Тайна одной саламандры, или Salamandridae

В отеле Мунин удивился:

– А где папаша Майкельсон?

– Рыбу ловит с Леклерком, – сердито проворчала Ева и сунула историку в руки макбук. – Читай пока. Тут столько всего… Просто взрыв мозга. Завтра едем с Дефоржем в Сиануквиль на конгресс.

– С Дефоржем?!

– С Дефоржем. У нас договор. И не бросайся на него, держи себя в руках. Думай о Кларе! Остальное потом.

Ева ошиблась: Одинцову с Леклерком было не до рыбы.

На рассвете «Принцесса» пересекла границу между Таиландом и Камбоджей. Морские пограничники обеих стран знали яхту и капитана, который регулярно катал пассажиров туда-обратно. А кроме того, мало кто из азиатов может похвастать бородой, и густые заросли на лице Леклерка вызывали у них уважение с мистическим оттенком. Магия бороды, усиленная наличными, позволила быстро пройти контроль по обе стороны границы. Одинцов даже не поднимался из кресла, где сидел с сигаретой и стаканом сока.

В камбоджийских водах Леклерк пару раз предлагал расчехлить спиннинги, но Одинцов жестом открытой ладони, как вождь на плакате, молча указывал: дальше, дальше! По пути он велел подходить ближе к нужным островам и разглядывал их в мощный капитанский бинокль. На всё про всё у Одинцова был только день до сумерек. Времени для рыбацких подвигов не оставалось…

…но Леклерк мог задуматься о причинах странного интереса к однообразным островным пейзажам. Поэтому Одинцов продолжал расспрашивать об Иностранном легионе, и капитан в самом деле увлёкся воспоминаниями.

– Чем всегда были знамениты легионеры? – рассуждал он, когда яхта огибала очередной остров, указанный Одинцовым. – У нас ценились два искусства: убивать и умирать…

Одинцов насмешливо перебил:

– Искусство – это когда актёр в кино говорит: «Люблю запах напалма по утрам». Умирать никому не нравится, а желание убивать у мужчин в крови. Оружие – как наркотик. Оно лишает страха и делает тебя всемогущим. Всё, что ты видишь, превращается в мишень. Палец дрожит на спусковом крючке. Грохот выстрелов – лучшая музыка. Адреналина столько, что почки болят, горло распухает, и можно задохнуться… Это романтика, это я понимаю.

– Ничего ты не понимаешь! – огрызнулся Леклерк. – Романтика тут ни при чём. Это война. Убей или умри. Хорошие парни против плохих парней. Только у подонков чести нет, а у нас есть. Мы же не наёмники, не каратели, – мы солдаты… Слышал про кодекс чести легионера? Всего семь статей, зато какие!

Статья первая: легионер – это доброволец, который служит Франции с честью и верностью.

Статья вторая: все легионеры любого гражданства, расы и вероисповедания – братья по оружию и члены одной семьи.

Статья третья: легионер привязан к своим командирам и уважает традиции, сила легионера заключена в дисциплине и товариществе, добродетель – в мужестве и лояльности.

Статья четвёртая: легионер гордится службой в Легионе и проявляет свою гордость через постоянную безупречность обмундирования и амуниции, опрятность казармы, достойное и скромное поведение.

Статья пятая: легионер постоянно совершенствует боевую и физическую подготовку и содержит оружие в исправности как самую большую ценность.

Статья шестая: боевая задача священна, легионер выполняет её до конца, соблюдая законы, обычаи войны и международные соглашения даже с риском для своей жизни.

Статья седьмая: в бою легионер действует без ненависти, уважает побеждённого противника и никогда не оставляет ни своих убитых, ни своих раненых, ни своего оружия.

Капитан оттарабанил текст с выражением, словно стихи, а запнулся всего в нескольких местах, переводя с родного языка на английский. «Хорошо учили», – оценил Одинцов.

