Древняя буря

– Логан, я тут подумал, а скажи, ты серьезно считаешь меня такой дешевкой, что сначала банально запугиваешь, а затем благородно предлагаешь бежать, роняя шляпу, к самой темной дыре, забиться туда и там до скончания дней видимо обливаться благодарными слезами? Нет, мне действительно интересно, что я такого сделал за время нашего столь «длительного» знакомства, чтобы заслужить столь лестное мнение.

Я попытался взять чашку, но вовремя одумался. Руки дрожали, сердце колотилось где-то в горле и от смеси страха и наконец, выпущенного бешенства, которому нашлась цель, адреналин только что не выплескивался из ушей.

Опешивший Логан попытался что-то сказать, но меня уже понесло.

– Ты решил сделать такой вывод от большого ума или просто потому, что двухметровая клыкастая хрень особо не задумывается о возможности получить в морду? – начав относительно спокойно, я стал заводиться и хоть понимал, что играю с огнем, ничего уже не мог поделать. – Можешь взять свой «самый лучший выход», свернуть трубочкой и засунуть себе… под хвост!

Несколько секунд я наслаждался видом Логана, сидящего с выпученными глазами и отвисшей челюстью. Но затем его лицо окаменело, взгляд потяжелел, и он повел плечами так, будто пиджак стал ему жать. Однако прежде чем я смог точно выяснить насколько перегнул палку, ситуацию разрядил совершенно неожиданный звук. Я не сразу сообразил, что это смеется Сайлас. Вернее сказать, ржет. И хохотал он долго, со всхлипываниями, закрывая лицо руками и вытирая слезы.

– Как он тебя, братец? – немного успокоившись, но, все еще улыбаясь во все сорок четыре зуба, Сайлас обратился к насупившемуся Логану.

– И поделом же. Я ведь говорил тебе и про то, что он не согласится и про то, что наша сестричка не стала бы общаться абы с кем. У нее чутье, да и характер такой, что не всякому по зубам. Но ты же возомнил себя единственным кто разбирается в человеческой натуре. Вот и промахнулся. Никто не всезнающ и Хранители ничем не отличаются от других. И хорошо бы вы крепко помнили об этом, а не забивали себе уши мусором. – Логан дернулся как от удара, но смолчал, опустив голову. Странно было наблюдать, как младший отчитывает старшего, но видимо в прошлом у этих двоих было нечто, заставляющее Логана если не признать правоту брата, то хотя бы оставить ему право на нравоучения.

– Извини. – Логан произнес это глядя в пол, но потом, словно одернув себя, поднял взгляд и посмотрел на меня со смесью вызова и смущения. – Я был не прав.

– Я тоже должен извиниться, я мог сказать все это и вежливее. – Успокоившись, я сообразил, что для здоровья полезно чистить зубы, правильно питаться и не ссориться с ожившими ночными кошмарами. Кто сказал, что я не рассудителен?

– Ну, если, вы девочки, закончили с объятьями и расшаркиваниями – голос Сайласа был полон ехидства, но глаза его смеялись – позвольте теперь простому парню немного просветить тонко чувствующие натуры. Ехать никуда не нужно. Совсем. Это плохая идея. Даже если не считать, что Гэлл… дядя Финн никогда ничего не сделает зря и хоть он не оставил пока никаких указаний, все же отпускать на все четыре стороны человека с руниром до локтя несколько… безрассудно. А может даже и не безопасно. – Я дернулся и Сайлас успокаивающе поднял руки – Хотя если б это было серьезно, он точно нас предупредил бы. Но все же лучше узнать у него все в точности. Но и это не главное.

Сайлас повернулся к Логану, который с задумчивым видом ковырял вилкой столешницу.

– Скажи-ка, братец, ты ничего странного не заметил в тех придурках, что ездили за нами сегодня?

