Мечта. Сборник стихотворений. Поэма

Будущее далеко.

Все, кто живы, – они рядом.

И не важно, что потом.

Смотрит он наивным взглядом:

Вся планета – его Дом!

Счастлив он без цели счастья.

В этом весь его секрет.

Почему же ты несчастен,

Хоть тебе и много лет?

Потому что стал ты взрослым

И о детстве позабыл.

Для тебя большие звезды —

Лишь объекты из светил.

Для тебя лишь в книгах сказки.

Настоящее – кошмар!

Жизнь – завязка и развязка,

А не высший божий дар.

Ты успех считаешь чудом.

Не росинку на траве!

В голове сплошная скука.

Все не нравится тебе.

Денег нет. Какое счастье?

Смысла нет. Какой резон?

Ты мертвец уже отчасти.

Ты и страшен, и смешон.

Ты устал дышать и думать.

Может, даже не умел.

Запустил ты в своё счастье

Ядовитых сотни стрел.

Ты зависишь от работы,

Нелюбимой, может быть.

У тебя одни заботы —

Как достать и что купить.

И друзей не так уж много.

Может быть, и вовсе нет.

Каждый день – одна дорога:

Дом – работа – кабинет.

Ты забыл, что есть природа,

Ведь в душе ты урбанист.

Для тебя и время года —

Календарный только лист.

На балконе сохнут лыжи,

Заржавел велосипед.

Заработал себе грыжу,

Добираясь в кабинет.

Даже дома ты в ловушке

Своих собственных сует.

Ты – пустая погремушка

И источник своих бед.

Сложно быть тебе счастливым

В окружении пустот.

Все вокруг тебя красиво!

Только ты уже не тот!

Кто-то скажет: " Я счастливый!"

Очень даже может быть.

Только счастье так пугливо.

Важно это не забыть.

У всех живых бесценная душа…

У всех живых бесценная душа:

У птиц, цветов, животных, насекомых…

Их сущность уникальна… дорога…

Она, как жизнь, – хрупка и невесома.

Вдохните воздух свежий и лесной…

Рукой сожмите веточку деревьев…

Пусть муравей пред нами небольшой,

Но он велик в глазах большой Вселенной!

А человек в своем стремленьи жить

Идет вперед, природу подминая.

Судьбу других – кому на свете быть —

За бога самого порой решает.

Стремясь украсить дом свой, человек

Прекрасные цветы ножом срезает…

Не могут закричать они в ответ,

Но человек того не понимает!

Наверно, больно веткам и цветам,

Как больно нам, когда мы увядаем.

Да только безразлично это нам —

Мы лишь свои болячки замечаем.

Наверное, могли б подольше жить

И белка, и лисица, и другие,

Когда бы не стремились их убить

Безжалостные пули разрывные!

Когда б могли все люди на земле

В своей нужде довольствоваться малым!

Скромнее быть в одежде и еде,

Умерить страсть к мехам зверей шикарным.

…Живем мы на планете. Мы – семья.

Но истина в другом. Она известна:

Земля без нас – она и есть Земля.

А мы вот без нее – пустое место…

Реальность

Я поняла, что реальности нет.

Все это мысли мои. Голограммы.

Пусть кто-то скажет, что все это бред,

Что нахожусь я в каком-то дурмане.

Когда находятся люди во сне,

Они в реальности бродят, быть может?

Реально всё, что живет на Земле.

Реально все, что кого-то тревожит.

И верим мы, что реальность кругом,

Когда мы спим и во сне обитаем?

Так почему же реален наш дом?

А может, он лишь во сне натурален?

Когда во сне я смотрю на тебя,

Ужель я вижу свои только мысли?

Как осязаемы наши слова

В таком реальном  и призрачном смысле.

Никто не знает, что есть, чего нет.

Есть только то, что мы приняли сердцем.

Есть только то, что оставило след.

И что позволило людям согреться.

Человеческая орда.

Если б люди имели возможность

Читать мысли и видеть насквозь,

То возникла б, наверное, сложность

У других, что таят свою злость.

Не смогли б эти люди прикрыться

Лицемерием, лестью своей.

Их участливо-лживые лица

Прочитал бы любой без затей.

«Просветил» бы льстецов острым взглядом,

Словно лазером, маску рассёк.

И раскрыл находящихся рядом,

Чтобы было им то невдомёк.

Может, жизнь сразу стала бы проще,

Ну, а может, напротив, – сложней.

Только шкура нужна тут потолще —

Чтоб мороз не пробрал до костей!

