скачать книгу бесплатно
– Она жива? – не своим голосом спросила Оксана. – Протяжный стон, наконец, вырвался из ее груди.
– Да. Но… ее состояние…
– Я еду, – ее повело в сторону. Все вокруг поплыло, накренилось и она, чтобы не упасть, схватилась за подоконник.
– Боюсь, к ней никого не пускают.
– Я еду, – сказала Оксана и положила трубку.
Автоматически, ничего не соображая, набрала Андрея, который еще вчера что-то говорил про… она не помнила, про какое-то задание для Саши, в голове все перемешалось, превратившись в хаос, обрывки мыслей, снов, дней, цитат из библейских журналов.
– Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети…
Она медленно опустилась на кресло.
– Господи, – сказала она сама себе. – Он… он позволил моей девочке… Господи! Боже! Саша! Саша!!! – и она согнулась, сотрясаясь всем телом в глухих рыданиях.
Глава 11
2014 год
– Глянь, Марцелов, какой дружок пристроился в арке. Берем?
Двое полицейских, пряча подбородки в форменных куртках, остановились, глядя перед собой.
За углом бара «Свобода», в тусклой подворотне, покачиваясь, стоял человек в темном плаще. Левой рукой он держал сумку на ремешке, правой упирался в стену. Одного взгляда было достаточно, чтобы определить нетрезвого гражданина, только что покинувшего кафе и забывшего там справить нужду – у хорошо выпивших мужчин, а это, конечно, же был мужчина, отключается центр в мозгу, отвечающий за рациональность. Покинув кафе, стоя на пронизывающем ветру, он вспомнил, что забыл зайти в туалет, но возвращаться не хотелось.
– Ну его в жопу, пойдем. Дежурство заканчивается через полчаса, на него придется протокол составлять, ты что ли будешь это делать?
– Он еле стоит, – ответил второй полицейский. – Замерзнет еще. Ночью заморозки обещали.
– И хрен с ним. Кафе закрывать будут, найдут. Пойдем.
Однако Марцелов, склонив голову на бок, приблизился к мужчине.
На вид – неплохо одет, хотя и не по погоде, держит спортивную сумку. Что там у него, интересно? Полицейский медленно положил руку в перчатке на рукоять резиновой дубинки, готовый выхватить ее в одно мгновение.
– Эй, гражданин! Документики имеются?
В ответ человек, стоящий к ним спиной, лишь качнулся волной. Полы его плаща были в снегу, вероятно, он уже несколько раз падал. На голове была черная шляпа с полями. В свете тусклого фонаря на дороге она отбрасывала глубокую тень на лицо.
Такие сейчас никто не носит, машинально отметил Марцелов, разве что в кино. Ему показалось, что глаза человека едва заметно блеснули – неприятным болезненным светом. Конечно же, это был отблеск лампы фонаря.
– Уважаемый… вы меня слышите? Документы предъявите.
Сержант Гаврилюк, старший группы, с золоченым значком на груди, сверху которого полукругом было написано «Патрульно-постовая служба», а ниже, под гербом – «Полиция, №015036» стоял позади, переминаясь с ноги на ногу. Он, конечно, мог прикрикнуть на Марцелова, чтобы тот не маялся дурью, в конце концов, план по задержаниям и штрафом они на сегодня с лихвой выполнили, покрутившись возле цветочного рынка, где заезжие спекулянты продавали запрещенные китайские петарды, хлопушки и ракеты – к Хэллоуину.
«У нас нет такого праздника, сматываем удочки и шуруем в участок. Продукция будет изъята, заплатите штраф за торговлю в неположенном месте запрещенным товаром. Это если еще что-нибудь не найдем». Хитрые торговцы сдавали часть товара, ту, что непосредственно была выложена, с радостью платили штраф на месте и продолжили торговлю.
– Они как тараканы, – сказал Гаврилюк. – Прихлопнешь тут, а они уже там. И что ты сделаешь? Все равно будут продавать, так хоть под нашим присмотром.
Марцелов не возражал. Эти чертовы штуковины, свистящие так, что уши закладывало, настоящие ракеты, стоили приличных денег. Может, официально и нет такого праздника, а вся страна неминуемо будет в тыквенных оскалах.
– Говорю тебе, пошли. Пятнадцать минут осталось. Пока дойдем, смена кончится.
