Босиком по краю моря

Однажды Олег получил письмо, из которого следовало, что в Софии заболела его дальняя родственница. Бояров понятия не имел, что у него есть родственники за границей.

– Мама, а с какой стороны эта тетя? – позвонил он родителям.

– С отцовской. Не смейся, но Бояровых в Болгарии почти столько, сколько в Москве Тимофеевых.

– Что ж вы скрывали?

– Ну… – протянула мама.

Олег понял, что боялись. Они росли, учились и работали, когда про родственников за границей особо не распространялись.

– Тебе надо съездить, – сказала мама после раздумий, – нехорошо, может, помощь нужна.

Олег взял отпуск и полетел в Софию. В аэропорту в толпе встречающих он заметил табличку со своим именем.

– Я вас жду и отвезу к мадам Иванке.

– Хорошо, спасибо, – поблагодарил Олег.

Он удивился не тому, что его встречают, а шикарному лимузину, на котором они ехали. И дом его тоже удивил – это был особняк в розах, вдоль дорожек высажены дельфиниумы.

– Вот и мой племянник! – встретила его в огромном холле пожилая женщина. Олег сразу же увидел сходство с отцом.

– Э… вы – папина сестра?! – растерялся Олег.

Женщина засмеялась:

– Нет, если быть точной – я не родственница твоего отца. Я вторая жена его двоюродного брата. Он умер несколько лет назад. И все время говорил о том, чтобы я отыскала его родню.

– А… – протянул Олег, – теперь понятно…

– Зови меня Иванкой.

– Хорошо, – улыбнулся Олег.

– А это моя дочь от первого брака. – Тетя указала на девушку, которая стояла позади.

Олег непроизвольно наморщился – он пытался высчитать возраст собеседницы и вообще вникнуть в эти семейные детали.

– Не удивляйся, Лиля родилась, а ее отец через месяц разбился на машине. Выпить был большой охотник. Ну, а второй раз я замуж вышла, когда Лиле было три года. Кстати, это она письмо написала от моего имени. Мне тяжело – и руки болят, и глаза плохо видят.

– Что ж, очень жаль, будем надеяться, что вы пойдете на поправку.

– Будем, – весело сказала тетя Иванка, – но все же я думаю, что большая семья – это хорошо. И славно, что ты приехал.

Олег все понял. Тетя Иванка боялась, что умрети ее дочь останется одна. Кому можно поручить двадцатилетнюю сироту? Правильно, родственнику. Пусть и далеко проживающему, пусть даже и не вполне родственнику.

– Я тоже очень рад, что увидел вас. И, повторюсь, надеюсь, сиротой никто не останется, – улыбнулся Олег девушке. Та улыбнулась в ответ, и вдруг Бояров понял, что неспроста он отложил в Москве все дела, взял неурочный отпуск и примчался в Софию. Судя по внешнему виду, тетя Иванка была достаточно бодра, а дочь ее Лиля оказалась красавицей.

Через пять дней Олег уже не помнил, что приехал сюда, чтобы внимать жалобам больной тетушки и оказывать всяческую помощь для облегчения ее состояния. Мир в лице двух новоявленных родственниц и их многочисленных знакомых завертелся вокруг него. Устраивались экскурсии, приглашались гости, были пешие прогулки по городу, вкусные ужины в саду и обеды в ресторанах, на которых присутствовали очень солидные люди. Олег это сразу понял, увидев машины и охрану. Он подчинился этой круговерти и удивлялся всему: энергии этих людей, их готовности окружить его (и тетю с Лилей) заботой и вниманием, а еще тому, как тетя Иванка, несмотря на гипертонию, подагру и кучу других болячек, умудряется быть такой веселой.

– Мама всегда была такой, – пояснила как-то Лиля, – болезни сделали ее еще более активной. Говорит, что хочет успеть всем насладиться.

– Это удивительное свойство. Обычно в таких случаях человек теряет интерес к жизни. И меня очень удивило письмо.

– Простите, что мы так бесцеремонно и так неожиданно к вам обратились. Но, понимаете, маме то хуже становилось, то лучше. И в такой ситуации она то бросалась завещание писать, то бежала к целителям, то искала родственников, чтобы я одна не осталась. А родственников у нас-то и нет. Мы ведь с вами не родня… Но маме так хотелось, чтобы из Москвы кто-то приехал. В ее воспоминаниях Москва была гостеприимной, доброй, и людей там близких, по ее словам, было много.