Ведь любой ужаснется от вида

Черной зависти в сердце людском.

Если зависть ничем не прикрыта —

Значит, ненависть плещется в нем.

Уж не знаю, что может быть хуже:

Жизнь в «очках» или взгляд, как рентген?

Может, враг-ненавистник нам нужен,

Чтобы жизнь не закисла совсем!

Может, мы, как баланс природы, —

На качелях – туда-сюда…

Всевозможной людской породы

Человеческая орда.

Может, мы сегодня такие,

Ну, а завтра – другие совсем.

Все мы люди, а не святые.

Угодить невозможно всем.

Зло – добро или мудрость – глупость

Друг без друга не смогут жить.

Бог соткал этот мир на совесть.

И нетленна его будет нить…

Нелюбимое дитя осени

Собачий гороскоп

Сегодня день какой-то неписательский…

Летят на небе темном облака.

Хохочет ветер шумный, издевательский,

Как будто бы совсем бездарна я.

– По гороскопу месяц неудачливый… —

Я слышу: воет ветер у ворот. —

Не жди ты от судьбы большого празднества,

Хоть на дворе и твой Собачий год!

Такое вот нежданное пророчество.

Но как Собака с ним не соглашусь!

Есть у меня большое преимущество —

Я встретить черных кошек не боюсь.

Все ждут вокруг какого-то везения,

А мне автоматически везет!

Собакам в год Собаки нет забвения.

Собакам в год Собаки только взлет!

И с кажущейся легкостью взлетаю я…

Так что же меня ветер не несет?

К несчастью, временами забывается,

Что сам себе ты штурман и пилот.

Так хочется порою без усилия

На крыльях ветра сильного лететь…

А может, у меня не та фамилия,

Чтоб без старанья в жизни преуспеть?

Везенье для иных не маловажное.

И пес – не птица с крыльями, увы!

Но совершили люди невозможное —

Подняли ввысь собачек от Земли.

Куда иным до белочек и стрелочек!

Пусть пишут бестолковый гороскоп.

Не нужно нам летательных тарелочек,

Сгодится для мечты и телескоп.

Наверно, гороскопы ветер выдумал,

Чтоб мы вздыхали грустно: «Не судьба…».

Чтоб мы не различали очевидное —

Есть у Собак свое созвездье пса!

Мечтай назло сказаньям гороскоповым!

Ищи на небе яркую звезду!

Ведь счастье для упорных уготовано,

Что верят до конца в свою мечту!

Тихий вечер

Я люблю смотреть на небо,

Стоя в комнате своей.

Словно светят в небе звезды

Как-то ярче и светлей.

Словно теплое дыханье

Излучают кружева,

И таинственно вздыхает

Кружевная их душа.

А вечерний мягкий сумрак

Сгладил острые углы.

И тихонько лапой гладит

Он диванные чехлы.

Света луч дрожит фонарный

На оттаявшем окне.

Словно камешек янтарный,

Он застыл и на руке.

Шевельну своей рукою —

И исчезнет света луч.

Он янтарною слезою

Блещет в небе среди туч.

Ветерок целует раму

Запотевшего окна…

И поет скрипуче дверца,

Словно в ветер влюблена…

Па́ром белым заползает

Воздух в комнату мою,

И на стеклах оставляет

Он хрустальную слезу…

И моя душа садится

В этот вечер, как в гамак,

И не может насладится

Красотой в окне никак!

Тихий вечер у окошка

Не дает душе заснуть…

Постою еще немножко…

Я успею отдохнуть…

Фобия

Я птица в клетке заблуждений.

А, может, глупости большой…

Покуда нет проблем решений,

Они нас тянут за собой.

Хоть в моей жизни есть удача,

Но результат не по нутру.

Ведь там, где «Таня громко плачет» —

И я, как дурочка, реву.

«Не тонет мяч». Он не способен.

И я как будто не тону…

Но смелый мяч так бесподобен,

Когда взлетает на волну!

А я вот плавать не умею!

Изображаю, что могу.

И о земле мечтать не смею,

Хотя сижу на берегу!

Моя извечная проблема —

Не только фобия воды.

Возникнет новая дилемма —

И снова мокрые штаны.

Ведь «да» и «нет»– слова простые.

Плывешь иль тонешь. Спишь – не спишь.

А я решаю теорему,

Как возле сыра дура-мышь.

Верна себе! Самокритична,

Порою даже черезчур.

Я пополняю в жизни личной

Когорту трусов или дур?

Мои веселые качели

То вверх, то вниз меня влекут.