– Понятно? Законы жизни! – Леклерк с многозначительным видом расправил плечи.

– Понятно, – кивнул Одинцов. – Беру назад свои слова насчёт романтики. В Легион ты вступил по делу. А ушёл почему? Вроде не старый, мог бы ещё служить и служить…

Леклерк задержался с ответом и теребил бороду, когда Одинцов сделал останавливающий жест, поднеся к глазам бинокль, и напряжённо застыл в кресле.

– Что там? – спросил капитан. Второго бинокля у него не было.

– То, что надо, – по-русски пробормотал Одинцов, а по-английски рявкнул: – Уходим, быстро! Пошёл, пошёл, пошёл!

Смышлёный Леклерк тут же врубил полный ход. Яхта рванула прочь от острова в открытое море…

…а ей вдогонку из укромной бухты метрах в трёхстах вылетели четыре длинные моторные лодки. Одинцов снова прильнул к биноклю и разглядел в каждой человек по восемь. Преследователи были вооружены, но не стреляли. «Молодцы, – мысленно похвалил их Одинцов. – Берегите патроны, ребята! И держитесь крепче». Невозможно целиться с такого расстояния из лёгкого дюралевого судёнышка, скачущего по волнам в туче брызг. Зато проще простого – вылететь за борт.

Яхта шла на максимальной скорости. Капитан забрал у Одинцова бинокль и убедился, что пиратские лодки с громадными подвесными моторами не отстают от «Принцессы», но и догнать её не могут. Леклерк держал прежний курс. Чем дальше от берега, тем ближе спасение. Территориальные воды – всего двенадцать морских миль, а дальше – пограничная зона. Яхта окажется там спустя считаные минуты, и пиратов ждёт неуютная встреча со сторожевыми катерами: там уже недолго самим попасть в прицелы автоматических пушек и пулемётов.

Леклерк подвигал плечами, сбрасывая напряжение, и откинулся на спинку капитанского кресла.

– Уф-ф… Отбой тревоги!

– Будем надеяться, – философски добавил Одинцов.

Надежды не сбылись. В небе над островом возникла чёрная точка, которая скоро превратилась в военный вертолёт. На небольшой высоте он обогнал сперва пиратские лодки, потом яхту, – и дал из бортового пулемёта длинную очередь поперёк её курса. Высокие фонтаны от пуль крупного калибра обозначили черту, пересекать которую явно не стоило.

– Merde! – выругался Леклерк и застопорил двигатели.

– А вот это уже серьёзно, – сказал Одинцов. – Что дальше?

– Будем ждать пограничников. Я включил аварийный маячок, – угрюмо сообщил капитан.

Подоспевшие лодки со смуглыми пиратами окружили «Принцессу». Теперь на беглецов со всех сторон смотрели два десятка автоматов. Одинцов и Леклерк подняли руки. Вертолёт завис над самым носом яхты; из него на фордек спрыгнули пятеро крепких парней в камуфляжной форме без опознавательных знаков. Грохоча берцами по палубе, они заняли салон и тоже взяли Одинцова с Леклерком на прицел. Последним из вертолёта появился командир – жилистый кхмер в таком же камуфляже и больших чёрных очках.

– Выключи маячок, – велел он Леклерку, пройдя до капитанского мостика. Леклерк замешкался, и командир прикрикнул: – Живо!

Одинцов подумал, что бывший легионер может проявить ненужное геройство и сморозить какую-нибудь глупость. Автоматы нападавших выглядели убедительным аргументом в пользу примерного поведения. Имело смысл взять инициативу в свои руки. Одинцов сделал вид, что напуган, и заговорил:

– Я турист… Простой турист… Пожалуйста, не стреляйте! Если я что-то нарушил… э-э… или чем-то вам помешал… Я готов заплатить…

– Сколько? – помолчав, спросил пират.

– Не знаю… У меня нет опыта… Скажите, сколь-ко надо…

– О’кей. – Пират повернулся к Леклерку: – Поехали!