– Да нет. Шпана как шпана. Можно подумать за нами другие ездят. – Логан недоуменно поднял брови и дернул рукой. Вилка согнулась.

– Именно, что ездят. – Сайлас отобрал у брата пострадавшую вилку и одним движением выпрямил ее. – Припомни, когда еще такие босяки лезли на рожон? Обычно, когда пытаются наехать, то посылают или более обученных, или хотя бы побольше десятка. А тут школьная самодеятельность какая-то. Слабоумие и отвага. – Логан задумчиво покивал.

– Но что еще интереснее, когда я побежал обходить их, то почуял еще кое кого. Кто-то наблюдал за нами с крыши дома за парком. Причем он не только хорошо прятался, но и смог почувствовать меня. Вовремя почувствовать и уйти. – Сайлас поморщился. – А еще он ушел так, что я не смог взять след. Единственное что мне удалось найти на крыше так это один отпечаток ноги на ржавчине, размер шестой не больше.

Логан обеспокоенно огляделся.

– Думаешь, он видел лишнее? Может, стоит поискать там ночью вдвоем?

Сайлас задумчиво повертел многострадальную вилку, но опомнился и отложил ее подальше.

– В том то и дело, что лишнего ему или вероятно ей, увидеть бы не удалось. С той точки обзор был очень ограниченный, а я думаю, что если бы он захотел, то легко сменила бы позицию. – С уверенным видом, не вяжущимся с мятым спортивным костюмом, младший из братьев махнул официанту, расписавшись в воздухе на воображаемом счете. – Нет, он следил все это время за машиной и единственным кто не отходил от нее. – Сайлас вздохнул и наклонился ко мне. – Похоже, что кто-то настолько хотел посмотреть на тебя, что подрядил кучку идиотов рискнуть своими шкурами. И я думаю, что сейчас тебе не стоит далеко отходить от друзей. Кажется, у тебя проблемы.

Глава 6

Всю дорогу пока мы ехали от стейк-хауса братья спорили. Как я понял, к этому Нилс-Ярду ведут только две узкие пешеходные улочки. Сайлас предлагал оставить машину на ближайшей стоянке, а Логан настаивал на том, чтобы остановиться у черного входа гостиничного ресторанчика, куда обычно подъезжают поставщики на своих грузовичках и войти всем вместе через кухню. Ради безопасности. Может быть, желая загладить неловкость, но после рассказа Сайласа, Логан стал постоянно о ней заботиться. Вот и теперь он настаивал на том, что пешая прогулка – это совсем не то, что нужно в сложившихся обстоятельствах. Сайлас же наотрез отказывался «прятать машину за мусорными баками и пробираться через подсобки». Как будто эту машину можно спрятать. После того как их спор пошел на четвертый круг, а эпитеты стали приобретать экспрессивный, но малопонятный мне характер, я решил подать голос.

– Я, конечно, очень благодарен вам за заботу. Но мне кажется, вы сильно сгущаете краски. – Судя по удивленным лицам обернувшихся братьев, в пылу спора они успели забыть о моем присутствии.

– Джек, позволь все же нам судить самим. – Логан жестом указал Сайласу на дорогу. Тот фыркнул, но отвернулся. – Ты даже близко не представляешь, с чем мы можем столкнуться.

– Ты тоже, как я понял. Или кроме какого-то следа нашлось что-то еще? – Логан поморщился. В зеркале заднего вида отразился зеленый глаз. – И потом, я не вчера родился и кое-как дожил до сегодняшнего дня, а вы все же о моей безопасности рассуждаете. Я думал с мыслью решать за меня покончено. – Логан насупился. Глаз в зеркале подмигнул.

– Хорошо, давай послушаем твою идею. Но прежде проясним кое-что – мало того, что Шейла, наша младшая, несколько непутевая, но от того даже более любимая сестренка, попросила присмотреть за тобой, об этом же меня попросил дед. – Глаз в зеркале выпучился. – И если для того, чтобы прикрыть твою задницу, мне придется ранить твои чувства… Что ж, извини заранее.

