скачать книгу бесплатно
Саша заметил, как по всем присутствующим, вернее, тем из них, кто всё ещё сохранял возможность членораздельно мыслить, побежала еле различимая волна напряжения. Он не сумел уловить причину такой реакции на, в общем-то, обычную для Миши реплику.
Кто-то нервно засмеялся.
– Хотите анекдот? – громко спросил почти трезвый Дима.
– Да подожди ты с анекдотом! Послушай про кран, – попытался вернуть внимание собравшихся Миша.
Но его рассказ вновь был прерван самым бесцеремонным образом.
– Заткнись, Миша! – тоном, не терпящим пререканий, сказала совсем трезвая Аня.
Миша со злостью взглянул на неё и почти мгновенно, словно уловив скрытый телепатический сигнал, с выражением вины и испуга перевёл взгляд на Сашу. Тот почувствовал, что присутствующие смотрят на него. Кто-то открыто, а кто-то исподтишка, в их взглядах было что-то новое, что-то, чего Саше никогда раньше не приходилось видеть в обращённых к нему глазах.
Раньше никто из друзей никогда не испытывал к нему жалость.
«Они меня жалеют?!»
От этой догадки стало тошно. Захотелось кричать, разбить кому-нибудь морду, приказать Мише рассказать его дурацкую историю про башенный кран. Захотелось прогнать всех вон.
Но он не сделал ничего этого. Взял себя в руки и, беззаботно улыбаясь, спросил у Димы:
– Так что за анекдот ты хотел рассказать?
Хоть и не смешной, но очень длинный анекдот оказался тем самым, что было необходимо и Саше, и остальным присутствующим. Внимание друзей переключилось на другие темы, а пристыженный Миша увлёкся процессом потребления алкоголя.
Это незначительное происшествие внешне ни на что не повлияло, но только внешне. Утратив былую беззаботность, Саша всё пристальнее всматривался в лица и теперь, осознавая, что именно ищет, он всё чаще находил признаки смущённой жалости и неловкой учтивости в словах и взглядах друзей. Он замечал, как аккуратно его гости в разговорах обходят стороной темы, которые ещё недавно были обычными за его столом.
«Это спектакль! Они разыгрывают его для меня!»
Ему захотелось уйти, спрятаться от этих глаз, не слушать эти разговоры, остаться одному.
В волнении до конца не осознавая целей и мотивов своих поступков, Саша оттолкнулся руками от стола, и его кресло, медленно ускоряясь, покатилось назад. Разговор почти мгновенно умолк, и несколько пар глаз озабочено уставились на него. Чья-то рука легла на плечо, и знакомый голос Славы вкрадчиво спросил:
– Ты куда?
Куда? Саша и сам не знал, куда он собирается, но вопрос был задан и требовал ответа.
– Хочу принять ванну. Я в больнице не мылся ни разу, – после короткого раздумья ответил он.
– Давай помогу.
Слава взялся за ручки с обратной стороны кресла и покатил друга в ванную комнату.
Как было объяснить другу, что чьё-либо внимание, а тем более помощь, это и есть то, от чего Саша бежал? Как отказаться от навязанной услуги, не привлекая к себе лишнего внимания? Саша не нашёл ответов на эти вопросы и по этому вынужден был смириться.
Пар от горячей воды очень быстро затянул зеркало тонкой плёнкой конденсата. И хорошо. Саша не хотел видеть своего отражения, только не такое, только не в кресле.
Слава опустился перед ним на одно колено и начал стягивать с ноги носок.
– Что ты делаешь? – озадачено спросил Саша.
– Помогаю тебе раздеться.
– Я сам.
– Сможешь?
– Конечно!
Саша не был уверен в том, что сможет раздеться сам, но позволять другу раздевать себя он счёл унизительным.
Слава вышел.
Дождавшись пока дверь закроется, Саша заблокировал колёса кресла, упёрся руками в подлокотники и встал на обе ноги сразу. Стоять после травмы ему доводилось и раньше. На занятиях по реабилитации он даже ходил, но медленно и всегда превозмогая боль. А вот самостоятельно переодеваться ещё не пробовал.
