Тайна одной саламандры, или Salamandridae

Открытая терраса походила на живописный парк: она купалась в зелени кустов и деревьев, поднимавшихся из массивных каменных кадок. Сходства добавляли высокие тонконогие фонари с круглыми плафонами, которые разгоняли мрак уютным тёплым светом.

Одинцов с Евой вышли на крышу. Миниатюрная хостесс наклонила голову к рукам, сложенным лодочкой.

– Простите, у нас нет свободных мест.

– Мы приглашены, – сказал Одинцов: он уже заметил Дефоржа за столом в глубине террасы, возле большого аквариума.

Устроившись в лёгком плетёном кресле из ротанга, Одинцов огляделся.

– О, старый знакомый! – Он кивнул на аквариум: там среди водорослей на дне замер аксолотль. – В отеле на Чанге такой живёт.

Дефорж откликнулся со знанием дела:

– Они сейчас в моде по всему миру. У аксолотля поразительные способности к регенерации. Ящерица отращивает себе новый хвост, а он может отрастить вообще любую утраченную конечность. Или присоединить часть другого аксолотля. Даже голову. Может вырастить себе новый мозг. Некоторые учёные говорят, что если сложить в миску обрубки аксолотлей – при определённых условиях они срастутся в полноценную особь.

– Не пытайся испортить мне аппетит, – посоветовала Ева. – Ничего не получится.

– Интересное у тебя хобби, – добавил Одинцов. – Я слышал, что французы любят лягушек, а ты, значит, пошёл ещё дальше?

Дефорж не обиделся на грубоватую шутку.

– Это не хобби, это работа. Сейчас она имеет отношение к саламандрам. Вам тоже придётся кое-что уяснить, потому что саламандры связаны с нашей общей задачей.

На недолгом пути от аэропорта Одинцов рассказал Еве о предложении Дефоржа и выслушал ожидаемые упрёки в том, что принял решение за всю компанию. Объяснять, почему он так поступил, уже не было времени, а главное – не было смысла: отсрочка закончилась, и троице предстояло помогать Дефоржу, хотят они того или нет.

– Давай к делу, – сказал Одинцов. – Клару мы проводили. Что с её родителями?

Дефорж развёл руками.

– Я же говорил: я не врач. Но врачи тоже пока затрудняются с диагнозом, и скоро вы поймёте почему. Родителей пришлось использовать, чтобы девушка вам не мешала и чтобы вы стали сговорчивее. У них возникли… гм… своеобразные проблемы со здоровьем…

Одинцов понимал, что это не личная инициатива Дефоржа. В считаные дни организовать диверсию на другом континенте можно было только при поддержке руководителей агентства «Чёрный круг». То есть принуждение троицы к работе согласовали на самом верху.

– Буду откровенен: как только Клара доберётся до Хараре, она разделит участь родителей, – продолжал француз. – Спасти эту семью теперь можете только вы.

– А если мы откажемся? – спросил Одинцов.

– Значит, жертва будет напрасной. Девушка умрёт, ваш коллега найдёт себе новую, только и всего. Но вы этого не допустите, потому что, если я не ошибаюсь, у вас есть кое-какие принципы. А я не ошибаюсь, ведь так?.. Времени мало. Чем быстрее и эффективнее пойдёт работа, тем выше вероятность, что всё закончится благополучно.

Синие глаза Евы потемнели от ярости. Она повернулась к Одинцову.

– Ты не хочешь ему что-нибудь сломать? Я разрешаю.

– Соблазн велик, но делу это не поможет, – ответил Одинцов, и Дефорж благодарно кивнул.

– Я надеялся на твой здравый смысл. Профессионал всегда поймёт профессионала. Когда есть задача, для её выполнения хороши любые средства.

– Профессионалы бывают разные, – процедил Одинцов, а разозлённая Ева бросала французу упрёк за упрёком:

– Клара ещё совсем девчонка. Ты не имел права её трогать! Родители вообще ни при чём. Но теперь все они – заложники. Так только гангстеры поступают!

– Говори тише, – поморщился Дефорж. – Люди пришли сюда поесть и отдохнуть… В Лондоне я тоже поступил, как гангстер, чтобы спасти твою жизнь, но тогда это тебя вполне устраивало.

Одинцов не дал Еве возразить и спросил Дефоржа:

– В чём конкретно состоит наша задача?