– Вот о своей заднице я привык заботиться сам. И не только о ней, голова, например, мне подсказывает, что проще всего доехать на машине куда возможно и пока Сайлас ищет ближайший паркинг, спокойно дойти вдвоем до места. И может даже еще по чашке кофе успеть выпить.

Одобрительно моргнув, глаз исчез из зеркала. Пробурчав что-то неразборчивое про «слишком умных», Логан отвернулся.

– И кстати, раз уж ты упомянул своего деда, не расскажешь немного о вашей семье? – Я решил немного сгладить резкость своих слов. Это все только нервы и ссориться с Логаном в мои планы не входило.

– Про дядю я уже слышал, хоть и не познакомился лично, а вот о нем слышу впервые.

Логан снова повернулся и задумчиво посмотрел на меня. Вздохнув, он тряхнул головой, словно решившись на что-то.

– Хорошо, я расскажу тебе. Больше, чем можно узнать о нас со стороны, но меньше, чем ты хотел бы. Пока меньше. Посмотрим, как пойдут дела. – Он примирительно улыбнулся. – Хотя так вышло, что ты уже узнал больше многих людей. И возможно поймешь, почему все устроено именно таким образом. Для начала, мы не просто семья, в современном понимании – Мак`Фиона старый и почтенный клан. Десятки, а то и сотни лет мы живем в Уэльсе и Ирландии. И там мы считаемся большим и дружным семейством, хранящим свою память, поддерживающим отношения даже с дальними родственниками и часто устраивающим торжества, на которые съезжается множество родни даже из самых дальних уголков. Но, несмотря на нашу открытость и гостеприимство, совершенно случайно оказывается так, что на таких праздниках практически не бывает чужаков. Случайно. – Внезапно Логан криво усмехнулся, оставив тон гида-антрополога. – Любимое объяснение человечества. Людям проще считать, что случай правит их жизнями, даже когда они видят перед собой воплощенный дух-убийцу или Алую гончую.

– Это еще что такое? – Я вдруг осознал, что необходимостью смириться с существованием одних только оборотней дело вероятно не закончится. Сердце, явно решив разведать дорогу заранее, ухнуло куда-то вниз и застучало часто-часто. С предельной ясностью я понял, что услышу сейчас то, что перевернет мой мир и саму жизнь безвозвратно. Что бы это не значило.

– О, это одни из множества существ, населяющих Тир Гелах. Когда-то они и им подобные свободно бродили по миру яви. По земле, что через века будет зваться в империи детей Волчицы Теллурием.

– В какой империи? – Даже для меня мой голос прозвучал придушенно.

– В римской. – Логан посмотрел на меня как на что-то прилипшее к ботинку – Кто вскормил Ромула и Рэма? А точнее сказать, кем были Ромул и Рэм? – Он сделал паузу, но я жестами показал, что буду нем как рыба. Удостоверившись в моем безраздельном внимании, Логан продолжил.

– Пастух Фаустул нашел двух младенцев, которых кормила волчица. Она не только не повредила детям, но и, не тронув пастуха, позволила забрать братьев. Годы спустя, один из них, Ромул, став царем нового города, Рима, утвердил культ богини земли Теллуры. Служение Теллуре требовало сложных ритуалов. Соблюдались они очень строго, так как малейшее нарушение могло навлечь недовольство богини и, следовательно, угрозу всему живущему и произрастающему на земле.

