Русский Киев

Не многобурное море, но пещера святая являет ваша мощи, аки бисерие драгое, угодницы Божии, и обогащаете чудес излиянии всех к вам со верою приходящих, яко отсюду превозносят Господа хвалами вовеки…

Илья Муромец сын Иванович

Илья Муромец – самый известный, но и самый загадочный герой русского эпоса и русской духовной истории. Это не только действующее лицо многих наших былин и сказаний – от Киева до Владимирщины, олицетворитель ратного подвига, победитель неодолимых дотоле врагов земли Русской, но и воин духовный, стяжавший свет Христов в монашеском делании. День памяти этого подвижника отмечается 1 января по новому стилю – хорошее, памятное, важное и теплое начинание нашего нового светского года.

Не найти на Руси такого человека, который не слыхал бы об этом славном богатыре. Многие знают о нем лишь то, что запомнилось с детства из былин и сказок, и часто бывают поражены, узнав, что Илья Муромец – реальная историческая личность, воин, служивший киевскому князю.

Православная церковь никогда не сомневалась в реальности этого подвижника, он был причислен к лику святых уже в 1643 г. и стал одним из десятков угодников Киево-Печерской лавры. Преподобный Илия почивает в молитвенном положении, сложив персты правой руки так, как принято и теперь в Православной Церкви – три первых перста вместе, а два последние пригнув к ладони. В период борьбы со старообрядческим расколом этот факт из жития святого служил внятным доказательством в пользу трехперстного сложения.

Знаменитая картина Виктора Васнецова «Богатыри» в народном сознании неизменно именуется «Три богатыря». На профанном уровне, в приписываемой В. Высоцкому песне «Где третий друг?» (сохранилась в его исполнении), имеются такие строки: «И совсем недаром в каждой чайной / Есть картина «Три богатыря». И уж всякий помнит, что кроме мощного ратника-крепыша Ильи Муромца, помещенного художником в центре композиции, поручь с героем выехали во поле славные витязи, служившие в былинном Киеве при дворе князя Владимира Красное Солнышко, – Добрыня Никитич (по правую руку от Ильи) и Алеша Попович.

В нашей памяти сплетаются былины, сказания, сказы давних-предавних лет и более близкие к нам, созданные будто бы авторским произволением. Как, например, пушкинская «Песнь о вещем Олеге» (в основе стихотворения лежит летописный рассказ, приведенный Карамзиным в V главе тома I «Истории государства Российского»), в которой вспомянуты князь Игорь Рюрикович и супруга его княгиня Ольга.

А глядя на известную картину Николая Рериха «Заморские гости», мы вспоминаем о том, что, скажем, именно выходцы из варягов, многочисленная династия Рюрика, стали во главе Русского древнего государства, начинавшегося в Киеве и давшего впоследствии множество славных княжеских имен, сияющих не только в русской истории, но и порой в святцах Русской Церкви. Это тот же «вещий Олег», Юрий Долгорукий, Андрей Боголюбский, Всеволод Большое Гнездо, Даниил Галицкий, Александр Невский, а также первые русские святые убиенные Борис и Глеб и, наконец, их брат Ярослав Мудрый. В центре множества русских былин стоит фигура киевского князя Владимира, которого можно отождествить с Владимиром II Мономахом (княжил в 1113–1125 гг.).

Героические деяния Ильи воспеты в киевском цикле былин: «Илья Муромец и Идолище Поганое», «Ссора Ильи Муромца с князем Владимиром», «Илья Муромец и Соловей-разбойник» и др.

Так начинается былина про Илью и Соловья-разбойника:

Из того ли-то из города из Муромля,Из того села да с Карачирова,Выезжал удаленькой дородний добрый молодец,Он стоял заутрену во Муромли,А й к обеденке поспеть хотел он в стольнёй Киев-град,Да й подъехал он ко славному ко городу к Чернигову.У того ли города ЧерниговаНагнано-то силушки черным-черно…

Актуально и сегодня, к сожалению, не правда ли, – про силушку «черным черну», нагнанную сегодня на Черниговщину, на бывшую УССР.

Не поверил князь Владимир в доблесть Муромца, пока тот не одолел Соловья-разбойника. Вот как князь отнесся к богатырю поначалу: «Ай же мужичищщо-деревенщина, / Во глазах мужик да подлыгаешься, / Во глазах мужик да надсмехаешься!..»

