скачать книгу бесплатно
– Парусники – это непрактично, – заявил Дан, присматриваясь с аэродинамичной белой яхте. – Мы ведь собрались отдыхать, – он кивнул на ящик шампанского и контейнеры с закусками, которые они успели захватить в винном бутике по дороге. – Кто будет управлять?
– Пф, ты что, правда думаешь, что в них нет автопилота? – рассмеялась девушка.
– Это компромисс, – кивнул Искандер. – Предлагаю взять вон ту красавицу, – он указал на синюю палубу под белым парусом. – Написано, она знает Дельту лучше всех. Что скажешь, Викуша?
– Да, парусные мне тоже нравятся больше.
– Ох, – покачал головой Дан. – Вы все жертвы маркетинга!
– Это точно, – улыбнулась Вика.
Они погрузились на яхту, ввели место назначения и отшвартовались. Парус неспешно расправился над их головами, и лёгкий ветер наполнил его. Друзья заняли места на носу, подставив лица свежему бризу.
– Может, нужно было выйти из Гераклиона? – вздохнул Искандер. – Ведь его практически восстановили! Я так жалел, что нас не распределили для работы над ним. Там столько дел для архитектора… Не то, что в нашей области.
– А я предлагал пойти по Канобскому! – вставил Дан. – Вы вообще там бывали?
– Перед началом работ ездили, – поделилась Виктория. – Как раз заканчивали с насыпью. Только начинали стройку.
– Гераклион – настоящая Атлантида! – протянула Алина. – Подумать только, город был в забвении сотни лет!
– Тысячелетия, – закивал Искандер.
– Уверена, с нашей программой Наследия скоро обнаружат и её!
– Атлантиду? – скептически обернулся на неё Дан.
– Да, а что тебя смущает? Гераклион тоже считался мифом, пока не наткнулись на него в двухтысячном. С нашими технологиями и таким количеством подводных экспедиций могут наткнуться и на что-то поинтереснее!
Археолог пожал плечами и отвернулся к реке.
Мужчины остались на носу, рассуждать о мореходстве, а подруги удалились в каюту переодеваться. Виктория бережно расстегнула кофр и вынула из него новое белое шёлковое платье. Очередное в её гардеробе. Алина стянула свой повседневный комбинезон и крутилась перед зеркалом в нижнем белье.
– Что случилось между вами? – спросила Вика, улучив момент наедине.
– Между кем? – не отрываясь от отражения, бросила подруга.
– Между тобой и Даном. Мне казалось, вы влюблены?
– А, это, – озорное выражение сошло с лица девушки. – Да не было у нас ничего.
– На перформансе казалось, вы пара.
– Мне тогда тоже так показалось, – Алина полезла в чехол за своим платьем.
– Он вёл тебя под руку и постоянно смущался. Выглядел, как влюблённый по уши подросток.
– Ну да…
– Так в чём же дело?
– Знаешь, я… в общем, я не в его вкусе.
– Тогда зачем он морочил тебе голову?
– Он и не морочил, – Алина натягивала облегающий чёрный атлас. – Я сама себя заморочила. Решила, что нравлюсь ему, и навыдумывала всякого. Оказалось, ему просто «приятно проводить со мной время», – процитировала она, понизив голос. – Как с подружкой… Даже нет, как с младшей сестричкой. И куда смотрел мой языковой мод? Или я настолько тупоголова, что игнорировала его? А краснел он, потому что не знал, как объяснить мне, что он… ну, не по той части.
Вика непроизвольно хихикнула.
– Какая глупость, это же давно не табу. Чего тут стесняться?
– Вот уж не знаю, – Алина повернулась к подруге спиной, чтобы та застегнула молнию на платье. – Но я бы на твоём месте не оставляла их с Сашей наедине.
– Хм, думаешь, переодеваться они тоже пойдут вместе?
Подруги рассмеялись и встали перед широким зеркалом, оценить свои наряды. Когда они поднялись на палубу, мужчины были уже в костюмах и разливали шампанское по узким высоким бокалам.