– Вот это уже деловой разговор… Может, сперва закажем что-нибудь? Здесь готовят очень хорошо, но долго.

– Возьми мне стакан воды, – велела Одинцову насупленная Ева, – и не позволяй ему платить.

Когда официантка отправилась выполнять заказ, Дефорж предупредил:

– Я расскажу только самое основное. С историей и подробностями будете разбираться все вместе, когда ваш товарищ придёт в себя.

Дефорж начал с азиатской медицины, существующей тысячи лет. Её успехи окружены невероятными легендами, часть из которых – правда. Сейчас в Юго-Восточной Азии сконцентрировано великое множество лабораторий, исследовательских центров и клиник. Диапазон широчайший: от методов древних целителей до применения ультрасовременного оборудования и разработки уникальных лекарственных препаратов.

Конечно, шарлатаны здесь – не редкость, но хватает и добросовестных специалистов, среди которых встречаются действительно выдающиеся учёные. Они получают прорывные результаты, соединяя опыт прошлых веков с последними достижениями науки.

– В наши дни любое серьёзное открытие становится достоянием всего научного сообщества, – говорил Дефорж. – И чем дальше, тем быстрее это происходит. Но мало сделать открытие, надо ещё научиться его использовать, то есть разработать определённые ноу-хау.

Он упомянул, что эти ноу-хау применяются в лучших клиниках и приносят владельцам астрономические доходы. Разработки засекречены так же тщательно, как имена пациентов. А среди них – руководители многих стран вплоть до первых лиц, крупнейшие банкиры, бизнесмены и мировые знаменитости.

– Такое положение дел вполне устраивает компании, в которых застрахованы эти люди, – говорил Дефорж. – Когда у сверхважной персоны случается проблема со здоровьем, страховые выплаты сопоставимы с бюджетом небольшой страны. Но поскольку клиент следит за собой, вероятность проблемы крайне мала, и страховщики спокойно собирают взносы в уверенности, что возвращать ничего не придётся.

Дефорж посетовал, что это спокойствие омрачает одна деталь: та самая секретность работы клиник. У страховых компаний нет полной информации о процедурах, которым подвергают их клиентов. До поры с этим приходилось мириться, но события последних месяцев здорово встряхнули страховщиков.

В «Чёрный круг» обратилась крупнейшая в мире страховая группа INSU. В силу понятных причин большинство супертяжеловесов бизнеса и политики застрахованы в её отделениях.

– Я не назову имён, для вас они роли не играют, – сказал Дефорж. – И не советую пытаться выяснить, кто эти люди. Будем называть их жертвами. Все жертвы под большим секретом бывали в местных клиниках. Все жертвы регулярно получали инъекции особого препарата. У кого-то курс начался лет пять назад, у кого-то – год. Но у всех возникли одни и те же проблемы со здоровьем. Причём проблемы фатальные.

По словам Дефоржа, сперва жертвы жаловались на озноб, изжогу или судороги. Это симптомы отравления, но ни в одном случае медики не смогли поставить диагноз, а симптоматического лечения оказалось недостаточно.

Следующей проблемой стали кошмары. Люди с несокрушимой психикой, которые шутя переживали экономические кризисы, дефолты и революции, вдруг начинали бояться сказочных чудовищ и теряли рассудок от детских страхов…

…а под конец все жертвы внезапно впадали в ярость – с той лишь разницей, что агрессия направлялась либо на ближайшее окружение, либо на себя самих.

– Покалеченные родственники – это полбеды, – сказал Дефорж. – Настоящая беда в том, что большинство жертв покончили с собой. Кто-то выбросился из окна, кто-то утопился или застрелился. Некоторые придумали более экзотические способы, но я не хотел бы говорить о них за столом. Те, кто пока живы, впали в полное безумие от ужаса. Их глушат лошадиными дозами транквилизаторов, но это не помогает, и они находят возможности свести счёты с жизнью.

Дефорж добавил, что страховщики теряют уже не сотни миллионов, а миллиарды долларов. Группа INSU готова заплатить «Чёрному кругу» любую сумму, лишь бы уйти от банкротства. Поэтому бюджет операции в самом деле королевский, о чём и было сказано ещё неделю назад.

Ева прервала монолог язвительной репликой:

– То есть тебя с твоим агентством интересуют деньги, а на людей вам плевать.