Кому-то, пристально наблюдающему за глобальными процессами, за непрекращающейся атакой на Русский Мiр, видится, что строки былины «Бой Ильи Муромца с Жидовином», рассказывающие о нашествии хазар и половцев, не утратили актуальности: «Из этой земли из Жидовския / Проехал Жидовин могуч богатырь / На эти степи Цыцарские!»

В 1988 г. было проведено исследование мощей преподобного Ильи Муромца. Результаты оказались поразительными. Выяснилось, что это был сильный мужчина, умерший в возрасте 45–55 лет, высокого для тех времен роста – 177 см. Были обнаружены следы многих боевых ранений – переломы ключиц, сломанные ребра, следы от удара копья, сабли, меча. Ученые пришли к выводу, что в полном согласии с народными преданиями Илья действительно долгое время не мог ходить. По заключению исследователей, причиной паралича ног было тяжелое заболевание – туберкулез костей или полиомиелит.

Считают, что родился Илья Муромец, по прозвищу Чоботок, примерно между 1150 и 1165 гг. Ученые предполагают, что погиб воин при взятии Киева князем Рюриком Ростиславичем в 1204 г., когда Печерская лавра была разгромлена союзными Рюрику половцами.

* * *

На берегу реки Оки, близ древнего града Мурома, расположилось село Карачарово – родина знаменитого богатыря. Предполагают, что родился Илья в семье крестьянина Ивана, Тимофеева сына, и его жены Евфросиньи, дочери Якова. В детстве и юности страдал параличом, однако не роптал на судьбу, а смиренно молился. А горевал Илья лишь о том, что если б был он здоров, то «не давал бы родную Русь в обиду врагам да разбойникам».

В селе находится дом Ильи Муромца. Это современный деревянный домик с надписью, что на этом месте когда-то был дом, где родился русский богатырь. Адрес: ул. Приокская, д. 279. А проживает здесь семья Гущиных, которые считают себя потомками богатыря.

В Карачарове есть знаменитый источник. Именно здесь, как рассказывают, брали воду, от которой поправился Илья, до того 33 года пролежавший на печи.

Троицкая церковь в селе Карачарове (каменный остов поздней постройки сохранился по сей день, неподалеку от источника), по преданию, также была заложена богатырем. В ее основание он положил несколько дубов, которые вырвал у реки и внес на крутую гору.

* * *

Писания сообщают, что чудодейственную духовную и физическую силу Илия Муромец использовал только для борьбы с врагами Отечества и восстановления справедливости. Даже перед битвой с половцем Калином он долго уговаривает его уйти добровольно, не проливая зря крови. И только встретив упрямство и злобу противника, русский богатырь вступает в бой.

В Муроме Владимирской области былинный герой увековечен в памятнике – в облике богатыря-инока: в шлеме и кольчуге, из-под которой видна монашеская риза.

Известно, что Илья Муромец не имел поражений, но никогда не возносил себя и с миром отпускал поверженных врагов. С честью защищая Отечество на поле брани, он, даже не будучи монахом, являлся истинным подвижником благочестия в своем служении Богу и ближним. Предание говорит, что, получив в одном из боев неизлечимую рану острым орудием в грудь, он оставил мир, принял монашеский постриг в Киево-Печерском монастыре и затворился.

Нетленные останки древнерусского богатыря знамениты поистине богатырскими размерами и чудесным возвращением сил немощным. Издавна прихожане мужского пола просят у Ильи крепкого здоровья и сил.

Вспомним и о частице мощей преп. Илии, которая покоится на родине святого богатыря, в Спасо-Преображенском соборе одноименного монастыря. Это средний палец шуйцы, то есть левой руки. Хотя некоторые и называют святыню «мизинчиком». В 1990 году С. Никитин, ученик знаменитого антрополога М. Герасимова, используя методику учителя, по гипсовой копии лицевой части и рентгенограмме головы воссоздал облик «законника Ильи» из Ближних пещер Киево-Печерской лавры.

Позже была изготовлена деревянная фигура в полный рост, точно воспроизводящая все особенности строения, которые удалось выявить при исследовании мощей. Автор изваяния – художник С. Субботин. Кисть левой руки сделана из серебра и представляет собой ковчежец, где и хранится частица мощей. В августе 2006 г. фигура была привезена в Спасо-Преображенский монастырь.