– Куда?

– На экскурсию. Вас интересовал мой остров. Экскурсия платная, цену обсудим позже.

Вероятно, командир шутил, но без тени улыбки. Чёрные очки скрывали взгляд, скуластое лицо оставалось неподвижным.

Под стволами автоматов Леклерк привёл «Принцессу» назад к острову. Там ему было приказано бросить якорь на глубине – посреди укромной живописной бухты, откуда стартовали лодки преследователей. Эти же лодки перевезли Одинцова, Леклерка, пятёрку бойцов и командира с яхты к причалу. Пленников пересадили на внедорожники. С Одинцовым поехали командир и два бойца, Леклерка сопровождали трое остальных.

Попетляв сквозь джунгли по грунтовой дороге, машины остановились перед аккуратным зданием. Белёными стенами и тростниковой крышей дом напомнил Одинцову бунгало в тайском отеле, но заметно большего размера. По соседству на лужайке стоял знакомый вертолёт, который успел вернуться раньше. Дальше тянулись бараки – очевидно, жилища для вьетнамцев.

На острове хватало вооружённой охраны – и в бухте, и вокруг здания, и возле бараков, и наверняка на плантации тоже. Но это был бестолковый сброд, Одинцов не ошибся. Вожаками у таких обычно становятся свои; в лучшем случае им нанимают пару инструкторов. А тут, похоже, плантаторы наняли настоящих коммандос. Когда пираты атаковали яхту, Одинцова заинтересовала униформа на командире и пятерых автоматчиках. Эти парни выделялись не только благодаря контрасту с остальной толпой в пёстрых футболках и тапках. Они вели себя иначе и с оружием обращались грамотно, да и стволы у них были покруче обшарпанных китайских «калашниковых».

Впрочем, удивляться присутствию наёмников не стоило. Пиратская торговля перцем – сверхприбыльный бизнес. Плантаторам вполне по карману отряд профессионалов с военным вертолётом и дорогим оружием. Одинцов порадовался, что узнал об этом до высадки Дефоржа с его людьми. Теперь он мог предупредить француза об опасности: незваных гостей вместо стада охранников ждут опытные бойцы. Но чтобы Дефорж отправил десант, надо было указать ему разведанный остров, а для этого – вернуть себе свободу.

«Разузнаю, сколько здесь наёмников, и выясню, где прячут итальянку», – решил Одинцов. Он продолжал играть роль напуганного туриста, но помнил о времени. Конечно, исполнительная Ева утром забрала Мунина из больницы и рассказала, что к чему. Само собой, историк тут же позвонил Кларе, поклялся отомстить Дефоржу, а теперь штудирует меморандумы коварного француза. Завтра днём троицу ждут на открытии конгресса в Сиануквиле. Значит, не позже завтрашнего утра Одинцову надо объединиться с компаньонами для совместной работы. И тут очень кстати пришлась бы информация от Алессандры Моретти. На худой конец – понимание её роли в биологических экспериментах.

Лезть в драку Одинцов не собирался. Это дело людей Дефоржа: пусть они воюют на острове и спасают Моретти от пиратов. Зачем раньше времени ворошить осиное гнездо? Зачем сражаться с шестью молодыми крепкими наёмниками, если за свободу можно заплатить? К деньгам Одинцов относился безразлично, и деньги у него были. Правда, если отдать их запросто – командир заподозрит неладное. «Поторгуемся для виду», – сказал себе Одинцов…

…но торговли не получилось.

Глава XIII

Одинцова с Леклерком завели в дом и усадили на табуреты посреди большой комнаты. Здесь вовсю молотил кондиционер – можно было перевести дух после влажной жары джунглей.