– Погоди… что-то с ним… – Марцелов отстегнул резиновую дубинку, вытянул ее перед собой и ткнул человека в спину – тот подался чуть вперед, но не произнес ни слова.
– Оглох что ли? – повысил голос младший сержант, закипая. – Зашел за угол поссать и уши отморозил? Отвечай! – Он снова ткнул в колышущуюся ткань пальто – уже сильнее, чувствительнее.
На другой стороне улицы семенили редкие прохожие – они старались не смотреть в сторону арки и полицейского наряда – никто не хотел встревать не в свое дело. За углом, в кафе, хлопнула дверь, послышался девичий смех.
– Дэн, ты такой смешной, когда выпьешь пива! Завтра, между прочим, педиатрия, а я ничего не выучила… по твоей милости. Что мне теперь делать? – видимо, девушка тоже слегка выпила, голос ее был громче обычного, звонкий и счастливый, он перекрывал завывания ветра.
– Я вызвал такси, – сказал парень. – Как раз успеем до одиннадцати, пока общагу не закрыли. Могу написать тебе в чат, помочь с рефератом.
Она засмеялась.
– Как будто не знаешь Базелевича. Его ничем не проймешь. Я уже и юбки меняла, и блузку расстегивала, ни фига не действует на него. Ты уж точно ничем не поможешь. О-ох, как мне хорошо…
Послышался шум мотора, машина затормозила напротив входа в бар. Женские каблучки застучали по тротуару, хлопнула дверь, через минуту все стихло.
– Короче, вызывай карету, – сказал Марцелов. – Я сам его оформлю, пусть лучше у нас посидит, чем тут околеет. – Впрочем Марцелова интересовало не здоровье клиента, а его сумка.
Гаврилюк покачал головой, нехотя достал рацию, из которой периодически раздавались шипящие звуки переговоров экипажей с дежуркой. С одной стороны, город небольшой, хорошо бы сперва узнать, кто это, чтобы не совершать необдуманных действий. С другой… жертва на блюдечке – раздевай тепленького, даже сопротивляться не будет. В конце месяца Климов, начальник ОВД, будет тыкать в отчет и орать: «Где показатели, мне из-за вас краснеть приходится! Как халтуру на базаре ловить, так они тут как тут, а как работой заняться, мать вашу, мне потом за вас отдуваться на коллегии! С каждого шкуру спущу заживо, если работать не начнете!»
– Центральная, это сто пятый, у нас пьяный возле «Свободы». Слева от входа, в арке. Пришлите патрульную.
Рация ответила через мгновение:
– Какой еще пьяный, вы что там, мозги отморозили? Нахрена он тут?
Гаврилюк ковырнул ногой снег.
– У него большая сумка, а сам на ногах не стоит.
– Ладно, там сейчас Жирнов будет возвращаться, передам ему.
– Спасибо, отбой.
Тем временем, Марцелов достал фонарь и обошел мужчину сбоку, держа наготове палку.
Рука Гаврилюка автоматически нащупала холодную резину – все это ему не нравилось хотя бы тем, что мужик никак не отзывался.
– Эй, ты! Слышишь?! У тебя имя… – Марцелов направил белый луч света в лицо человека. – Черт! – Фонарь дернулся в его руке. – Что с тобой…
Гаврилюк напрягся, чувствуя, как бешено застучало сердце. Им не так часто приходилось участвовать в чем-то рискованном. Обычная рутина, привычный маршрут, все свои – общение и столкновения с людьми хоть и не слишком приятными, но вполне себе безопасными, – будь то торговцы петардами или алкаши возле «Пятерочки». К тому же, мало кто горел желанием пообщаться с представителем закона, и тем более продолжить это общение в отделении. Постепенно свыкаешься, что тебя боятся по определению, расслабляешься… вот тогда и может прилететь неожиданная оплеуха судьбы.
В марте этого года скинули с крыши пятиэтажного дома Витю Левинсона – наряд вызвали жильцы с жалобой на то, что кто-то веселится на крыше, орет песни, – все как обычно. Левинсон прибыл с напарником. Увидев компанию выпивающей молодежи, не воспринял всерьез, к тому же оказалось, среди них был и бывший одноклассник Левинсона. Им с напарником предложили выпить, когда Левинсон отказался, смеха ради его схватили за руки и ноги и принялись раскачивать – никто ничего толком не понял, только тяжелый, почти в центнер весом, Витя камнем полетел к земле – ни единого шанса выжить у него не было.
