матери. Но отчитать сына ей не дала младшая дочь, заглянувшая в столовую.
Семилетняя пухлая девочка в кружевном платье, к которой тут же обратились все взгляды, ничуть не смутилась. Ее взгляд скользнул по столу и остановился на вазочке со сладким. Глаза ребенка быстро наполнились слезами, а комнату огласил жалобный писк:
– Про конфеты мне не сказали…
Айя изумленно наблюдала за тем, как самый младший ребенок в семье Джонаса устраивает в столовой потоп, пока слуги во главе с матушкой стараются ее утихомирить. Однако маленькая Селена прекратила выступление так же неожиданно, как и начала, и, устремив светлые очи на старшего брата, заявила:
– У Джонаса есть большой секрет! Или конфеты, или секрет! – Девочка поставила ультиматум, упирая кулачки в мягкие бока.
Айя видела, как побелел ее друг, и страх колыхнулся внутри. Секрет у Джонаса был один, и не дай Владыка узнать о нем кому-либо…
Джонас, вскочив на ноги, судорожно протянул сестре хрустальную вазочку с конфетами, но драгоценный приз вымогательница не получила. Сладкое уплыло в руки матери, и в общем-то добрая женщина вмиг стала похожа на рассерженную дракониху.
– Какой секрет, Джонас? – сощурив глаза, спросила она, и в ее голосе отчетливо послышалась угроза. Жена господина Маттео придерживалась мнения, что ее дети должны делиться с ней всем, а иначе крепкий фундамент доверия в семье даст трещину. Джонас не ответил, и женщина, распаляясь с каждой секундой его безмолвия, обернулась к дочери: – Говори немедля.
Для Селены путь к конфетам мог открыться всего парой слов – Джонас видел, как быстро девочка решила, что ей сейчас важнее. Пытаясь опередить сестру, которая вот-вот станет предательницей, драконий наследник выпалил на одном дыхании:
– Я влюблен в Айю!
В тягучей тишине звон разбившейся чашки перевел все внимание на гостью. Глубина спрятал Ям-Арго в карман сюртука, обратив взгляд на «друга» принцессы. Дело принимало интересный оборот.
О браках между представителями монарших семей начинали разговоры только смелые, особенно если речь шла о союзе старших отпрысков. За многовековую историю наследники правителей не единожды объединяли себя брачными узами, тем самым навлекая проклятие сразу на два рода. Дети в таких семьях получались здоровые и сильные, без видимых отклонений. Но защитники… Смешение королевских кровей оказалось смертельно для дара Владык. Одним из первых задокументированных случаев стала история защитника, родившегося вместе с ребенком Медведя и Куницы. Существо от такого союза не походило ни на одного зверя, обитавшего на континенте. Большое и округлое, с бурой шерстью и несоразмерно тонкими, когтистыми лапами, оно не могло передвигаться самостоятельно; его впалые, слишком маленькие для крупной морды глаза едва различали свет. Зверь постоянно издавал свистящие, пронзительные звуки, о природе которых несложно было догадаться – существо ежесекундно испытывало боль. Даже наделенный магической силой и имеющий связь со вторым сердцем, зверь не прожил и недели. Его новорожденный хозяин, хвала Владыкам, вырос без видимых изъянов. Служители Санкти, напуганные произошедшим, немедля запретили подобные браки как нечто омерзительное, идущее против воли Владык и угрожающее целостности их великого дара – защитников.
Шли года, запретный плод оставался сладок. Через десятилетия история повторилась, а после еще и еще, и с каждым разом результат смешения получался все более ужасающим; вслед за нежизнеспособными защитниками умирали и их новорожденные хозяева, а у тех, кто каким-то чудом пережил детство, туманился разум. Напуганные служители Санкти годами молили Владык о том, чтобы они забрали свой дар обратно, так как монахам было не под силу держать четыре монаршие семьи в полном повиновении закону. И Владыки услышали их молитвы. У отпрысков королей, которые решились по жизни идти рука об руку, больше не рождались ни дети, ни защитники. В глазах монахов они сознательно отрекались от Владык, а потому верующие маги отворачивались от них тоже. Дар Владык переходил к следующему по старшинству ребенку в монаршей семье, как и право принести в этот мир наследников рода и новых защитников. Но Айя была единственным живым ребенком короля, оттого простые слова, сказанные Джонасом, звучали как угроза всему орлиному роду.
Кажется, господин Маттео оказался более удивлен, нежели его супруга. Матушка Джонаса прятала глаза под светлыми ресницами так, словно подозревала о чувствах младшего сына долгое время. Но сам факт, что он смело признался, смутил женщину. Ее робкий, наивный мальчик явно преследовал свои цели, открываясь под столь слабым шантажом сестры.