Пленников не стали связывать: вооружённые пираты чувствовали себя уверенно. Один из них остался за дверью, четверо заняли места в комнате – двое со стороны Одинцова, двое со стороны Леклерка. Пиратский командир уселся в паре метров от них на дощатый стол и снял чёрные очки. Его раскосые глаза ничего не выражали.

– Итак, вы мистер Леклерк и мистер Майкельсон, – прочёл командир в паспортах из непромокаемой папки с документами, которую прихватил на яхте. – Мистер Леклерк – владелец яхты, а мистер Майкельсон…

Он поднял взгляд, и Одинцов заискивающе улыбнулся:

– Турист. Простой турист. А я могу узнать ваше имя?

– Зачем?

– Я бизнесмен. В бизнесе принято спрашивать, кому переводят деньги. Мы же договорились, что я вам заплачу…

– Мы ни о чём не договаривались, – оборвал его командир. – Здесь я приказываю, а ты делаешь. Ясно? – Одинцов с готовностью кивнул. – О’кей, зови меня мистер Лок.

– Это по-здешнему значит «господин». – Леклерк неосмотрительно перевёл Одинцову имя и тут же получил от стоявшего рядом наёмника такой мощный удар ногой в живот, что опрокинулся вместе с табуретом.

Глянув, как он корчится и натужно кашляет, Лок холодно повторил:

– Здесь я говорю. Остальные слушают. И говорят, когда я разрешил. Сядь!

Леклерк, прерывисто дыша и обхватив живот руками, занял прежнее место.

– Один из вас или вы оба – шпионы, – продолжал Лок. – Я хочу знать, кто вас послал и с каким заданием.

– Я не шпион, я турист… – начал Одинцов, и ближайший наёмник ударил его ногой, целя в почку.

Одинцов ждал удара. Он блокировал его локтем – так, чтобы со стороны не было заметно, – и рухнул на пол у ног Леклерка. Несмотря на блок, удар получился чувствительным. Скорчившись для виду, Одинцов спросил сквозь стоны:

– За что?! Вы же разрешили говорить…

– Это чтобы ты понял, что мне нужна только правда, – откликнулся Лок. – Сядь и говори.

Одинцов с тяжёлым сопением взобрался на табурет. Как и Леклерк, он придерживал ушибленное место и опасливо косился в сторону наёмников.

– Пожалуйста, не бейте больше… Я турист. Отдыхаю в Таиланде, на острове Чанг… Две недели назад нанял яхту. Круиз по Сиамскому заливу… Сперва Таиланд, потом Камбоджа…

– Заткнись! Теперь ты. – Лок повернулся к Леклерку, и тот подтвердил:

– Это правда. Он меня нанял… Сегодня последний день. Посмотрите в документах, там контракт и маршрут.

– Обычное дерьмо из принтера. – Лок презрительно швырнул папку с документами на стол.

– Можете проверить заправочные квитанции, – сказал Леклерк. – На две недели нужно много бензина.

Наёмник снова сшиб Леклерка на пол ударом ноги. Лок спрыгнул со стола и прошёлся перед лежащим пленником. Тот глухо стонал, подтягивал колени к груди и одной рукой держался за живот, а другой прикрывал голову, ожидая новых ударов.

– Две недели меня не интересуют, – сказал Лок. – Меня интересуют последние сутки. Даже меньше. Вчера отсюда отправили мейл. Кто-то получил его и приказал действовать. Или тебе, – он посмотрел на Одинцова, – чтобы ты взял яхту. Или тебе, – Лок пнул Леклерка по голени носком берца, – чтобы ты использовал глупого туриста как прикрытие. Или приказ получили вы оба, поэтому появились так быстро. Я хочу знать, кто вы и кто за вами стоит.

Леклерк заговорил первым:

– Это он! Я ни в чём не виноват. Он позвонил вчера… Заставил идти сюда… и рыбу не ловил… а все ловят… Это он! Спрашивайте у него.

Лок остановился перед Одинцовым.

– Что скажешь?

Одинцов шмыгнул носом.