«И чего я упёрся? В больнице меня вообще медсёстры переодевали, и ничего. Слава же мужик. Почему застеснялся?» – думал Саша, расстёгивая ремень.
Брюки упали на пол, и, упёршись рукой в стену, Саша по очереди вытащил из них ноги.
«Ну, допустим, я сумею снять трусы. А что делать с носками? Наклониться к ним я точно не смогу».
Он взглянул на дверь, потом на унитаз и, немного поразмыслив, решил не запирать дверь. Как-никак, санузел в квартире только один. Из тех же соображений он решил не снимать трусы.
Перенеся большую часть нагрузки на руки, он втянул тело в наполненную ванну. Плавно опуститься не получилось, и часть воды расплескалась на пол.
Всё-таки хорошо. Ноги почти мгновенно стали невесомыми. Вода словно растворила опущенное в неё тело, и лишь трусы и носки, всё ещё оставаясь на своих местах, намокли и неприятно липли.
Саша ещё раз взглянул на дверь.
«Да ну и чёрт с ним…» – мысленно махнув рукой, подумал он.
Дарованная водой невесомость позволила без особых усилий снять остатки белья. Правда, носки приходилось снимать, поддевая их большим пальцем второй ноги, но и это не доставило особых трудностей.
Саша расслабился и опустил голову в воду. Голоса друзей, до этого момента свободно доносившиеся до его слуха, внезапно стихли, превратившись в ровное, слегка различимое гудение.
Вдох. Грудь, надувшись, всплыла к поверхности.
Выдох. Тело опустилось на дно.
Саша зажал пальцами нос и опустил голову под воду.
«Если бы можно было не выныривать! Раз и навсегда раствориться в воде, обретя невесомость…»
Запас кислорода в крови и лёгких закончился, и Саша всплыл за очередной порцией воздуха. «Надо научиться подольше задерживать дыхание».
Он почти уже нырнул вновь, когда смог разобрать доносящиеся до него слова.
Миша, заплетающимся языком очень громко рассказывал кому-то:
– …Я через забор перелез, и знаю ведь, что где-то сторож должен быть, а всё равно хочется. Сами понимаете, такая высота…
Саша не стал дослушивать и вновь опустился под воду.
«Он рассказывает свою историю про башенный кран. На этот раз его никто не останавливает и не перебивает. А зачем. Я же здесь…» – думал Саша, и новая волна злости вплотную приблизилась к нему.
Время шло по своим, одному ему известным, законам, но для Саши оно измерялось не часами и минутами, а промежутками между моментами, когда дверь в ванную открывалась и озадаченный Слава спрашивал:
– Помощь нужна?
Спустя четыре промежутка вода остыла. Настало время покинуть ванну.
Просить о помощи не было никакого желания, и поэтому Саша, ухватившись рукой за бортик, начал вытягивать себя из воды. Тело в зыбком равновесии зависло на краю. Рука потянулась к креслу-каталке.
Какая-то сила перевесила Сашу вперёд, и, цепляя второй рукой стену, он повалился на пол. Что-то грохнуло и зазвенело, осыпая мокрое тело острыми осколками битого стекла.
Дверь распахнулась, и в ванную вбежали люди.
– Зеркало! Он разбил зеркало!
– Осторожнее.
– Не толпитесь!
– Кровь!!!
Саша не видел лиц вошедших, хотя голоса узнавал. Три пары сильных рук подняли его, и таким как был: голым, мокрым и в крови, унесли в комнату.
В тот момент боли не было. Был только стыд. Саша видел обращённые на него взгляды, полные жалости и, как ему тогда казалось, презрения. Ему было стыдно за беспорядок, который он устроил, за наготу, но больше всего он стыдился собственного бессилия.
С тех пор Саша боялся один принимать ванну, а просить кого-либо о помощи было ниже его достоинства. Осколки старого зеркала выкинули, а новое он так и не купил. Возможно, потому, что не хотел видеть отражение себя такого… каким он стал.
Завтрак
Ноги, обутые в мягкие растоптанные тапочки, почти не отрываясь от пола, с тихим шуршанием скользят по гладкому линолеуму. Нагое тело небрежно прикрыто вышарканным и растянутым на локтях халатом, распахнутые полы которого не способны спрятать обвисший живот.