– Ошибаешься, – спокойно возразил Дефорж. – Деньги нас интересуют во вторую очередь. А в первую – именно люди. Только не жертвы и не страховщики, а такие, как мы с вами, как они… – Француз показал через плечо на посетителей за соседними столами. – Постарайтесь понять, что происходит. Мир на грани катастрофы. Исчезает верхушка общества – не в одной стране и даже не в одном регионе, а везде. Рвутся глобальные деловые связи, рушится политическое устройство, разваливается мировая финансовая система – и наступает полный хаос. Можно что-то подхватить и наладить заново в отдельной области, но сейчас человечеству нанесён удар сразу по всем болевым точкам.

– Я так и не понял, при чём тут саламандры и чего ты от нас хочешь, – подал голос Одинцов.

– Терпение, мой друг, терпение! – усмехнулся Дефорж. – Ты ведь любишь восточную философию? Помнишь, наверное, что Конфуций брал в ученики только того, кто по одному углу квадрата способен додуматься до трёх остальных… Родителям Клары вкололи такой же препарат, как и другим жертвам. У них уже начались похожие проблемы. В основе препарата – вытяжка из внутренних органов саламандры. Кларе сделают инъекцию, когда самолёт сядет в Хараре. Значит, скорее всего, она тоже станет жертвой… Или не станет. Может, ей просто повезёт, а может, вы успеете её спасти.

Логика Дефоржа была проста. Утопающий хватается за соломинку – теперь эта житейская мудрость в равной мере касалась и «Чёрного круга», и троицы.

– У меня есть море информации, есть люди, есть неограниченное финансирование, но нет ни одной толковой идеи, – признался Дефорж. – И нет никого, кто по одному углу додумается до всего квадрата. Я топчусь на месте, а в Лондоне вдруг встречаю вашу странную компанию. Выясняется, что вы всего за полгода умудрились раскрыть несколько великих тайн древности. Я видел вас в деле и навёл дополнительные справки. Каждый из вас – хороший эксперт в своей области, не более того. Но вместе вы – как бы это сказать? – необычным образом взаимодействуете с мирозданием. Все делают это на одной волне, а вы на другой. Трюк не поддаётся рациональной оценке, но результаты поразительные… Ты упрекнула меня в том, что я нарушаю правила, – обратился француз к Еве. – Да, нарушаю. У футболистов это называется «фолом последней надежды».

Оказавшись в безвыходном положении, Дефорж сделал так, чтобы и троице некуда было деваться. Теперь Мунин горы свернёт, чтобы спасти Клару, а Ева с Одинцовым станут ему помогать.

– «Чёрный круг» обеспечит вас прикрытием, транспортом, деньгами, связями, чем угодно, – добавил Дефорж. – Вы получите доступ к любой информации, которую мы сможем предоставить. Главная задача – выяснить происхождение препарата, который вводили жертвам, и найти его создателя. Автора ноу-хау.

Ева невольно посмотрела в сторону аквариума с аксолотлем, а Одинцов нахмурился.

– Погоди. Самых важных людей в мире кололи какой-то дрянью, но до сих пор неизвестно, кто её варит?! Чем ты тогда вообще занимался?

– Мы договорились обсудить подробности позже, – поиграв желваками на скулах, напомнил Дефорж. – У меня есть сам препарат. Есть результаты биохимических анализов. Определены каналы поставки. Препарат индивидуальный, из нескольких компонентов; их присылали разными путями и даже в разное время. Они соединялись в специальном шприце непосредственно перед уколом. Цепочку производителей я установил, но каждый занимается только своей частью и понятия не имеет об остальных. Того, кто выстроил всю систему, не знают ни участники цепочки, ни жертвы, ни службы безопасности – вообще никто. Жертвы платили в криптовалютах, напрямую из своего кошелька в анонимный кошелёк – то есть через банки его тоже не найти. В этом самая большая проблема. Надо выяснить, почему долгое время препарат приносил пользу, а теперь убивает. И разобраться, как остановить заразу. А для этого нужен владелец ноу-хау. Или, как минимум, само ноу-хау.

– Чем здесь могут помочь математик, историк и солдат? – спросила Ева. – Ни один из нас не следователь, не биохимик и не врач.

– Тем не менее, в Лондоне буквально на моих глазах вы раскрыли тайну Философского камня, над которой люди бились три тысячи лет, – возразил Дефорж. – Здесь примерно та же тема.

– Какая тема? – снова не понял Одинцов.