Яхта неспешно шла по изгибам широкого рукава мимо заросших зеленью берегов и плантаций. Кое-где виднелись силуэты восстановленных руин Древнего Египта, Римских поселений и средневековых крепостей. На палубе звучал зажигательный свинг, капли искрящегося шампанского смешивались с брызгами воды, подхватываемыми лёгким ветром. Искандер хвастался чарльстоном, показывая чёткие движения Дану, который с радостью учился переставлять ноги в такт. Вика с Алиной щебетали о мелочах, забыв о рабочих буднях и мрачных мыслях предыдущих дней. Когда солнечный диск коснулся горизонта, компания расположилась на носу полулёжа, лениво поедая виноград вперемешку с сырами и оливками, и запивая единственным напитком, который был на борту.
– Это уже классика, – рассуждал Искандер. – Если вы не читали «Пурпур чёрной дыры», вы не знаете современной литературы. И лично меня совершенно не беспокоит, что её написала нейросеть.
– Ох, не начинай, – Вика запрокинула голову, рассматривая первую звезду, появившуюся на сиреневом небосклоне.
– Это их любимая тема, – хихикнула Алина.
– Твой «Пурпур» так же вторичен, как и любое произведение после «Одиссеи». Никто не может придумать ничего нового!
– Не согласен, – настаивал Искандер. – Каждая эпоха рождает жанры и истории!
– Смеёшься? – утомлённо спорила Вика. – Никаких новых сюжетов со времён Библии и греческих эпосов так и не появилось! Только формы, тут я согласна. Кино, сновидение, кинестерический театр, но всё это – лишь способ пересказа.
– А как же Шекспир?
– А что Шекспир? – не унималась жена. – Он тоже мастер коллажа. Просто доступными современникам словами изложил давно известные мотивы. Всё вторично! Никто не придумывает ничего нового. Сюжеты наших жизней просты до смешного. Да, теперь Каин убивает Авеля на очередной планете колоний или в открытом космосе, но тема стара как мир. И сейчас уже даже неважно, кто автор пересказа, человек или нейронка. Мы всё ещё пытаемся корчить хорошую мину при плохой игре и доказываем, что литература и искусство хомосапиенс глубже и прогрессивнее, чем нейротексты и нейроарт. Но это вздор! И мы сами прекрасно это понимаем. Какой скандал разразился, когда Рэй Нгуен признал, что текст «Пурпура» скомпилировала его операционка по запросу «про смерть, но чтобы понравилось сегодня в колониях и на Земле». И что это дало? Ничего! Интеллектуалы тут же метнулись описывать ценность верно сформулированной мысли и настаивать на первенстве запроса перед сгенерированным результатом. Они вообще себя слышали?
– Мне безразлично, биологическая или машинная форма жизни сочиняет романы. Они ценны в любом случае!
– Ценность эта нам навязана! – не отступала Виктория. – Мы ценим не сюжет, а красивый и понятный пересказ. Что же теперь, целью жизни является изложение на пять с плюсом?
– Любой может выбрать цель по вкусу!
– Ну да, нам приходится изобретать себе смыслы также, как мы делали это тысячи лет до этого. Просто теперь это делать куда сложнее! Поэтому большинство «великих целей» сейчас сводится к тому, чтобы побольше увидеть и побольше людей увидело тебя. Мы пытаемся придать ценность собственным жизням, хотя её давно уже нет.
– Тогда почему же мы всё ещё не покончили с собой? – спросила Алина.
– Потому что для этого тоже должна быть какая-то цель! Например, прекратить страдания. Но ведь сегодня никто из нас по-настоящему не страдает. Только меланхолично унывает.
– А чем не цель прекратить жизнь, не имеющую смысла?
– В этом и уловка, как только ты понимаешь, что жизнь не имеет смысла и ценности, кончать с собой становится ещё более бессмысленно и бесполезно. Рано или поздно всё закончится в любом случае.
– Мой психотерапевт с тобой поспорил бы! Он постоянно убеждает меня найти цель в жизни, когда я собираюсь наложить на себя руки! – вспыхнула Алина.