– Что?! Что там, Димон? – Гаврилюк вытянул дубину, не решаясь подойти ближе.
Марцелов тоже сделал шаг назад, продолжая светить в лицо мужчине.
Тот не предпринимал попыток закрыть лицо, не делал резких движений – просто стоял, глядя стеклянным взглядом перед собой, что тоже выглядело подозрительно. Обычно пьяные ведут себя довольно агрессивно, но может это какой-нибудь офисный клерк или похожий на него, из тех, что дай ему сто граммов водки, он и говорить уже не может внятно.
– У него… вся харя в чем-то… и глаза… белые, вот же говно! Я таких уродов в жизни не видел, – Гаврилюк заметил, что Марцелов поднес руку с дубинкой к лицу, прикрывая рот и нос. – И воняет от него дерьмом…
– Обосрался? Тогда наши не возьмут.
– Нет, что-то другое, – Марцелов потянул носом морозный воздух. – Сладкое, тошниловка какая-то… Эй, мужик, ты меня слышишь? Что у тебя в сумке? Ну-ка повернись-ка, пока я…
– Слушай, – раздался голос Гаврилюка. Он обращался к Марцелову. – Пошел он на хер. Пусть стоит и обсирается, какое нам дело. Каждого тащить в отдел, обезьянника не хватит.
– Надо посмотреть, что у него в сумке, – сказал Марцелов. – Если ничего такого, пусть стоит, – согласился он. – Но, если что, потом же нас по головке не погладят, сам знаешь. Подстрахуй лучше.
Марцелов был крупнее и сильнее Гаврилюка, хотя и младше по званию. Гаврилюк к своим тридцати годам уже отрастил приличное пузо и мечтал о бумажной работе где-нибудь в отделе миграции.
– Ладно, только давай быстрее. Сейчас Жирнов приедет.
Марцелов поднял дубинку. Сделав пару шагов назад, он передал фонарь напарнику.
– Ты свети, а я гляну. Дернется, сразу вали. – Потом он ткнул стоящего мужика. – Эй, опусти руку и поставь сумку на асфальт. Медленно, без резких движений.
Тот повиновался, хотя слова до него, видимо, доходили с трудом. Мужчина покачивался, запах от него и правда, был крайне мерзкий, напоминающий трупный – по крайне мере очень похоже воняло в моргах, подумал Гаврилюк, подсвечивая напарника и одновременно косясь в сторону дороги.
– Что-то морда мне твоя знакомой кажется… – задумчиво пробормотал Марцелов.
Где же эта чертова машина? Почему так долго? Когда не надо, они тут как тут.
Он поймал себя на мысли, что думает с позиции человека, попавшего в беду – с чего бы это, когда пистолет лежал в кобуре, а дубинка описывала в его руке замысловатые фигуры, готовая в любой момент обрушиться на спину потенциального преступника.
Длинные ручки сумки соскочили с руки мужчины, она плюхнулась на запорошенный снегом асфальт. Рука плетью повисла вдоль тела, вторая же, как и прежде, опиралась о стену.
– Что в сумке? – неприязненным тоном спросил Марцелов и Гаврилюк узнал этот тон – еще чуть-чуть и младший сержант заведется, маховик ярости раскрутится, пелена падет на глаза и тогда – берегись: успокоить беснующегося полицейского будет трудно – только выдохшись, намахавшись вдоволь дубиной, только тогда он вновь становился самим собой.
Не дождавшись ответа, Марцелов присел на корточки и ручкой дубинки подтянул сумку поближе, не сводя при этом глаз со странного парня. Где же я его мог видеть, – не мог вспомнить полицейский.
Выглядел парень очень, очень болезненно, будто только что сбежал из инфекционной больницы – лицо покрывала белесая слизь с крупными красными пятнами, глаза… тоже белые, словно без зрачков – это больше всего напугало сержанта, из-под черной шляпы торчат тонкие, совершенно седые клочья волос – как у куклы на помойке.