– Философский камень – универсальное лекарство и основа эликсира вечной молодости, тебе ли не знать?! Все жертвы… гм… все, кроме Клары и её родителей, проходили длительный курс омоложения. А в ближайшей перспективе они должны были стать практически бессмертными.

Глава VIII

– Это даже не научная фантастика. Просто какое-то… дерьмо собачье! – в сердцах выругалась Ева, обсуждая рассказ Дефоржа.

– Дерьмо или не дерьмо – какая разница? – философски заметил Одинцов. – Всё равно нам его разгребать.

Леклерк на «Принцессе» вёз их по морю в Трат. Одинцову не хотелось пилить ночью за рулём триста километров обратного пути. Аренда яхты продолжала действовать, поэтому он ещё на подъезде к тайской столице позвонил капитану и велел двигаться к устью реки Чау-Пхрая, на которой стоит Бангкок.

В ресторане Ева отказалась от угощения Дефоржа. Одинцов накормил её в заведении по соседству и проехал километров тридцать к югу вдоль реки – от Бангкока до музейного города Самутпракан. Там они с Евой оставили машину на прибрежной парковке возле какого-то рекреационного центра и перебрались на «Принцессу».

В пути Леклерк сидел у штурвала на мостике, а Ева с Одинцовым спустились в свою каюту и говорили по-русски, чтобы капитан даже случайно не услышал лишнего.

– Дерьмо собачье, – повторила Ева. Она устроилась в изголовье кровати, подоткнув под спину несколько подушек, и сквозь тёмную стеклянную полосу, которая тянулась вдоль стены, смотрела в ночь. Яхта шла довольно быстро; снаружи по стеклу наискосок сбегали струйки дождя.

– Думай о хорошем, – посоветовал Одинцов.

– Например?

– Например, о том, как для начала Конрада нашего Карловича на ноги скорее поставить.

Шутка насчёт имени-отчества родилась во время приключений в середине лета. Троица тогда получила паспорта островной Федерации Сент-Киттс и Невис. Номера паспортов Одинцова и Мунина шли подряд. Опытные люди, которые занимались оформлением документов, посчитали, что эти двое будут вызывать меньше подозрений, если сделать их отцом и сыном. Так Одинцов стал Карлом Майкельсоном, а Мунин получил от Федерации паспорт на имя Конрада Майкельсона – и от Одинцова кличку Конрад Карлович Михельсон в память о персонаже советской классики.

– Я почитала о лихорадке денге, – сказала Ева. – Её трудно лечить. Можем ждать три недели или четыре. А Дефорж говорит, что времени мало.

Лихорадку денге Одинцов испытал на собственной шкуре ещё в молодости, в пору военных подвигов. Ему приходилось бывать в Юго-Восточной Азии с диверсионными группами. Не ради красного словца он рассказывал Кларе, что у Мунина мучительно ломит колени. Денге – это искажённое английское dandy: так злые азиатские шутники двести лет назад высмеивали особенную походку больных. А врачи называли вирусную лихорадку суставной или костоломной – и те же двести лет искали эффективное лекарство, но без особого успеха.

Одинцов глянул на часы.

– Времени мало, это да… Мы даже не знаем, сколько.

Клара не успевала на дневной рейс Ethiopian Airlines из Бангкока в Хараре, который летел с одной пересадкой в Аддис-Абебе. Пришлось забронировать ей билет на ночной самолёт Qatar Airways, делавший две промежуточных остановки – в Дóхе и в Дар-эс-Саламе. Комфорта больше, но путь длиннее и дольше – почти сутки вместо семнадцати часов.

Одинцова эта логистика интересовала потому, что на стыковках Клара наверняка будет включать телефон. Появлялась возможность предупредить её, чтобы не позволяла делать себе никаких инъекций.

В ресторане предусмотрительный Дефорж посоветовал Одинцову не звонить и не писать Кларе. Зачем осложнять ситуацию? Если девушка станет сопротивляться, сотрудники «Чёрного круга» всё равно найдут способ сделать укол: или силой, или шантажом – объяснив, что встреча с родителями невозможна без прививки:

– Как точно заметила наша дорогая Ева, в любом случае Клара станет заложницей. А дальше сами решайте, что для неё лучше: знать об этом – или оставаться в счастливом неведении.