С многозначительным видом я покивал, сделав вид, что понимаю связь между древнеримскими мифами и семьей из Уэльса. Семьей, в которой есть оборотни, дядя Финн и неизвестно что еще. Мдя…

– В допотопные времена множество сущностей могло свободно пересекать Грань туда и обратно. Некоторые делали это так часто, что образовывались постоянные Тропы, по которым уже мог пройти кто угодно. Молодое и раздробленное, лишь недавно познавшее огонь человечество, было всего лишь новой игрушкой для бессмертных. Вернее, для тех, кто считал себя таковыми. – Логан нехорошо усмехнулся. – В зависимости от выбранной ими игры люди звали их добрыми или злыми духами, божествами или демонами, добрыми гениями или монстрами. Однако, любая игрушка рано или поздно наскучит и тогда, даже добрый в общем ребенок может ее сломать. Что же говорить о тех, кто никогда детьми и не был, никогда не был рожден и даже близко не приближался к понятию доброты? Что говорить о тех, для которых смертные были и остаются изысканным деликатесом с приправой из страхов, надежд и страстей? Короче, человечество было обречено исчезнуть в течение нескольких поколений. Но, хвала Творцу и Матери, не все духи похожи на избалованных детей. Были и те, кто видел в смертных будущее этого мира. Они призвали охотников, защитников. Пастырей. Фера.

– Так, стоп! Тайм-аут! – я схватился за голову. – Логан, от твоих объяснений можно попросту с ума сойти!

– А действительно стоп. – С этими словами Сайлас остановил наш монстромобиль, но не заглушил двигатель. С улыбкой во весь рот он повернулся к нам.

– А ну ка, умники, выметайтесь, приехали. Семь Циферблатов, конечная. А я пока хоть немного от вашего трепа отдохну.

– Ты давай, не увлекайся. – Логан был явно недоволен тем, что его перебили. – Парковка в соседнем квартале, а к Ниссе я один не пойду. Так что одна нога здесь…

– Боишься? – съехидничал Сайлас. Братья продолжали беззлобно пикироваться, пока я вытаскивал вещи из машины. Я хоть парень и не маленький, но к этому недогрузовику можно бы и трап подавать.

Когда Сайлас уехал, Логан безо всяких усилий забросил на плечо мою сумку и зашагал через небольшую площадь, окруженную странными узкими домами. Приглядевшись, я понял, что сюда со всех сторон сбегается целых семь улиц и от этого многие здания имеют фасад шириной всего в одно окно. В центре площади высился высокий каменный шпиль.

– А почему это место называется Семь Циферблатов?

Логан молча мотнул головой в сторону шпиля. Присмотревшись, я увидел высоко на нем несколько синих с позолотой дисков – солнечных часов.

– Но их же только шесть… – В недоумении я стал оглядываться по сторонам, ожидая найти недостающие часы.

Логан вздохнул.

– В девятнадцатом веке тут были замечательные трущобы. С нищетой, бродягами и уличными бандами. Об этом квартале даже Диккенс писал в своих «Очерках Боза». Там что-то про «перекрёсток семи неведомых путей» и еще… ах да… «От площади неправильной формы разбегаются во все стороны улицы и переулки, но глубь их тонет во мгле нездоровых испарений, что нависла над крышами домов, туманя и искажая перспективу…» – Логан остановился и оглянулся на каменный столб. – Шпиль сносили, кажется, таким образом, пытались уничтожить место встреч представителей различных банд. И восстановили только в конце двадцатого века, когда район стал уже вполне респектабельной «внутренней деревней». – Он взмахом руки указал на многочисленные магазинчики и кафе, занимающие первые этажи практически каждого здания в округе. – Ну и вот пока перед глазами его не было, все и забыли, что и улиц когда-то было шесть и циферблатов соответственно тоже. Как седьмую улицу выстроили, так новое название и прижилось, а старое забылось. Ну а когда по старым чертежам шпиль восстановили, то решили ничего не менять, а просто седьмыми часами стали считать сам шпиль ну, а саму площадь циферблатом. Недостающим. – Логан усмехнулся и, поправив на плече сумку, двинулся неспешным, но широким шагом по ближайшей улице. Сады Шорта прочел я на табличке, на одном из домов, и поспешил за моим гидом. Между тем он продолжал.