– Москва – хороший город, хоть и тяжелый для жизни. София – меньше и такая уютная. И я очень рад, что приехал к вам. Только жалею, что толку от меня мало. Это вы окружили меня заботой, – улыбнулся Олег.

– Это вам кажется, что вы ничего не делаете. С вашим появлением мама просто ожила. Может, ей как раз и не хватало того, что потребует внимания и суеты.

– А что врачи говорят?

– Врачи никаких прогнозов не дают. Но если вдруг начнет прогрессировать одна их ее хронических болезней – финал…

– Я понял, давайте надеяться на лучшее. И, если нужна помощь, врачи, только скажите, я все сделаю. Москву переверну, но помогу вам.

– Спасибо!

Лиля была веселой, бойкой, нежно любила мать, а к суматохе, которая порой царила вокруг них, относилась с легкой ироничной благодарностью. Среди толпы, которая иногда вдруг появлялась в их доме, выделялся моложавый человек с седой прядью. Прядь была «сделана» – это Олег сразу понял, хоть и не разбирался в парикмахерском искусстве. Этот моложавый человек не упускал Лилю из виду, старался во всем ей угодить, помочь и вел себя иногда как очень близкий человек.

– Кто это? – не удержался от вопроса Олег.

– В женихи к нам метит. Когда-то работал у мужа в подчинении, – вздохнула Иванка.

Бояров еще раз присмотрелся к этому человеку и понял, что ему совсем не хочется, чтобы Лиля вышла замуж за этого господина. Впрочем, за любого другого – тоже.

В Москву Бояров улетал через три недели.

– Вы мне даете слово, что приедете на мой день рождения! Всего какой-то месяц – и мы будем гулять, пить вино и есть кебабчаты, – сказала ему Иванка.

Бояров рассмеялся было, но тут же поспешил заверить, что постарается приложить максимум усилий и вырваться на пару дней.

– Да, пожалуйста, постарайся, – добавила Лиля. Они давно уже перешли на «ты».

В Москве Бояров ушел с головой в работу – готовился новый проект, шли переговоры с инвесторами, подбирали актеров и ведущих. За всей этой суетой солнечная София с ее уютом и запахом кофе отошла куда-то в глубь памяти. Конечно, Олег помнил Лилю, писал ей письма, рассказывая подробно о своей жизни, но все же московская реальность была ближе. Она захватывала и засасывала, не давая возможности задуматься о недавнем прошлом. Однажды утром Олег проснулся, посмотрел на будильник, стоящий у кровати, и охнул. День предстоял тяжелый – намечался генеральный просмотр программы. Весь материал был отснят, теперь оставалось слово за самым высоким начальством и теми, кто спонсировал все. Бояров планировал приехать пораньше на работу, но усталость предыдущих дней взяла свое. Олег быстро собрался и уже через час был в телецентре.

Просмотр назначен был на два часа дня. К этому времени приехали все важные персоны, и начальство, заметно нервничая, бродило по студии.

Олег нервничал не меньше остальных – от сегодняшнего дня зависело многое. Например, будет ли в ближайшие полтора года выходить цикл передач о молодежных неформальных объединениях. Бояров лелеял эту тему – жизнь подростоков и людей чуть постарше двадцати. Это и музыка, и литература, и профессии, сленг, мемы. Он сам хотел писать сценарий к этому циклу, главное требование – это отсутствие спешки и развернутый показ. Не хотелось скомканности. Если сегодня все понравится, то финансирование «молодежного» цикла будет обеспеченно. Бояров изучил историю – со времен бурных 90-х эту тему никто не поднимал. Словно и не было никаких течений в молодежной среде.

После первых кадров стало ясно, что программа пришлась по душе. Нет, конечно, для вида были сделаны замечания, попросили поправить то и это, посетовали, что ведущая немного скованная, но в общем и целом все одобрили.

– Бояров, ты победитель! Теперь мы можем просить и даже требовать! Запомни этот день! – шепнуло ему «высокое» начальство.

– Конечно! – согласился Олег и машинально посмотрел на часы. А посмотрев, он чертыхнулся – сегодня был день рождения Иванки.

– Сергей Николаевич, беру неделю за свой счет.

– А, бери, – махнул рукой Сергей Николаевич.

Через три часа Бояров сидел в самолете, а еще через четыре вручал огромный букет роз Иванке.

– Господи! Да я уже думала, что ты не приедешь!