Одинцов считал, что Клару надо предупредить, и прикидывал возможности. Семь часов лёту до столицы Катара, там стыковка часа полтора. Пока Клара выгружается из самолёта, рыщет в незнакомом аэропорту и садится в другой самолёт, до телефона у неё руки не дойдут. А если она всё же успеет его включить, – будет дозваниваться папе с мамой. Дальше ещё семь часов до столицы Танзании, там стыковка долгая, часа три как минимум. Если наудачу отправить сообщение в мессенджере – Клара сможет прочесть его или в Дохе, или в Дар-эс-Саламе, или ещё через три часа, уже в столице Зимбабве. Лишь бы это случилось до встречи с агентами «Чёрного круга»…

Ева оборвала рассуждения Одинцова.

– Не пиши и не звони. Пусть лучше не знает. Иначе может психануть. Я точно психанула бы. Ей и так будет тяжело. Пусть просто рассказывает нам, что происходит. И видео присылает.

– Угу. Если не забудет про камеру, – буркнул Одинцов.

– Я напомню, – пообещала Ева. От усталости у неё едва ворочался язык. – С Кларой всегда буду говорить я. Не надо, чтобы ты. Захочешь передать что-то – скажи мне. А сейчас иди. Я спать хочу.

Одинцов беспрекословно вышел и лёг во второй каюте, где совсем недавно наслаждались жизнью Клара и Мунин. Вздремнуть действительно не мешало: многолетний опыт учил хорошенько расслабляться перед серьёзным делом, потому что дальше напряжение будет только расти.

Возвращение в Трат на яхте заняло примерно столько же времени, сколько и на машине, но Ева с Одинцовым успели отлично выспаться. Утром они были на месте, приняли душ в гостиничных номерах и после завтрака отправились в больницу к Мунину.

Ева снова ждала за дверью, а Одинцову позволили заглянуть в палату. Мунин спал под капельницей на белых подушках в окружении медицинской аппаратуры. Изогнутые трубки подачи кислорода, подведённые к носу, напоминали усы Сальвадора Дали. Бриться историк перестал, как только начался круиз: Клара хотела, чтобы её кавалер выглядел брутально. Теперь на впалых щеках Мунина кучерявилась юношеская бородка. «А ему идёт, – подумал Одинцов. – Ещё обрастёт за пару недель – и будет натуральный мачо».

– Мистер Майкельсон-младший пока очень слаб, – сказал врач, похожий на ребёнка в белом халате с чужого плеча. – Мы делаем всё возможное, но таиландская геморрагическая лихорадка – опасная болезнь. Ваш сын будет выздоравливать медленно.

Выйдя из больницы, Одинцов попытался приободрить Еву:

– Марафонцы говорят: быстро – это медленно, но постоянно. Главное, чтобы выздоровел. Давай так. Ждём ещё сутки. Если заметного улучшения не будет, я использую свой способ.

– Ты не врач, – вздохнула Ева.

– Я практик, и у нас нет времени.

Много лет назад в азиатских джунглях комар выпил каплю его крови, а взамен оставил вирус денге. Молодой Одинцов тогда участвовал в секретной операции. Группа выполнила боевую задачу, но ещё предстоял обратный путь. Погоня шла по пятам; ждать, пока больной оклемается, товарищи не могли. Лихорадку, жар и костоломные боли Одинцову пришлось переносить на ногах. Где-то он брёл сам, где-то его тащили через джунгли на волокуше и доставили на базу почти в беспамятстве…

…но выздороветь помогли не тамошние медикаменты, а народный рецепт, о котором Одинцов рассказал Еве.

– Он простой, как всё гениальное. Берёшь половину большой кружки крепкого горячего чая. Выжимаешь туда пару лаймов, добавляешь столовую ложку мёда и граммов сто рома. Тщательно перемешиваешь и пьёшь. Повторять надо три-четыре раза в сутки. Через пару дней ты на ногах. Самое большее через неделю – как огурчик. Вообще при любой лихорадке помогает, если не задета печень, и при простуде особенно.

– Полбутылки рома в день? Хоро-о-оший рецепт, – оценила Ева. – Интересно, что скажут врачи.

– С врачами я договорюсь, – пообещал Одинцов…

…и сдержал обещание, потому что за сутки Мунину лучше не стало. А пока историк оживал, принимая микстуру Одинцова, два его компаньона не теряли времени даром.