Напомним, что Муром – самый древний город во Владимирской земле. Первое упоминание о нем находят в «Повести временных лет». Статья под 862 г. сообщает о поселениях Древней Руси них жителях: «В Новгороде – словене, в Муроме – мурома».

Преображенский монастырь (основан до 1096 г.) города Мурома – древнейшая обитель православной Руси. Старше – только Киево-Печерская лавра. Одноименный собор построен здесь по велению Ивана Грозного в честь взятия Казани (XVI в).

В икосе шестом «Акафиста Святому преподобному Илии Муромцу, Киево-Печерскому чудотворцу» поется: «Возсия тогда звезда светозарная во граде Киеве – ясный молодец богатырь Илия Муромец, на устрашение нечестивых, жестокосердых на попрание, земли Русской на прославление Богом данный, идеже сродницы твои доселе тя величают: Радуйся, войска русскаго предводителю; Радуйся, сиротам и вдовицам охранителю. Радуйся, князю стольному верное вспоможение; Радуйся, градовом и весем надежное средостение. Радуйся, силы вражия благодатное одоление: Радуйся, народа православнаго возвышение. Радуйся, преподобне отче Илие, земли Русския славный заступниче!»

Игумен Печерский Никон и его Тмутаракань

Сонм русских Киево-Печерских старцев разных веков поражает своим изобилием. Это воистину рать духовная, наши небесные защитники, по своей земной кончине продолжающие духовное стояние за Русь на Небесах.

Вспомним и святого, почитаемого 5 апреля (по ст. ст. 23 марта), – преподобного Никона, игумена Печерского. Не следует его путать с другим святым, Никоном Сухим, также почивающим в Ближних пещерах киевских.

Преподобный Никон пришел к «трудолюбному первоначальнику российского монашества» преп. Антонию в монастырь уже иноком и иереем, а где принял «равноангельский образ», предание не сообщает.

Нестор Летописец называет его «умудренным» и «великим». Видимо, оттуда и встречающееся иногда наименование подвижника – Никон Великий. Ведь по уходе из жизни основоположников Антония и Феодосия он фактически являлся духовным главой иночества на Руси. В сущности, есть смысл говорить о тройственном духовном истоке русского монашества – в лице упомянутой троицы старцев.

Исследователи указывают, что в Киеве в 1030–1050 гг. был мощный просветительский центр, есть даже мнение, что под именем Никона принял схиму опальный митрополит Иларион, автор знаменитого «Слова о Законе и Благодати». В поисках автора знаменитого «Слова о полку Игореве» иные ревнители даже отождествляли Никона с Бояном, чье описание Всеслава вошло в этот источник.

Имея священный сан, о. Никон постригал в иноки приходивших в пещерную обитель.

Пострижение в иноки знатных княжеских придворных (в частности, Ефрема, казначея великокняжеского, а также молодого боярина Варлаама Вышатина) вызвало сильное негодование великого князя киевского Изяслава и привело к гонениям на обитель. Изяслав послал воинов разогнать Киево-Печерских иноков.

«Князь же, в гневе обратившись к Никону, спросил его: «Ты ли тот, кто постриг боярина и скопца без моего повеления?» Никон же отвечал: «По благодати божьей я постриг их, по повелению небесного царя и Иисуса Христа, призвавшего их на такой подвиг». Князь же отвечал так: «Или убеди их вернуться по домам, или же и ты заточен будешь, и те, кто с тобою, а пещеру вашу засыплю». На это Никон отвечал так: «Если, владыка, угодно тебе так поступить – делай, а мне не подобает совращать воинов Царя Небесного». Антоний же и все, кто были с ним, взяв одеяния свои, покинули свое место, намереваясь уйти в другую землю. В то время, когда разгневанный князь еще укорял Никона, пришел один из его отроков и поведал, что Антоний и все остальные уходят из их города в другую землю. Тогда обратилась к князю жена его: «Послушай, господин, и не гневайся. Вот так же случилось и в нашей стране: когда из-за какой-то беды покинули ее черноризцы, то много напастей претерпела та земля, так остерегайся же, господин, чтобы не случилось того же в твоей земле». Услышав это, князь устрашился гнева божьего и отпустил великого Никона, повелев ему вернуться в свою пещеру. За остальными же послал, передав им, чтобы с молитвами возвращались бы назад. Их же почти три дня убеждали, прежде чем вернулись они в свою пещеру…»

Но вместе с иноком монастыря Святого Мины пошел преп. Никон в году 1054-м искать иное место для молитвенного уединения. Таковым оказался «остров Тмутороканский» – небезызвестная ныне Тмутаракань (Тамань). «Место это, – записал в свое время преподобный Нестор Летописец, – благодатью Божией процвело; великий Никон основал здесь церковь Пресвятой Богородицы, и составился великий монастырь, который и поныне сохраняет сходство с Печерским монастырем».