– Как же я мог не приехать! – Олег посмотрел на Лилю, которая сегодня была чудо как хороша. – Я должен был приехать.

Неделя пролетела быстро – гости сменяли друг друга. Если утром в доме еще было пустынно, то к обеду подъезжали люди, а к вечеру в комнатах и в саду было уже тесно.

– У вас как в усадьбе русского помещика девятнадцатого века, – заметил как-то Олег.

Лиля рассмеялась:

– Маме это скажи. Она будет в восторге. Она Россию любит и все русское.

– А ты? Ты хотела бы побывать в Москве?

– С удовольствием. И по городам маленьким поездить.

– Тогда – договорились. Скажи, какое время тебе удобно, и я организую поездку.

– Я маму не могу оставить.

– Можно и маму взять, – согласился Олег, но в душе ему хотелось, чтобы Иванка отказалась от поездки. Ему хотелось поехать вдвоем с Лилей.

Пока они обсуждали детали возможной поездки и принимали участие в таком длительном праздновании дня рождения, Иванка наблюдала за ними. Ей давно стало ясно, что дочь влюблена в этого своего московского родственника. «Интересно, не зря ли я то письмо продиктовала?» – не раз спрашивала себя Иванка. Олег Бояров ей нравился, но что-то смущало ее, и очень велик был страх, что дочь будет несчастливой в результате легкомысленного романа. В Олеге чувствовалась успешность. Иванка была умна – она метко ее определила: «московская» успешность. Бояров демонстрировал ум, умение себя вести, достаток и ту самую уверенность, которая заставляет проникнуться к человеку уважением. Иванке он нравился, но она боялась, как бы дочь не стушевалась, не заняла подчиненную позицию в возможном союзе. Как-то она заметила дочери:

– Лиля, он слишком… Он вообще «слишком»…

Та в ответ рассмеялась:

– Мама, ты так рассуждаешь, словно он – олигарх. Президент корпорации или судовладелец. Он обычный журналист. Только на телевидении…. Он, конечно, не рядовой сотрудник, но не слитками же золотыми ворочает. Он же мне все рассказывал.

– Он тебе нравится?

– Да, – Лиля обняла мать, – но мы же просто дружим…

Это она сказал, чтобы Иванка не напряглась и не предприняла какие-то шаги, чтобы как-то отдалить молодых людей друг от друга. Лиля уже сталкивалась с решительным материнским характером. И еще она уже однажды ссорилась с матерью из-за предложения руки и сердца со стороны того господина с седой прядью. Тогда, полтора года назад, этот господин приехал к Иванке, попросился переговорить с глазу на глаз.

– Тебе тяжело, Иванка. Я уважаю тебя. Как уважал и любил твоего мужа. Он ведь был не только моим начальником, но и учителем. И я полюбил Лилю. Отдашь ли ты ее мне в жены? Сама знаешь, я человек надежный во всех смыслах. Ты давно меня знаешь.

Иванка ждала чего-то подобного.

– Я тебя знаю, и спасибо тебе за поддержку и дружбу. Но что касается твоей просьбы… Тут надо Лилю спрашивать.

– Ты же мать. Ты сама знаешь, что лучше для дочери.

– Но не в этих вопросах. Я сама по любви выходила. Зачем же я своей дочери буду диктовать, как ей поступать, тут дело деликатное. Она тебя безмерно уважает, – смягчила отказ Иванка, – но в семье нужна любовь.

– А разве я не сказал, что люблю ее? – удивился господин.

Иванка только вздохнула. Она понимала, что Лиля откажет старому знакомому, но на всякий случай разговор завела хитрый:

– Атанас сватался к тебе. Представляешь? Такой тихий, так долго о своей любви к тебе рассказывал. Он – хороший человек, отец к нему прекрасно относился, хвалил его. Да и после смерти отца он был близок к нам, поддерживал.

Лиля внимательно выслушала мать и ничего не сказала. Иванке пришлось повторить вопрос:

– Что ответить ему, Лиля?

– Ответь, что я не выйду за него. И не потому, что он плох или не нравится мне. А потому, что он с этим разговором пришел к маме, а не ко мне. А ты, мама, не должна была это все обсуждать с ним. Неправильно это.

Иванка пыталась возражать, но Лиля не стала слушать. Она надулась и не разговаривала с матерью неделю, что при их очень близких и доверительных отношениях было сродни катастрофе.