На сервере «Чёрного круга» для них завели специальный раздел. Дефорж подгружал туда меморандумы – информационные записки с приложением официальных документов, досье, статистики, цитат, развёрнутых справок, отчётов, аналитических данных и вообще любых сведений, относящихся к теме, на которую составлен меморандум.

С утра Ева с Одинцовым отправлялись на пляж и занимали места в прибрежном ресторане под большими раздвижными зонтиками, которые защищали от редкого солнца и частого дождя. Каждый со своего макбука читал меморандумы Дефоржа и тут же искал нужные справки в интернете – или запрашивал у француза дополнительные сведения. Компаньоны перекусывали прямо за работой и не мешали друг другу, но в любой момент могли обсудить какую-то интересную деталь.

Ева больше не ворчала про дерьмо и научную фантастику. После встречи в отеле «Парк Хайятт» она уже успокоилась, а фантастика уступала реальным достижениям науки.

– Бессмертие, значит, – кряхтел Одинцов, листая первый меморандум о сути того, чем предстояло заниматься. – Ну-ну…

Базовый постулат гласил: главный враг современного человечества – это старение. Каждый день на планете умирают сто пятьдесят тысяч человек. Семеро из десяти умерших расстаются с жизнью из-за проблем, связанных с возрастом. Поэтому надо воспринимать происходящее как всеобщую болезнь и заниматься поиском лекарства от старости.

Компаньоны узнали, что учёные традиционного толка видят три моста, последовательно ведущих к бессмертию.

Первый мост – бытовой: комфортная жизнь, сбалансированное питание, здоровый сон и тому подобное.

Второй мост – медицинский в современном смысле: его создают сенолитики, которые избирательно уничтожают постаревшие клетки, и другие эффективные лекарства при поддержке генной терапии.

Третий мост – результат биотехнологической революции: это наноботы – крошечные машины по ремонту клеток.

С первым мостом всё давным-давно понятно; второй мост человечество проходит прямо сейчас – и уже ступило на третий, поскольку в двадцать первом веке научились не только создавать наноботы, но и всё шире их применять.

По размеру наноботы меньше кровяных клеток. Однако эти крохотные устройства, циркулирующие в лимфатических протоках и кровеносных сосудах, успешно занимаются диагностикой, передают информацию врачам, генерируют программы лечения от многих болезней, безопасно доставляют лекарства строго в заданную точку организма, чистят внутренние органы и даже мозг – и подбираются к тому, чтобы самостоятельно делать хирургические операции.

Учёные обещали настоящий расцвет медицинских нанотехнологий к тридцатым годам. По их прогнозам, в сороковых развитие искусственного интеллекта радикально изменит всю медицину, а не позже 2045 года появятся технологии полной регенерации организма, которые обеспечат человечеству физическое бессмертие.

– Был в России премьер-министр Черномырдин, – заметил Одинцов, пряча усмешку. – Большой философ и мастер художественного слова. Он говорил, что самое неблагодарное дело – строить прогнозы, особенно на будущее.

Еве не удалось постигнуть смысл сказанного.

– А какие ещё могут быть прогнозы?.. Это шутка, да? Зря смеёшься. Про бессмертие тела я не знаю, а как математик могу сказать, что информационное бессмертие вполне достижимо. Человеческие знания будут объединены в облако. Это уже происходит, и даже быстрее, чем у тебя написано.

– Да уж какие тут могут быть шутки… – Одинцов не стал посвящать Еву в особенности работы мозга российских чиновников, а торжественно процитировал меморандум: – «Сейчас на Земле живут бок о бок последнее поколение смертных и первое поколение бессмертных»… Звучит!

Благодаря многолетнему сотрудничеству с биотехнологами Ева знала, что свою деятельность уже пересматривают крупнейшие фармацевтические компании уровня Johnson&Johnson и Pfizer. Они распоряжаются колоссальными финансовыми, научными и технологическими ресурсами. Им недостаточно только разрабатывать и производить лекарства: им нужен качественный прорыв. Тем более, в затылок дышат гиганты информационных технологий – Microsoft, IBM и Amazon, тоже стремящиеся к прорыву.

Совсем недавно большинство стартапов создавались в области IT. Сейчас бизнесмены от науки всё чаще смотрят в сторону медицины. Конкуренция стремительно растёт, поэтому учёные и медики вынуждены кооперироваться. В результате биотехнологии уверенно превращаются в главную мировую индустрию.