Меня тошнит. Я на пределе.

Так почему сижу я тут?

Хотела б я взлететь, как птица!

Но я на небо не гляжу.

Я не боюсь сама разбиться,

А за других ответ держу.

И, погрузившись, словно страус,

Я в зыбкий призрачный песок,

Без кислорода тихо маюсь,

Мечтаю сделать хоть глоток.

Брожу я птицею на ферме.

Кому-то пользу приношу.

Полна вопросов и сомнений,

Но торопиться не спешу…

…Пусть счастья миг мой будет краток,

Но от судьбы я не бегу.

Я отдала судьбе задаток

На стихотворном берегу.

Теперь я здесь рассвет встречаю.

Наверно, встречу и закат.

И не боюсь, что одичаю,

Ведь этот берег чист и свят.

Родник

Я черпаю родник информации

Из глубин высочайших небес.

Кто придумал подобную «рацию»?

Только бог, но уж точно не бес.

Мысли лентой прозрачною тянутся

Сквозь меня через мир голубой.

Может быть, они с мыслями свяжутся

Всей Вселенной, как между собой.

Мои мысли текут эстафетою

От меня до других – и назад.

Их судьба – песней стать недопетою,

Если им будет кто-то не рад.

И крючочками дум зацепляюсь я

Лишь за то, что так близко душе.

Остальное в туман отдаляется,

Не тревожит мой разум уже.

Я подумаю словом-материей,

Загадаю, отмечу свой путь.

И пойду, озарившись мистерией,

Постигать философии суть.

Рядом плещется что-то неясное…

Не объятое сердцем моим.

Все великое и непонятное,

Может быть, очень ясно другим.

И открыв свое сердце голодное

Перед этой огромной мощо́й,

Я черпаю науку свободную

Своим сердцем, как будто рукой.

Эта сила окажется важною,

Незаслуженной, может быть, мной.

Только б мне оказаться достойною

Перед мудрой и строгой судьбой!

Если небо откроет возможное —

Хлынет мыслей чистейший родник!

Лишь тогда я увижу, наверное,

Как источник во мне тот возник!

На изломе

Плохо. Плохо. В душе маета.

Как же мне– ну чертовски – холодно!

Все не то. Да и жизнь не та.

Я сама, наконец,– не «золото».

Ненавижу тревожный гул…

Нарастающий… приближается…

Лишь упрямство моих скул

Помогает мне жить…или кажется?

Что-то черное виснет в небе.

Давит массой своей…Старается.

Думы все о насущном хлебе.

Этот хлеб усох…и сжимается.

День растянут. Визжит струной.

Режет тело мое на части.

Не могу же я быть другой,

Когда жизнь рисует ненастье!

Созидание…Разрушение…

Разрушение… Созидание…

Этот цикл давно запущен.

Отрицание… Примирение…

Примирение… Отрицание…

Человек ничему не научен.

Я людей на изломе встретила.

С книжных полок глядят.Сочувствуют.

Ничего я им не ответила.

А они говорят. Разглагольствуют.

Каждый душу из них открывает

В разговоре со мной, горемычною.

О судьбе своей забываю…

Помню только, что жизнь цикличная.

Хаотичная… Апатичная…

Апатичная…Хаотичная…

Или путь у меня заужен?

Прозаичная… Романтичная…

Романтичная… Прозаичная…

Никому поворот не нужен?

…Я людей на изломе встретила.

Только их судьбу понимаю.

Очень твердо душа ответила:

– Созерцаю пока. Внимаю…

Нелюбимое дитя осени…

Пусть так случилось – я дитя осени…

Но с ней у нас сложилась неприязнь.

Кругом багряные лежат россыпи.

А на душе моей багровой раны рвань.

Я не люблю её красу рыжую.

Она лисою лживой ластится ко мне.

Под листопадом её серость с грязью вижу я.

И под дождём холодным мне не по себе.

Я нелюбимое дитя осени.

Её подарки болью выжгли душу мне.

Кистями красит в волосах проседи.

А рыжей кистью – листья на земле.

Её события несут горести.

С началом осени и светлому конец.

Рисует жизнь мою лишь грязными полосками.

Как будто я совсем не осени птенец.

Не знаю я, о чем она задумалась.

Магнитом рыжим загорелся её взгляд.

Она подарит голос мне простуженный,

Букет болячек, а не сентябрят.

Кто первый начал нелюбовь, не знаю я.

Быть может, я, а может, осень и сама.

Но почему-то каждый год рождаюсь я

Из нелюбимого такого октября.