– И это все как раз еще один пример краткосрочности людской памяти. Стоит чему-то пропасть с глаз, как этого уже считай, и не было, зато понапридумывают с три короба. Но при этом и стоит попасться на глаза чему-то, что не вписывается в «логичную и разумную», понимай принятую человеком и для человека картину мира и здесь, с упорством достойным лучшего применения, он изобретает объяснение, «возвращающее» непознанное в ложе ограниченных знаний вчерашних варваров. – Оглядевшись и убедившись в отсутствии лишних ушей поблизости, Логан подмигнул, и слегка понизив голос продолжил. – Впрочем, нам это только на руку. При виде пикси, призрака, вампира или даже плюющегося огнем мага, обыватель решает, что видел, скорее всего, бабочку, клубы дыма, подростка-гота или может быть террориста-шахида. Отталкивающее, неприятное, даже пугающее, что угодно – только бы понятное. Но то ли найти разумное объяснение существованию ужасу, который вызывает наш настоящий облик, люди все же не могут, то ли еще почему, но при виде любого из подобных нам в естественном виде, большинство наблюдателей теряет сознание и память. Некоторые могут сопротивляться какое-то время, другие теряют сознание не полностью, а впадают в кататонический ступор, но итог один – обморок и провал в памяти.

– Логан, это все конечно увлекательно, только, причем тут семья твоя, родственники и, в конце концов, Шейла? Библейские легенды, история древнего Рима, вампиры, призраки – к чему эти сказки на ночь?

Логан покосился на меня и перебросил сумку с одного плеча на другое. Само это движение, простое и обыденное, заставило меня сбиться с шага, настолько оно вышло быстрым, текучим и даже угрожающим. Я осекся. Сказка уже не просто вошла в мою жизнь, но и с комфортом расположилась, закинула ноги на стол и потребовала не прожаренного мяса.

– Джек, я скажу тебе это один раз и то лишь потому, что пообещал проследить за тем, что б тебе не откусили задницу – много молчи, много слушай и не перебивай тех, кто делится с тобою знаниями. Мир этот для тебя нов. Знаешь ты о нем меньше чем ничего. А учитывая, что в сказках, о которых ты выразился столь пренебрежительно и которые при этом сделал своим призванием, всегда есть доля правды, ты постоянно будешь встречать что-то знакомое. И значит, ты постоянно будешь думать, что уже все понял. И это будет твоей ошибкой. Вероятно, последней. Тех, кто хотя бы попытается объяснить тебе твою оплошность, перед тем как убить, я могу пересчитать по пальцам. Не разуваясь. – Логан искоса следил за тем как до меня доходит.