Авторитет подвижника Никона был высок. Когда Грек убил в 1065 г. князя Ростислава, таманцы просили блаженного Никона отправиться их посланником к князю Святославу в Чернигов, чтобы тот прислал к ним своего сына Глеба на княжение.

Исполнив поручение в Чернигове, преп. Никон посетил Печерскую обитель. Феодосий, на которого он своими руками возложил святой ангельский иноческий образ, а теперь игумен Печерский, «принял Никона с духовной радостью и глубоким уважением; великие подвижники при встрече пали друг другу в ноги, потом обнявшись долго плакали от радости свидания».

Устроив дела своей далекой обители, Никон, по просьбе Феодосия, снова прибыл в Киев. По словам Нестора, когда Феодосий отлучался куда-либо, Никону поручались все братия в ведение. Об истинной любви, душевной простоте и духовной высоте преп. Феодосия говорит такое свидетельство: когда Никон переплетал книги, Феодосий сидел при нем и прял переплетные нитки.

В 1068 г., когда в Киеве начались смуты, окончившиеся изгнанием великого князя Изяслава на период 1073–1077 гг., Никон снова удалился в Тмутаракань, где был принят с почетом князем Глебом, а затем «пользовался благорасположением преемника его Романа Святославича», Глебова брата. Когда же Олег Черниговский убил князя Романа, преп. Никон в 1078 г. снова возвратился в Киево-Печерский монастырь, где братия, учтя его высокий авторитет у преп. Феодосия, поставили молитвенника игуменом.

Это было воистину золотое духоносное время обители. В тот период там подвизались ученики Антония и Феодосия, впоследствии тоже прославленные: Исаакий-затворник, Матфей-прозорливый, Агапит-врач, Григорий-чудотворец. В новых временах мы найдем близкую аналогию в Свято-Введенской Оптиной пустыни, в которой в некоторые периоды одновременно пребывало пять – семь старцев, впоследствии прославленных в Соборе Оптинских старцев.

Вообще преп. Никон с Тмутараканью был тесно связан вплоть до кончины, и поскольку сведения о событиях в ней содержатся в летописи до начала 1094 г., существует устойчивая гипотеза о том, что это именно игумен Никон вел летопись, которая в последующем была продолжена и вошла в состав «Повести временных лет» Нестора Летописца.

Сторонниками гипотезы были А.А. Шахматов, М.Д. Приселков и Д.С. Лихачев. Последний полагал, что отличие труда Никона в том, что он «как историк стоит выше» своих предшественников и современников. Он комментирует записи предшественников, проверяет истинность тех или иных утверждений через другие источники, связывает информацию из разных частей летописи, излагает несколько версий, доказывая одну из них. «Это типичные для античной исторической мысли приемы». По мнению академика Д. Лихачева, благодаря работе Никона «рождается новый жанр, которого не знала византийская литература, – летописание». Считается, что Никон создал так называемый летописный свод 1070-х гг. Называется также дата составления свода – 1073 г.

В летописи игумен описывает топографию Херсонеса, рассказывая о крещении князя Владимира, а также свидетельствует об остатках древних славянских городищ в районе устьев Днестра (города тиверцев и уличей) и Дуная (городок Киевец).

Исследователь М.Н. Крагер считал Никона первым археологом Киева, основываясь на характере его заметок, касающихся событий прошлых веков. Никон в своих путешествиях якобы наблюдал за расположением тех или иных исторических объектов и собирал фольклорные материалы, затем включая в летопись. На основе этих заметок Крагер и другие археологи восстановили очертания Киева X–XI вв.