– Ой, да прекрати! Сегодня все хотят наложить на себя руки, но почти никто этого не делает! Потому что не видят в этом ценности. И потом, все втайне верят, что, возможно, обретут смысл завтра. А без старения и в теоретическом бессмертии, до которого нам рукой подать, эта прокрастинация будет бесконечной. В этом наше отличие от нейросетей. У них есть цель. Без цели они находятся в состоянии смерти. У нас нет ни цели, ни смысла, но мы делаем вид, живём!
– Тогда зачем мы колонизируем космос? – прищурился Искандер.
– А вот и ответ на дилемму бестолкового существования. Только не путай человека с человечеством, – Вика села, переведя взгляд с зажигающихся звёзд на мужа. – У человечества, как у организма, всё ещё есть цель. Банальная и биологическая: распространиться по Вселенной, как вирус. А кто в этой системе мы, люди? Всего лишь кванты, где каждый по отдельности в своей суперпозиции по большому счёту не значит ничего. Он может быть одновременно и жив, и мёртв. По большому счёту, системе до этого нет никакого дела.
– Но если все эти твои условные кванты примут мужественное решение умереть, система тоже прекратит существование!
– Поэтому мы изобрели бессмертие, – отсалютовала Виктория мужу бокалом. – Кощунственную меру недоумков против крупиц сознательности.
На минуту все замолчали, внезапно заметив, что на реку опустился вечер.
– Да, – со вздохом протянула Алина. – Ты победила нас всех в своём диком пессимизме.
– Ещё говоришь, что тебя раздражает мода на декаданс, – улыбнулся Искандер.
– Да ну вас, – сказала Вика и откинулась на мягкие подушки, продолжив рассматривать звёзды.
Дан, покачнувшись, поднялся, сделал глоток шампанского и, рассудительно разведя руками, сказал:
– Ну и вечерок!
– Ох, – Искандер тоже не без труда встал на ноги и похлопал коллегу по плечу: – Это моя вина, я ведь знаю, чем завершаются все наши беседы на философские темы…
– Да нет, восхитительный спор, – пожал плечами археолог. – Даже не знаю, чью сторону принять!
– Какие тут стороны, – фыркнула Алина. – Всё совершенно очевидно! Или ты хочешь жить и веселишься, или грустишь и умираешь! – она подскочила, едва удержав равновесие, и провозгласила, подняв бокал и расплескав половину на мужчин: – Сегодня мы веселимся!
– Поддерживаю! – захлопал в ладоши Искандер. – Станцуем?
– Кстати! – Дан направился к рулю. – Яхта показывает, что мы на прямом участке рукава, так что можем поупражняться в судоходстве!
– Звучит небезопасно, – коллега подошёл, заглянув через плечо на экран. – Во мне, наверное, уже больше бутылки!
– Да это ерунда, – отмахнулся Дан. – Изгибов нет, к тому же лодка компенсирует руление. Я уже давно этим занимаюсь. У меня даже есть лицензия.
– Обожаю ходить под парусом! – прильнула к нему разомлевшая Алина.
– Да, – он бережно отодвинул её. – Мы просто снимем с автопилота, и я покажу, как управлять, – предложил он Искандеру.
Тот громко рассмеялся, покачал головой и ответил:
– Я воздержусь! Лучше понаблюдаю за мастером!
Дан пожал плечами, ввёл код лицензии и разблокировал ручное управление. Яхту немного повело, но он тут же выровнял ход и прибавил скорости.
– Проще простого!
Виктория, безразличная к общему веселью, лежала в подушках на носу корабля и размышляла о том, что людям, должно быть, никогда не добиться бессмертия. Ведь даже Вселенная смертна. Она не верила в романтическую идею прошлых поколений, что человечеству суждено познать законы природы и остановить энтропию. Она верила в конечность мира, в смерть, и именно это придавало смысл её жизни. Вика повернулась на бок и любовалась зеленью Нильских берегов. На секунду вся красота вечера, мерный ход лодки по реке, радостный гомон друзей, показались её особенно важными. Словно именно такие секунды, полные чувственного удовольствия, противоречащего очевидной бесцельности существования, стоили того, чтобы жить.