Я ошарашенно промолчал. Во время своего первого и последнего же контракта в Бенгази после службы в корпусе, я вполне ощутил, что такое постоянная угроза жизни и почему необходима осторожность в общении с местными, осторожность в передвижениях и зачем нужно постоянно контролировать окружающее пространство. Выматывающее душу ежедневное напряжение. Постоянное ожидание выстрела или взрыва. Несмотря на армейскую подготовку, а может и благодаря ей, я понимал, что даже учитывая все предосторожности, шансы дожить до конца контракта, практически невозможно просчитать. Я надеялся никогда больше не вспоминать те времена. Никогда не вспоминать Дэвида Уэбба, нашего ветерана, пережившего службу в морской пехоте и двенадцать контрактов в различных частных компаниях. Он мало говорил, но всегда точно и по делу. Я старался запоминать его слова. Многие его советы потом мне очень пригодились. В тот день мы обходили один из местных базарчиков, без которых на востоке не бывает даже крупных городов. Стараясь избегать толпы, мы двигались по краю большой площади, заставленной прилавками, контейнерами и автомобилями всех видов и возрастов. Множество людей торговались, спорили и просто общались, создавая ужасный шум. Дэйв напомнил мне, что в толпе непроизвольно начинаешь следить только за ближайшим окружением, ярдов на пять-десять. И значит можно пропустить наблюдателя на крышах или верхних этажах домов на противоположном краю площади, откуда с простейшей оптикой можно следить практически за каждым на рынке. Из-за шума я старался идти поближе к нему, чтобы не пропустить ни слова. Поэтому, когда Дэвид, обходя прилавок с горками фруктов, резко свернул в сторону, я не успел среагировать и столкнулся с носильщиком, тащившим большущую кипу разноцветных одеял. У нас была строжайшая инструкция, не вступать ни в какие конфликты с местным населением. Тут же начался чистейший хаос с восточным темпераментом. Одеяла летят во все стороны, носильщик орет, явно призывая Аллаха, шайтанов, иблисов и кого еще только возможно, доделать свою работу и покарать уже и так, видимо, слепого и полоумного гяура. Размахивая руками и наступая на меня, он задевает прилавок с фруктами, уложенными столь аккуратно и столь плотно, что между манго, эштой и апельсинами не то, что яблоку, вишенке не упасть. Апельсины теннисными мячами скачут под ногами и к крикам носильщика добавляются вопли торговца. Я поднимаю глаза на Дэйва и развожу руками, показывая, что надо задержаться, что-то помочь собрать, тысячекратно извиниться и может быть расстаться с баксом-другим. Дэвид кивает, якобы рассеяно оглядывает ругающихся мужчин и ближайшую к нам толпу. Пока он поворачивается и обходит старенький грузовик, его взгляд спокойно охватывает площадь сектор за сектором, не упуская ни одной важной детали. Вечером ему составлять план передвижения для нашей группы, которая завтра обеспечивает встречу представителя посольства с кем-то из местных политиков. Дэвид Уэбб заходит за машину, и я запоминаю этот почти сонный, но столь цепкий взгляд на всю жизнь. Через несколько секунд прогремит взрыв. От осколков и ударной волны меня закроет тот самый грузовичок. Дэйв, ветеран множества горячих точек, отец двоих детей и просто хороший парень, ничуть не похожий на голливудский образ наемника, погибнет мгновенно.

И вот только сейчас, глядя на Логана, я окончательно осознал в какую дерьмовую переделку возможно попал. Отнюдь не его слова, смутные и неясные, заставили меня собраться. В центре Европы, в Лондоне, среди бела дня человек, а я пока решил все же считать его таковым, небрежно вышедший против толпы вооруженных отморозков, идет по одной из центральных улиц и постоянно осматривает окружающее пространство. Небрежно. Лениво. Почти сонно. Сектор за сектором. Включая балконы, крыши домов и любые потенциальные наблюдательные точки. И делает он это с того момента как мы вышли из автомобиля. Беспрерывно.

В таких случаях принято говорить о мурашках, морозе по коже или охватившем холоде. Но меня на минуту бросило в жар. Сухой жар ливийского полдня. Безо всякого участия разума, тело вспомнило, как перехватить поудобнее поклажу, как сдвинуться чуть назад и в сторону, что б не перекрывать сектор обзора и при этом контролировать слепую зону напарника. Хотя, судя по тому, что он придерживается центра этой, хоть и узкой улочки, стеречься мой проводник решил не выстрела, а нападения в стиле «случайно столкнулись – случайно зарезали». А прохожих поблизости почти и нет. Но береженого бог бережет.

Видимо перемены в моем поведении не укрылись от Логана. С некоторым удивлением он произнес:

– Проникся? Вот уж не думал, что до тебя дойдет так быстро. Не часто мне приходилось рассказывать историю нашего рода, но каждый раз – вы люди упираетесь до последнего, не желая признавать, что мир ваш не только не понятен, но и очень опасен. Успокоительная сказочка про «венец творения». – Логан пожал плечами. – Что ж, выходит я снова ошибся на твой счет – он усмехнулся и покачал головой – у тебя есть чутье, а значит, возможно, ты все же выживешь. Скоро ты начнешь понимать немного больше, и надеюсь, все же решишь уехать. В общем, шансы выполнить просьбу деда повышаются. Возблагодарим духов за маленькие милости.