С 1083 г. под надзором преп. Никона великая Печерская церковь была украшена иконами и мозаикой константинопольскими мастерами, которые прибыли для работ спустя 10 лет после приглашения их начальниками Печерской обители препп. Антонием и Феодосием. «При сем было немало чудес, ибо икона Пресвятой Богородицы в алтаре изобразилась чудесно мусиею (мозаикой. – С. М.) и из уст ее вылетел голубь», как об этом пишется в сказании о Церкви Печерской.

К мозаикам приложил умение и дар также первый известный русский иконописец Алипий Печерский, тоже святой, почивающий в Ближних пещерах.

Преп. Нестор привел такую историю. «Для первой недели поста, по причине особенного воздержания, преподобным отцом нашим Феодосием установлено было, чтобы в пяток предлагались добрым подвижникам самые чистые хлебы и еще приготовленные с медом и маком. Так приказывал исполнять и великий Никон. Но однажды, когда Никон велел келарю приготовить хлебы, тот ослушался и солгал, сказав, что нет муки для приготовления таких хлебов. Бог не презрел труда и молитвы преподобных. После святой литургии, когда все шли на постный обед, привезли воз таких хлебов, откуда вовсе не ожидали. Увидав это, братия прославили Бога. Потом спустя два дня келарь приказал (для воскресного дня) испечь хлебы из той муки, о которой прежде сказал, что нет ее. Пекари, когда месили тесто и лили теплую воду, увидели лягушку, варившуюся в той воде. Так было осквернено, что сделано по преслушанию».

И все-таки игумену Никону приходилось терпеть и немало скорбей от братии, иногда восстававшей с ропотом и негодованием. Игумен же хоть и был строг, иногда побивая провинившихся, но был и отходчив.

Известно и такое событие. Два киевлянина, Иоанн и Сергий, перед Печерской иконой Богоматери, тогда уже прославленной, заключили между собой духовное братство. Спустя несколько времени Иоанн заболел и, чувствуя близость смерти, пригласил к себе блаженного игумена Никона; при нем, раздав много имения бедным, 1000 гривен серебра и 100 гривен золота передал Сергию; ему же поручил пятилетнего сына Захарию и завещал отдать сыну серебро и золото, когда тот достигнет зрелого возраста. Достигнув 15 лет, Захария просил Сергия передать ему отцовскую собственность. «Отец твой, – отвечал Сергий, – отдал имение свое Богу, у Того и спроси; я же не должен ничем ни тебе, ни отцу; отец твой был так глуп, что раздал имение бедным и тебя оставил нищим». Молодой человек долго плакал, выслушав такой оскорбительный отзыв об отце своем; потом сказал Сергию: «Дай мне по крайней мере половину оставленного отцом; а другая пусть будет твоею». Сергий отказал, осыпая отца и сына бранью. Захария безуспешно просил третью часть, потом десятую. «Если не взял ты ничего у отца моего, – сказал наконец Захария, – иди, поклянись в том перед иконой Богоматери, перед которой заключен тобой союз духовного братства с отцом моим». Сергий это сделал, но когда хотел целовать святую икону, то не смог приблизиться к ней и, уходя, прокричал, наводя на всех ужас: «Преподобные отцы Антоний и Феодосий! Запретите жестокому ангелу губить меня; молите за меня Пресвятую Богородицу, чтобы прогнаны были от меня нечистые духи; пусть возьмут серебро и золото в моей клети». В доме Сергия были найдены в запечатанном ящике 2000 гривен серебра и 200 гривен золота.

Игумен Печерский Никон мирно почил в лето от Рождества Христова 1088-е, при великом князе киевском Всеволоде Ярославиче, прожив не менее 86 лет (есть предположения о более позднем сроке – 1094 г.).

«И тело его положено в той же обители Печерской, в родной ему пещере, где и доныне нетлением мощей своих он свидетельствует о своей святости, которою и по смерти чудотворно украшает свою святую обитель; духом же он переселился в небесные обители для неизреченного, вместе с единонравными своими друзьями, преподобными Антонием и Феодосием, – лицезрения Божия, – уже не в образах, но лицом к лицу (1 Кор. 13: 12), и там, осияваемые верною славою, они, как три светильника, предстоят престолу Трисиятельного Божества и, как отцы, молятся о нас, своих детях, чтобы мы явились наследниками их благодати и славы праведною жизнью для Бога, Ему же слава, честь и поклонение, ныне и присно, и во веки веков. Аминь».