Сумка оказалась между ног Марцелова. Он нащупал собачку замка и потянул ее – с характерным звуком молния расстегнулась. До самого верха спортивная сумка была наполнена картонными держателями со множеством стеклянных пузырьков. Это походило… – Марцелов почувствовал, как заколотилось его сердце. Невероятная удача! Тут даже и думать не нужно, на что это, мать его, походило. Чистая 228-я. Хранение, перевозка наркотических средств в особо крупных. Может быть, партия метамфетамина, или еще какой-нибудь гадости, – промелькнула у него мысль и азарт охотника, наконец выследившего крупную, очень крупную дичь, накрыл его с головой.
– Возьми-ка его на мушку, – сказал он напарнику, – пока наши не приедут. – Тут черт знает, что, в этой сумке. Похоже на наркоту. – Он встал на ноги и мыском отпихнул сумку в сторону Гаврилюка. – Глянь!
Тот уже доставал табельное оружие.
– Эй, как там тебя. Тебе же будет лучше, если скажешь, что это за херня. Потому что в отделении мы будем разговаривать с тобой по-другому. Ты меня слышишь, мудила?
– Может, он глухой? – предположил Гаврилюк, вытирая внезапно выступивший пот на лбу. Ему вдруг стало жарко, так жарко, что захотелось немедленно сбежать. Такую крупную партию наркоты (а что еще это могло быть, совершенно очевидно, наркотики!), он видел только по Первому каналу.
– Он же отдал сумку, значит слышал, – ответил Марцелов. – Мой тебе совет, приятель – начать говорить прямо сейчас.
Мужчина или парень, трудно было сказать, сколько ему лет на самом деле, подался чуть вбок, переместив массу тела на другую ногу. Его по-прежнему качало, и, кажется, он совершенно не понимал, кто он и то с ним происходит. Губы шевелились, лицо, сдавленное каким-то спазмом – ходило вверх-вниз, то ли от переохлаждения, то ли от дозы.
– Найдите ее… – прохрипел он, но порыв ветра сорвал слова с его синюшных губ и вместе со снежной крупой бросил их в зияющую темноту арки.
– Ну ладно… – тихо сказал Марцелов, поднимая дубинку. – Сам напросил…
По тройке мужчин полоснул свет фар. Выхватив на мгновение ярким лучом утробу арки, на тротуар, громыхая, въехал полицейский УАЗ. Двигатель поперхнулся, машина вздрогнула и замерла. В ярком световом пятне на стене застыли три тени, между которыми мельтешили юркие снежинки.
Одна из дверей открылась, оттуда показалось лицо старшего смены лейтенанта Жирнова.
– Этот что ли? Давай, загружай его. Только быстрее, холодно.
Из водительской двери выскочил верзила под два метра и распахнул заднюю дверь бобика – там располагалась клетка.
– Сами справитесь или помочь? – крикнул он.
– Одно лишнее движение, и я сделаю из тебя холодец, – предупредил Марцелов мужика и схватил его за шиворот. – А ну, пошел!
Гаврилюк подхватил сумку и сел позади водительского сиденья.
– Что там? – спросил лейтенант.
– Хрен его знает, склянки какие-то. Похоже на наркоту или лекарство. В любом случае, такого в магазине не купишь.
– Много?
– Полная сумка.
Лейтенант присвистнул.
– Тогда и меня в рапорт запиши. Ясно?
– Так точно, – ответил Гаврилюк, а сам подумал – «Вот жлоб, ни хрена не сделал, а премию урвет! Мы тут жизнями рисковали, а он просто так все получит… жизнь несправедлива, мать ее!»
На удивление задержанный не оказал никого сопротивления – он едва держался на ногах, но не пытался сбежать или хотя бы вырваться из мертвой хватки Марцелова.
– Фу ты жаба, это от него так воняет? – водитель заткнул нос.
– Ага, – сказал Марцелов. – Точно наркот, от них вечно такой шмон, хоть ты освежитель воздуха с собой вози.
– А это идея, – отозвался водитель, захлопывая заднюю дверь. Внезапно столкнувшись со взглядом задержанного, он чертыхнулся: – Что у него со зрачками? Больной что ли? Или слепой?
– Говорю же, наркоман. Полная сумка химии, – ответил Марцелов.
– Урод какой-то, точно, – сказал водитель, стараясь не смотреть в окошко задней двери.
Марцелов кивнул.