Жир предназначен для накопления и хранения питательных веществ. Почему тогда он не уменьшает потребность в питании? В этом теле больше ста килограммов жира. Почему каждое утро, обед, вечер. Да что там… Почему всё время оно хочет есть?!
Жри себя!!!
Каждый шаг – это усилие. Каждое движение – это испытание. Главное – не торопиться. Постепенно. Шаг за шагом. Не спеша… Этот организм больше не пригоден для быстрых движений.
Косая ухмылка исказила лицо.
Этот организм…
Можно подумать, что есть другое, молодое, сильное, здоровое тело! Словно есть способ менять тела, как надоевший или износившийся наряд. Самое время записываться в буддисты. Хотя.
После смерти человека должно ждать что-то большее, чем просто новое тело и очередная попытка прожить жизнь. Всё-таки несправедливо: потратить кучу сил на прохождение не столько сложной, сколько мерзкой игры только лишь для того, чтобы в финале вновь очутиться на первом её уровне.
Магниты уплотнителя, после недолгого сопротивления, позволили дверке холодильника открыться. Маленькая лампочка послушно осветила его содержимое. Хлеб, полдюжины яиц, квашеная капуста в стеклянной банке, варёная колбаса, сыр и большая пластиковая бутылка сладкого магазинного кваса.
Руки привычно открутили пробку. Долгий глоток. Холодный сладкий напиток обжигает рецепторы. Зубы отрывают большой кусок хлеба, колбасы, хлеба. Рот наполнен сухой пищей. Челюсти не справляются с пережёвыванием.
Глоток.
Кое-как пережёванная, смоченная квасом еда проталкивается в пищевод. Колбаса, колбаса, хлеб, квас, глоток.
Руки разворачивают шуршащий пакет. Сыр с плесенью. И это не благородная голубая плесень. Вовсе нет!
Досадная мысль: «Надо было вчера его съесть». Короткий, полный сожаления взгляд в противоположный угол кухни.
Ноги, обутые в мягкие растоптанные тапочки, почти не отрываясь от пола, с тихим шуршанием скользят по гладкому линолеуму. Медленно, размеренно, без резких движений.
Сколько шагов до шкафчика, в котором спрятано мусорное ведро? Не больше двух. Но этому телу понадобится пять неимоверно сложных, судорожно коротких шажков.
Как сложно наклониться, когда к твоему животу безнадёжно крепко припаян мешок жира. Как сложно присесть, когда на твои ноги давит туша весом с немолодого поросёнка.
Можно метким броском с высоты собственно роста отправить сыр в мусорное ведро. Но лишь новичку эта идея кажется удачной. Тому, кто не привык просчитывать все последствия своих действий с точки зрения принципа экономии движений.
Можно кинуть и попасть в ведро, а можно и промахнуться. Тогда придётся нагибаться ещё ниже и вслепую шарить рукой в глубине шкафчика.
Всё ещё открытый холодильник прерывистым писком привлёк к себе внимание.
«Подожди немного. Я скоро. Мы ещё не закончили».
Левая рука и грудь облокотились на столешницу.
Из прихожей раздался характерный звук отмыкаемого замка.
Голова свесилась вниз.
Хлопнула входная дверь.
Правая рука нащупала край ведра и забросила в него маленький шуршащий пакетик с сыром.
В кухню вошёл мужчина с большим бумажным пакетом и, не обращая никакого внимания на хозяина, прошёл прямиком к холодильнику.
– Привет, – сказал Саша, при помощи обеих рук придавая себе вертикальное положение.
– Может быть, сначала запахнёшься? – спросил Слава и хлопнул дверкой холодильника.
– А кого мне стесняться? – с вызовом ответил Саша. Но всё-таки запахнул полы халата и, игнорируя поясок, прижал их рукой.
– Опять из холодильника ел?!
– Мне не для кого накрывать на стол.
В этой фразе Слава услышал уже привычный, не очень хорошо замаскированный укор. Предпочитая не тревожить старый конфликт, он промолчал.