И кто ж меня, такую странную, полюбит?

Когда в душе холодный ветер и туман?

Душа моя всегда уже такою будет,

Ведь осень есть меня растившая "маман".

Когда она меня к сестре своей спровадит,

Вздохну я с лёгкостью и зиму обниму.

Весна опять в душе моей цветник посадит,

А лето быстрое как встречу – не пойму.

И снова осень… Снова осень у порога.

Тревожно мне её пожатие руки.

Ну почему она опять пришла надолго?

Никто не может от неё меня спасти…

Идеалы

Я живу идеалами,

Как рассвет, ярко-алыми.

Как деревья – могучими,

И как сон наяву.

Пусть они уже вымерли,

Их до дыр уже вытерли.

Для меня нет достойнее,

И я ими живу.

Может быть, нет гармонии,

Может, пахнет аммонием,

Может быть идеальное

Для кого-то иным.

Но я вижу прекрасное

Небо синее, ясное.

Для меня нет ужаснее —

Жить под небом другим.

Колесо

Я не могу писать красиво.

Чтоб аж зажмурилась душа…

Витиевато и слезливо —

Что, мол, природа хороша…

Что благозвучный колокольчик

Синеет, словно небеса.

Что златокудрый тонкий мальчик

Рисует кистью купола…

…Заснувший ум от боли стонет.

Давно ужат под гнетом лет.

Он, как цветок, от жажды сохнет.

Не слышит день. Не видит свет.

Подобно ржавому скрипенью,

Открылась дверь моей души,

Чтоб ум нашел в себе желанье

Хоть каплю свежести найти…

Мертво кругом… И сожаленья

Скопились пылью на душе.

Они посеяли сомненья,

Но не проснуться ей уже.

Саму себя не в силах вынесть

За тишину любви своей.

Из чувств своих пытаюсь высечь

Искринку прежних я огней.

Равнина пустоши холодной

Покрыта старой новизной.

Ведь все, что было, – снова будет.

И дежавю всегда со мной.

Не чахну я над чувством прежним.

Не веселюсь, как скоморох.

И никогда не станет свежим

Кусочек хлеба, что засох.

Не в том вопрос, что я не верю

Фортуне ветреной своей,

А в том, что стала странным зверем

Среди подобных мне зверей…

Свою ущербность понимая,

Разбив бездумно зеркала,

Мы на светило громко лаем,

Как будто в том его вина!

Наверно, много в сердце злобы.

И исключительности нет.

Мы, как прозрачные амебы,

Лишь пропускаем чей-то свет.

Не разорвать тугие путы

Своей душевной слепоты.

Мы смотрим вверх, как лилипуты,

А гулливеры – с высоты.

Вся наша жизнь – лишь повторенье

Чужих ошибок и побед.

Все наши потуги и рвенья —

Забытый след чужих штиблет.

Все наши чаянья и смыслы

Уже осмыслены давно.

И нашу мысль, как коромысло,

Поднимет кто-нибудь еще.

Накинет с радостью на плечи

И понесет в свой чан воды.

Но его жизнь не станет легче.

Хоть эту воду нес и ты.

Ты одинок в потоке судеб.

Ты смутно помнишь, что здесь был.

Но ты не стал умней и лучше,

А все, что знал, ты позабыл!

Тебе не стать светлей и чище,

Не разорвать извечный круг —

Покуда ты ответ не сыщешь

Средь сотен жизненных наук.

И этот круг кати́т телегой

Без остановок на пути.

И ты в пути не будешь первый.

И с круга – некуда сойти.

…Наука жизни бесконечна,

Как бесконечен сущий Бог.

Тебе ходить по кругу вечно —

Коль веру ты не уберег…

Мечта

У каждого в жизни есть в детстве мечта…

Она нас уносит с собой в облака!

Она нас уносит в морские просторы!

Где нету преград и где алые зори.

Летят алой лентой мои паруса

Туда, где не страшен мне гром и гроза,

Туда, где мечты и друзья меня ждут,

Где встретим рассвет и услышим салют!

Межсезонье

За окошком весна еле дышит…

За окошком весна еле дышит,

Словно маму-природу не слышит…

Видно слишком природа стара…

И на сердце пригрелась тоска.

Сонно тянутся хмурые будни,

Жду тепла, как растения клубни.

Мне темно, и прохладно, и сыро.

Грязный снег месит землю уныло.

Растекается, чавкая, жижа

И прохожих с усердием лижет.

Солнца нет, но сосульки текут.