Теперь Лиля была осторожней. В разговоре она отделывалась полуправдой, особенных подробностей не упоминала, да и вообще старалась обходить стороной эту тему. Она недооценила мать – уже только по этой осторожности Иванка поняла, что между Олегом и Лилей отношения становятся все серьезнее.

Вместо одной недели Олег пробыл в Софии две с половиной и улетал уже в качестве жениха. Более того, улетал он, обсудив все детали скорого свадебного торжества.

Свадьбу Лили и Олега играли в Софии – тетя Иванка по-прежнему «ужасно» себя чувствовала. Впрочем, с приездом родителей Олега она уверенно пошла на поправку. Всю организацию она взяла на себя, Бояровы только и успевали обижаться – им было неловко от этой щедрости будущей сватьи. Олег тоже переживал. Однажды он серьезно поговорил с Иванкой:

– Я так не могу. Я не привык, чтобы на меня, мужчину, тратили деньги. Я – глава семьи и хочу заботиться об этой семье.

Результатом была покупка солидной квартиры в старом благоустроенном районе Софии.

– Здесь всегда жили очень представительные люди, – сказала Иванка, – мы тоже когда-то жили тут. Но потом переехали в этот пригород. Друзья уговорили нас быть поближе к природе.

Олегу нравился и дом, где они собирались жить, и район. Был в нем столичный блеск и в то же время печать времени.

– Эти дома строили еще до войны. Здесь «табачные короли» селились.

Только после свадьбы, месяца через три, Олег с удивлением узнал, что отец Лили занимал высокий государственный пост. И что в семье есть достаток – и пенсия Иванки от государства, и земли, и два очень приличных дома.

– Я даже не подозревал об этом! – воскликнул Олег.

– Видишь ли, наше окружение – это или друзья отца, или его коллеги и соратники. У мамы всего две подруги. Я более общительный человек, и круг людей у меня разношерстный. Хотя…

– Ты окончила университет, ты работала где-нибудь? – как-то, еще в первые дни знакомства, спросил Лилю Олег. Она тогда ответила, что не может, должна быть рядом с матерью. И Олега подкупил такой ответ, он счел Лилю чрезвычайно заботливой дочерью. Но теперь совместная их жизнь показала, что помимо искренней заботы о матери, Лилей движет нежелание работать. Это открытие было горьким, потому что уже спустя очень короткое время Бояров страшно затосковал по московскому драйву и работе.

Его родители волновались.

– Сын, а что твоя работа? У тебя же там проект должен пойти? – спросил Боярова отец.

– Ну… – смутился сын.

Разговор продолжения не имел. Про любовь к Лиле Олег вслух постеснялся сказать, вместе с тем отец затронул болезненную тему. В глубине души Бояров был уверен, что как-то договорится с будущей женой и можно будет совместить нормальную семейную жизнь с работой. Пока же Лиля и слышать не хотела о делах – она жила любовью и предстоящим торжеством. Олег сделал еще пару попыток и отступил – он решил полностью насладиться таким важным моментом своей жизни. «В конце концов, и свадьба не каждый день, и медовый месяц. Почему я не могу спокойно, по-человечески, жениться. Да и остальным – родителям, Иванке, Лиле – это важно», – думал Олег. И еще он про себя решил, что после упорной и нервной работы имеет и средства, и моральное право пожить жизнью сибарита. А жизнь в Софии к этому располагала.

Лиля безумно была рада такому решению – в Москву она не очень хотела. Работать – тоже. После окончания торжеств она с энергией взялась за обустройство дома.

Молодые жили радостно и беззаботно. Приятные хлопоты в новой квартире. Гости к ним и они в гости, небольшое путешествие в Италию, опять гости, вечера на широком балконе за чашкой кофе. Олег смотрел на большой бульвар, на неспешные толпы людей, на этот южный город и сам себе удивлялся – ему, вечно куда-то бегущему, пропадающему допоздна на работе и по вечерам ведущему бесконечные телефонные разговоры, вдруг удалось остановиться и наслаждаться этой непривычной ленивой жизнью. А еще рядом была Лиля – любящая, веселая, вечно что-то придумывающая. Олег смотрел на нее и опять сам себе удивлялся. Скажи ему кто-то, что от начала знакомства до семейного новоселья пройдет чуть больше полугода, он бы только рассмеялся. Бояров в плане личных отношений был очень сомневающимся человеком.