– Вика! – задорно позвала её подруга. – Иди к нам!
Она поднялась на локтях, посмотрела на друзей и расплылась в улыбке. Мягкие огни яхты освещали их счастливые лица на фоне темнеющего неба. Они махали ей и салютовали вновь наполненными бокалами. Виктория встала и расправила платье. Яхта качнулась. Женщина неуверенно нащупала босыми ногами ступени и двинулась к друзьям.
Дан схватился за руль, слишком поздно заметив неожиданно поднявшуюся мель, и лодка резко остановилась. Все трое у руля врассыпную полетели на палубу смеясь.
Вика взмахнула руками в попытке ухватиться за что-нибудь, но поблизости ничего не оказалось. Ноги оторвались от лестницы, и женщина полетела назад. Она уже почти ощутила, как плюхается в мягкие подушки, и даже расслабилась, пьяно улыбаясь. Вместо этого, будто со стороны, Вика услышала глухой стук, и мир перед глазами рассыпался на миллионы сверкающих брызг. Огоньки вспыхнули ярче и собрались в отдалённую белую точку. Она начала уменьшаться, мигая, и растворилась в окутавшей сознание чёрной мгле. Женщина застыла в этой густой пустоте, не ощущая ни пространства, ни времени. Когда внезапно блаженное ничто оборвалось, и всё заполнил красный навязчивый свет.
6
Виктория почувствовала невыносимую тяжесть своего тела. Его словно приковал вес всего мира. Она сжала веки, отчего краснота на секунду потемнела. С медленным выдохом Вика открыла глаза, мелко заморгав от яркого света сияющей реальности.
– Очнулась, – услышала она дрожавший облегчением голос мужа. – С ней всё в порядке?
– Да, – ответило незнакомое металлическое сопрано. – Мозговая деятельность полностью восстановлена. Может быть лёгкая потеря памяти. Воспоминания восстановятся в течение недели.
– Викуша, – она увидела расплывчатый силуэт, почувствовала горячую ладонь на собственном плече. – Ты жива! Всё хорошо!
Во рту было сухо, она попыталась облизать губы, шершавый язык неприятно царапал тонкую кожу. Она прочистила горло и прошептала:
– Что случилось?
– Ты неудачно упала, но уже всё хорошо!
– Долго я была… в отключке?
– Ты, – муж замялся. – Упала ты вчера, прошли сутки. Ты уже в сознании, это очень хорошо! Доктора говорят, мы успели вовремя, повезло, что были рядом с Каиром. Тут лучшая клиника в Египте.
Вика перевела дыхание, попыталась приподнять голову, но затылок тут же пронзила ужасная боль. Она решила пока не двигаться.
– Полежи, – Искандер погладил её по голове. – Тебе нужно восстановиться. Ткани зарубцуются через пару дней. А выпишут тебя уже завтра. Больше никакой угрозы жизни нет.
– Ладно, – ответила Виктория и провалилась в тёмный тягучий сон без сновидений.
В том, что в тот вечер на яхте она умерла, Искандер признался, только когда они вернулись в свой Асуанский дом. Решение о воскрешении он принял мгновенно, увидев залитый кровью жены деревянный нос судна. На расстроенные аргументы Вики муж отвечал молчанием. Да, она не успела подписать бумаги об отказе от реанимации. Когда не стареешь, смерть кажется чем-то нереальным.