Даже птицы орут. Не поют.

А вокруг – и зима – не зима.

Нечто среднее-междусезонье…

И душа, словно шкура слоновья,

Задубела, свернулась и спит…

Вспоминается ей теплый май…

И чудесный восход с зорькой алой…

Я как путник в дороге усталый.

Если солнце взойдет – будет рай…

Осень и птицы

Даже тени попрятались в городе.

Осень плачет холодным дождем.

Кошки мокрые сжались на холоде,

Ветер дико завыл за окном.

Разобиделась осень, заплакала.

Золотые осыпались сны!

Ну зачем ты на листья накапала

Грязной жижею слезы свои?

Улетели серебряной стрелкою

Птицы шустрые только вчера…

Жили б вечно с такою соседкою,

Да уж больно она холодна!

И расстроилась дева туманная…

Не исполнились осени сны!

Не для птиц ли рябиною красною

Украшала любовно сады?

Не для них ли сережки повесила

Спелых ягод калины своей?

Кто согреет теперь ее песнями?

Если только скрипучая ель.

Осень, плача, взмахнула рубашкою,

Золотою тряхнула косой.

И осыпались волосы красные

Облетевшей засохшей листвой.

Зелень глаз затянуло туманами,

Ветром сдуло последний листок.

И застыли дома истуканами.

И присыпал их первый снежок…

Поэма

Великан

На холодной земле, под открытым и сумрачным небом,

Под холодным дождем великан утомленный упал.

Он заснул прямо там, не успев подстелить даже пледа,

Не успев съесть свой хлеб, он лежал…ну, а ветер крепчал…

Он сюда долго шел за своею далекой мечтою.

Слышал он о земле, где всегда хорошо и тепло.

Он лишился всего, что имел на земле под луною,

И с собою не взял великан, кроме звезд, ничего…

Он хранил их в мечтах, эти яркие светлые звезды.

И сейчас он во сне наблюдал золотой звездопад.

Были ярче они, чем хрустальные жгучие слезы,

И сверкали сильней, чем сверкает в горах водопад!

Великан мирно спит, а вокруг всё сгущаются тучи…

Ветер мечет и рвёт, поднимая с земли валуны.

И несутся они на него злою силой могучей,

Но не сбросить ему с своих глаз золотой пелены.

И река поднялась, загребая вокруг рукавами.

Накрывая собой и леса, и луга, и зверей.

Затопила холмы и тяжелые острые камни,

Только звери пока не спешили склониться пред ней.

Звери сняли башмак с волосатой ноги великана

И забрались в него, чтоб от этой стихии спастись.

Он поплыл, как фрегат, средь обломков и всякого хлама.

И не знал великан, что башмак спас звериную жизнь.

Великан был велик, как высокие темные горы.

На него взобрались все, кто мог и кто жить захотел.

Мимо воды неслись, как свирепое грозное море,

Ну, а он крепко спал и во сне своем к звездам летел.

Вот закончился дождь, опустились на землю туманы.

Повалил мелкий снег, засыпая собой всё вокруг.

Кто-то спрятался в нос, в великановы уши, карманы,

Кто-то съел его хлеб, невзирая на страх и испуг.

Холода и зима поглотили безлюдную землю.

Бородою своей великан в нее накрепко вмерз.

И по ней беззастенчиво орды новых зверей уже лезут,

Великан только спит, несмотря на зверей и мороз.

Осмелело зверьё! Всяк на нем проживает и рыщет.

Он и дом, и земля, он и пашня, и лес, и луга.

Можно волосы рвать, все равно великан не услышит!

Снять последний башмак для надежной норы иль гнезда!

Он всем нужен таким, чтоб лежал великан без движенья.

Чтоб могли все вокруг обустроить безбедную жизнь.

Позабыто и то, что он спас их в моменты лишенья,

Что он тоже мечтал, что он тоже живой организм!

Все забыли давно, что пока он живой и он дышит,

Что пока только спит, но не вечным забвения сном.

Что наступит момент, когда время лазейку отыщет

И разбудит его, чтоб вернуть великаново всё.

И тогда он поймет, что остался голодным и на́гим.

Что украдено всё, что носил великан на себе.

Он поднимется ввысь, словно сотни и сотни громадин,

И посыплется всё, что на теле своём приютил!

И тогда все падут, кто не смог свою наглость умерить.

Все, кто рвал и кто грыз беззастенчиво тело его!

И не сможет зверье его рост, его силу измерить,

Потому что лишь к звездам великан будет ближе всего!