И только звонки из Москвы нарушали эту идиллию. А звонили с работы. Тот самый Сергей Николаевич, который когда-то отпустил его на неделю, через несколько месяцев стал проявлять нетерпение. В Москве Боярова ждали – запускался тот самый большой проект про молодежь. А поскольку Бояров был и генератором этой идеи, и ее вдохновителем, и автором сценария, в Москве с нетерпением ждали его приезда. Бояров тянул время – договориться с Лилей на скорый, пусть и временный, переезд в Москву не удалось. Лиля пускала в ход ласку, слезы, ссылалась на здоровье матери. Бояров отступал – он и сам не очень сейчас хотел окунаться в работу. Что-то завораживающее было в этой его теперешней жизни. И Лилю он любил, не хотел с ней спорить. Так прошел еще месяц, и еще один. Бояров стал работать удаленно – благо связь с редакцией была круглосуточной. Он писал тексты, утверждал ведущих и актеров, отсматривал готовый материал. Однажды поздно вечером позвонил Сергей Николаевич:

– Олег, так продолжаться не может. Ты должен выйти на работу не позднее понедельника.

Бояров глянул на часы – была глубокая ночь. Он посмотрел на Лилю – та спала на своей половине кровати. Олег представил, как он уезжает, а она остается, и ответил:

– Знаешь, я в понедельник не смогу. Если надо – напишу заявление об уходе.

Сергей Николаевич повесил трубку. Бояров уволился, и именно с этой минуты на него навалилась страшная тоска. Словно он потерял что-то такое, что вернуть никогда, ни при каких обстоятельствах уже невозможно. Он почувствовал, как ему стало неинтересно и тоскливо в этом покое. Как раздражают улицы, толпы гуляющих людей, вечные завсегдатаи ближних кафе. «Когда они все работают?!» – неоправданно злился Олег. Он и на Лилю стал злиться.

– Ты должна была поехать со мной в Москву. Там моя работа. Это мое дело, которое я люблю. И люди меня там ждали, – выпалил он однажды за завтраком. Лиля за секунду до этого приставала с вопросом, что приготовить на обед. «Мы же еще не позавтракали, что уж об обеде думать!» – хотел ответить он ей, а вместо этого упрекнул в том, что она пренебрегла его интересами.

– Ну хорошо, если надо, поехали… – нерешительно сказала Лиля, уловив в интонациях мужа нечто непривычное.

– Поздно, – злорадно ответил тот, – я уволился, чтобы сидеть здесь и ничего не делать!

Лиля заплакала.

Они прожили два года. Жили по-разному, тем для разговоров было немного, интересов общих тоже. Олег писал статьи в разные издания, готовил сценарий для документального фильма – надеялся предложить его на телевидении. А еще он стал чаще звонить в Москву – матери, старым друзьям. Он не звонил только на свою бывшую работу – боялся, там догадаются о его сожалениях и подумают, что он нуждается в работе. Он нуждался, но гордость и успешность, которые были всегда рядом с ним, мешали признаться в этом. И однажды он позвонил Суржикову. Позвонил, чтобы пожаловаться так, как никому не жаловался.

– Я задыхаюсь. И бросить ее не могу. И жить здесь мне тяжело, и работать хочу так, чтобы с нуля и до победного конца. Понимаешь, Вадим?

– Понимаю, – ответил тот. Чем мог успокоил, развеселил, рассказал московские новости и сплетни. Когда они закончили разговор, Олег сказал:

– Спасибо тебе. А я тут совсем что-то с ума схожу. Как бы пить не начал.

Суржиков позвонил Олегу через две недели и сказал, чтобы он собирался в Дивноморск, где создается новое телевизионное агентство и туда ищут руководителя. «Молодого, энергичного и не боящегося проблем. Потому что проблемы будут», – добавил Суржиков.

– Неужели ищут? Неужели охотников мало? – поинтересовался Олег.

– Мало охотников. Именно ищут, потому что дураков нет на такое подписаться. Там не только надо сломать старое, там надо создать такое, чтобы людей от экранов за уши оторвать нельзя было. И особый упор надо сделать на новостные программы. Понимаешь, это такой политический проект, но при этом нужно, чтобы обертка у него была самая привлекательная.

– Вылетаю! – только и ответил Олег. Он даже ни минуты не раздумывал. Ему было плевать, что он возвращается не в Москву, не на свой прежний уровень, и для него это в какой-то степени карьерный шаг вниз. Об этом и мысли не было. Он думал о том, что у него будет любимая работа, в которой ждет его масса трудностей.