Мы как раз проходили маленькую лавочку, на вывеске которой было написано «Дневник Нилс Ярда» с витриной заполненной почему-то сырными кругами. Логан свернул в узкий проулок, словно, решив сократить путь через чей-то двор. Он повернул столь резко, что я чуть было, не стал пятиться за ним, прикрывая отход. Нет, надо взять себя в руки. Пусть и сказано, что паранойя еще не отменяет того, что за вами могут следить, однако все же не стоит впадать в крайности. Размышляя подобным образом, я свернул за угол и попросту оторопел от неожиданности. Проулок, все еще сжатый домами настолько, что, разведя руки, я коснулся бы стен, показался светлее и шире чем был на самом деле. Стены домов здесь были выкрашены в лимонный, оранжевый и охряный цвета, плавно перетекающие друг в друга. Подоконники, рамы и решетки окон выделялись густым синим. Вместо серого асфальта, под ногами тщательно подогнанные коричнево-зеленые плиты из какого-то гладкого, но не скользкого даже после дождя, камня. Опомнившись и не обнаружив Логана, я поспешил дальше и через десяток шагов оказался на небольшой уютной площади, плотно окруженной столь же ярко выкрашенными трех-четырехэтажными домами. Первые этажи были полностью заняты различными лавками, салат-барами, кафе и бог знает, чем еще. Яркие вывески, всех возможных форм и расцветок соперничали с зеленью, ползущей по стенам из горшков, стоящих тут и там на подоконниках и маленьких балконах, а также из пестро раскрашенных металлических бочек, используемых как клумбы. Такие же бочки были расставлены по всей площади, но в них росли небольшие деревца, а вокруг были сделаны деревянные лавки без спинок, лимонного и салатового цвета. Люди, двигающиеся во всех направлениях, сидящие с газетой и чашкой кофе, перекрикивающиеся с балконов, эти люди были под стать окружающему великолепию. Мимо меня прошли, жарко спорящие о чем-то, классический представитель среднего делового класса из Сити в костюме-тройке, в котелке и с неизменным зонтом подмышкой и женщина в сиреневом тюрбане, замотанная сразу в несколько разноцветных шалей, бахрома которых почти закрывала красно-зеленую цыганскую юбку. Плывущие над всей этой роскошью запахи кофе, корицы, свежей выпечки и каких-то специй довершали эту неожиданную картину. Пожалуй, за возможность увидеть в центре Лондона такое чудо придется простить братьям Мак`Фиона сегодняшние неприятности. Половину уж точно.

Логан уже придерживал открытой, тяжелую на вид, всю в затейливой резьбе, деревянную дверь.

Темная от времени, теряющаяся на фоне ярких и красочных товарок, вывеска гласила «Зимняя долина». Несмотря на явное нетерпение моего сопровождающего, я остановился и еще раз оглянулся на окружающий, совсем не лондонский карнавал красок. Вот хиппи с дредами спадающими на канареечную рубашку в огромных васильках играет на диджериду. Рядом пританцовывает бритая налысо девушка в ситцевом сарафане. Ее ушки так плотно увешаны пирсингом, что от каждого движения головы вокруг разлетаются мелкие солнечные зайчики. В отдалении пожилой джентльмен с шикарнейшими завитыми усами выгуливает на сворке лису. А в проулок, через который я вошел, сворачивает подросток в обычном джинсовом костюме, черно-белой бейсболке и с рюкзачком с каким-то рисунком. Он уходит и мне не видно его лица, но я совершенно убежден, что на его бейсболке эмблема «Чикаго Буллз», а в рюкзаке лежит выпуск «Ходящего по стеклу» с моим автографом.