– Это ужасная ошибка. Отсюда невозможно отправить мейл. Здесь же нет связи, я пытался звонить по мобильному…

– Спутниковый телефон. Всё, или ещё что-нибудь?

– Только не бейте, я объясню, – торопливо продолжал Одинцов. – Письмо ушло вчера, так? Вы говорите, там был сигнал – действовать, и я сразу вызвал яхту. То есть у меня не было времени, чтобы согласовать свои действия с начальством или получить инструкции. Но если я начал действовать мгновенно – получается, я сам начальство, и отправитель меня знает. А это не так! Устройте нам встречу – и сами убедитесь.

«Логика кривая, но плевать. Лок не заметит или решит, что это от страха», – думал Одинцов. Увидеть итальянку он не надеялся, ему важна была реакция командира наёмников. Одинцов хотел выяснить, жива ли Моретти. Если её убили за отправку мейла – эта ниточка оборвана. Дефоржу на острове делать нечего, а троица станет искать разгадку биологической тайны где-то ещё.

Одинцов был уверен, что Лок проговорится, сам того не желая. Армейских сержантов нанимают в охрану за умение командовать взводом солдат, а не хитрить на допросе. Нет у него той специальной подготовки, которую Одинцов получил в элитной спецназовской школе…

Трюк сработал даже лучше, чем можно было ожидать.

Постояв перед Одинцовым ещё немного, Лок отрывисто произнёс что-то на своём языке. Наёмник со стороны Леклерка вытащил из ящика в углу пластиковую бутылку с водой и бросил ему. Второй наёмник, стоявший ближе к двери, вышел. Лок снова уселся на стол и сделал несколько глотков из бутылки, продолжая разглядывать Одинцова.

– Ты бизнесмен, – сказал он после паузы. – Какой у тебя бизнес?

– Системы безопасности, – ответил Одинцов.

Лок насторожился:

– Служба безопасности?

– Нет-нет-нет! – Одинцов замотал головой. – Системы! Системы безопасности! Видеокамеры, датчики движения и другая электроника… В основном для музеев.

Одинцов по привычке старался говорить правду, насколько это возможно. Его учили: начнёшь врать, где не надо, – обязательно запутаешься. Сказанное было правдой примерно наполовину. Ещё несколько месяцев назад отставной майор спецназа Одинцов жил совсем другой жизнью и действительно ведал видеокамерами в Михайловском замке – части Русского музея в Петербурге. Но не бизнесом занимался, а руководил службой безопасности. Судьба столкнула его с Муниным и Евой. Он помогал им разгадывать древние тайны, и теперь череда опасных приключений в Петербурге, Майами, Кёльне и Лондоне вынудила троицу скрываться с документами на новые имена.

– Ты бизнесмен, – повторил бесстрастный Лок. – Ты быстро думаешь. Быстро, но плохо. Ты не сможешь меня обмануть.

Вскоре наёмник, выходивший из комнаты, вернулся, толкая перед собой Алессандру Моретти – в той же одежде и с растрёпанными волосами, как на снимках, которые видел Одинцов. Только теперь губы женщины были разбиты, блузка перепачкана и усеяна каплями крови; на левой скуле расплылся синяк, а покрасневшие глаза опухли от слёз.

– Ты их знаешь? – спросил её Лок.

– Нет, – тихо сказала пленница, и Лок прикрикнул:

– Смотри внимательно! Они говорят, что ты их знаешь. Ты подала им сигнал. Они приехали за нами шпионить. Как они узнали, где ты? Кто они? Говори!

Моретти втянула голову в плечи.

– Я уже всё рассказала… Я их не знаю, – всхлипывая, залопотала она. – Я отправила фотографии своей знакомой, Чэнь Юшенг, чтобы она не волновалась… И ещё результаты последних анализов. Спросила, что я не так делаю, раз получается то, чего не может быть… Миссис Чэнь – знаменитый биолог…

– Сука! – сквозь зубы произнёс Лок, соскользнул со стола, шагнул к пленнице и наотмашь ударил её по лицу. Моретти зарыдала в голос. – Ты должна была отправить мейл в лабораторию, а не подружке! Я дал тебе телефон, а ты… Говори, кто они!