Семья – Лиля и Иванка – переполошилась. Иванка потребовала, чтобы Олег приехал к ней для разговора. Олег, доселе покладистый и охотно выполнявший все распоряжения болезненной тещи, вдруг заартачился.

– Я не смогу сегодня, и завтра тоже очень много дел. Давайте все обсудим по телефону? – сказал он твердо.

Иванка охнула:

– Я не могу, ты же, Олег, отлично знаешь, у меня от телефонных разговоров поднимается давление.

– Иванка, я вас очень уважаю и люблю, но я не смогу вырваться к вам в ближайшие два дня.

– Скажи, ты правда уезжаешь? В Москву?

Олег улыбнулся про себя. Иванка все отлично знала, Лиля ей сообщила, но сейчас надо было на него, Олега, надавить. И упор будет делаться на то, что возвращается он не в столицу в Останкино, а в небольшой городок.

– Иванка, вы же знаете все. Лиля вам рассказала. Поэтому не будем тратить время. О чем вы хотели поговорить? Чтобы я не уезжал? Но я должен работать. Понимаете, у меня профессия, я ее люблю, у меня отличные программы выходили. Я все оставил ради Лили. Но, вы понимаете, мужчина должен двигаться вперед. Лиля сама через какое-то время обвинит меня в том, что я не добился ничего.

– Ты можешь работать здесь! У нас есть связи. Язык ты быстро усваиваешь.

– Иванка! Мне не нужны связи! Я сам должен всего добиваться! И… понимаете, София – это город прекрасный, но тут не мой ритм! Я не могу жить здесь и ничего не делать. Мне недостаточно сидеть и писать статьи, я должен что-то еще делать, организовывать, двигать, пробивать! Понимаете, я по-другому не смогу. Я честно пробовал. Но не получается. И я надеюсь, что Лиля поедет со мной.

– А… Да, конечно, вы уже говорили с ней? Как же я? Я же остаюсь… – вдруг как-то смутилась Иванка, и Олег понял, что никакие уговоры не заставят Лилю покинуть Софию и уехать в Дивноморск. Она будет говорить про любовь, про семью, будет плакать, уговаривать его остаться, но не поедет с ним.

Бояров попрощался с Иванкой и занялся делами – он созвонился со всеми, кто ждал его приезда в Дивноморск, заказал билеты, позвонил родителям и объявил им о своем решении. Родители отреагировали радостно – они-то чувствовали, что Олегу в последние полгода приходится нелегко. Отец уважительно крякнул, когда Олег рассказал ему детали своей новой работы, и еще больше удивился, когда узнал, что сын будет жить в Дивноморске.

– Это же такой интересный город! И важный сейчас для нас, – заметил отец. Как всякий пенсионер, он следил за политикой и внешней расстановкой сил.

Мать спросила про Лилю. Олегу пришлось выкручиваться и врать – расстраивать мать не хотелось.

– Конечно, она тоже приедет. Но только позже, я же не знаю, где я буду там жить. Конечно, мне предоставят жилье, но надо будет обустроиться там. А вообще ей там будет интересно…

Мать поддакнула, но Олег чувствовал, что ему не особенно верят. Сам же он принял уже решение и менять его не собирался. С какой-то долей обиды он вспомнил реакцию жены на сообщение, что его приглашают возглавить новую телевизионную структуру. Лиля тогда наморщила носик и сказал:

– Знаешь, это же какой-то малюсенький городок, какое там может быть телевидение.

Олег сначала обиделся, а потом сказал:

– Дивноморск очень живой город, в котором кипит жизнь. И телевидение тоже там есть, но мы его сделаем лучше.

Ему хотелось, чтобы жена с ним обсуждала будущее, чтобы она расспрашивала его, чтобы они вместе что-то планировали. Но в этот важный для него момент Бояров остался один. И, слегка расстроившись, он через какое-то время махнул рукой. «Я не могу заставить ее поступать так, как мне хочется, но и дальше подстраивать под нее свою жизнь я не буду», – решил он.

За сборами время пролетело моментально, и вот наступил день, когда Лиля его отвезла в аэропорт.

– Знаешь, я буду ждать тебя! Прилетай в любой момент! – Он поцеловал жену.

Та вздохнула и ответила:

– Конечно, я посмотрю, как мама.

Олег заглянул ей в глаза и все понял – она не приедет, и вся дальнейшая история ей не так уж интересна.