Глава рода, открыв рот, тут же закашлялся. Он дал время Айе восстановить разбитую чашку, пристально наблюдая, как фаянс послушно принимает прежнюю форму, а после сказал:
– Что ж, – и отхлебнул кофе, смачивая горло. Он бросил взгляд на охранника гостьи, который, несмотря на шокирующее заявление, сохранял спокойствие.
– Не волнуйтесь, Ваше Высочество, мой сын не претендует на брак с вами, – продолжил Маттео. – Более того, отныне я приложу все усилия, чтобы разрушить обманчивую иллюзию, что сложилась в его голове. Уверен, после Представления Джонас все еще… не в себе, что и стало причиной необдуманных слов.
Принцесса, легко приняв его объяснения, обратилась к другу:
– Джонас, – Айя постаралась выдавить улыбку на каменном лице, – мне нужно сказать тебе пару слов. Наедине, – с нажимом добавила принцесса, обращаясь к Глубине, который уже сделал несколько шагов к двери. Охранник, получив приказ, молча вернулся на место. Лицо стража оставалось спокойным, но девушка знала: он недоволен ее решением.
Айя с Джонасом покинули столовую, чувствуя, как прожигают их спины чужие взгляды. Маленькая Селена, заметив, что за вазочкой никто не смотрит, утянула из нее конфеты и тихо сбежала в свою комнату.
– Что творится у тебя в голове?! – яростно прошептала Айя, едва они отошли от столовой. Принцесса воровато оглянулась вокруг. В коридоре, устланном толстым ковром, никого не было, и в тягучей тишине ее дыхание разносилось возмутительно громко.
Джонас, подняв на нее виноватые глаза, покаялся:
– Прости. Мелкая чуть не проболталась, и я запаниковал. Она знает, что я бессилен.
Принцесса, уловив суть проблемы, тяжело выдохнула. Пережив Представление, они расслабились, и жизнь тут же уколола в бок. Джонас нуждался в защите постоянно, и простой случай только что едва не свел на нет все их усилия.
– Откуда она узнала? – спросила Айя. – Как вообще Селена могла узнать? Неужели ты сам ей рассказал?
Наследник Драконов молчал, не торопясь с ответом. Взгляд юноши рассредоточился, и Айя помахала перед его лицом рукой, возвращая друга на землю.
– В Селене много магии, – нехотя признал Джонас, и тень тревоги легла на его лицо. – Она слишком мала для такой силы. Еще два месяца назад она легко справлялась с воздухом, гоняла стопки бумаг по отцовскому кабинету и смотрела на меня как на любимого брата. Месяц назад ей стало плохо, – голос Джонаса упал, – ночью она задыхалась, будто воздух, ее стихия, стал поперек горла. В комнате тогда все было вверх дном, словно смерч прошел. Мейсону едва удалось помочь ей. Наутро Селене стало легче, матушка наняла ей домашнего учителя. Теперь она каждый день под присмотром. Родители боятся, что Селена станет… как ты, – осторожно добавил Джонас, видимо, опасаясь произносить вслух то, о чем подумал.
«Неконтролируемой», – про себя закончила за друга Айя. Этот страх она понимала.
– Направив ее энергию в нужное русло, мама, считай, подписала приговор мне. Не прошло и пары дней с ее обучения, как Селена ощутила, что я бессилен.
– Ощутила? – недоуменно переспросила принцесса, и Джонас кивнул.
– Она улавливает магию. Редкий дар, даже для мага воздуха. Не слышала о таком? В такой силе мало кто признается. Она искажает восприятие мира. Селена видит… нити. – Не зная, как описать, Джонас махнул рукой в воздухе. – Они связывают человека с Владыкой. По ним течет ваша магия. В учебниках об этом не пишут, я искал. Везде одно и то же: «Магия дана нам от Владык, нельзя то, то и то». Никаких пояснений, будто всем…
– Я знаю, – перебила принцесса. – Вернись к Селене.
Джонас провел рукой по волосам.
– Отец был очень взволнован, когда узнал о ее даре. Он приказал держать его в тайне, поэтому не выдавай меня.
Айя согласно кивнула, ощущая неясную тревогу.
– Ты бы слышала ее, – продолжил Джонас, потирая руки так, словно ему холодно. – Однажды Селена пришла ко мне в комнату после занятий и с порога заявила: в тебе нет магии. Семилетний ребенок, она говорила так, словно ее совсем не пугают эти слова. Клянусь, я никогда не видел такого безразличия на ее лице! Казалось, что даже если меня, ее родного брата, сейчас из-за этих обвинений уведут на казнь, она продолжит смотреть мне вслед словно ученый, открывший новый вид насекомого. Прости, что не сказал сразу. – Джонас виновато опустил взгляд. – Признаться, Селена серьезно напугала меня. Айя, мне кажется, что это была не она… – Драконий наследник, наклоняясь ближе к подруге, пояснил: – Чужие тени прятались за ее лицом, чужие слова слетали с губ. Слова Владык. Я никогда не чувствовал себя настолько ничтожным перед силой, которой не имею, – признался юноша, переводя дыхание.
Джонас подошел ближе к подруге. Его голос опустился до шепота, а в глазах отчетливо читался страх.
– Послушай. С каждым годом я все больше убеждаюсь, что магия – не лучший подарок Владык. Они дали вам силу, ради них вы выращиваете ее в своем теле, учитесь управлять и постоянно ищете способы ее приумножить. Что, если Санкти с помощью магии влияют на ваши мысли, искажают ваши желания? Как знать, может, вы и не живете вовсе; может, это они живут в вас. После вчерашнего Представления я, кажется, смог хоть немного понять, каково это. Магия вытеснила меня на край сознания. Я был зрителем, в то время как твоя сила управляла моими руками. Знаю: я не могу судить, не могу решать за тебя, но прошу, больше не используй столько магии ради меня. Я поговорю с Селеной, и она не выдаст мой секрет, обещаю. Она все же человек, она моя сестра, хоть маленькая и вредная. Если Селена захочет, я буду носить ей конфеты каждый вечер, пока она пролазит в дверной проем, а на следующий год что-то придумаю с Представлением.
Выражение лица принцессы ясно дало понять Джонасу, что она не в восторге от его затеи.
– И что же ты выдумаешь на этот раз? В прошлом году сломал руку, лишь бы не выступать. В позапрошлом – упал с крыши, и я до сих пор не выбила из тебя правду, специально ты это сделал или нет. Три года назад ты потерялся на два дня в лесу. Джонас, тебя и так уже называют слабоумным – не позволяй людям думать о тебе еще хуже, – попросила Айя, и жалость прокралась в голос, как ни пыталась принцесса задушить ее ростки.
– Пусть лучше считают слабоумным, чем знают правду. Ты ведь понимаешь, что со мной сделают в таком случае. Наши законы неизменны: раз не умею создавать огонь, воду по щелчку пальцев или поднимать землю в воздух, значит, лишен дара. А детей Владык без дара не бывает. Монахи сочтут меня опасным и обрекут на смерть, как и…
– Перестань, – попросила Айя, видя, как опасения загоняют Джонаса в тупик. Он ведь на самом деле не такой трус, как недальновидно считал Долор. Наследник Драконов любит свою жизнь вопреки тайне, с которой приходится существовать. Он и раньше не сдавался в поисках причины собственного бессилия и лекарства, которое могло спасти его от жизни во лжи. Но не получив результата, в последние пару лет Джонас перестал воспринимать себя обделенным. Жизнь без магии казалась ему ярче, насыщеннее, а возможность не прикидываться безэмоциональным куском гранита ради силы – подарком, которым он пользовался без зазрения совести.
– Ты не сможешь покрывать меня вплоть до своей коронации, – нервно продолжил Джонас, вышагивая поперек коридора, от одной стены до другой и обратно. – Она может состояться и через десять, и через двадцать лет. Твой отец, хвала Владыкам, молод и полон сил. Возможно, мне действительно стоит прикинуться дурачком? Что нужно, чтобы лекари из Круга Исцеления подтвердили это?
– Попросить меня приложиться кулаком об твою голову, – буркнула Айя и немедленно исполнила сказанное. Наблюдая, как Джонас потирает светлую макушку, пострадавшую от справедливого тумака, принцесса устало откинулась назад, опираясь о стену. – И что мне прикажешь делать с твоим признанием?
– Если я сойду с ума и рискну сделать тебе предложение, отказывайся как можешь! – Джонас сипло рассмеялся, представив подобную ситуацию. Он наконец остановился рядом и устало сполз по стене. Разговор выжал его досуха.
– Главное – не говори никому о том, что ты ляпнул за столом, – попросила Айя, легонько поглаживая друга по макушке. – Совет моего отца вполне может решить, что ты угрожаешь безопасности наших защитников. Папа, конечно, не поверит, но не нужно испытывать судьбу. У нас остался только Регус, и советники жаждут выдать меня замуж, чтобы поскорее увеличить число орлиных защитников. Будто я только на роль матери и гожусь.
Джонас нахмурился, а затем осторожно спросил:
– Ты же не расстроилась, что я не хочу делать тебе предложение?
На что Айя, мгновенно меняясь в лице, снисходительно ответила:
– Не волнуйся, я его ни за что не приму. Мое сердце уже занято.
Джонасу понравилось услышанное. Он довольно быстро решил, что тема исчерпана. Айя же, закрывая глаза, проглотила ком в горле. Разве она думала, что признаться будет так легко? «Нет, – возразила принцесса сама себе, – он просто не поверил».
Понимая, что разнос за глупые слова окончен, младший сын Драконов поднялся и, пятясь к столовой, предложил:
– Может, мне вообще сбежать? Тогда и проблем не будет. Представь только: наследник монаршего рода работает в порту где-то на окраине мира. Вот это была бы жизнь!