Лок ударил снова. Моретти стала оседать, но конвоир схватил её за руку выше локтя, тряхнул и заставил держаться на ногах.

– Простите, – подал голос Одинцов, – можно этого не делать? Я не могу смотреть, когда бьют женщину. Мне становится плохо.

Ближайший наёмник пинком вышиб из-под него табурет. Одинцов свалился на пол и получил ещё несколько ударов ногами, а Лок пообещал:

– Сейчас тебе станет хорошо.

По его команде двое наёмников подхватили Леклерка и отволокли к столу. Капитан пытался сопротивляться, но под градом ударов был вынужден встать на колени. Наёмники заломили ему руки за спину и припечатали скулой к столешнице. Держали крепко: униженный Леклерк мог только рычать от бессилия.

Лок вытащил из-за спины малазийский крис – длинный широкий кинжал с хищно изогнутым клинком – и обратился к Одинцову и Моретти:

– Ваш друг слишком большой. Я начну отрезать от него понемногу. Сперва ухо, потом палец… Это больно, он будет кричать. И скажет мне правду. Или вы скажете. Мне всё равно, кто… Нет, сперва палец, потом ухо.

С этими словами Лок взялся отгибать палец на заломленной руке Леклерка. Капитан взвыл.

– Он истечёт кровью, – подал голос Одинцов. – А нас убивать нельзя.

– Почему? – спросил Лок.

– Ты ничего не узнаешь, если ошибёшься и убьёшь настоящего шпиона. Твой босс этого не простит.

– Что ты знаешь про моего босса? – Лок выпустил палец Леклерка и проверил ногтем остроту кинжального лезвия. – Хочешь, чтобы я начал с тебя? О’кей.

По его команде наёмник, державший Моретти, отшвырнул её к стене и вместе со вторым парнем в камуфляже рывком поднял Одинцова с пола.

– Нас нельзя убивать! – снова сказал Одинцов, когда его поволокли к столу, и добавил: – А вас можно.

В тот же миг он внезапно извернулся, выдернул «беретту» из кобуры, притороченной к бедру над коленом одного из наёмников, и прострелил обоим ноги.

Первый раненый покатился по полу, а второму Одинцов не дал упасть и развернул к себе лицом…

…чтобы прикрыться его спиной от криса: Лок успел метнуть кинжал до того, как следующая пуля разнесла ему череп. Остриё с глухим звуком вошло наёмнику под лопатку.

Двое у стола слишком крепко держали Леклерка и успели только схватиться за оружие, когда их постигла судьба Лока: все трое стояли рядом, как мишени в тире.

Последний наёмник, карауливший снаружи, рванул дверь на себя и, поводя стволом пистолета, сунулся в комнату…

…где его уже ждали – Одинцов и пуля в лоб.

Ещё двумя выстрелами Одинцов добил владельца «беретты» и его напарника с кинжалом в спине.

Вся пальба заняла шесть-семь секунд. Грохот выстрелов сменила такая же оглушительная тишина. Моретти привалилась к стене, об которую её шваркнул наёмник. Избитый Леклерк продолжал стоять на коленях у стола с руками за спиной: он лишь поднял голову и застыл в изумлении…

…тогда как Одинцов не останавливался ни на миг. Он выпихнул труп караульного за порог, закрыл дверь, перезарядил «беретту», подобрал с пола второй пистолет и заткнул оба за пояс сзади, снял со стойки у входа пару израильских штурмовых винтовок «Тавор», оставленных наёмниками; проверил магазины и повернулся к Леклерку.

– Идти можешь?

Капитан с кряхтением поднялся.