Несколько дней спустя они серьёзно поссорились, пожалуй, впервые за всю супружескую жизнь. Муж вёл себя как ни в чём не бывало, будто супруга подхватила лёгкую простуду или страдала от последствий введения геномода. На очередной заведённый им разговор о планах на выходные Виктория резко ответила, что не намерена строить с ним будущего ни сейчас, ни когда-либо ещё. Искандер вспылил, обвинив её в чрезмерно капризной и эгоцентричной натуре, сетуя, что ему постоянно приходится краснеть за неё и носиться с женой, как с ребёнком. Она не выдержала и ответила, что его никто об это не просил, и в этих отношениях она всегда чувствовала себя словно в капкане: муж решал, что ей надеть, что съесть, когда время ложиться спать и какую миссию выбрать следующей, чтобы удовлетворить его страсть к свежим овощам. Ссора переросла в поединок, где оружием были самые обидные для каждого слова. Супруги долго были вместе, поэтому знали, как причинить друг другу боль.
Больше они не делили постель, Искандер стоически занял диван в гостиной и обиженно смотрел на неё по утрам, когда Вика, поднимаясь после полудня, сооружала себе немыслимые завтраки из бутербродов с беконом и огромной чашки чёрного чая и удалялась во внутренний двор созерцать его увядающий огород.
Мир вокруг виделся посеревшим, потерявшим смысл. Виктории казалось, что она живёт по сценарию. Будто вся жизнь катилась по давно проложенным рельсам. Чтобы сгладить это раздражавшее чувство предсказуемости, она начала размышлять, как преодолеть рутину. Вика передала рабочие материалы Дану, чтобы он помог её команде сдать участок. Организму был необходим отдых, так что несколько дней она провела дома, сидя на террасе и размышляя о своей новой жизни. Заходившие коллеги шутили, рассказывали о последних новостях, пытаясь развеселить, но ничто не трогало её. Все они были призраками в её глазах, слабыми отголосками прошлого. Будто часть воспоминаний вырезали из памяти. Нет, Вика отлично помнила всю свою жизнь, но не чувствовала по её поводу никаких эмоций. Ей казалось странным решение выйти замуж за Искандера. Он был очень заботливым и умным, с ним всегда было о чём поговорить, но этого было недостаточно. Ведь между ними никогда не было искры. Никогда её не охватывала страсть при виде мужа. Он был просто удобным побегом от одиночества. Работа в одной области, общие цели, похожие ценности. Будто вычищенный от грязи сюжет фильма. Этого должно было хватать, но теперь стало очевидно, что она бежала от себя. Пряталась в уютном мирке, делая из своей жизни такой же музей, каким стала колыбель человечества. Виктория была противна самой себе. Вызывали отвращение все, прожитые во лжи, годы. Больше всего ей стало невыносимо соседство с Искандером. Ведь он предательски воскресил жену, зная её взгляды на этот вопрос. Вернул к жизни из эгоизма, из нежелания менять устоявшийся порядок вещей. Конечно, со стороны причина его поступка казалась очевидной: Искандер любил её. Только Вика была уверена, если бы чувства были искренними, муж посчитался бы с её волей.
Дни, проведённые в размышлениях, прошли не впустую. Вика поняла, что дальше так продолжаться не может. Раз ей дан второй шанс, стоило использовать его. Она умрёт для этого мира, для всех его жителей. Исчезнет из жизни Искандера, как бы он ни стремился это остановить. Сложность была в том, что новых целей Виктория найти не могла. Ни еда, ни музыка, ни искусство, ни люди больше не вызывали никаких откликов в душе. Казалось, она продолжала жить по инерции, словно кто-то запрограммировал её, и Вика, хоть и без желания, должна продолжать свой путь, не видя в сером тумане будней никакого смысла.
Единственным событием, к которому она питала хоть какой-то интерес, была мерцавшая на горизонте конференция по Кеплеру-47. Силы восстанавливались довольно быстро. Так что она заявила Искандеру, что, несмотря на больничный, летит на орбиту вместе с коллегами. Участвовать в презентации проекта Вика отказалась. Её целью было выступление учёного, занятого проблемой новой колонии. Его звали доктор Рудольф Абель, и он занимался всем: от дешифровки сигнала до организации экспедиции к далёкой системе звёзд. Он был очевидно одержим своим делом. Именно этого Виктории и недоставало. Ей хотелось заразиться энтузиазмом учёного, чьи лекции она с интересом слушала последние дни.