– Могу.

– А бежать? – Одинцов сунул папку с документами за пазуху и уже открывал окно, выходившее на противоположную от входа сторону дома. – Шевелись! Бери девушку и давай за мной.

Леклерк с обмякшей Моретти на плече бежал довольно резво. Впрочем, это был даже не бег, а рывок от силы метров на тридцать – до пустого вертолёта, стоявшего на лужайке возле дома.

Охранники у бараков помешать не смогли. Высунувшись из окна, Одинцов для начала разрядил в их сторону подствольный гранатомёт, а после спрыгнул на землю и короткими очередями выкосил самых бестолковых. Остальные залегли. Когда магазин опустел, винтовка полетела в траву. Одинцов продолжал двигаться скользящим шагом: он вертел головой и стрелял с двух рук из пистолетов, прикрывая Леклерка с итальянкой…

…пока следом за ними не ввалился в кабину. Леклерк кивком указал на приборную панель:

– Умеешь?

– Пробовал когда-то, – сказал Одинцов, устраиваясь в кресле пилота. Водить вертушку его учили в далёком спецназовском прошлом, но учили на совесть. А кроме того, бывший сослуживец последние годы работал начальником службы безопасности в компании, которая держала прогулочные вертолёты на площадках под Москвой и Петербургом, так что навык удавалось освежать время от времени.

По бронированному стеклу кабины защёлкали пули осмелевших охранников. Одинцов сунул вторую винтовку в руки Леклерку:

– Спишь, солдат?

Леклерк оживился и показал, что стрелять умеет. Охранники снова залегли, а вертолёт неуклюже подпрыгнул до уровня контрольного висения метра в два: всё же есть разница между боевой машиной и лёгкими «робинсонами» для прогулок богатой публики.

– Разберёмся, – процедил Одинцов любимое словечко, давая длинную пулемётную очередь по залёгшим охранникам – как тот пилот, который остановил яхту. Машина пронеслась над бараками и, едва не цепляя верхушки пальм, ушла вбок и вверх.

С высоты Одинцов довольно скоро высмотрел бухту, где стояла «Принцесса», но повёл вертолёт в противоположную сторону. Леклерк догадался:

– Хочешь на материк?

– Они тоже так думают.

Чуть погодя Одинцов развернул машину, снизился, обогнул остров вдоль берега почти у самой воды и зашёл в бухту со стороны моря, откуда его не ждали. Остаток боекомплекта он с удовольствием потратил на расстрел пиратских лодок и склада бочек с горючим у причалов. Лодки пошли ко дну, склад заполыхал – вдоль берега встала стена огня и дыма. Охранники бросились врассыпную: среди них не нашлось героев, желавших вступить в перестрелку с бортовыми пулемётами.

Вертолёт завис над носом яхты. Лок очень кстати остановил её вдали от причала, чтобы у охранников не было соблазна втихаря разграбить судно.

Моретти уже пришла в себя, но соображала плохо. Леклерк сгрёб её в охапку, выгрузил на фордек и спросил Одинцова, который остался сидеть в пилотском кресле:

– А ты?

– Поднимай якорь и заводи мотор. Я быстро.

Облетев яхту, Одинцов направил вертолёт к берегу и сиганул в воду. Машина без пилота пронеслась над бухтой; лопасти винта перемешали жирный дым пожара, срубили несколько пальм и разлетелись на куски, а чуть погодя изуродованный корпус уже горел, уткнувшись в густые заросли джунглей.

Одинцов доплыл до кормовой площадки и крикнул оттуда Леклерку:

– Ну что, поехали?

«Поехали» он произнёс по-русски, как Гагарин.

Глава XIV

От острова яхта пошла не в море, а к материку, держа курс вдоль берега на границу с Таиландом. Одинцов запретил вызывать пограничников или полицейских. Леклерк заикнулся было, что на судне командует капитан, но в ответ услышал: